Аромат лаванды

- Она жива! – воскликнул Клод, прикоснувшись к пульсу Беатриче, когда неудавшийся убийца Тристан был вынужден бежать. - Какой ужас, он мог и меня ударить ножом! Тристан Пустынник, наверное, сошёл с ума! – королевский прокурор схватился за голову и бросился вслед сбежавшему, крикнув перед этим: - Я прикажу разыскивать его по городу, он же может наброситься ещё на кого-нибудь. Дыхание Беатриче было слабым и поверхностным, кожа сделалась подобной холодному мрамору, а губы побелели. Священник бережно вытирал кровь, медленно вытекающую из её раны, и мысленно умолял девушку скорее открыть глаза. Но его бывшая тайная ученица не приходила в себя – видимо, внезапное нападение окончательно подорвало и физические, и душевные силы несчастной. Янтарь осыпался с разорванной нити бус и раскатился по полу странным огненным ореолом, окружившим обоих, словно пламя пожара. - Рана совсем неглубокая, почему же обморок длится так долго? – проговорил Клод, обращаясь скорее к самому себе, чем к другим. Он чувствовал, что его мысли смешались от страха за жизнь Беатриче, а руки чуть задрожали. – Так долго… - Конечно, бедняжка испугалась, когда на неё набросился тот человек с ножом, и поэтому потеряла сознание, - спокойно ответил архиепископ, также склонившись над ней. – Я уверен, что мадам Бовен очнётся через время, но нужно поскорее забрать её из этого ужасного места. Я знаю: вы не допустите, чтобы эта женщина умерла, и сделаете всё, чтобы спасти её. Беатриче повезли в Собор Богоматери тем экипажем, которым приехал архиепископ. Клод был слишком взволнован, чтобы обратить внимание на странный взгляд архиепископа и особенно на интонацию, с которой тот произнёс последнюю фразу. Сейчас вовсе не это занимало воображение архидьякона Жозасского: хотя ему удалось вырвать девушку из рук судьи, прокурора и палачей, но сможет ли он вернуть её к счастливой жизни и излечить нанесённые ей травмы? С тревогой вглядываясь в смертельно бледный лик искалеченного земного ангела, он не мог не заметить, что пытаться удержать эту хрупкую исчезающую жизнь - то же самое, что стремиться отыскать искру в пепле – ещё тёплом, но уже не горящем. Но в его сердце всё сильнее разгоралась страстная любовь, отказывающаяся смириться с печальным исходом. - Я её вылечу, чего бы мне это не стоило, - поклялся священник сам себе, поднимаясь по лестнице и неся Беатриче Бовен на руках. – Только бы знать, как это сделать! - А я могла бы тебе рассказать… - вкрадчиво произнёс чей-то знакомый грудной голос, полный соблазна и затаённой угрозы. Клод остановился, узнав, кто заговорил с ним - голос принадлежал Эстер. - Ты удивлён, не так ли? – продолжала она интригующим, капризным и чуть насмешливым тоном. – Мне любопытно взглянуть, ради кого ты оставил меня под охраной сущих ослов! Как же это было неосторожно с твоей стороны… Хоть я не могу тебе внушать из-за лаванды, но зато теперь, благодаря одному из самых редких видов фиалки, у меня есть прекрасная возможность видеть тебя и существовать в твоей голове, сколько мне заблагорассудится. Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать… только если сама этого захочу! Твоё дело – убедить меня! Ведьма расхохоталась, и её звонкий, радостный и весёлый смех казался ещё более ужасным, чем прежний демонический хохот, уже известный архидьякону. В её словах таился вызов: - Что ж, попробуй, заставь меня поделиться с тобой тайной, которую ты жаждешь узнать. Можешь использовать любые средства от поцелуя до ударов. Убеди меня, если ты и вправду так умён, силён и смел! Её интонации, меняющиеся, словно эфемерные призраки во тьме, от чарующих до злобных сводили с ума. Окружающий фон завертелся вокруг архидьякона и сменился камерой пыток, полной разнообразных инквизиторских орудий. Эстер со сладострастной улыбкой появилась перед Клодом и посмотрела на него, вызывающе приподняв брови и не мигая. На ней было то самое тёмно-зелёное платье, в котором он видел её в первый раз в лесу, и накидка яркого оранжево-жёлтого оттенка. Волосы колдуньи, украшенные свежим ароматным венком из цветов вербены, были так же заплетены в косы, на её шее сверкало золотое ожерелье, а на запястье правой руки – несколько тонких золотых браслетов, чуть звеневших при каждом движении. - Нравится? – спросила она, проведя руками по своему телу от груди до бёдер. – Знаю, что нравится. - Нет, – проговорил священник с брезгливым выражением лица, вспомнив то, что видел в лесу. - Хм, ты прав, - задумчиво ответила Эстер. – Я попробую иначе, так больше подойдёт для камеры пыток. Она щёлкнула пальцами, прошептав что-то, и приняла новый облик. Теперь на ней не было почти никакой одежды, за исключением нескольких пёстрых тряпок, длинные густые волосы растрепались, а на руках и ногах появились массивные железные кольца, скреплённые между собой прочными цепями и утяжелённые гирями. - Попытайся силой вынудить меня сказать то, что тебя интересует, - ведьма с притворно страдальческим выражением лица упала на кожаную постель палача и коварно усмехнулась: - Пытай меня, сверхчеловек! Я знаю всё, что тебе нужно. - О, если бы здесь было хоть что-нибудь, способное причинить тебе настоящую боль, - произнёс Клод, оглядывая орудия пыток. - Неужели ты сдашься без боя? – ведьма проворно разорвала свои кандалы. – Посмотри на меня. Кольца с гирями остались на ней, но теперь цепи не соединяли их, а болтались из стороны в сторону. Благодаря сверхъестественной силе, Эстер легко закружилась по камере с этими тяжёлыми цепями, как будто они были сделаны из шёлка. Злая чародейка вцепилась руками в верёвку и притворилась подвешенной на дыбе, а затем шутливо примерила на себя «аист», пресс для черепа и «испанский сапог», коснулась своей соблазнительной полуобнажённой груди «тарантулом», а живота – отточенной ручной пилой. Рассмеявшись, она с размаху вскочила на знаменитый «стул ведьмы», оснащённый многочисленными острыми шипами, а затем – на не менее печально известного «испанского осла». Вдоволь нахохотавшись и набегавшись, колдунья вновь рухнула на кожаную постель, поместив свои стройные ноги в коленодробилку, а руки – в ужасные тиски, способные превратить пальцы в бесформенную размолотую массу. При тусклом освещении ярко-красная кровь, выступившая на её коже, казалась очень тёмной, почти чёрной. Конечно, ни одно из отвратительных приспособлений не причиняло вреда Эстер, но Беатриче... Невольно представляя, что происходило с его возлюбленной в камере пыток, Клод чувствовал, что его душа разрывается на части от горя, будто его самого здесь истязали. Ведьма знала, на какие мучительные мысли и воспоминания обрекает единственного зрителя её жестокой игры, и злорадствовала, как только могла. Решив довершить начатое, она толкнула в сторону тёмную небольшую ширму, скрывавшую один из углов камеры. - Возможно, это орудие пытки придётся тебе больше по душе. Остальные для меня не значат ничего, - Эстер кивком головы указала на охапку лаванды на маленьком столике, стоявшем за ширмой. – Я не испытываю боли, а мои шрамы мгновенно затягиваются, будто их не было. Ты, должно быть, думаешь о прелестном белокуром ангеле с глазами цвета сапфира? Да, эта девушка была очень красивой, но от былой красоты теперь не осталось и следа. Разве что её глаза – удивительно, что палач не догадался выколоть их. В это мгновение архидьякон с нечеловеческой силой прижал жестокую колдунью к стене. Лаванда больно жгла его руку, но гнев приглушал боль, и ведьма оказалась лежащей на полу с цветком в горле. Это заставило её перестать смеяться и убавило сил на время. - Мне прекрасно известна человеческая гордость и дерзкие попытки доказать свою силу и власть. Ты мнишь себя сильным, но на самом деле – такой же слабый и беззащитный, как все остальные, - проговорила она, чуть отдышавшись. - Впрочем, и я казалась себе сильной, когда была человеком, но тогда и представления не имела об истинной силе. До чего вы все смешны, если бы ты только мог знать! Хотя, думаю, ты узнаешь об этом скоро, даже скорее, чем предполагал. Разве ты не заметил в себе каких-то необычных перемен? Эстер снова засмеялась, и перед священником засверкал её манящий взгляд – одновременно пугающий и завораживающий. Клод понял, что коварная ведьма смеётся над тем, что он сам теперь страдает от найденного им же оружия – лаванды. Его пальцы до сих пор болели от прикосновения этого цветка. Действительно ли это означает, что он сам превращается в слугу тёмных сил и будет вынужден поплатиться за использование магии? - Именно так! – словно угадав его мысли, воскликнула колдунья. Она ударила священника в грудь и, вскочив на него, повалила на пол. - Я ведь тебя предупреждала, милый, что гореть тебе в аду со мною вместе и навеки. Ты станешь таким, как я, и будешь со мной, ты будешь моим! Пухлые губы Эстер приоткрылись, обнажив острые белые зубы, и приблизились к губам Клода. Он не хотел поцелуя ведьмы и оттолкнул её. Откинув назад копну своих пышных волнистых волос, она усмехнулась и прошептала: - Скоро ты поймёшь, что тёмный ангел прекраснее, чем ангел света. Ведь я не менее красива, чем она была когда-то. Кроме того, светлая и невинная дева оттолкнёт тебя с таким же отвращением, как ты сейчас отталкиваешь меня. Ты её забудешь, идём скорее танцевать! Я покажу тебе наш мир. В мгновение ока архидьякон и колдунья оказались в ночном лесу около гигантского пылающего костра. В горячем свете огня и леденящем душу сиянии полной луны даже камни казались живыми, а корни старых деревьев норовили подвернуться под ноги. Земля кишела мышами, крысами, ящерицами и змеями. Вокруг костра с дикими криками и хохотом плясали ведьмы и чародеи – молодые и старые, красивые и уродливые, со всех сторон света. К ним присоединялась прочая лесная и болотная нечисть, из озера показались полупрозрачные силуэты русалок – бывших утопленниц. В воздухе над деревьями парили огромные полуженщины-полуптицы с остекленевшими глазами, а под землёй копошились маленькие хранители кладов – гномы. Оборотни сверкали глазами и разевали друг перед другом страшные зубастые пасти, чтобы похвастать силой и мощью, но трусливо поджали хвосты и опустили головы, завидев приближение вампиров: таким образом давала о себе знать животная сущность волков, всегда подчинявшихся легендарным ночным кровопийцам, которые даже на подобной оргии горделиво держались чуть в стороне от всех остальных и презрительно взирали на тех, кого считали низшими. Вампиры пили свежую человеческую кровь из массивных кубков, украшенных драгоценными камнями, и вели между собой пространную беседу - они слишком долго жили на свете, чтобы глупо вертеться и прыгать, словно юные сатиры или эльфы. Эстер, обнажённая, как и прочие ведьмы в этом царстве разврата и жестокости, указала рукой на всё происходящее и произнесла: - Когда превращение завершится, твоя жизнь станет такой. Ты забудешь то, что прежде любил, никогда больше чувство любви не тронет твоего сердца. Останется только желание, но его очень легко удовлетворить. Даже цветы здесь твердят об этом. Сказав это, колдунья снова расхохоталась и нежно провела пальцами по цветку весьма странного растения, при одном взгляде на который невольно можно было смутиться ***. - Потанцуй со мной! – Эстер схватила Клода за руку и закружилась с ним в безумном вихре. Она сладострастно улыбнулась и прошептала: – Если ты сейчас покоришься мне, то, быть может, однажды я пожелаю, чтобы ты стал моим повелителем. - Оставь меня, ядовитая змея, - архидьякон, которому противно было находиться здесь, с силой вырвал свою ладонь из её цепких пальцев. – Отойди! Нечисть замерла, удивлённая подобным поведением спутника ведьмы. Жаркая, даже душная атмосфера шабаша сменилась порывом холодного ветра. Грозовые тучи мгновенно затянули небо, и раздался резкий раскат грома. - Почему же я до сих пор не убила тебя? – зашипела колдунья, и её глаза вправду стали напоминать змеиные. – За такую дерзость тебя давно уже следовало испепелить! Но недолго тебе осталось проявлять столь завидное упорство… Ветер подхватил обоих легко, словно осенние листья, и понёс ввысь. Тучи превратились в холодный сырой туман, который постепенно развеялся. Оглядевшись по сторонам, Клод увидел, что находится в каком-то замке с роскошной и изысканной обстановкой. Эстер, облачённая теперь в золотистый корсаж и тёмно-синюю юбку с разрезом почти до самой талии, лукаво подмигнула ему и толкнула в мягкое кресло. - Тебе это ничего не напоминает, друг мой? – полюбопытствовала она, указывая на многочисленные золотые монетки, нашитые на одежду, на бубен, который держала в руках, и на украшение для волос в форме стрекозы, и сладостно проворковала: – Я всё-таки станцую для тебя. Берегись моего танца! Улыбаясь, колдунья быстро двигалась вокруг него, то приближаясь, то отдаляясь. Каждое ритмичное движение её бёдер, живота и груди было полно непреодолимой чувственности и соблазна, заставляло кровь закипать, а мысли – затуманиваться. Но торжество Эстер не продлилось: Клод убедился в том, что сейчас он сильнее чародейки, потому что она сама чего-то от него добивается, ей что-то нужно от него. Она хочет что-то сказать, поэтому самый надёжный путь к победе – взирать на все ухищрения ведьмы равнодушно: тогда она будет вынуждена наконец-то сказать это и оставит его. Ведьма изумлённо приподняла брови, заметив его спокойный, даже откровенно скучающий взгляд. Она приблизилась и, чуть прищурившись, прямо посмотрела в глаза архидьякону. Он выдержал её взор с тем же равнодушием и подпёр щёку рукой, словно ему в течение долгого времени пришлось слушать чью-то утомительную и бессмысленную речь. Эстер упёрлась в его грудь носком изящной сандалии из переплетённых кожаных ремешков, полностью обнажив красивую ножку, легонько толкнула в глубь кресла и наклонилась над ним. Золотые монетки на её груди, дрожа от быстрых движений, звенели, словно целый сонм колокольчиков. Священник отвернулся от колдуньи и коснулся губами кулона с лавандой, как будто пытаясь обрести поддержку свыше. Эстер разочарованно отбросила бубен и остановилась. Она возлагала большие надежды на это последнее испытание, желая заполучить душу Клода в своё распоряжение. Колдунья и теперь была уверена в своей скорой победе, но решила, что следует наконец-то посвятить архидьякона в тайну, которую он хотел знать. - То, что тебе нужно, находится здесь, в библиотеке, - проговорила ведьма. – Там есть книга, в которой описан способ вернуть жизнь, здоровье и красоту твоей милой. Я дам тебе эту книгу, и ты сможешь провести особый колдовской ритуал, чтобы спасти её. Правда, цена высока – твоя бессмертная душа. Если ты это сделаешь, то окончательно превратишься и станешь одним из порождений тьмы, одним из тех, кого ненавидел. Если же ты сейчас остановишься, то постепенно сможешь вернуться к своей прежней жизни и забыть обо всём произошедшем, как о худшем из ночных кошмаров. Выбирай – счастье твоей возлюбленной или твоя душа. Ритуал нужно провести сегодня до наступления полночи, иначе будет поздно. Выбор за тобой. Он пришёл в себя и увидел, что стоит в своей келье и держит в руках тяжёлую старинную книгу. Его ученица лежала на полу в окружении незажжённых свечей. Все предметы, необходимые для проведения магического обряда, были приготовлены и находились на своих местах. Теперь Клод должен был сделать нелёгкий выбор. У него появилась возможность избежать ужасного превращения и жить как прежде. Но нужна ли ему такая жизнь? Разумеется, многие живут счастливее, но всё же ему есть, что терять. Время залечило бы его душевные раны и вернуло покой. Сможет ли он жить, зная, что мог помочь Беатриче, но не помог? Это было бы несправедливо, неблагородно и неблагодарно с его стороны: когда сердце, измученное волнениями и страданиями, могло отказаться служить ему, девушка не оставила его без помощи. Долг священника и просто искренне влюблённого человека велел ему исполнить ритуал – без этого его ученица обречена на медленную и мучительную смерть от травм, полученных при пытках. Даже если она каким-то чудом выживет, то никогда не сможет ходить и двигать руками, у неё никогда не будет детей. Если же ритуал осуществить, то Беатриче станет такой, как была раньше, и обретёт шанс стать счастливой. Архидьякон посмотрел на блондинку и осторожно прикоснулся к её щеке. Он любил эту девушку, теперь исчезли все сомнения. Решение было принято. Клод раскрыл книгу и принялся читать, чтобы принести в жертву своё счастье ради счастья той, которую любил. Причудливые письмена на непонятном языке раскрыли ему свой тайный смысл. Он пристально посмотрел на свечи – и они одновременно вспыхнули, как от невидимого пламени. Бросив в чашу с водой кусочек янтаря, корень вербены и увядший цветок белой розы, священник начал произносить заклинания. Свечи запылали ещё ярче, по келье пронёсся ветер, принесший с собой запах старых металлических изделий, аромат ладана и сантала. Белая роза в чаше с водой ожила. Внезапно от цветка стали отрастать стебель и корень, растение окрепло. Янтарь и корень вербены исчезли. Цвет лепестков розы с белого сменился на ярко-красный. Клод вздохнул и с надеждой посмотрел на свою ученицу. На его губах появилась улыбка, когда он увидел, что жертва не напрасна: к девушке вернулись её прежнее здоровье и красота. Все следы пыток исчезли, черты лица снова стали ясными, на щеках появился лёгкий розовый румянец – свидетельство того, что с ней отныне всё будет хорошо. Он взял Беатриче на руки, перенёс её на постель и вышел из кельи. - Ты обречён, - прозвучали слова Эстер в его сознании. – Теперь ты никогда не расстанешься со мной и с судьбой колдуна – сеять зло в этом мире. С рассветом ты станешь таким же, как я.