Неужели не смогу Лететь вослед тебе во мглу, Неметь вослед твоим губам Михаил Гронас
Немножко ты, немножко я Немножко нет Умка
Катара распростерлась на траве и, отбросив кинжал, стала мрачно созерцать облака. После того как она упала на землю в их тренировочном поединке, она отказывалась встать. — У меня ничего не получится! Нечего и пытаться! — сообщила она горестно. — Неправда, у тебя многое получается, — попытался Зуко ее ободрить. — Ты очень хорошо падаешь… Возможно, не стоило этого говорить, потому что Катара тут же выпалила, что она должна научиться сражаться (или хотя бы защищаться) мечом и кинжалом, а не ПАДАТЬ. Хотя уметь падать — это важно. Без этого вообще ничего не получится. И на самом деле у Катары многое получалось, для совсем начинающей. Новые умения редко кому даются легко, но Катара была талантливой. Зуко очень хотел научить ее хоть чему-то, что знал сам. Она не должна стать мастером меча, ей нужно просто суметь себя защитить, когда они расстанутся. До Омашу оставалось совсем недалеко. Он начал снова: — Ну, вставай. Пожалуйста. Если хочешь, можешь взять меч в этот раз. С тяжелым вздохом Катара поднялась. Ха. Он знал. Катара не отступится, она слишком упряма. — Ты покорительница воды, тебе должно это помочь. — Как? Если я покоряю воду, мне нужно только мое тело и… вода. Никакого острого железа! — Это похоже, — настаивал Зуко. Он уже обдумал это на днях. — Представь, что меч — это часть твоей руки, или вода в твоей руке, он просто продолжает твои движения… Катара задумалась, на ее лице появилось хмуро-сосредоточенное выражение. Она прикрыла глаза, постояла, потом попробовала несколько движений. Взмах, поворот. Выпад, уклониться. Поворот, защита… Это было похоже на танец. Она открыла глаза. — Я поняла! Кажется, я что-то поняла! Может быть, теперь я смогу по-другому!.. Спустя час она уже не была так радужно настроена, но Зуко постарался ее убедить, что не быть «убитой» в первые несколько минут поединка (в четырех случаях из десяти) — это очень достойно. — Тебе хорошо говорить, — отфыркивалась Катара. — У тебя всё получается легко, будто меч прирос к руке. А мне трудно! — Мне не давалось это легко! Я учился много лет! Они возвращались к лагерю. Дядя обещал испечь на завтрак лепешек. Последняя деревня, мимо которой они вчера прошли по дороге к перевалу, была богата милыми добросердечными дамами, что помогли им пополнить припасы. Правда, на этот раз, пока дядя наслаждался пай шо (и флиртом), Зуко решил отплатить им работой. Он таскал воду, выкапывал канавы и выправлял заборы, пока не выбился из сил. Он, может быть, предатель и изгнанник, но не дармоед. Заборы остались слегка кривыми, канавы вышли не очень глубокими, а с водой ему помогла Катара. Но все же думать о лепешках теперь было приятнее, чем если бы они просто достались им из милости случайных людей. — Много лет? То есть… ты был еще ребенком? Сокка учился бросать бумеранг с детства, но он хотел стать воином. Чтобы защищать всех в деревне, когда отец увел флот на защиту морей вокруг полюса. Тебе ведь не нужно было воевать в детстве? Она так просто об этом сказала. Как будто нормально оставлять глупого мальчишку на защиту целой деревни. Как будто нормально, что им ничего не оставалось другого. У него до сих пор зубы сводило от неловкости, когда он вспоминал нелепую защитную стойку Сокки. Он легко и беспечно отшвырнул этого воина — ребенка — в сторону, когда сошел на их берег, в предвкушении поимки Аватара. Защита Сокки ничего не стоила. Может быть, хоть на Северном полюсе юнцу удалось найти кого-то, кто мог бы его научить. Зуко на это надеялся. — В детстве — нет, не нужно. Я сам хотел научиться, — пожал он плечами. Что он за время их путешествия узнал точно — что вопросы у Катары никогда не заканчивались. — Разве покорители огня не полагаются только на свой огонь? Зачем им еще и мечи? Она не понимала, какие порой неловкие вопросы задает. Зуко хотел увильнуть, но по опыту уже знал, что вряд ли получится. В поиске ответов хватка Катары была как у бульдогоящерицы. Лучше было ответить. К тому же Катара, как это ни странно, ни разу не смеялась над ним — бывало, дразнила, но не смеялась так, чтобы это было обидным. А иной раз и рассказывала что-то о себе. Как будто это было… тоже нормально? — Хорошие — полагаются. Ясно? Хорошие покорители не берут в руки холодное оружие. Но я не из их числа. Я просто хотел делать что-то, что у меня хорошо получалось. Ну, хотя бы лучше, чем покорение. Катара уставилась на него, округлив глаза. Она недоверчиво фыркнула. — Что? — Ты сейчас сказал, что считаешь себя плохим покорителем? Верно? … Кох побери, могла бы и не подчеркивать. — Но ведь это неправда! Ты сражался с Аватаром на равных — а он не просто покоритель, ему подвластны все стихии и вся мудрость его прошлых воплощений! — Этот Аватар просто глупый ребенок! Ты сама говорила, ему всего двенадцать лет! И что-то я не заметил, чтобы ему были подвластны все стихии. Пока я насчитал две. Катара сердито запыхтела и, как обычно, пробурчала, что Аанг обязательно всему научится и спасет мир. И в своей стихии — воздухе — он был невероятно сильным покорителем. — Но ведь на полюсе ты смог одолеть и меня! Нехорошо хвалиться, но мастер Пакку многому меня там научил. Зимой, ночью, в полнолуние, среди снегов, после этих ледяных туннелей — а ты смог мне противостоять. — Просто солнце взошло вовремя, вот и всё! — Ха, — Катара самодовольно вздернула нос и посмотрела своим хитрым взглядом. — Говори что хочешь, но я считаю, — она сделала многозначительную паузу, — что ты — могущественный покоритель, и… Она вдруг почему-то осеклась. — Ха, — он попытался повторить ее интонацию. — Очень смешно. Катара ничего не ответила. Она почему-то немного покраснела и стала с независимым видом смотреть в сторону. Некоторое время они молча шагали к лагерю. Потом Катара заговорила снова. — Ну, холодное оружие — это тоже здорово… Наверно, мне бы понравилось, если бы я в детстве училась сражаться на мечах. Хорошо, что ты сейчас меня учишь… Наверно, весело было устраивать поединки с друзьями? — она вопросительно взглянула на него. Зуко вздохнул. Это звучало как не очень ловкое переключение на другую тему. Но как Катара вновь умудрилась задеть, сама того не желая… Просто потому что ее мир был таким другим и (Зуко начал это подозревать) таким… нормальным. — Я не знаю. У Азулы были друзья. У меня нет. Отец не разрешал, чтобы я не отвлекался от освоения покорения… Раньше его это не волновало. Катара покосилась на него, с выражением в больших голубых глазах, подозрительно похожим на жалость. — Ясно. Кохово логово, ему не нужно жалости! Но она тут же засияла улыбкой: — Хорошо, что сейчас это не так, правда? Что? … Что она… Она имела в виду… … Катара, посмеиваясь, подтвердила, что всё именно так. У него теперь есть друзья, потому что она его друг. … Катара слишком легко говорила эти слова. В ее мире, возможно, все дружили между собой. И всех озаряла надежда на Аватара. В его мире всё обстояло совсем не так. Кох побери. Что ему теперь с этим делать? Заниматься только и исключительно преследованием дурацкого Аватара было в чем-то проще и понятнее, чем пытаться разобраться, как устроен мир Катары и что значит быть ее другом. Когда они вернулись к лагерю, то обнаружили там чужаков. Чужаки торчали в их лагере, болтали с их дядей, уплетали, не стесняясь, их лепешки. Плели тупые цветочные гирлянды (дядя уже был украшен) и играли на своих тупых музыкальных инструментах. Фальшиво. Липкими от лепешек пальцами. Отстой. — Приветствую вас, воинственные люди! — окликнул их один из чужаков, в шляпе, с гитарой и гирляндой на шее. Он засмеялся, наверно, счел, что здорово пошутил. У Катары в руках был кинжал, а у него — два меча. Она просто хотела еще раз повторить то движение, проверить себя, когда они уже подходили к месту стоянки. — Мы не воинственные, — засмеялась покорительница воды, протягивая кинжал обратно владельцу. — Говори за себя, — огрызнулся Зуко, не спеша убрал в ножны мечи и спрятал кинжал в сапог. Может, чужаки были безвредными, но их настырность раздражала. Он не против побыть воинственным, если это поможет от них скорее избавиться. Желание скорее от них избавиться усилилось, когда их главный решил спеть. Правдивая легенда, сказал он. Старинная баллада, сказал он. Двое влюбленных. Разлученных друг с другом. Ах, он забыл половину следующего куплета. Секретный туннель! — припев подхватила вся эта дурацкая компания. Его они, к сожалению, сумели вспомнить. Если заблудился ты, за любовь держись. Секретный туннель. Кох их раздери. Просто уши закладывало от этого мусора. Глаза начинали кровоточить, а мерзкий мотив застревал в голове, и… На одной балладе они не остановились. Через полчаса Зуко готов был двинуться оттуда куда угодно, хоть через проклятую пещеру, лишь бы подальше от этих песен. Проклятие его не пугало, хотя перспектива лезть под землю и не радовала. К тому же это была самая короткая дорога. Если любители пения хором и цветочных гирлянд (к счастью, решившие как следует отдохнуть у реки на месте их бывшего лагеря) им не наврали. Через несколько часов Зуко об этом сильно жалел. Людям, поющим настолько фальшиво, не следует доверять ни в чем. С этой пещерой явно было что-то не так. Он мог бы поклясться — ответвления туннеля менялись. Появлялись и исчезали развилки, дорога начинала выгибаться в противоположную сторону. Они наверняка прошли уже несколько раз по одним и тем же местам. Периодически мимо пролетали стаи мерзких тварей, похожих на летучих мышей, но с пастями, полными волчьих зубов. Они реагировали на огненные выстрелы и с мерзкими криками уносились прочь, но это действовало на нервы. А что было хуже всего, они потерялись. Точнее, Катара считала, что они потерялись. Зуко был уверен, что они как раз остались на верном пути, а потерялся дядя. Но факт оставался фактом — дядя, что шел чуть впереди, скрылся за поворотом и пропал. Если чертовы туннели действительно менялись, дядя мог быть где угодно. Они пытались его разыскать, но, наверно, раз за разом выбирали не ту развилку и запутались окончательно. Ну почему старик не мог идти рядом! Катара переживала, судя по тому, как крепко держала его за руку. Зуко старался не подавать вида, но он и сам был близок к панике. За очередным поворотом открылся широкий проем, и они оказались в большой пещере. В гробнице, как они поняли короткое время спустя. Катара обследовала надписи и рисунки на могильной плите (если это была плита). Зуко хотел быстрее уйти дальше. Может быть, со следующей развилкой им повезет больше. С этой гробницей тоже было что-то не так. Катара обернулась к нему. В ее глазах плясали отсветы огня, который он держал на ладони. — Это ведь та самая история! — Что? — О которой пели Чонг и его компания! Ну, вот эта — «двое влюбленных, разлученных друг с другом…» Значит, это в самом деле правда! Двое влюбленных? Неужели она вслушивалась в их пение? Сам Зуко постарался как можно быстрее забыть слова. Ему хватало и навязчивого мотива. Он пожал плечами. — Пойдем дальше. К Коху эту правдивую легенду. Когда туннели вывели их к гробнице снова, это могло быть случайностью. На пятый раз — точно нет. — Духи меня ненавидят! Пламя на его ладони взметнулось вверх, в очередной раз озарило могильную плиту (они уже внимательно прочли все надписи несколько раз), подсветило синие и красные цвета одежд на рисунках… Проклятые влюбленные. — Стой, — сказала Катара, усаживаясь на пол перед барельефом, изображающим, предположительно, этих глупцов, Ому и Шу. — Пойдем. Что толку здесь торчать? — Нет, подожди. Нас снова и снова приводит в это место. Это наверняка не просто так. Я… я что-то чувствую здесь. Ну конечно. Катара считала, что все в мире происходит не просто так, всё связано и духи рады помочь людям. Может, она и в предсказания судьбы верила. Зуко же знал, что дело (по крайней мере, в его случае) обстоит значительно проще — если духи принимают какое-то участие в жизни людей, то лишь для того, чтобы издеваться и мучить. Ничего друг с другом не связано — разве что каким-то тупым и жестоким способом, обеспечивающим как можно больше мучений. Зуко не доверял духам и потусторонним силам. Но пока они никак не могли уйти от этой проклятой гробницы. Он сел рядом с ней. Что она там такое почувствовала? — Мне кажется, они до сих пор здесь, — нерешительно сказала Катара. — Кто? — Ома и Шу. Ну, на самом деле нет, они давно в мире духов. Но как тень или как воспоминания… здесь что-то есть! Ты ничего не чувствуешь? Что бы это ни было, наверняка он этого не чувствовал. Он не считал себя таким уж чувствительным к потустороннему человеком. Под скучные дядины рассказы о мире духов он обычно засыпал. — Какая разница, есть здесь что-то или нет. Как это поможет нам выбраться? Катара вдруг смерила его взглядом и отвернулась. — Мне кажется, — прошептала она, глядя в сторону, — мы должны что-то сделать здесь… И потом сможем уйти. Они чего-то хотят от нас. Из всех странных идей Катары это, возможно, была самая странная. — Эти влюбленные? — Ну да. — И чего же они хотят? Скажи, если ты на короткой ноге с духами. Повисла пауза. Сначала Катара молчала, отвернувшись, затем взяла с Зуко не меньше десяти обещаний, что он не будет смеяться и не будет ничего думать. Потом опять помолчала. Потом зашептала ему на ухо. Что? Что-о?! Зуко уставился на нее. Катара ответила ему сердитым взглядом. — Так и знала, что не надо было ничего говорить, — прошипела она. — Ты обещал, а теперь сидишь с таким лицом, что… — Я обещал не смеяться и ничего не думать, — он запротестовал. — Так я и не смеюсь. И не думаю… — Думаешь! — Нет! Правда! — Да? Так, значит… Он начал как можно терпеливее: — Я точно не думаю ничего плохого… Но мне не кажется это хорошей идеей. — Почему? — Да потому что я не хочу устраивать этим гребаным духам никакого дурацкого спектакля! — выпалил он. Куда только девалось его терпение? — Они и так вечно надо мной смеются. Я не хочу быть их марионеткой! Я не хочу целоваться с тобой у них на глазах, чтобы только их порадовать! Катара смотрела на него широко распахнутыми глазами. Она покраснела. Зуко чувствовал, что с его лицом происходит то же самое. Возможно, эти проклятые Ома и Шу уже вовсю наслаждались своей постановкой. Неужели такое происходило со всеми путниками, кого они сюда заманивали? Некоторое время прошло в молчании. Затем Катара, опять глядя в сторону, сказала: — Нам ведь нужно отсюда выбраться… Найти дядю. — Должен быть другой способ! — Мы пытались! Пещера раз за разом приводит нас сюда. — То, что ты предлагаешь, вообще не способ! — А что? — А… суеверие! Это просто глупо! Он успел вовремя отдернуть ногу, так что Катара не сумела его пнуть. — Проклятье! — закричала она. — Если бы я застряла в этой пещере с кем угодно другим!.. … … — Ну извини. Ты действительно застряла здесь со мной, а не с кем угодно другим, — Зуко сказал это настолько невыразительно, насколько смог, хотя ему стоило большого труда не закричать в ответ. Он встал и отошел к дальней стене. Еще некоторое время прошло в молчании. Потом Катара, осторожно ступая, подошла к нему и снова села рядом. — Прости. То, что я сказала, прозвучало так скверно. На самом деле… Она вздохнула и подвинулась немного ближе. — На самом деле я рада, что застряла здесь с тобой, а не с кем-то другим. … Эта идея Катары была еще более странной. От нее было… неловко. Не совсем в плохом смысле неловко, но как-то странно-неловко. По спине пробежали мурашки. — Почему? Он вдруг стал говорить шепотом. — Потому что ты держишь обещания, — прошептала она в ответ. — Ты сказал, что не будешь смеяться и не будешь чего-то думать, и я знала, что ты так и сделаешь. Если ты что-то говоришь, то я знаю, что потом так и будет. Если бы на твоем месте был кто-то другой, всё было бы, наверно… куда сложнее. Он бы стал… чего-то ждать потом… или что-то обо мне думать. Катара вздохнула, опустила голову и тихо спросила: — Ты когда-нибудь с кем-то…ну… Хорошо, что она на него не смотрела. От его лица наверняка можно было зажечь свечу. — Нет. Он бы не стал ничего рассказывать никому другому, но это была Катара. Она и так знала о нем больше, чем кто-либо, за исключением дяди. Когда он успел ей столько всего выболтать? — Я провел три года на корабле, с кем там было целоваться? — сказал он, будто оправдываясь. — С лейтенантом Джи? Катара засмеялась. Наверно, стоило на нее обидеться. Но сам воздух между ними как будто стал легче, и он тоже улыбнулся. Было странно застрять в этой дурацкой пещере и, вместо того, чтобы искать выход, говорить о поцелуях… Но по крайней мере, проклятые духи вынуждены были смотреть не тот спектакль, на который рассчитывали. — Я целовалась однажды, — вдруг призналась Катара. Она глянула на него краем глаза, будто проверяя реакцию. — У Гайпаня. Когда мы летели на Северный полюс. Они недавно шли по лесам Гайпаня, и Катара была сама не своя. Все время оглядывалась, будто чего-то опасалась. Неужели воспоминания о каком-то поцелуе ее так встревожили? С начала их странствий по царству Земли Катара стала куда свободнее рассказывать про свой путь с Южного полюса на Северный. Иногда Зуко даже казалось, что его память двоится: он помнил свою историю охоты на Аватара — и вместе с тем помнил и то, что было с Катарой, подробно, день за днем. Как будто это стало частью и его воспоминаний. Но про Гайпань она ему раньше не рассказывала. Катара рассказала эту короткую историю, и та в самом деле оказалась тревожной. Ладно, она целовалась с каким-то чуваком в доме на дереве. Чувак был стремным. Сумел убедить Катару (возможно, как раз с помощью поцелуев) посодействовать в его якобы благородном деле. В итоге был затоплен целый город. Ужасно. Нельзя вот так доверять людям. Хорошо, что жители спаслись. Он даже немного по-новому зауважал Сокку, благодаря которому это произошло. Сокку, который спас целый город людей Огня. Катара явно чувствовала себя виноватой. До сих пор. Хотелось ее как-то отвлечь, и он сказал, не особенно подумав: — Если бы я преследовал Аватара в этот момент, ничего бы не случилось… Чем он вообще тогда был занят? Если бы он был ближе, у них не было бы возможности беспечно торчать в домах на деревьях или топить города. Катара фыркнула. — Это ты пытаешься шутить? — Что? Нет! — Жаль, — усмехнулась она. — Потому что это правда смешно. Хотя и грустно, конечно, тоже. Она все еще переживала. — Такое могло с кем угодно случится. Любого можно провести. — Но Сокка же не дал себя одурачить! — Вроде никто в Гайпане и не горел желанием целовать Сокку? Катара шмыгнула носом и пихнула Зуко в бок. Ее лицо немного просветлело. Но история о поцелуях еще не закончилась. Она повздыхала, поерзала и наконец сказала: — А еще Аанг. Он бы наверняка решил, что здесь надо целоваться, и все потом было бы просто ужасно! Неожиданно! Причем здесь Аватар? Детская безответная влюбленность, быстро понял он после ее нескольких смущенных фраз. Странно. Он сам в двенадцать точно ни в кого не был влюблен! Тогда прошел всего год с тех пор как погиб Лу Тен, как мамы не было рядом, и в мире, разлетевшемся на куски, просто не было этому места. Как у них вообще хватало на это времени? Разве Аватару не надо было спасать мир и все такое? Неужели даже у Сокки в этом путешествии случилось что-то, связанное с поцелуями? Неясно, почему для Катары это было чем-то таким же сложным, как и история про Гайпань. Один простой короткий ответ решил бы эту проблему, Зуко был уверен. Он звучал как «нет». Более длинный ответ тоже подошел бы («катись к коховой матери»). Зуко ей так и сказал. Что здесь еще сделаешь? Но почему-то Катара продолжала вздыхать. Может быть, она не верила в простые ответы. Может быть, он чего-то не понимал во всех этих глупостях. — Никому про это раньше не рассказывала, — сказала Катара. — Не знаю, почему рассказала тебе, но мне теперь легче. — Может быть, — он попытался подобрать слова, — потому что… друзья рассказывают друг другу… такое?.. Он не знал точно, так ли обстоят дела с друзьями. В книгах писали об этом. Азула смеялась бы до слез, если бы это услышала. Но ему было плевать. Катара улыбнулась. — Ну да. Ты умеешь слушать. — Пойдем дальше, — вздохнул Зуко. — Я понял, что у тебя много сложных историй про поцелуи, не стоит добавлять к ним еще одну. Катара помедлила. — Погаси огонь ненадолго. — Зачем? — Пожалуйста! … — Ладно. Он чуть двинул ладонью, и стало темно. Катара пошевелилась, придвинулась ближе. То есть, ближе. Она теперь была очень близко. Упиралась своими острыми коленками в его колени. Зуко слышал, как она дышит. Катара прошептала: — Это не будет сложной историей. Зуко замер и почему-то закрыл глаза. — Если ты молчишь, я считаю, что ты кивнул. Он промолчал. Ее дыхание стало еще ближе. Их носы столкнулись, и… Темнота исчезла, всё наполнилось странным, мерцающим зеленоватым светом, и он быстро открыл глаза. По потолку пещеры бежала дорожка светящихся зеленых кристаллов, ведущая в один из боковых проходов. Катара смотрела на него и сияла. — Получилось! — шепнула она торжествующе. — Там же написано, «ярче всего во тьме». Свет показывает, где выход! Она все еще была так близко. Такая красивая. Такая смешная. Торжествовала, будто сама это сделала — зажгла свет и все остальное. Она вдруг чуть двинулась, еще ближе к его лицу. И прикоснулась губами к его щеке. То есть, наверно, она хотела так сделать, но от неожиданности он дернул головой, и она прикоснулась губами не совсем к щеке — а к уголку рта — и еще ткнулась носом куда-то слева, где начинался шрам. Она отпрянула, глядя круглыми глазами. А потом рассмеялась, и не останавливалась, смеялась и смеялась, и он, конечно, засмеялся тоже. Невозможно было не рассмеяться в ответ, после всех этих часов потерянности и неловких разговоров. Не рассмеяться, когда после темноты настал такой свет. Во имя Агни, ему давно не было так хорошо. Держась за руки, они пошли туда, куда указывала светящаяся линия. Они переглядывались и хихикали. Одна мысль пришла ему в голову, и он снова засмеялся. — Катара, я понял, почему появился свет. Поцелуи вообще не при чем! — Не может быть! — Точно! Он начал ей объяснять. Поцелуи в самом деле были не при чем. Кристаллы реагировали на свет и темноту. Наверно, у этих камней было такое свойство. Они могли с самого начала просто погасить огонь и ждать. — Ерунда! — Катара была непоколебима. — Ты погасил огонь, а кристаллы зажглись не сразу. Зуко слегка покраснел, вспоминая, что было в промежутке. Что почти было. — Для реакции нужно время! И… это не было поцелуем, это были просто носы! — Я думаю, это считается. Может быть, для Омы и Шу этого было достаточно. Ты просто не хочешь признать, что я права. Считалось ли то, что было после? Наверно, тоже нет… Во всяком случае, кристаллы уже зажглись, так что вряд ли это было важно. — Это наука, Катара. Ты не права. Ты не можешь спорить с наукой. — Я всегда права. Он закатил глаза. — О, ну конечно! Если бы ты жила в древние времена и правила страной, то тебя называли бы королева Катара Что Всегда Права. Катара пришла в восторг и сказала, что тогда она обязательно именовала бы его простолюдином. И пообещала придумать специальный ритуал извинений, включающий слова «Ты была права, Катара», а также скорбный танец и приносимые королеве дары. Зуко поклялся, что никогда не произнесет этих роковых слов, а она засмеялась и сказала, что даже Сокке два или три раза в жизни пришлось это сделать. Потом Катара вдруг притихла. Помолчала. — Может быть, — вдруг сказала она, — когда мы встретимся с Аангом и Соккой, вы не сразу уйдете дальше? Я все еще обращаюсь с мечами так скверно… Может быть, ты мог бы меня еще поучить? … В действительности она уже кое-что умела, но могла бы научиться большему. Он всеми силами избегал думать о будущем, он просто не мог. Зуко не знал, что они с дядей будут делать после Омашу. Но вдруг они действительно могли бы задержаться немного? Возможно, несколько дней никому не принесут вреда… — Может быть, — сказал он наконец. — Я подумаю. Они вышли наружу. На каменистом уступе сидел дядя, сразу им заулыбавшийся. У его ног стоял чайник, что исходил паром, в руках старик держал чашку чая. Айро рассказал, что нашел выход тоже благодаря цепочке светящихся кристаллов. Разумеется, Катара тут же простодушно поведала дяде об их приключениях (хвала Агни, ее рассказ закончился на появлении света). Она продолжала настаивать, что носы считаются. К немалому раздражению Зуко, дядя объявил, что в споре о принципе работы кристаллов он придерживается нейтралитета. Хитрый старик! Наверняка он просто не хотел подвергаться нападкам Той, Что Всегда Права. Не мог же он, в самом деле, не верить в науку. Но Зуко был благодарен, что дядя не кинул в их сторону ни одного хитрого взгляда и не процитировал ни одной пословицы. Жаль было бы портить эти часы. Омашу был совсем близко. Оставалось спуститься с этих скал и подняться на следующую гряду. За ней, в долине, лежал город, названный в честь двух влюбленных. Разлученных друг с другом.***
(день спустя) — Вы уверены, что хотите пройти через пещеру Двух влюбленных? — спросил Сокку этот музыкант, Чонг. Остальные смотрели вопросительно. — В чем проблема? — Сокка уже начинал злиться. Эти ребята ничего не могли сказать прямо, сразу начинали петь или задавать дурацкие вопросы. — Ни в чем, ни в чем, — Чонг успокоительно поднял руки. — Просто, ты ведь знаешь, над этим местом проклятие… Мы можем спеть вам ту балладу еще раз! Сразу поймете, что к чему, — оживился он. Сокка испугался. Одного раза было уже более чем достаточно. Аанг, казалось, был не против баллад. Может быть, он снова стал бы им подпевать. Неужели у воздушных кочевников так плохо с чувством прекрасного? — Если без песен, — Чонг над ним сжалился, — то скажу так: лучше отправляться в эту пещеру с кем-то, с кем у тебя близкие отношения… особенные… Сокка насторожился. — Почему? Все начали хихикать. — Просто поверь, чувак. Так будет проще! — Они могут просто держаться вместе с нами, — предложила Лили, жена Чонга. — Мы точно пройдем пещеру. Не в первый раз. Сокка почел за лучшее ничего больше не выяснять, и они отправились. По дороге он тихонько повыспрашивал у Лили, не проходила ли тут недавно такая девушка… и, может быть, она была не одна… Хвала сиянию Юи в небесах, Лили мгновенно подтвердила. Катара была здесь! Вчера! Увы, все так же не одна, но к этому Сокка, считай, почти привык. Он беспокоился, не могло ли что-то случиться с сестрой в этой тупой заколдованной пещере, но Лили уверяла, что уже с кем, с кем, а с ними всё точно будет в порядке. И смеялась. Сокка вздохнул. Похоже, все эта компания музыкантов была с придурью. …Сокка, разумеется, не верил в проклятия, но пещера была странная. Они потеряли спутников, они потеряли Аппу. Стараясь не потерять хотя бы Аанга, он держался поближе к своему другу и отчаянно пытался понять, как найти выход. Почему эти тупые музыканты не могли все объяснить нормально, вместо того чтобы петь? А потом они застряли в гробнице. У Аанга были какие-то глупые идеи про духов и этих влюбленных, Ому и Шу, и что любовь как-то связана с выходом… Последний их факел догорал. — Если бы здесь была Катара, — грустно сказал Аанг. — может быть, мы могли бы… — Могли бы что? Юный Аватар стушевался и пробормотал что-то про любовь, что ярче всего во тьме. Как им могла бы здесь помочь Катара? Сокка, наоборот, был рад, что его сестра не застряла здесь, во тьме и безнадежности. Он очень надеялся, что она благополучно миновала пещеру и вышла. Что они тоже придумают, как выйти, и очень скоро встретятся с ней. С каждой минутой надеяться было все труднее. Факел погас, их окутала тьма. Через несколько минут, что показались Сокке вечностью, вспыхнул мягкий зеленоватый свет. Чонг и компания дожидались их у выхода наружу. Они вывели Аппу и позаботились о нем, и это слегка расположило к ним Сокку. Ненадолго. Потому что все музыканты единодушно считали, вместе с Аангом, что свет, помогающий выйти, вспыхивает, если путники в этой пещере начинали… целоваться! Сокка просто ушам своим не верил. Он уже отбил себе весь лоб ладонью. Как могут быть связаны светящиеся кристаллы и поцелуи? Чонг просто пожимал плечами. — Мы всегда здесь так делаем! Если мы заблудились в этой пещере, то гасим факел, и… Я целую Лили! — о Ла, нет, он начал показывать. Лили с энтузиазмом ответила. — А я ее! — к первым двоим присоединились какой-то коротышка и девушка, увитая цветами. — А я его! Соккина ладонь просто помимо воли вновь впечаталась в его многострадальный лоб. — Это неправда! Вы все неправы! Есть научное объяснение! Эти кристаллы начинают светиться в темноте, ВОТ И ВСЁ! — выкрикивал Сокка. На его слова никто не обращал внимания. Он чувствовал себя очень одиноким. Они поднимались на холм, за которым лежал Омашу, когда Аанг, помявшись, спросил: — Сокка, как ты думаешь, как они прошли пещеру? Сокка старательно смотрел в сторону. Аанг вздыхал невероятно душераздирающе. — Неужели они… За время их одиноких, без Катары, странствий Сокка уже привык утешать и поддерживать своего более младшего товарища, но все равно иной раз это стоило ему немалых усилий. — Нет, Аанг, — сказал он наконец. — Они просто погасили огонь, дождались света и нашли выход. Всё. Пойми, это наука, а ваши идеи о поцелуях — просто суеверие, и ничего больше. Зуко не вызывает у меня симпатии, он покоритель огня и все такое, но надо отдать ему должное, он не дурак. Я уверен, что он должен был сразу понять, что к чему. Аанг послушал его, еще повздыхал, но затем приободрился и весело побежал вперед, наперегонки с Момо, подпрыгивая и чуть подлетая при каждом прыжке.***
Когда они миновали пещеру, Катара решила, что это был хороший день. Может быть, один из самых хороших в ее жизни. Конечно, гробница была тревожным местом, даже слегка жутковатым. Но там она рассказала Зуко то, о чем раньше никому не рассказывала. И тот не сказал в ответ, что она была виновата (хотя она была). Не сказал, что надо сначала думать, прежде чем делать. Ничем не дал ей понять, что она плохая. Может быть, она и не была плохой? Может быть, он ее… понял? Хотя, конечно, его идеи по поводу короткого ответа Аангу (и более длинной версии) совсем не помогали. Это было бы хуже, чем пнуть щенка, как он себе это представляет? Но этим она тоже поделилась с кем-то впервые, и почему-то это было важно. Зуко сказал, что у него раньше не было друзей, так печально было это услышать. Но у нее, она поняла, тоже раньше не было друзей, с кем можно было бы поговорить вот так. У нее, конечно, были Аанг и Сокка, но и с тем и с другим, по разным причинам, такой разговор был бы полной катастрофой. С кем она потом сможет так разговаривать?.. И разумеется, носы считались, продолжала она размышлять. Может быть, также сработало бы, если прижаться щекой. Катара точно не знала. Возможно, дело было в соприкосновении каких-то частей лица. Нос и щека? Лбы? Зуко слегка рассердил ее тем, что так крепко верил в эту дурацкую науку. Но тем самым и побудил подробнее задуматься, как же действительно там появлялся свет. Может быть, было бы интересно однажды (когда они спасут мир, конечно) вернуться в эту пещеру и по-экс-пе-ри-мен-ти-ро-вать. Разумеется, не с кем угодно, а… Может быть, наука — это не такая уж плохая вещь. Конечно, то, что она сделала после, не было обязательным. Свет уже появился. Просто она была рада. Просто это показалось тогда самым правильным. А потом она спросила, не останутся ли они с дядей ненадолго в Омашу. И Зуко впервые не сделал вид, что не слышит и не отмолчался, а сказал «может быть». Сказал, что он подумает. После этого солнце, казалось, засияло в небе особенно ярко. …Как это могло случиться, причем так быстро — что один из самых хороших дней в ее жизни превратился в самый ужасный? После того как он ее понял, как было возможно, что он перестал ее понимать? — …Ты такой же, как твой отец, ничуть не лучше! После этих слов всё обрушилось. Ничего нельзя было исправить. И сказала эти слова Катара. Она заново, раз за разом прокручивала всё в голове. Омашу был захвачен. Они сразу увидели стяги страны Огня, когда поднялись на холм. Зуко крепко сжал ее руку, будто боялся, что она снова, как тогда, помчится от них, не разбирая дороги. Несколько мгновений они молча стояли и смотрели, застыв. Потом нужно было что-то делать. Они ушли с главной дороги и по боковым узким тропинкам добрались до небольшой лесной лощины неподалеку от города. Здесь дядя попросил их подождать и отправился оглядеться. Было странно, каким другим сразу стал дядя. Он говорил с ними тоном, не допускающим возражений. Дядины движения изменились — стало видно, какая за ними сила. Катара вспомнила, что он отставной генерал и известный на полмира Дракон Запада. Сейчас в это верилось. Даже его племянник не стал с ним спорить. Они остались. Зуко хмурился и молчал, а она не могла ни сидеть, ни молчать. Ее ошеломило то, что они увидели с холма. И сейчас это переплавлялось внутри во что-то ядовитое, резкое и безжалостное. Оно требовало какого-то выхода. Катаре нужен был выход, как можно скорее. Что если Сокка и Аанг захвачены? И это происходило опять, опять, когда они почти встретились! На глаза ее наворачивались горячие злые слезы. — Нужно придумать, что делать! Зуко с сомнением хмыкнул и сказал, что нужно придумывать не что делать, а куда скрыться. Что?! — Ты не поняла? Это не просто флаги страны Огня, на них личный знак моей сестры. Азула в Омашу. Нам нельзя соваться прямо к ней в пасть. Мы все еще в розыске, насколько я знаю. — Сокка и Аанг ищут меня. Она могла их захватить! Он задумался, взъерошил свои чуть отросшие волосы. — Нет. Если бы она захватила Аватара, то как можно быстрее направилась бы с ним в страну Огня, и над городом повесили бы стяги какого-нибудь наместника. Это звучало разумно, но всё равно не могло ее успокоить. Что-то резкое и безжалостное у нее внутри не собиралось прислушиваться к разумному. — Мы должны проникнуть в город, — сказала она наконец. Бывший принц уставился на нее изумленно. — Что? — Мы можем спасти из плена царя Буми! Если действовать тайно, мы не попадемся твоей сестре. — Ты с ума сошла, — сказал он самым скучным голосом. Катара разозлилась. — А что предлагаешь ты? Ты хочешь просто пройти мимо? Коль скоро захватчики — люди твоей страны, то всё в порядке? — Ты же знаешь, что нет! Это война, а война — это не «всё в порядке»! — Знаю? Нет, я не знаю! Ты мне ничего не говорил. Как я должна была догадаться? Я сказала, что ты мог бы присоединиться к Аватару, а ты промолчал! Ты ничего не говоришь о том, что ты намерен делать, о том, чего ты хочешь, как я могу об этом узнать? Его руки сжались в кулаки. — Ну? — в горле саднило от злости. Катара тоже стиснула руки. — Я не знаю, что тебе сказать! Как я могу присоединиться к Аватару? Разве ты не помнишь, что он сделал на полюсе? — Это был дух Океана! — Это был и Аватар тоже. Он убил тысячи моих людей с помощью своей нечеловеческой силы! — Они были захватчиками, напавшими на мой братский народ! Мгновение он молчал, потом сказал тихо: — Хозяин Огня призвал их на войну. Они этого не выбирали, Катара. Джи, Тадао, Тэцуко — она тут же вспомнила дядин голос, перечисляющий имена. Экипаж его корабля тоже не выбирал осаждать полюс… Но крепко поселившаяся в ней безжалостность сказала, что ей на это плевать. — Я не знаю, как я смогу пойти против моих людей, — продолжил Зуко. Катара смерила его взглядом. Она чувствовала ярость. Что тут можно было не знать? — Они не твои люди! Тебя изгнали, ты в розыске. Ты больше не принц! Ты сам говорил! Вид у него стал несчастный. Но в голосе не было никаких сомнений. — Это неважно, принц я или нет. Я не могу. Это было бы как предательство. Я не могу их предать. Ты спросила, что я намерен делать, но я не могу тебе сказать, потому что я не знаю, Катара. В этом мире мне нигде нет места, ни с кем! Он сказал это так отчаянно. Катара встряхнула головой. Он вел себя как дурак! Как трус, подсказал ее новый безжалостный голос. Она вскочила на ноги и стала расхаживать взад-вперед, пиная кочки травы и бездумно срывая с кустов недавно распустившиеся листья. — Во всяком случае, мы не можем ничего планировать без дяди. Сначала надо дождаться его. Может быть, он пытался сказать что-то примирительное. Катара почувствовала, как ее глаза начало застилать жаркой пеленой. — Ты ничего не можешь решить сам, да? Она сама поразилась, насколько ядовито прозвучал ее голос. — Катара… Она слышала страдание в его голосе. Но что-то внутри нее, новое и злое, не давало ей остановиться. — Боишься возразить старшим? Зуко тоже вскочил. — Катара. Замолчи. Ты не понимаешь. Ты даже не представляешь себе, о чем ты говоришь. Он хочет, чтобы она замолчала? Еще чего! — Если ты выбираешь ничего не делать, то ты такой же, как твой отец, ничуть не лучше! Несколько мучительных мгновений Зуко смотрел ей прямо в лицо. Смотрел, будто она его ударила наотмашь, а он всё не мог до конца в это поверить. А потом… — Делай что хочешь! — зло выкрикнул он ей. — Мне плевать! Он резко развернулся и в несколько широких шагов достиг края поляны. Обернулся и бросил через плечо: — Что еще ждать от подружки Аватара! И скрылся за деревьями. Подружки Аватара?! Гребаный лед!!! Катара застыла на месте и стояла молча, она не могла поверить тому, что произошло. Потом опустилась на землю. Ее разрывало изнутри. Что теперь делать? Помчаться следом? Осыпать проклятиями? Зарыдать? Ненавижу его, подумала Катара. Как он мог уйти, подумала она следом. Как я могла это сказать, подумала она и заплакала, уткнувшись лицом в колени. Когда вернулся дядя, уже садилось солнце. Ее глаза покраснели, а голос охрип, но она не плакала. Коротко она рассказала Айро о том, что случилось. — Вы поссорились, накричали друг на друга, и Зуко ушел? — уточнил Айро. — Это бывало раньше. Он вернется. Дядя ничего не понял. Он обычно всё понимал, но тут… — Он не вернется, — выговорила Катара надтреснутым голосом и снова начала неудержимо рыдать.***
Он не хотел уходить от них вот так. Он не планировал их бросить. Это было бы… тоже предательство. Если бы он успел подумать, то сказал бы себе, что вернется, когда успокоится. Катара наговорила ему непредставимо, невыносимо ужасных вещей, но… ты такой же, как твой отец Как она могла сказать именно это? Боль от тех слов гнала вперед и не давала остановиться, будто, если бежать достаточно быстро, можно было оставить ее позади. Зуко не знал, как долго это продолжалось и как далеко он успел уйти. Но все это время он знал, что не хотел уйти насовсем. Он остановился и застыл, когда услышал впереди голоса. Знакомое, резкое произношение — как у людей страны Огня. Он бесшумно опустился на землю, в прошлогодние листья. Подполз ближе и увидел военный отряд. Солдаты шли ему навстречу — туда, откуда он пытался сейчас сбежать. Если они не повернут, то вскоре наткнутся на Катару. Если он попробует вернуться, они вдвоем не справятся с таким количеством людей Огня, среди которых наверняка много покорителей. Решение пришло быстро. Неидеальное, но оно показалось не таким уж плохим. Он привлечет внимание, уведет их подальше, потом избавится от преследователей. Потом вернется. Наверняка это будет просто. … Это оказалось непросто. Солдаты преследовали его и не отставали. Силы кончались. Он сумел их обмануть, когда залез на высокое дерево. К тому времени солнце уже село. Хвала Агни, обноски, доставшиеся ему от рыбаков, были достаточно темными, а двигался он тихо. Он решил переждать там до восхода луны. Ждал, устроившись в широкой развилке, пока не стихли голоса. Потом просто остался там, потому что не было сил слезть и идти обратно. Решил, что немного отдохнет. Прислонился к шершавой коре и закрыл глаза. …Когда он открыл глаза, луна уже была над лесом. С ней было что-то странное. Она одновременно висела над деревьями и при этом плыла ему прямо навстречу. Это была та же самая луна, только она была другая. Это была девушка с длинными серебристыми волосами, в легких одеждах, голубых и белых, с узорами северного племени Воды. От нее исходило сияние. Она, несомненно, была луной. Это дух луны? Она наверняка хочет его убить, он же покоритель огня!.. — Не забывай дышать, — сказала спокойно Луна. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты свалился с дерева. Зуко выдохнул, пораженный. Потом снова набрал воздуха. — Я — Юи, — напомнила она. — Думаю, ты меня помнишь. Он кивнул. — Почему я тебя вижу? Просто видение, или сон, подумал он про себя. Может, я свалился на землю, сломал хребет и умираю. — Ты не умираешь, — сказала Юи раздраженно, и Зуко готов был поклясться, что она не произнесла слово «болван», хотя ей хотелось. Ее интонации были так похожи на катарины в этот момент, что сердце заболело. — Ты видишь меня, потому что тебе это сейчас нужно. — Ты должна была явиться Катаре! — запротестовал он. — Она же из племени Воды, а не я. Юи пожала плечами. — Ты один. Катара сейчас не одна. — Они с дядей вместе? — это его обрадовало. Вдвоем им будет безопаснее, пока он не разыщет их снова. — Солдаты не нашли их? Юи кивнула, но затем прикусила губу. — Я тебе ничего не говорила! Вообще-то нам нельзя подсказывать смертным. По крайней мере, так вот прямо. Я тебе не помогаю, имей в виду. Это еще больше напомнила ему о Катаре, и Зуко усмехнулся. — Тогда что ты делаешь? — Просто… Делюсь наблюдениями, — сообщила Юи независимо. — Может быть, говорю сама с собой вслух. Знаешь, по ночам иногда бывает… скучновато. Ему стало печально. Ей было примерно столько же лет, сколько и ему, и ей пришлось умереть. Еще одна жертва страны Огня, его страны, среди бесчисленных других. — Я не умерла, болван! — сказала сердито Юи. Похоже, она могла слышать мысли. — Точнее, в некотором смысле да. Но во всех остальных — нет. — Ясно. И какими наблюдениями ты поделишься? Юи посмотрела на него внимательно. — Ты хочешь вернуться обратно, но ты не сможешь. Там полно солдат. Тебе нужно идти на восток. Он убегал в том направлении, он уже был далеко к востоку от Омашу. Неужели она предлагала ему уходить еще дальше? Как он тогда сможет вернуться? — Ты мне не веришь, — вздохнула девушка-луна. — Но это так. Решай сам. Теперь мне пора. Она уже плыла обратно, ее сияние и свет обычной луны сливались. — Подожди! Юи помедлила. — Почему ты пришла? Почему ты вообще со мной разговариваешь? — Ты сам попросил. Тогда, после шторма. Ты просил за Катару и за Айро и сказал, что тебе самому ничего не нужно. Меня это тронуло. — Ты же не помогаешь смертным? Бывшая принцесса Севера глянула кисло. — Тот корабль все равно шел в вашу сторону. Я ничего не делала. Зуко усмехнулся. Конечно, она не признается. — Ясно. Как мне найти их снова? — Я же сказала — иди на восток. — А дальше? Я должен вернуться как можно скорее! В ее улыбке было сожаление. — Прости, я не могу сказать. Ты поймешь сам. Она растаяла. Зуко проснулся очень ранним утром — почему-то уже внизу, свернувшись у корней дерева. Он не помнил, как спустился. Он не поверил Юи — с чего бы? Может быть, это был всего лишь глупый сон. Игра его собственного воображения. Он попытался пойти обратно в сторону Омашу, но не продвинулся далеко. Он быстро наткнулся на очередной отряд, куда многочисленнее вчерашнего, и отступил. После короткого и мучительного раздумья Зуко развернулся и пошел на восток, навстречу встающему солнцу. Он шел и изредка касался ладонью рукоятей парных мечей в ножнах над плечом. Всё, что у его было с собой — мечи за плечом и кинжал в сапоге. Через несколько часов лес кончился. Дальше его путь лежал по равнинам, негостеприимным центральным районам царства Земли.