Аромат лаванды

Спасённая женщина поднялась с земли. У неё были очень длинные светло-русые волосы, заплетённые в тяжёлые косы и украшенные сильно пахнущими цветами вербены, и зелёное платье, разорванное в некоторых местах. Особенно поражали глаза её. При свете дня они, должно быть, имели тёмно-зелёный оттенок с примесью золотистых и тёмно-коричневых тонов, но теперь, в лунном свете, казалось, были почти чёрными и отливали странным кошачьим блеском. Казалось, что в глубине её бездонных зрачков пылает неведомый огонь. Когда она приблизилась к архидьякону, по-видимому, желая поблагодарить его, то он инстинктивно сделал шаг назад, испытывая смутное чувство неприязни. Эту женщину, возможно, можно было бы даже назвать красивой, черты её лица были хороши, но в самом выражении их таилось что-то неприятное. Или так только казалось в переменчивом свете луны…Со всех сторон поляну стал окружать туман, появившийся неизвестно откуда. Священник вздрогнул, когда лунный луч озарил странное выражение лица женщины, которую он только что избавил от кошмарной гибели. Оно скрывало в себе какой-то неестественный чрезмерный интерес и… угрозу. В этих немигающих глазах, окаймлённых тёмными ресницами, и чуть полуоткрытых порочно-сладострастных губах, за которыми сверкнули острые зубы, таилась угроза. Женщина приблизилась к нему и, протянув руку властным движением, коснулась его груди, но вдруг упала на колени, как под действием невидимого груза, придавившего её к земле. Её холодная рука на мгновение задрожала, как осиновый лист, словно от боли. Когда она подняла голову, то Клод провёл ладонью по лбу, словно стирая причудливые игры ночного света из своего сознания. Лицо спасённой было озарено самой милой и восторженной улыбкой, какую ему только доводилось видеть, черты её лица смягчились и засияли неповторимой красотой. Та, что всего лишь мгновение назад казалась чудовищем из страшных легенд, превратилась в очаровательницу. - Благодарю вас, - проговорила она грудным голосом, полным силы и томной манящей глубины. – Вы спасли мне жизнь. Вы – тот, кого здесь все с нетерпением ждали, кто сможет избавить нас всех от беды. Ваш погибший несчастный предшественник будет отомщён, несомненно. Да поможет вам Бог! - Вам не за что меня благодарить, - сухо ответил архидьякон. – Кроме того, если вам прекрасно было известно об опасности, почему вы покинули своё жилище в столь поздний час и отправились в лес? Женщина поднялась с колен и, выпрямившись, продолжила говорить: - Моё имя – Эстер. Я вдова и поэтому все заботы о семье лежат исключительно на мне, а состояние у нас… небольшое, как вы понимаете. Чтобы заработать, я вынуждена продавать своё шитьё не только здесь, но и в других деревнях. Поэтому и возвращалась домой так поздно… Решение сократить путь через лес стоило бы очень дорого, если бы не ваше появление. Мой дом уже совсем близко, не желаете ли отдохнуть после долгого пути и опасного сражения? Она стояла непозволительно близко к священнику, и каждое её слово веяло непередаваемым сладострастием. Казалось, что её губы, говорившие льстивые речи, вот-вот вопьются в его губы и обожгут своим горячим дыханием. Женщина оставалась неподвижной, как змея, но её руки уже словно прикасались к его телу, обнимали его крепкими, почти смертельными объятиями… «Ведьма… - вдруг подумал он. – Что за дьявольское создание… Нет, нет, это невозможно. Та цыганка ведь тоже была похожа на ведьму, а оказалась всего лишь маленькой испуганной девчонкой, жившей в мире детских снов и игр». Он отдалил женщину от себя и, велев ей впредь быть осторожнее, отправился дальше. - О да, - прошептала Эстер. – Теперь я обязана быть более осторожной, чем впредь. Но тебя, дерзкий человек, постигнет та же участь, что и Ларена! И то, что тебя защищает, не помешает мне! Её пальцы были обожжены. Она подула на них, и шрамы затянулись. Когда женщина подняла руки к небесам, сгустились тучи и возник чёрный вихрь, пронесшийся по всему лесу. К утру в округе не осталось ни одного живого растения лаванды… Они превратились в пепел и развеялись ветром. Остались только те несколько сухих цветков в кулоне, избавивших архидьякона от чар настоящей колдуньи. Он провёл всю ночь в доме аббата Ларена, разыскивая записи погибшего о случившемся. Было известно, что аббат, хорошо знакомый со множеством мистических историй и легенд, записывал обо всём, что казалось ему странным и заслуживающим внимания. Это он первым убедился, что мрачные сказки про волков-оборотней, которыми издавна пугали детей, имеют реальную основу, но это знание стоило несчастному жизни. Всё в доме производило впечатление уже тщательно обысканного, но, похоже, то, что искали, так и не было найдено. Это давало определённую надежду. Клод заметил на каменной стене странный рисунок – множество причудливо переплетённых линий. Он долго пытался найти в этом определённое значение, но пока это не увенчалось успехом. Среди всякого хлама на столе валялось круглое запылённое стекло, миниатюрный арбалет и серебряная стрела. Архидьякон взял стекло в руки. Оказалось, что оно ужасно деформирует изображение при разглядывании через него. Зачем же хранить такую негодную вещь? Священника осенила догадка, и он взглянул через это стекло на причудливый клубок линий. В это же мгновение рисунок преобразился – из нелепого переплетения проступили очертания оскала чудовищного зверя – ещё более сильного и кровожадного волка, чем тот, которого довелось увидеть в лесу. Клод поднял правую руку, в которой держал арбалет, и выстрелил в изображение, попав нарисованному чудовищу в лоб. Камень в стене повернулся, открыв тайник, где хранились записи аббата.