Я родился со стертой памятью Моя родина где-то вдали БГ
Забудь о том, о чем не знал, забудь мои слова, Не мной не сказаны слова, и ты о них забудь… «Мельница»
Здесь было тепло, гораздо теплее, чем ожидала Катара. В океане царила зима, а здесь, на берегу, всё выглядело уже по-весеннему. По крайней мере, так сказал дядя, сама Катара еще не видела царство Земли и колонии весной. Цвели мелкими белыми и розовыми цветами какие-то невысокие деревья, холмы за гаванью начинали зеленеть. И все это — не так уж далеко от полюса! Теплое течение — объяснял Айро. Благодаря ему здесь такой мягкий климат, и весна приходит рано. Весной и осенью люди приезжали сюда как на курорт. Здесь было красиво. Дядя знал про течение, знал это место, кажется, он вообще знал всё на свете и умел найти общий язык и общих друзей где угодно. Когда они сошли на берег, дядя тут же свел знакомство с пожилой приветливой дамой, что держала несколько гостевых домов на берегу. И решил договориться, что они переночуют в одном из них. В несезон все дома пустовали, но не могла же хозяйка пустить их бесплатно? На что рассчитывал дядя? — Флирт! — буркнул Зуко в ответ на ее вопрос. — Ты шутишь! — не поверила Катара. Они сидели у ворот дома и ждали исхода переговоров. Катара была рада оказаться на берегу, она с удовольствием разглядывала цветущие деревья, стебельки травы у себя под ногами, вдыхала незнакомые запахи. И предвкушала скорую встречу с друзьями. Она была уверена, что Сокка и Аанг уже где-то близко. В ее радость вплеталась какая-то тонкая, на грани слышимости, диссонирующая нота, но так тихо и робко, что проще было не обращать внимания. Скоро все будет хорошо. Зуко, кажется, не был всему этому рад. Он мрачно смотрел вокруг и почти не разговаривал. Катара всерьез начинала думать, что Зуко явно не хватает ободряющих пинков в щиколотку. Его настроения не улучшило, когда Айро, появившись под руку с улыбающейся хозяйкой, возвестил, что обо всем договорился. — Видела? Я был прав, — пожал Зуко плечами и, бросив на дядю мрачный взгляд, прошагал в дом. Дом, снаружи нарядный и яркий, внутри был старым и ветхим. Он состоял из комнаты с двумя нишами для сна у одной из стен, и веранды, выходящей на море. Во дворе нашелся колодец, а рядом с ним, под навесом, — кухонный уголок с маленькой печкой и разной утварью. В доме сквозило из всех щелей, он явно был рассчитан на сезон потеплее. Возможно, такое жилье не жалко было уступить на одну ночь за флирт с дядей, думала Катара, пока шла следом. Хотя после стольких ночей в океане это был дом. Задумавшись, она прошла комнату насквозь и вышла на веранду. Стояла и смотрела на океан и гавань внизу под обрывами. Потом вернулась в дом и сразу оказалась внутри яростной ссоры. Яростной со стороны Зуко, конечно. — Массаж и горячие источники? Кохова задница! Ты помнишь, какой сегодня день? Дядя оставался спокойным. О чем они? Какой сегодня день? Катара застыла в дверях. Зуко, заметив это, как будто смутился своей вспышки и отвернулся. — Я не забыл, племянник, — сказал Айро невозмутимо, но без своей обычной легкой улыбки. — Просто подумал, что тебя может это отвлечь и помочь расслабиться… — РАССЛАБИТЬСЯ?! В последний раз говорю — нет! Дядя повздыхал и сказал, что пойдет сам. Потому что он уже слишком долго был вдали от горячих источников. Больше, чем может вынести человек. Зуко пренебрежительно фыркнул. Дядя предложил присоединиться Катаре. Горячие источники — это было, конечно, соблазнительно… Она задумалась. Но там же будут незнакомые люди? К тому же… массаж… что это вообще такое? На Южном полюсе о таком не слышали. Дядя объяснил. Хм… Пра-Пра вряд ли одобрила бы массаж. — Нет, пожалуй, — отказалась Катара. — Вымыться можно и здесь. — Она снова выглянула на веранду и обнаружила там корыто и кувшин. Ей подойдет. Дядя не терял надежду и еще раз воспел короткую хвалу источникам и массажу. — Ты же слышал, она не хочет! — рявкнул Зуко на дядю, все еще сердито. Неизвестно зачем он сделал шаг ближе и положил ей руку на плечо, будто защищая от чего-то. Катара не отстранилась. — Спасибо, дядя, но я лучше останусь, — сказала она насколько могла мягко. — Не люблю, когда меня трогают. Зуко тут же отдернул свою руку от нее, словно обжегся. Дядя воздел брови, ухмыльнулся и ушел. — Я… э-э… помогу тебе принести воды. — Хорошо, — кивнула Катара. — Потом поменяемся.***
Туи и Ла, как хорошо снова быть чистой! Катара уже не жалела о горячих источниках — на горячую воду можно всегда рассчитывать, если рядом есть покоритель огня. А благодаря покорению воды ей и с небольшим корытом было удобно. Потом она перебралась на веранду, освободив комнату, а Зуко ушел мыться. Пытаясь расчесать волосы пальцами, Катара гадала, как ему удается справляться, не покоряя воду. Судя по доносившемуся до нее шуму и плеску, большая часть воды уже была на полу. Довольно быстро покоритель огня, с отрастающей взъерошенной щетиной и мокрым хвостом волос, появился на веранде. С мрачным лицом он молча швырнул в Катару одеялом. В доме нашлось несколько одеял и тонких матрасов-футонов. Она вздохнула, взяла одеяло и завернулась в него. Он мог бы пользоваться словами. «Ветер холодный, может быть, ты замерзла, возьми одеяло, пожалуйста». Например. Вроде бы это не очень сложно. Большинство людей справляются. — Ты злишься? — Нет! С чего ты взяла? — Зуко пожал плечами. С чего она взяла, действительно? Катара попробовала поднять одну бровь в немом укоре, в стиле дяди Айро. Это не подействовало, и она отвернулась. — У тебя мыло там осталось, — его голос уже не был сердитым, скорее он звучал даже примирительно. — Ой! Где? Сзади? — Катара призвала к себе остатки воды из кувшина и поднесла руку к затылку, надеясь всё смыть. — Нет, выше, — Зуко взял ее запястье своей ладонью и направил к нужному месту. — Здесь. И тут же отшатнулся. — Кох меня побери! Извини. — Что? — от неожиданности Катара разлила воду на пол веранды. Удобно, что можно было теперь заняться ее уборкой и не смотреть Зуко в лицо во время его неловких объяснений. — Ты сказала, что не любишь, когда тебя трогают, а именно это сейчас произошло, поэтому извини, — пробормотал он быстро и неразборчиво. Катара управилась с разлитой водой, отправив ее за перила веранды, но не поднимала глаз. — Я… не имела в виду тебя, — сказала она. — Я говорила про незнакомых людей. А мы знакомы, и… я привыкла. Вроде того. Так что ты… можешь, если нужно, ну, или если ты хочешь… Она прикусила язык, когда поняла, что говорит уже что-то странное. Пространные неловкие речи, которые время от времени произносил Зуко, возможно, были заразны. Что вообще происходит? Ведь на самом деле Катаре давно не было с ним неловко. Ей было просто. Почему сегодня всё было так по-другому? Может быть, потому что очень скоро их пути разойдутся? Может быть, это случится уже завтра. Тонкая, на грани слышимости, диссонирующая нота вдруг стала слышнее. Точно, она была об этом… Нет. Нет и нет. Катара не будет этому сдаваться. Нет смысла думать про это сейчас, пока ничего не случилось. Она попробовала сменить тему: — Вот бы дядя догадался принести оттуда расческу! Если так и буду расчесываться пальцами, скоро придется всё состричь, — сказала она. — Принесет он, как же, жди! — Зуко ответил довольно ядовито. — Ты злишься? — повторила она недавний вопрос. — На меня? Зуко взглянул на нее удивленно. — Конечно, нет. С чего мне злиться на тебя? — На дядю? Он вздохнул и перевел взгляд на океан. — Не знаю. Может быть, на себя… Они сидели рядом, прислонившись спиной к стене. Они снова разговаривали, и это было хорошо. — Какой сегодня день, Зуко? Вы говорили с ним… Тот дернулся, будто хотел в одну секунду вскочить и удрать. Но остался на месте. Возможно, сказались долгие дни на умиаке, откуда было так просто не сбежать. Зуко вдохнул и длинно выдохнул (вдох на четыре, выдох на восемь, вспомнила Катара). — Сегодня годовщина моего изгнания. Его голос был похож на океан под осенним ливнем. Серый и холодный. Катаре показалось, что ему сейчас где-то внутри очень холодно. Или, быть может, не сейчас, а всегда. Странно так думать про покорителя огня, который всегда может согреться, даже находясь на Северном полюсе. Там, на полюсе, у нее промелькнула догадка, что у него есть своя Территория. Теперь она это знала. Его Территория была ледяной пустыней без малейшего признака тепла. Катара придвинулась ближе и взяла его за руку — та была теплой, почти горячей, как обычно. Горячая ладонь. Ледяная пустыня. — Что случилось тогда? Кто тебя изгнал? — Кто вообще мог изгнать наследника престола? Она давно задавалась этими вопросами и сейчас, кажется, могла наконец спросить. …Или не могла? Потому что Зуко дернул плечом и сказал резко: — В южном племени Воды все такие любопытные? Мне кажется, я не обязан отвечать на все твои вопросы! Но его голос уже не был таким серым. — Ответь тогда на один! Наступило молчание. Вдох на четыре, выдох на восемь. — Ладно! На один. И потом ты перестанешь выспрашивать. Катара кивнула. — Меня изгнал Хозяин огня. Не может быть! Она уставилась на Зуко. — Но… это же твой отец, да? Что случилось?.. — Один вопрос. Я ответил. Он высвободил руку, встал и ушел в дом, откуда послышался голос дяди Айро. Катара, медленно ступая, пошла следом. Дядя принес еды. Он встретил на источниках нескольких добрых пожилых дам (Зуко и Катара переглянулись — похоже, флирт вновь имел место). Они были настолько добры, что охотно предложили ему еды, когда тот поведал им о бедственном положении, собственном и его бедных голодных детей. Зуко застонал от унижения, уронив голову на стол. Катара, хоть ее и смущала перспектива предстать в роли голодного ребенка, была готова принять дары достойных дам. После недель почти с одной только рыбой возможность взять в руки кусок хлеба была чем-то невероятным. — Ну, раз ты намерен страдать, тогда нам достанется больше, — пихнула она Зуко плечом. Ворча, тот, тем не менее, тоже начал есть. Катара с присоединившимся к ней в этом дядей еще немного его подразнили. Потом дядя начал выкладывать другие обретенные в его маленьком походе дары, мелкие полезные в дороге вещи, вперемешку с подобранными на пляже красивыми раковинами и новостями. Катара начала понимать, что целью Айро были далеко не только источники и массаж. Похоже, он уже успел пообщаться чуть не с половиной жителей городка и о многом узнать. Зуко тоже слушал внимательно, особенно когда дядя упомянул о летающем бизоне, которого видели недавно в одной деревне к западу отсюда. Катара насторожилась, заметив его сосредоточенный взгляд. Она не знала, что покорители огня собираются делать дальше — они это с ней не обсуждали. Тоскливо заныло в сердце — ей нужно будет придумать, как встретиться с друзьями и при этом как не навести охоту на их след. Если Зуко не передумает. Но он, похоже, не передумал. Чтобы отвлечься, Катара решила попробовать отстирать свое старое дорожное платье. Оно сильно пострадало во время шторма и после, во время нескольких дней дрейфа. Штаны и туника, которую отдали рыбаки, были еще крепкими, они могли ей хорошо послужить, хоть и пришлось закатать рукава и штанины. Но Катаре хотелось вернуть обратно свою собственную одежду. Ее платье было из дома, его шила Пра-Пра, а вышивала сама Катара. Оно было частичкой дома, частичкой племени. В нем она могла быть собой. Хотя с момента нападения Хана у нее нередко бывало чувство, что она больше не могла быть собой, прежней собой, что она стала каким-то другим человеком. Этого человека она не знала и это ее тревожило. Но как бы то ни было, лучше она выстирает платье и после, встретившись с друзьями, будет ходить в своей привычной одежде… Оставив эти позади, как будто ничего не случилось, сказал тихо ее внутренний голос. Выйдя во двор, она налила воды в ведро, которое нашла под навесом, насыпала немного мыльного порошка с полки и замочила платье. Покорением изобразила некоторую видимость стирки и задумалась, достаточно ли будет этого, или стоит оставить еще отмокать? Видимо, глубоко погрузившись в свои мысли, она пропустила незваных гостей. Заметив группу солдат в доспехах страны Огня, Катара поспешно юркнула за угол дома. Она осторожно выглянула и заметила, что впереди, высоко держа голову, шагает… девушка! Высокая, но явно еще юная, желтые глаза смотрели пронзительно и сосредоточенно. В ее безукоризненно уложенных волосах сверкало что-то вроде небольшой короны. Она была на кого-то похожа, на кого-то, кто был Катаре знаком… И она внушала страх. Группа солдат и их предводительница подошли к двери, а Катара потихоньку прокралась на веранду и прижалась ухом к тонкой стене. Ее сердце колотилось от страха, она приготовилась сражаться… Услышав, как незнакомый повелительный голос произнес слово «брат», она перестала что-либо понимать и просто застыла на месте. Когда разговор закончился, она еще некоторое время стояла там, прижавшись к стене. Зуко нашел ее на веранде и увел в дом. Он улыбался при этом такой улыбкой, какой Катара еще никогда на его лице не видела. Он выглядел практически счастливым — но казался незнакомым и странным, и это ее испугало. Айро встретил ее очень хмурым несчастным взглядом, и это смутило и напугало ее еще больше.***
Весь вечер прошел ужасно. Дядя не был рад предстоящему возвращению домой. Старый лентяй! Дядя наговорил ерунды о том, что отец никогда не жалеет о своих решениях, после замолчал и начал выразительно вздыхать. Это было еще хуже. Зуко вспылил и накричал на дядю, потому что очень разозлился — дядя мог побыть, для разнообразия, на его стороне! Катара начала в ответ кричать на него, чтобы он не смел говорить дяде такое. Что она о себе возомнила? Кто ее просил лезть в его с дядей отношения? Катара тоже не была на его стороне. Они вдвоем с дядей не были. Ну и плевать. Ему не был никто нужен на его стороне и раньше, а теперь, когда отец просит его вернуться, и подавно! Хорошо, что они уже были на берегу, а не в крохотной идиотской лодке племени Воды посреди океана. Кипя от злости, он умчался из дома на берег и долго бродил там по обрывам, пиная камни. Черный корабль страны Огня стоял в гавани, манящий и тревожный. Когда стемнело, он вернулся во двор и долго, до изнеможения, повторял последовательность базовых движений покорения огня. Катара вышла и молча за ним понаблюдала, неодобрительно хмурясь, потом так же молча ушла. Плевать. Наверно, они с дядей уже легли спать. Зуко не хотелось идти к ним в дом, он ушел на веранду и решил, что может дождаться утра там. Ну, в крайнем случае, поспит в доме на полу. Если Катара оставила ему какое-нибудь одеяло. Плевать, если нет. Сначала Зуко хотел договориться с Азулой о небольшой отсрочке. Хотел дождаться Катариных друзей. Ее тупого брата и тупого Аватара. Страшно было об этом думать: отец может разозлиться. Если он зовет домой, медлить не следует. И Азула будет насмехаться. Особенно если поймет, почему он просит подождать. Страшно было оставлять Катару одну. Но его идиотский дядя, оказывается, уже нашел в городке какого-то дурацкого старика — тот мог проводить Катару до деревушки, где недавно видели бизона. Вот дерьмо. Дядя все решил, даже не спросив его. Зуко сам мог бы ее проводить. Он хотел сделать это сам! Ему больше не надо было преследовать этого глупого ребенка, что по капризу духов являлся Аватаром, он мог просто проводить ее и попрощаться… Но теперь уже всё. Последний день закончился. Он провел этот день как последний дурак. Они поссорились. И, наверно, впервые за долгое время уже не помирятся перед сном. Как если бы всё уже закончилось. Наверно, так даже и лучше. Когда прошелестела, сдвинувшись, дверь, и он услышал легкие шаги, он в то же мгновение понял — нет. Не лучше. Скосив взгляд, он мог видеть ее босые ноги рядом. Катара стояла перед ним, завернувшись в одеяло, переминаясь и поджимая пальцы ног. Она задвинула дверь в дом, подошла и села рядом, подтянув колени к груди. Луна поднялась уже высоко, расстелив светящуюся дорожку по водной глади далеко внизу. Завтра он спустится в гавань по длинной каменной лестнице, поднимется по трапу черного корабля… И начнется его путь домой. — Злишься на меня? Катара покачала головой. — Уже нет. Это постоянно его удивляло. Как она могла кричать и злиться (и он в ответ тоже), а потом проходило не так много времени, и они снова могли просто разговаривать. Они могли поговорить напоследок. Оказывается, ему этого хотелось. — Почему ты не спишь? — А ты? — Я первый спросил. — Сначала ты скажи, тогда и я скажу, — предложила Катара, наморщив нос. Зуко стало смешно — наверняка она сейчас думает, что очень хитрая. Хотя на самом деле она просто маленькая и отчаянно хочет спать, сидит и зевает. Но, наверно, что-то можно было ей рассказать. Катара умела слушать. — Ладно. С чего же начать?.. Кроме того, что он так на них двоих разозлился, что удрал на обрыв? — О слишком многом надо было подумать. Я не был дома три года. Там, наверно, всё изменилось… Может быть, и я изменился. — Сколько тебе было тогда лет? — Тринадцать. Почему-то ночью говорить было легче. — Ты хочешь домой, да? Он кивнул. Он хотел домой, очень сильно. Так сильно, что иногда это было похоже на болезнь. Тоска по дому — так говорили об этом моряки. Он хотел (и боялся) вновь увидеть отца. Но об этом он не стал говорить. — Расскажи мне про свою страну, — вдруг попросила она, и Зуко удивился. — Ты и так все знаешь. Тебе дядя рассказал уже миллион историй! Дядя был рассказчиком куда лучше, куда более искусным, он знал больше, но Катара настаивала. Она опять смотрела своим хитрым взглядом и морщила нос, и он сдался. Зуко рассказал про Угольный остров, про его тонкий теплый песок и дождевые леса. Про уголок старого сада, того, где в углу был небольшой пруд. Про то, как выглядит гавань столицы, если смотреть на нее ночью с крыши дворца. Про праздник последних огней в начале зимы. Про начало сезона дождей. Про спящие вулканы. — Хотела бы я это увидеть, — сказала Катара сонным завороженным голосом. Как ребенок, что услышал сказку и теперь хочет туда попасть. Но тут же встряхнула головой. — Это невозможно, конечно. В его страну Катара могла попасть только как военнопленная. От одной этой мысли словно заболело что-то внутри. — Да уж. Не надо тебе туда. Тут он вспомнил, о чем они договорились. — Твоя очередь. — Что? — не поняла Катара. — Рассказать, почему ты не спишь, а сидишь тут и мерзнешь, хотя уже ночь. Он протянул руку и накрыл ладонью обе ее ступни, согревая. Катара поворчала, что она совсем не мерзнет, потому что кто тут из них двоих, в конце концов, вырос на Южном полюсе, но потом улыбнулась. — Никогда бы не подумала, что так удобно путешествовать с покорителем огня. Как я буду теперь обходиться… — Ну, ты как-то справлялась раньше, — пожал он плечами. Странно, что Катару всегда так радовали эти маленькие вещи — горячая вода, приготовленная пища, возможность не мерзнуть. Нехитрые трюки, которым он научился за три года у дяди. Ничего общего с настоящим покорением огня, в котором он как был слабаком, так и остался. — Так почему ты не спишь? Катара вдруг вздернула нос и посмотрела на него с вызовом. — Думала о тебе. Милость Агни, с чего бы ей…? — Ничего поинтереснее не нашлось? Катара убрала свои ступни из-под его руки и плотнее завернулась в одеяло. Она не разозлилась и не стала ядовито шутить в ответ. — Я рада, что ты вернешься домой. И я благодарна Туи, что ты не будешь теперь преследовать Аанга и нас. Тебе ведь это больше не нужно, правда? Зуко молча кивнул. Катара продолжала: — Но война не закончилась. И теперь, когда ты вернешься домой, ты будешь… на другой стороне. Он вспомнил море мертвых. Как дядя произносил слова поминовения, и как много имен он называл — а ведь это был только один его небольшой корабль. Вспомнил, как он оставил Катару лежать без сознания, уходя из Оазиса духов. И как потом чуть ли не споткнулся о нее, лежащую в снегу, под начинающимся бураном. Два воспоминания слились в одно, в картинку будущего — он снова швыряет в нее огнем, отбрасывая на землю, она снова падает, а он уходит прочь, не оглядываясь. Неужели это случится? Духи, почему его жизнь такая дерьмовая. — Я не буду с тобой сражаться, если мы встретимся, — Зуко произнес это как заклинание. — Не могу обещать тебе того же, — мрачно ответила Катара. — Да и ты на самом деле не можешь. Зуко мысленно, ужасаясь сам себе, начал складывать слова, одно с другим. «Когда я вернусь домой, я постараюсь остановить войну». Как смеялась бы над ним Азула. Он не успел ничего произнести вслух, хотя почти решился, потому что Катара вдруг продолжила уже совсем другим голосом, не хмурым. Она будто начала рассказывать какую-то легенду: — Знаешь, у нас дома есть песни. Не те, что поют сплошь и рядом, а другие. Они важные и они настоящие. Их поют на старом наречии. Она помолчала, прислонясь к его плечу. Зуко передвинулся чуть ближе, чтобы ей было удобнее. — Есть песни рождения и песни смерти. Есть песни вечного прощания. Песни скорби. Песни мести и ярости. Песни надежды. Это как покорение, но только слова, а не покорение, — объяснила она не очень понятно. Катара выпрямилась, глядя перед собой. — Я спою тебе одну из них. Зуко понял, что это не было вопросом или предложением. Слова Катары не предполагали отказа. Но он и не хотел отказываться. Это действительно не была песня из тех, что поют сплошь и рядом. Он никогда такого раньше не слышал. Это и правда было старое наречие — он понимал одно слово из нескольких, но тут же забывал, потому что одно слово никакого смысла с собой не несло, все существовало только вместе. Песня была как цепь из крепких спаянных звеньев, как слитные, переходящие из одного в другое движения — она действительно была как покорение, только с помощью слов. Звучал ли голос Катары красиво, этого он не знал. Песня не была красивой. Она просто была. Она что-то являла собой. Она звучала как шепот, как дрожание струны, как горное эхо, как шум океана. Песня была тоской и светом. Он не понял ничего, кроме этого — что она была тоской и светом. Песня закончилась, и еще несколько мгновений в воздухе как будто плавали ее отзвуки. Дождавшись окончательной тишины, Зуко тихо спросил: — Это песня вечного прощания, да? — Нет, что ты, — шепнула Катара. — Та совсем другая. Это песня расставания и надежды. Она снова подвинулась к его плечу, и он осторожно положил руку ей на плечи. — А мне нечего тебе подарить в ответ, — это была правда, и это было печально. Ведь ее песня, очевидно, была подарком. — Тогда пообещай мне одну вещь. — Какую? — Что ты будешь меня помнить. …Духи, помнить ее! Как будто он мог забыть. В доме он зажег маленький огонь, чтобы найти наконец свое одеяло, но Катара потянула его в сторону свободной спальной ниши. Из соседней уже раздавался привычный дядин храп. Он подтолкнул ее вперед. Когда она заползла вглубь, он скинул сапоги и лег на край. Поперек, чтобы занимать меньше места. Спиной к ней, лицом к темному небу за окнами. В конце концов, это не пещера. И уж тем более не маленький узкий умиак. Здесь даже есть два совершенно отдельных одеяла. Пусть спит как ей удобно. Он почувствовал движение позади себя. А потом, спиной — теплое дыхание. Катара уткнулась головой ему в выемку между лопаток. Его теплая страна. Еще один подарок на прощанье. Тонкая крепкая рука обхватила его, и Зуко замер. Потом прислушался к ее дыханию и чуть не рассмеялся. Правило рук было о случайных прикосновениях. — Эй! — шепотом сказал он. — Это жульничество. Ты ведь даже не спишь! — Сплю! — сказала Катара уверенно. — Ты ничего не докажешь! Он будет это помнить. — Ну ладно, — согласился он. — Тогда спи. — Я как в доме, — Катара пробормотала совсем тихо, еле слышно. — За стеной. Зуко хотел сказать, что разумеется, она в доме, потому что она в самом деле была в доме, пусть с тонкими дырявыми стенами, но в настоящем доме. А потом понял, что она имеет в виду. Он ее дом? Этого не могло быть. Последние часы их жизни рядом истекали. Но она так сказала… Нет, он не мог быть ее домом. Разве что временным убежищем. Как та пещера на Северном полюсе. Как она теперь была далеко. Зуко попробовал подумать о своем возвращении домой, к отцу, но не смог. Он побудет для нее домом. Хотя бы до утра.***
Дядя сказал, что надо попрощаться на краю площади городка — Катаре не стоило идти дальше. Она хотела проводить их до лестницы, но неохотно согласилась с резонами Айро — в своем платье племени Воды она была бы уже хорошо заметной с обрыва. Если бы покорители огня с того корабля ее увидели… Катара не могла отделаться от странного чувства, что эти предосторожности невероятно глупы — она уже стояла рядом с покорителями огня. Она прошла всю дорогу до площади, держа Зуко за руку, просто потому что сейчас могла это сделать, а потом не сможет. Айро обнял ее на прощание, и Катара уткнулась лицом в его плащ, с эмблемой страны Огня. Она сама вчера отстирала этот плащ от морской соли, вместе со своим платьем. Она вдруг увидела себя со стороны, например, глазами Сокки — что она делает? Стоит и обнимается с врагом? С врагами? Имели ли какой-то смысл сейчас эти слова? Вынести за скобки. Она вспомнила, как тот же Сокка пытался ей объяснить, как легко можно посчитать какие-то большие цифры, чтобы, например, прикинуть запасы на зиму, или что-то такое. Что-то надо было выносить за скобки. Тогда она отказалась его дальше слушать, потому что у нее и так хватало забот, если ему нравится всё подсчитывать, то пусть и дальше этим занимается. Но сейчас она представила себе это. Как выносит за скобки весь мир (совсем ненадолго, на последние несколько минут) и замирает в объятии старика, теплом и ласковом. Он покоритель огня — вынести за скобки. Он заботился о ней, он утешал ее, он рассказывал ей истории, готовил для нее еду, он… (оставить внутри, не выносить за скобки). Дядя похлопал ее по спине и отстранился. Он снова, в который раз, проговорил, как ей найти старого По в чайной лавке недалеко от площади, среди игроков в пай шо — он проводит ее к друзьям. Она обещает не ходить одна и не доверять тут никому, кроме По. Катара в очередной раз заверила, что всё так и сделает. Она повернулась к Зуко, зажмурилась и крепко обхватила его руками, пока тот не успел отшатнуться, отпихнуть ее или удрать. Но он не сделал, даже не попытался, ни того, ни другого, ни третьего. Только замер, и через пару мгновений Катара почувствовала на своей спине одну горячую ладонь. И вскоре вторую. Это было самое неуверенное объятие на свете, и в другой ситуации она бы непременно стала его дразнить. Но они не были в другой ситуации. Уже не осталось никаких других. — Прощай, Катара. — Прощайте. — Прощай. — Прощай. Они уходили к обрыву. Катара решила, что будет смотреть вслед, пока их видит, а искать старика По пойдет потом. Если обойти вон то здание, то просто будет лучше видно. Если она немного отойдет к холмам, то это ничего не значит, каких-то пара минут. Если она скроется в маленькой роще у начала лестницы, никто с корабля ее не увидит. Две фигуры были уже на полпути вниз. Она уже не могла их слышать, но видела отчаянную жестикуляцию младшего и попытки старшего успокоительно положить руку тому на плечо. Может быть, они снова ссорились. Айро не хотел возвращаться. Ему что-то не нравилось в этой затее. Катара вспомнила девушку с гордо вскинутой головой. Она была похожа на своего брата — но глаза были другими. Темнее, скорее желтыми, чем золотистыми. Что-то очень тревожное было в ее взгляде. Катара подумала о том, как дома, на Южном полюсе, Пра-Пра учила ее, еще совсем маленькую, ходить по льду. Среди льдин встречались ненадежные, на которые ни в коем случае нельзя было ступать, иначе сразу провалишься. Надо было уметь их отличать. Во взгляде Азулы стоял тот самый ненадежный, предательский лед. Она быстро, убеждала она себя. Сбоку от лестницы нашлась узкая тропинка. Совсем недолго, просто увидит отплытие. Тогда все будет в порядке, она вернется, найдет старого По, найдет Аппу, брата и Аанга. Две фигуры внизу подошли к пирсу. Катара была у подножия лестницы, когда у трапа раздались крики, начали мелькать сполохи огня. Она уже не думала о незаметности — только о том, чтобы как можно быстрее добежать до корабля. Их только двое, а солдат в доспехах так много, одна из фигур на палубе выстреливает синим огнем… Не сбавляя скорости, Катара прыгнула в воду, подняв под собой волну, которая вознесла ее наверх. Она зачерпнула воды, превратив ее в ледяной шар, и швырнула лёд в направлении синего огня. Она успела мельком заметить удивленно округлившиеся, темно-желтые глаза принцессы страны Огня, когда ту от силы удара подбросило вверх. Пролетев несколько метров, Азула приземлилась в воду по другую сторону корабля. — В воду! Сюда! — закричала тем двоим Катара, разворачивая волну к морю — и Зуко, и Айро быстро прыгнули за борт. Казалось, ее руки никогда еще не двигались так быстро — превращая волну под собой в ледяной плот, сплетая и натягивая водяной купол над собой, чтобы удержать воздух, и надо было еще схватить этих двоих за руки и втянуть на свой плот, примораживая к поверхности, чтобы никто не соскользнул, потому что дальше… она еще никогда такого не делала… она делала купол, и направляла движения ледяного плота, но не одновременно… и у нее были заняты руки, она могла использовать только движения ног и тела, чтобы… Справа и слева летели вспышки огня. Всё заняло лишь несколько секунд, и Катара, резко присев, увела свой плот под воду. Еще глубже. Толща воды над головой светилась от падающих огней. Зуко дернул ее за руку, она обернулась, и тот свободной рукой показал за спину — там в океан впадала река. Им надо уйти вглубь. В куполе на самом деле можно было говорить вслух, но это тратило бы воздух. Его и так не хватит надолго. Катара кивнула и развернула ледяной плот.***
— Ты зря это сделала. Что? Что он такого сказал? Это была правда, и дяде незачем было на него так укоризненно смотреть. И Катаре незачем. О чем она думала? — Там вообще нечего было делать втроем! Я мог справиться с Азулой сам! — Не слушай его, дорогая. У него просто шок. Новая дядина тактика — говорить с Катарой через его голову, делая вид, что его тут вовсе нет. Отлично. У него нет никакого шока, что за дерьмо! — Азула собиралась создать молнию, а я был далеко в тот момент и не смог бы ее перенаправить. Палуба из железа. Молния и железо — сочетание смертельное. Вряд ли бы она промахнулась. Он тоже будет игнорировать дядю. — Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Теперь тебе закрыт путь на побережье. Ты не сможешь вернуться и найти Аватара. Огромные голубые глаза стали еще огромнее от тревоги и непонимания. Или же от того, что она начала понимать. — Ты показала всем покорение воды. Покорение уровня мастера! С тем же успехом ты могла кричать на весь город — хватайте меня, я подруга Аватара! Голубые глаза потемнели от злости. — Это всё вместо спасибо, я полагаю? — прошипела девчонка. — Ладно! Больше я тебя спасать ни за что не стану! Она вдруг развернулась и побежала прочь. Обратно, в сторону берега, откуда они только недавно выбрались. Они должны были уходить оттуда как можно дальше, насколько хватит сил, а она бежала обратно. Ну и пусть. Если ей хочется попасть прямо в лапы к Азуле и ее солдатам, пускай. Если ей так хочется решать самой, если она готова сделать нечто настолько идиотское, что… Конечно, он помчался за ней следом, практически в ту же секунду. Если кто-то и был здесь в шоке, так это она. Человеку в состоянии шока нельзя доверять серьезные решения! Он слышал, как дядя позади что-то крикнул, затем тоже попытался их догнать. Катара, не оборачиваясь, через плечо швырнула в Зуко водяной хлыст. Он легко уклонился, поднырнул, отразил вспышкой летящий в лицо лед. Потом догнал Катару и схватил ее за руку. Она попыталась вывернуться. Конечно, он же ее сам этому учил. Но он знал, что она знает, как вывернуться из простого захвата, поэтому схватил ее по-другому. Прижал ее руки к бокам, а ее саму — спиной к себе. Катара яростно вырывалась и так же яростно его оскорбляла, не умолкая ни на миг. — Придурок! Покоритель придурков! Конский хвост! Не очень изобретательно. Зуко пришлось ее встряхнуть. — Не ори! Подбежал дядя. — Зуко, что ты делаешь? Неужели они оба не понимали? Катара больно пнула его в колено, и Зуко выругался себе под нос. — Посмотри там. Только тихо, — Зуко, поймав взгляд дяди, мотнул головой в сторону реки, по которой они сюда добрались. Часть пути на катарином подводном плоту, и сейчас — пешком. Дядя тихо пробрался к краю речного обрыва и посмотрел вниз. Замер на мгновение. — Там внизу, в пойме, полно солдат. Надо как можно скорей уходить отсюда. Голос дяди был суровым и сосредоточенным, он не оставлял места спорам. Катара перестала вырываться, застыла. Шепотом попросила ее отпустить. Потом подбежала к обрыву сама. Зуко показалась, что сейчас она ринется вниз. Но она тут же повернулась к ним. Глаза опущены, ладони сжаты в кулаки. — Тогда идем. Катара не сказала ему ни слова, пока они торопливо шагали вдоль берега реки, уходя дальше и дальше от океана. Даже не взглянула ни разу. Дядя остановился у излучины и сказал, что здесь можно немного передохнуть. Они уже покинули земли колонии. Дальше начинались спорные территории. Вряд ли солдаты Азулы решатся последовать за ними сюда. Для охоты на троих их достаточно много, для запланированного вторжения — нет. …Это не было решением, после которого начинаешь действовать. Само действие было решением — при этом и следствием — и необходимостью, которую нельзя избежать или отложить. Кинжал, скользнув, срезал волосы легко и мягко, и вот уже весь хвост остался в руке, а шнурок, его стягивавший, упал на траву. Зуко швырнул знак своей былой принадлежности к наследию Созина в воду. Дядя молча протянул руку, и он дал ему кинжал. Пучок коротких седых волос поплыл вслед за черными. — Дай мне, — попросила Катара. Это были ее первые слова за несколько часов. В лицо она ему всё так и не смотрела. Попросила она с вызовом, будто ожидала отказа. Зуко не понял вначале, что она собирается делать, но кинжал протянул. Катара перехватила свою косу у затылка и попыталась перерезать ее так же плавно и легко, как до этого сделали покорители огня. Но такие густые и плотные волосы нелегко было срезать одним движением. Неудобно это делать не глядя, когда не очень умеешь обращаться с холодным оружием (Зуко подумал, что надо будет научить ее этому потом). Срезав половину, лезвие соскользнуло, Катара раздраженно зашипела. — Отдай, — сказал он ей. — Все-таки не доверяешь мне, настолько, чтобы делиться оружием, да? — ядовито вопросила Катара, поворачивая к нему рукоять. Зуко забрал свой кинжал и стал сам подравнивать ей волосы, решив отрезать прядь за прядью, чтобы было аккуратнее. Он даже не сразу понял, о чем она сказала. Ее волосы расправлялись вокруг головы, ложились густой копной. — Что?.. Конечно, доверяю! — слова пришли сами собой, он сначала это брякнул, не думая, а потом понял, что это правда. — Просто помогаю, потому что тебе неудобно самой. С чего тебе вздумалось это делать? — Ты сказал, что Азула не забудет, что на нее напала покорительница воды. Она будет искать ее — меня. Я решила, надо что-то придумать, чтобы не было так заметно, что я из племени воды. Ну, вы ведь поэтому отрезали волосы? Зуко уставился на Катару. Ее слова имели смысл. Возможно. Для нее. Но как она себе представляет — можно ли, отрезав волосы, замаскировать его лицо? Дядя негромко хмыкнул. — Нет. Это просто закономерное продолжение того, что случилось. Мы теперь не принадлежим к роду правителей страны Огня. Мы изгнанники и предатели и не имеем права носить перо феникса, вот и всё. Катара попросила его шнурок, тот ему все равно не был нужен, и стянула часть волос над затылком в свободный короткий хвост, чтобы не падали на лицо. Это было немного похоже на то, как носил волосы ее старший брат, и это было странно. Но это было слегка похоже и на то, как ходили многие крестьянские девчонки в царстве Земли, и, наверно, все-таки имело смысл. Катара отошла переодеться, пока они искали место для стоянки, и вернулась уже в прежних лохмотьях с рыбацкого корабля. Она смотрелась в них совсем по-другому — может, немного младше (потому что одежда была ей не по росту). Она выглядела растерянной, и Зуко совсем не помнил, чтобы она когда-нибудь была такой. Она была не похожа на прежнюю Катару. Наверно, всё вместе это могло послужить маскировкой. Он разжег костер и перебирал их вещи. Дядя ушел за хворостом (они перестали друг друга игнорировать, что было неожиданно хорошо). Катара сидела рядом, молчаливая и тихая. Большая часть еды была у Катары (перед расставанием Зуко отдал ей свой рюкзак, наивно полагая, что в пути домой ему уже ничего не будет нужно), и она почти не пострадала от воды. Их с дядей вещи, конечно, промокли при прыжке за борт. Зуко втайне был доволен, что походный набор для игры в пай шо было уже не спасти. Остался котелок. Веревка. Еды было немного, но хватит на сегодня. Это было хорошо. Завтра они что-нибудь придумают. У них не было денег, оружия, одеяла, и это было не очень хорошо. Но возможно, завтра они что-нибудь сделают и с этим. Зуко нравилось об этом думать. Думая об этом, можно было временно не думать обо всем остальном. О том, что его сестра, с одобрения отца, собиралась его убить. О том, что его изгнание стало настолько окончательным, что он пока не мог иметь дела с этим фактом. Нет, только одеяло, еда, карта, выбор пути, безопасные мысли… — Я, наверно, и правда сделала глупость, — вдруг сказала Катара. — Я не подумала ни о чем, я не успела. Просто хотела взглянуть напоследок и потом уже был огонь. Вас было только двое, а их много, и у нее синий огонь. Азула умеет создавать молнии. Она гений покорения, это всегда так было. Она гений, а он слабак и неудачник. Катара не должна была себя из-за этого винить. — Это не была глупость, — возразил Зуко. — Я наговорил тебе Кох знает чего, прости. Она бы прикончила меня молнией, если бы тебя там не было. Я просто разозлился, что не мог справиться сам. Тебе пришлось отказаться от встречи с Аватаром и братом из-за нас… из-за меня. Катара непонятно глянула на него и стала смотреть в огонь. — Они будут ждать меня там… Может быть, твоя сестра их найдет. — У них огромный летающий бизон, а ее корабль пока что не летает. — Они подумают, что я их бросила. Ушла с вами и бросила их, — она как будто говорила сама с собой. Она себя обвиняла. Он понимал такие вещи. — Это ерунда. Они же знают тебя, и они поймут, что тебе что-то помешало их дождаться. — Я как будто всё дальше и дальше от них. От Аанга, от Сокки… От самой себя, какой я была раньше. Она подняла руки, дотянулась до узла ленты ожерелья сзади на шее. Развязала, сунула в карман. Невесело рассмеялась. — Вот и всё! Больше нет никакой Катары из Южного племени воды. Меня больше нет. Никто здесь не будет знать, кто я такая. — Гребаный ад! — как его это разозлило. Даже пламя костра взметнулось вверх. — Это просто одежда! Просто волосы. Волосы отрастут. И я знаю, кто ты такая. И дядя знает. Ты — это ты. Катара на него уставилась. — Хватит на меня кричать! — огрызнулась она. — И ради всех духов, прекрати ругаться. — Она надулась, сердито скрестила руки на груди и… перестала выглядеть такой растерянной. Сердитая Катара была достаточно хорошо ему знакома. — Зуко прав, дорогая, — Айро подошел к костру с охапкой хвороста. — Ты осталась собой. Твои друзья поймут, что ты не смогла с ними встретиться. Они наверняка не глупы и смогут найти твой след. Подумай о том, куда они могут направиться с побережья. Была ли у вас какая-то цель? — Аангу нужен учитель покорения земли, — задумчиво проговорила Катара. — Может быть, они могли бы вернуться в Омашу и попросить об этом царя Буми… Буми старый друг Аанга — в буквальном смысле старый. Он старик и он очень могущественный покоритель. Хотя, конечно, совсем сумасшедший, — она вдруг хихикнула, будто что-то вспомнив. Что там было у них с этим Буми? — Ну, значит, мы можем пойти в Омашу, — заключил Айро. Омашу. Пускай Омашу. Большой разницы, куда пойти, теперь не было. Если хотя бы одному из них будет лучше, они отправятся туда. Когда начало темнеть, они вдвоем пошли к реке за водой. За водой спокойно мог бы сходить и кто-то один, но они пошли вдвоем. Набрав воды в свой мех, который она теперь постоянно носила на плече, Катара задумчиво сказала: — Уже второй раз это происходит. Как ты думаешь, почему? — Что происходит? — Мы прощаемся, думаем, что это навсегда, а потом обязательно начинаются какие-то неприятности. Почему? «И потом мы не расстаемся», она не сказала этого вслух. Но это было и так понятно. Отчего так происходило? Ну, над ним, как Зуко давно знал, духи просто смеялись. Издевались как могли. Но вот почему им вздумалось вмешиваться и в жизнь Катары? — Понятия не имею, — он правда не знал. — Может, нужно перестать так прощаться? «И перестать расставаться». Этого он вслух, конечно, не сказал.***
Айро смотрел на луну, повисшую в прогалине темного неба между темными вершинами деревьев, и слушал, как дышат во сне дети. У них практически ничего не осталось из вещей, один лишь старый плащ, с которого пришлось отпороть знак страны Огня. За день они ушли ближе к горам, и стало ощутимо холоднее — в конце концов, еще длилась зима. Поэтому спать легли все вместе, постелив на землю тот самый плащ, сбившись как можно теснее. Девочку уговорили забраться в середину. Ее острые лопатки сейчас временами утыкались Айро в спину, когда она шевелилась. Его дети уснули после долгого и тяжелого дня. Как всегда, сначала немного поворчали друг на друга, потом, перешептываясь, постепенно затихли. Наверняка мальчик улегся, отвернувшись спиной. Чтобы девочка была как в убежище между ними двумя. Наверняка она сейчас уткнулась мальчику в плечо или в шею, и он чувствовал во сне ее теплое дыхание. Его мальчик. Его девочка. Он пропустил момент, когда стал так про нее думать. Смело и открыто, как и всё, что она делала, девочка пересекла какую-то невидимую черту и с тех стала «его». Удивительно, как она напоминала Айро совсем, совсем другого ребенка. Давно переставшего быть ребенком. Давно переставшего… тш-ш-ш. Его девочке придется трудно. Она еще долго не встретит своих родных. Но она справится, потому что они с ней — и мальчик, и он, старик. Трудно придется и его мальчику. Он сейчас еще не понял, он не был в силах. Понимание придет постепенно, а вместе с ним — осознание, что ему придется что-то делать со своей жизнью, которая вновь перевернулась с ног на голову. Айро надеялся, что мальчик все же найдет, на что опереться, пока будет искать ответы. Он думал о двоих своих детях и еще — о третьем ребенке. Думал о девочке, что была сейчас где-то не так далеко, на большом корабле, слишком большом, чтобы ребенок был там главным. Та девочка не была большой, хотя, конечно, думала о себе не так. Айро думал о ней и о том, что, возможно, три года назад он сделал неверный выбор. Он отступил. Говорил себе, что спасает мальчика, что не хочет ввергать страну в пучину раздора. Но может, это было неправильно? Может быть, раздор в стране не был бы слишком высокой ценой за то, чтобы не оставлять в руках Озая еще одного ребенка. Девочка с темно-желтыми глазами (всегда настороженными, как будто они глядят из-за высокой стены) не была ранена, не была изгнана. Но, может быть, его мальчику, пострадавшему так сильно, в каком-то смысле повезло больше, чем ей. Может быть, духи знали это. Айро не знал. Глупый, мало на что годящийся старик, он не мог заснуть, смотрел на звезды и думал о девочке, которую сейчас, уж конечно, никто не обнимал во сне, никто ее не согревал.***
Спасаясь от шторма, Аппа залетел сильно дальше к западу, чем Сокка планировал изначально. Прошло два дня, прежде чем они осознали ошибку и со всей возможной осторожностью направились в главный город северной колонии. …В котором не было ни следа Катары. Точнее, Сокка поправил сам себя, не было самой Катары. Следов было предостаточно. В городской гавани торчал военный корабль армии страны Огня, и они были в колонии страны Огня, поэтому просто разыграть карту «я Аватар» они не могли. Они оставили Аппу в поросших лесом холмах за городом, а в городе разделились. Аанг, в плаще для маскировки, отправился на городскую площадь. Сокка пошел в гавань, перед этим натянув беспечному маленькому монаху капюшон поглубже и строго-настрого приказав его не снимать. В гавани начали находиться первые следы. Разумеется, Сокка вначале испытал огромное облегчение. Катара была жива! Она пережила шторм и она была здесь совсем недавно! Рыбаки, что латали на берегу свои старые сети, безошибочно узнали в его описании девчонку, что спасли в океане. Но чем больше подробностей звучало, тем больше к его облегчению примешивалось недоумение и раздражение. Глупые рыбаки, чтоб им было пусто, спасли не только Катару! В описании ее спутников Сокка легко узнал Зуко и его дядю. Как будто этого было мало, рыбаки поведали о героизме мальчишки со шрамом, что спас и старика, и свою девчонку. Сокка скривился. Героический похититель людей, вот кто он! Катара была не его девчонка! Один из рыбаков, с повлажневшими от умиления глазами, стал вспоминать, как крепко тот ее обнимал, согревая. Фу-у! Сокка просто не мог в это поверить. Он поскорее свернул этот разговор и пошел по лестнице к площади. Руки, видите ли, ему было не разжать. Конечно, ворчал Сокка про себя, если проклятый принц пригреб что-то к своим рукам, вряд ли потом разожмет их по доброй воле. Сокка нашел Аанга на площади. Тот побывал у хозяйки гостевых домов. Катара была там и уже ушла, вчера утром. В тревоге они побрели мимо магазинчиков, овощных и фруктовых лавок… У чайной лавки, возле столика для игры в пай шо, толпилось несколько стариков. Похоже, это было их обычное место для сборищ и болтовни. — А я вам говорю! — разорялся один из них, щуплый, с неприятным лицом. Сокке он смутно напомнил продавца капусты, телегу которого они перевернули во время почтовых гонок в Омашу. — Говорю вам, Аватар вернулся! Аанг засиял и сунулся было поближе, чуть не уронив капюшон с головы. Сокка схватил его за руку. — …Вернулся и требует, чтобы ему приносили жертвы — юных девушек! Аанг издал нечленораздельный, но очень возмущенный вопль. Сокка быстро наступил ему на ногу и спросил неприятного старика, почему тот так считает. — Принцесса Севера пожертвовала собой, чтобы остановить его зверства на полюсе! — заявил дряхлый негодяй. Сокка разинул рот. Потом смог все же его закрыть и вновь наступить своей ногой Аангу на ногу. Он решил так и стоять на ноге своего юного друга, чтобы тот ничего не натворил. Сокка бы и сам не отказался, чтобы кто-нибудь постоял у него на ноге, пока брат-близнец торговца капустой продолжал: — А вот тут у нас, буквально вчера? Какой-то пришлый старикашка уговаривал По отвести эту бедную девушку в деревню Сэ Йин! А ведь все знают, что там недавно видели Аватара! — И что? — выговорил Сокка. Они действительно переночевали в Сэ Йин. — Отвел? По оказался тоже стариком — но огромного роста, с кустистой торчащей бородой и руками в татуировках. Смотрел он, тем не менее, застенчиво. Сказал, что и вправду обещал отвести девушку в Сэ Йин, вчера утром. Но та не пришла. — Смогла улизнуть! — торжествующе припечатал капустный старик. — А как они перед этим обнимались на прощанье с тем мальчишкой! Просто сердце надрывалось на них смотреть! Фу-у-у! Сокка уже практически проорал, что нечего было смотреть и надрывать сердце такому старому извращенцу, но как раз в этот момент всеобщее внимание отвлекла группа солдат в доспехах страны Огня, промаршировавшая по площади. Толпа со всех сторон стеклась туда и повлекла за собой и Сокку с Аангом. Высокая девица с идеальной осанкой, стоявшая среди солдат, развернула перед собой большой плакат. Друзья протолкались поближе. — … Предатели и изменники! Каждого, кто окажет любую помощь этим людям, ждет суровое наказание! С плаката на Сокку смотрели трое. Хорошо знакомый ему принц Конский Хвост со своим вечным сердитым прищуром и нахмуренной бровью. Седой старик с приятным лицом и улыбкой (лживой, Сокка был готов поклясться чем угодно). И еще одно лицо. Тонкие косички у висков, узнаваемые бусины. Черты лица явно были прорисованы небрежно и наспех, но сосредоточенное выражение голубых глаз неведомому художнику удалось передать хорошо. Сокка знал этот взгляд. Его сестра так смотрела перед тем как затеять дуэль с мастером Пакку. Перед тем как приморозить Джета к дереву. Перед тем как начать сражаться. Что могло ее объединять с этими двумя? Почему они были на одном плакате? Сокка тихо выругался и начал, таща за собой Аанга, проталкиваться сквозь толпу прочь. — Итак, что мы узнали? — Сокка из последних сил сохранял хладнокровие. Кто-то должен был это делать. Они сидели на лесной поляне в компании бизона и тревожно свиристящего лемура и пытались понять, что им делать дальше и где искать Катару. — Катара жива. Она исчезла отсюда сутки назад. Возможно, с этими двумя, сердитым придурком и его дурацким дядюшкой. Возможно, одна. Она во что-то ввязалась тут, и теперь ее разыскивают люди Огня, — подытожил Сокка. — Что еще нам известно? — Что они всё время обнимались! — указал Аанг несчастным голосом. Фу-у! То есть… Гм. Они не знали точно. Рыбаки и тот противный старикашка так говорили. Но что было на самом деле? Ведь, например, процесс искусственного дыхания не является поцелуем, говорил себе Сокка, хотя внешне немного похоже. Во всяком случае, замечание Аанга ничуть не помогало! — К Коху все эти объятия! — сердито заявил Сокка. — Выносим их за скобки! Нам сейчас нужно понять, куда она могла пойти отсюда. И в каком направлении двинуться нам! Пакку настоятельно советовал им лететь в крепость генерала Фонга, чтобы найти там провожатых до Омашу. Можно было попробовать двинуться вглубь побережья и по дороге делать остановки, чтобы искать следы Катары. Проклятье, царство Земли такое огромное! Нужны ли им провожатые Фонга? Аанг молчал. Сокка некоторое время ходил взад и вперед и вслух обдумывал, что им предпринять дальше. — И вообще! — осенило его. — Если Катара все же ушла с этими двумя — сейчас неважно почему, просто предположим — то наш поиск станет намного проще. Потому что вряд ли этот принц бросит искать тебя, Аанг. А когда он нас найдет, мы найдем Катару. Нам нужно просто быть заметными! Эта мысль принесла некоторое облегчение. Но, кажется, только ему одному. Аанг сжался в комок, уткнувшись в меховую бизонью лапу. — Сокка, скажи мне, — выговорил он наконец. — Что этот старик имел в виду, когда говорил о зверствах Аватара на Северном полюсе?.. Ох. Нет. Сокка не хотел этого разговора. Он не был к нему готов. Встретив отчаянный взгляд своего друга, он не знал, что ему ответить.