по-настоящему время делится на ноющее, колющее, тупое и с тобою Михаил Гронас
…потому что не до мира тебе, если нет сил выбирать все время только настоящее… Хулио Кортасар
По дороге к болоту Аанг вспоминал, как несколько месяцев (целую жизнь) назад говорил: «Знаешь, что тяжелее всего, если ты родился сто лет назад?..» Сейчас он думал, что ответил бы по-другому. Ответ был — всё. Видеть Буми стариком было трудно. Он же помнил его двенадцатилетним! Видеть Буми пленным стариком, замурованным в железном ящике, было невыносимо. Аанг вздохнул. Обычно ему легко удавалось найти в происходящем светлую сторону, но в последние дни это было всё сложнее. Аанг так скучал по Катаре! И они в очередной раз разминулись. Крепко держа в руках поводья Аппы, он угрюмо припомнил, как монах Гиацо водил его в театр. Остались ли спустя сто лет театры в стране Огня? В той пьесе шла речь о похищенной принцессе. Ее похитителя считали ужасным злодеем, но на самом деле он боролся за справедливость, а после и вовсе оказался пропавшим наследником престола соседней страны. И с принцессой он вел себя так мило и благородно, носил ей цветы и пел песни. В песнях звучали намеки на его настоящую историю, ну и любовные признания, конечно… Уфф. Зачем Аанг стал это вспоминать? В конце концов принцесса влюбилась и вышла за того парня замуж. Когда-то они с Кузоном веселились над этим поворотом (песни, надо сказать, были там довольно глупые), но теперь Аанга снедали недобрые предчувствия. Ему нужно было срочно себя переубедить. Он перехватил поводья одной рукой, а на другой стал загибать пальцы, как это делал Сокка в моменты размышлений. Первое: как говорил Пакку, это было не похищение. Второе: Зуко не был милым и благородным, и у него не было за плечами никакой другой, подлинной, истории, о которой они бы не знали. То есть, было благородно с его стороны вытащить Аанга из крепости Джао, но больше никаких милых поступков за принцем Огня, кажется, не водилось. А, и третье: Зуко не умел петь. Хм-м. Аанг надеялся, что нет. Во всяком случае, в его присутствии тот ни разу не пел! — Аанг, а где ты думаешь искать учителя покорения земли? — осведомился Сокка с седла. Еще недавно его друг там мирно дремал, а теперь вдруг проснулся. Как будто Аангу мало того, что уже и так было у него на уме! — Буми советовал поговорить с Киоши. Надеюсь, нам не придется для этого снова лететь в какой-нибудь тайный храм, где вот-вот произойдет извержение вулкана? Сокке легко было про это шутить! Как будто Аанг мог выбрать место встречи с Року, предыдущим воплощением Аватара. Как будто Аанг обязан был знать, как найти Киоши. Как часто люди говорили такое, «ты же Аватар, это же твои аватарские дела». На самом деле тяжелее всего было всё это вместе — стать Аватаром, когда тебе лишь двенадцать, потом пропасть на сто лет и обнаружить, что мир непоправимо изменился, но все от тебя чего-то ждут. Не просто чего-то, а спасения этого нового неузнаваемого мира! Иногда Аанг думал, что единственное, ради чего ему стоило выбираться из айсберга — это Катара. — Я не знаю, Сокка, — признался он другу. — Давай сначала доберемся до болота. Катара ведь тоже должна была туда отправиться? Я надеюсь, там мы поймем, что делать дальше. К большому разочарованию Аанга, визит на болото не слишком многое прояснил. Они были втянуты в самую его середину огромным смерчем, в очередной раз потеряли Аппу и Момо, имели странную беседу с местными… Эти чуваки питались жуками! Монахи всегда говорили ему — уважай чужую культуру, но жареные жуки на палочках были просто ужасны. Аанг надеялся, что монашеская мудрость все-таки не относилась и к жукам тоже. Катары на болоте не было. Хуу, один из странных чуваков, сказал, что она переночевала на краю болота прошлой ночью и ушла. Хуу с надеждой предложил им двоим переночевать здесь тоже. Болотные чуваки верили в важность снов. Аанг тоже верил. Наверное. Он надеялся увидеть во сне Катару, но вместо этого увидел какую-то неизвестную девчонку. На ней было красивое платье, она смеялась и убегала, оборачиваясь то и дело. Аанг помнил, что во сне девочка ему очень нравилась. Но все-таки было жаль, что ему не приснилась Катара. Хуу наутро сказал, что время — это иллюзия, и что болото показывает потерянных любимых. Как это было понимать? Ведь как раз Катара и была его потерянная любимая, а вместо этого сон был про совершенно другую девчонку, незнакомую и, судя по ухмылке и прищуру глаз, хитрую. Очень странно. — Может быть, та девчонка из сна будет учить тебя покорению земли? — предположил практичный, как всегда, Сокка, когда они летели от болота прочь. Аанг пожал плечами. Им предстояло решить, как поступить дальше. Искать Катару — или искать встречи с Киоши и ее совета. В животе у Аанга похолодело. Сокка наверняка спросит его, что выбрать. Он будет ждать, что Аватар знает свои аватарские дела, что он будет знать… Аанг не знал совершенно ничего. Чтобы оттянуть момент неизбежного, он спросил небрежно: — А что тебе приснилось на болоте? Почему-то Сокка в ответ отвернулся и несколько мгновений внимательно изучал горизонт. Потом сказал сердито: — Это всё сплошная ерунда! Как тот чувак сказал — иллюзия? Иллюзия и есть! Совершенно ненаучно. Мы просто были уставшие и голодные — я вот не стал есть тех жуков, а ты? Поэтому нам и привиделось что-то. Естественно, что больше шансов вообразить тех, к кому стремишься… — Но я же увидел какую-то незнакомую девчонку! — Потому что ты Аватар. У тебя вообще все иначе, — сказал непреклонно Сокка, и Аанг мог бы на него обидеться… Если бы не увидел, как у друга подозрительно заблестели глаза. Если бы Катара была с ними, она бы наверняка поняла, в чем дело! Аангу же оставалось только тихо спросить: — Сокка, кого ты увидел на болоте?.. — Юи, — ответил Сокка еще тише. — Я видел Юи.***
Ему приснилась Юи. Сон был такой реальный. Юи в нем уже была Луной, а не человеком, он это знал — но во сне Сокка верил, что она в самом деле пришла, и они разговаривают. Во сне Сокка плакал, совсем не стесняясь, и говорил, что во всем виноват — он ее не защитил. Юи утешала его и вытирала ему мокрые щеки и говорила, что он сделал всё, что мог. Она просила его не терять надежду. Он признался — как если бы Юи была настоящей, а не просто его воспоминанием — что они с Аангом расстались с Катарой и никак не могут ее отыскать. Юи потрепала его по волосам и сказала, что всё обязательно будет хорошо, уже вскоре. Сокка так хотел ей поверить, и во сне у него практически получилось. Юи обняла его. Сокка почувствовал, как его окутало светом, и понял, что просыпается. — …Это ничего не значит, — сказал Сокка, отворачиваясь от своего друга, потому что глаза снова предательски защипало. — Просто игра воображения.***
Где-то на другой стороне земли принцесса-Луна печально вздохнула, уткнувшись лицом в колени. Это поза была лишь проявлением привычки — привычки быть человеком. Ла, Океан, уверял, что пройдет совсем немного времени, и это забудется. Юи знала, что с каждым новым днем она от людей все дальше и дальше, она уже многое забыла, и вскоре забудет еще больше. Так что это было, наверно, даже хорошо, что Сокка не верил в сны. Юи в самом деле была той ночью на болоте, потому что там граница между миром людей и миром духов была тонкая и проницаемая — там даже Сокка мог увидеть вещий сон. Если бы он в них верил, это куда больше разбило бы ему сердце. Так говорила себе Юи. Отчего же ей хотелось, чтобы он верил?***
Зуко провел в деревушке Туэй уже три дня. До того ни в одном месте он не задерживался дольше одной ночи. Он бы вообще не заходил в деревни, если б мог прожить по-другому, скажем, охотясь или ловя рыбу. Но ни того, ни другого он толком не умел. Не владел он и хитрыми дядиными способами общаться с людьми так, чтобы они сразу желали тебя облагодетельствовать. Поэтому он, каждый раз ежась внутри, заходил в оказавшуюся по дороге деревню и спрашивал о какой-нибудь доступной работе. Для простой работы не требовалось много ума. За нее немного платили, мелкими монетами или едой, но много ему и не было нужно. Сложнее, чем сама работа, были разговоры с местными. Они нередко задавали вопросы, на которые ответить честно было невозможно. Но через некоторое время Зуко нашел способ, как иметь с этим дело. Он отвечал людям односложно, в какие-то моменты кивал или даже молча пожимал плечами, и люди сами достраивали картину. Ли, беженец (иногда он называл Гайпань, иногда северную колонию), потерял семью, ищет любую простую работу. Люди кивали, многие бросали взгляд на его шрам и после смотрели с жалостью. Это было противно, но чаще всего дальше они не задавали вопросов — видимо, в их глазах он был юной жертвой покорителей огня, и им было достаточно. На вторую ночь после расставания он, с наступлением темноты, устроился у склона небольшого холма рядом с дорогой. Тучи затянули небо. Юи не показывалась. Было самое время впасть в отчаяние. Весь день в пути ему почти удавалось не думать о том, что случилось, но к вечеру Зуко уже не мог сопротивляться. Его мучила тревога об оставшихся без него — дядя старик, а Катара такая доверчивая. Вина заполняла его изнутри, разъедая, как кислота. Он ушел от них сам. Если бы не он, ничего бы не случилось. Слова — это просто слова, откуда Катаре было знать, почему они были такими ужасными? Во всем мире было лишь два человека, которым (возможно) было до него какое-то дело. И вот теперь наверняка и им было всё равно. Он не ждал, что сон принесет какое-то облегчение. Но во сне он увидел ее. Катара смотрела ему прямо в лицо и спрашивала, вернулся ли он уже, и еще про какие-то ответы. Во сне он понимал, о чем она говорит, но проснувшись, не мог вспомнить. Но он запомнил, как она улыбнулась и шагнула навстречу и как он, почти не раздумывая, обнял ее в ответ. Сон немного утешил. Как будто это был не совсем сон. Стало чуть проще подумать, что Катара, быть может, не злится на него. Нет, конечно, злится. Но вдруг не так сильно, чтобы ей было теперь все равно. Он будет их искать. И найдет. Может, им теперь нет до него дела. Тогда он просто убедится, что с ними всё в порядке, проводит в безопасное место. Потом… это будет потом. Рядом с Катарой он чувствовал себя живым. Даже после того, как весь его мир обрушился и лежал в непонятных обломках, а путь домой был навсегда закрыт. В эти несколько недель он был живым больше, чем за последние три года. На корабле, во время изгнания, Зуко порой слышал, как матросы рассказывают о своих сослуживцах, потерявших в море руку или ногу. Те говорили, что люди могут чувствовать боль в той конечности, которой уже нет. Теперь он это хорошо понимал. Каждую ночь он пронзительно чувствовал ее отсутствие, особенно спиной, между лопаток — куда часто утыкалась она, засыпая. Замерев и лежа совершенно неподвижно, он мог ощутить отсутствие ее теплого дыхания. В Туэй он не собирался задерживаться. Но старейшина селения, госпожа Тун, каждый день являлась с новым рабочим поручением. Почему-то в Туэй нашлось немало невыкопанных канав, покосившихся заборов и прохудившихся крыш. Как местные жители раньше справлялись своими силами, было решительно неясно. Госпожа Тун чем-то напоминала Зуко дядю — может быть, хитрой улыбкой, а может, любовью к пай шо и дурацким пословицам. Зуко сдался и решил остаться еще на пару дней, накопить немного денег, а потом уйти. Еще в Туэй жил маленький Ли. У него была широченная улыбка, с дырками от нескольких выпавших зубов, и чумазое лицо, он не замолкал ни на минуту и он очень хотел дружить с Зуко — точнее, с «большим Ли». Маленькому Ли было лет восемь. Он жил по соседству с госпожой Тун и, может, поэтому считал себя вправе зависать с «большим Ли» сколько заблагорассудится. То есть целую вечность. Его очаровывали их одинаковые имена. Возможно, Зуко был первым новым человеком в их затерянной в глуши деревеньке — детей тянет к новому. Возможно, Зуко был одним из тех немногих людей, кто не гнал мальчишку прочь и не просил заткнуться в первые же пять минут. Чем тот, совершенно не стесняясь, и пользовался. — Ли, а правда, здорово, что нас одинаково зовут? — с восторгом выпалил маленький Ли. Он сидел, болтая ногами, на ветке дерева, что нависала над крышей сарая госпожи Тун. Как раз эту крышу Зуко пытался чинить. Это было хитрее канав и заборов, и он старался сосредоточиться. Отстой, когда попадаешь молотком по пальцам. — Здорово, — буркнул он, надеясь, что собеседник потеряет интерес и отстанет. Вопросы про одинаковые имена повторялись каждый день. — А тебе не скучно жить одному? — маленького Ли не смущала нехватка энтузиазма собеседника — его собственного хватало на двоих. В этот момент Зуко таки попал по пальцам. — Нет! — рявкнул он на мальчишку. Ли, восприняв это как приглашение, спрыгнул на крышу. — Нет? — переспросил Ли с беззубой улыбкой. — А вот мне быстро становится скучно, когда я один… Когда скучно, хорошо с кем-нибудь поболтать! — Я же тебе говорил, — напомнил ему Зуко, вздыхая. Вряд ли мальчишка теперь скоро отвяжется. Но можно было поговорить с ним немного. А с этой тупой крышей разобраться позже. — Я не был один. У меня есть дядя. И… подруга. Мы путешествовали втроем. Когда я их найду, мы снова будем вместе. Маленький Ли ни о чем не знал. Ему можно было сказать «когда я их найду». А не «если». Задумавшись, Зуко не сразу расслышал следующий вопрос, а когда расслышал, чуть не свалился с крыши. — Подруга — это твоя невеста? — прозвенел тонкий голосок Ли. Что за… — Нет, конечно! Я ведь сказал — подруга. — У тебя нет невесты? — уточнил Ли, не смутившись. — А у меня есть! Он поведал об этом спокойно и просто, возможно, потому что был наивным восьмилеткой и не понимал всех сложностей, связанных с отношениями. Приняв молчание «большого Ли» за поощрение, он продолжил: — Ее зовут Ди. Я тебя познакомлю. Она сначала тоже была подруга, а потом мы договорились, что она моя невеста. А вы с твоей подругой поженитесь? — Нет! — быстро выпалил Зуко. Что за вопрос? Разумеется, нет. Зуко был шокирован. Слышала бы это Катара! — А почему нет? А мы да! Ну, не сейчас, конечно, а потом, когда будем уже большие… — Э-э, хорошо? — он решительно не знал, что отвечать на эти откровения. — Еще бы не хорошо, — мелкий с удовольствием повозил грязными ступнями по свежей дранке крыши, которую с таким трудом успел приколотить Зуко. Вытер сопливый нос рукавом. — А как вы познакомились? Вот мы сначала та-ак подрались, она подбила мне глаз и укусила за ухо, а я ей лицо расцарапал. А потом подружились. И теперь я ее от всех защищаю. А вы? Зуко хмуро посмотрел на своего маленького «тезку». — Примерно так же, — ответил он наконец. — А. Ну ясно, — Ли равнодушно кивнул, а после перешел-таки к тому, ради чего, похоже, и явился. — Дашь посмотреть мечи? Зуко поднял правую бровь. Он думал, они выяснили этот вопрос вчера. И позавчера. И третьего дня. Но маленький Ли, очевидно, был из тех, кто не сдается без боя. Мальчик переспросил: — Нет? Бровь осталась в том же положении. — Ну, я подумал, что, может быть, вчера ты сказал нет. А потом передумал. Вот я и решил снова спросить. Вдруг ты передумал? Ведь иногда люди говорят одно, а потом делают совсем другое. Вот мама говорит, не будет тебе пирожков, а потом раз и испекла… Зыркнув напоследок на неугомонное создание, Зуко вернулся к работе. Ли переполз по крыше поближе к нему и шумно, с укором повздыхал. Потом, видно, отчаялся и по лестнице спустился во двор. Оттуда он направился прочь по деревенской улице, и вскоре до Зуко донесся его пронзительный голос. Ли выкрикивал: — Ди! Ди! Знаешь что?! Ну? А вот и не знаешь! Большой Ли почти пообещал показать мне мечи! Может быть, он даже разрешит мне ими посражаться… Вот ведь маленький лжец. Такой убежденности не постыдилась бы даже Азула. — Прошло уже больше недели! А я все еще не знаю, как найти Катару и дядю! — Зуко в отчаянии рухнул спиной на копну сена. Госпожа Тун разрешила ему ночевать в ее сарае, пока он работает. — Не говоря уже о том, что они меня теперь ненавидят! Я уверен, они не хотят, чтобы я вернулся. Никто бы не захотел, — продолжил он. Он постоянно об этом думал. И иногда говорил вслух единственному собеседнику, что у него сейчас был. Собеседнице. — Не драматизируй, — безжалостно ответила Юи. — Никто из них тебя не ненавидит. Так что хватит нести чушь. Лунный свет пробивался сквозь щели в стенах сарая. Принцесса удобно устроилась на одном из лучей. Юи иногда приходила в лунные ночи. Зуко не совсем понимал, зачем ей это. Принцессе-Луне приходилось выслушивать немало того, что она называла «страдания и стенания». Она не была терпелива к стенаниям. Она вообще не была обходительна. Похоже, Юи нравилось, что она попрощалась с обходительностью с тех пор как стала Луной. — Как ты можешь так говорить? — воскликнул Зуко возмущенно. — Это не помогает! — А я предупреждала! — радостно напомнила Юи. — Мы не помогаем смертным! Зуко знал всего лишь двух девчонок из племен Воды, и обе были такими вредными. Он распростерся на копне сена, раскинув руки и ноги, и издал раздраженный стон. — Слишком патетично, — Юи хмыкнула. — Как Катара тебя только терпит. — Терпела. — Ну, ей это еще предстоит, мне кажется. Зуко бросил в ее сторону скептический взгляд. Юи теперь переместилась ближе к нему, устроившись рядом на той же копне сена. Под ней не шелохнулась ни одна травинка. Зуко подумал, что сейчас она наверняка, как это уже бывало, начнет его уговаривать еще немного подождать, уверять, что Катару и дядю он найдет уже скоро… Но она внезапно спросила о другом: — Почему ты в самом деле не покажешь мальчишке, как держать мечи? Он ведь от тебя не отстанет! Зуко покосился на нее, состроив гримасу. — Конечно, мне ведь совершенно нечего делать, кроме как возиться с каким-то мальчишкой! Бывшая принцесса Севера вдруг звонко рассмеялась. Это было даже как-то… оскорбительно. Ей никто не давал права так над ним хохотать! — Что? Юи, нахохотавшись и все еще ухмыляясь, сказала: — Ничего смешнее в жизни не видела. Всё пытаешься показать, какой ты суровый… — Что?! — …И как тебе на всех плевать. И как ты не расположен к маленьким детям. — Конечно, не расположен! Этот Ли — самая раздражающая заноза в заднице на свете! Он никогда не затыкается! — Ну да. А еще, конечно, ты не устраивал тайные вылазки для восстановления справедливости. В безлунные ночи! — Юи обвинительно наставила на него палец. — В окрестностях уже поговаривают о духе с двумя мечами, что заступается за бедняков, пострадавших от бандитов и сборщиков налогов. — Откуда ты зна… Зуко тут же понял, что сам во всем признался, и замолчал. Когда сборщики налогов забрали у бедного старика явно последнее, да еще и издевались при этом, Зуко остался в стороне. Но заметил направление, в котором они ушли. И ночью их догнал. Разоружить их и на время обезвредить было нетрудно. Его парные мечи, конечно, были старыми, но еще могли неплохо послужить. До рассвета он вернулся обратно в деревню и подкинул награбленное тому старику к порогу. Перед тем как отправиться, он вымазал лицо грязью. Это не могло сравниться с маской Синего духа, но тоже помогало остаться неузнанным. Он совсем не подумал про эту лунную шпионку! — Я всё знаю, — сказала Юи нараспев. — Когда над землей не светит луна, то реки по-прежнему текут в океан. А с Океаном я теперь связана довольно близко. Проклятье. Похоже, ускользнуть с корабля из-под присмотра дяди было куда проще, чем избавиться теперь от этого постоянного наблюдения. — Я знаю, — повторила Юи тише. — И про парня, что хотели забрать в солдаты. И про тех двух сестер… Юи была очень вредной. Зуко был уверен, что все эти неловкие разговоры она вела специально. Он бы зарылся в сено с головой, если бы оно не было таким колючим. — Хватит, — попросил он. — Еще ты жалеешь меня и считаешь несправедливым, что мне пришлось стать луной. Ты разговариваешь со мной, хотя я порой тебя так раздражаю. — Нет! — И говорю глупости. — Неправда! — И совсем не помогаю… Зуко чуть-чуть улыбнулся. — Не помогаешь. Я знаю, что ты не можешь. Юи тоже улыбнулась. — Все-таки запомнил. Ее сияющие серебром очертания стали истончаться, меркнуть. Ей было пора уходить, как обычно. У Луны много дел по ночам. — Нужно, чтобы небо прояснилось. Подожди еще немного, — пробормотала она, глядя в сторону. И исчезла. Конечно, она не помогала. Невнятные загадки не были помощью. Но зато ему было о чем подумать перед тем как заснуть. Так соблазнительно было поверить Юи — поверить и начать ждать встречи.***
Было как-то неприятно, что жители города Чин оказались настроены так недружелюбно по отношению к Аватару. Если уж и было что-то хорошее в том, чтобы являться им, думал Аанг, так это то, что ты несешь людям надежду, а стало быть, тебя все рады видеть. Ему нравились праздники в свою честь, что в этом было плохого? Жителям города Чин надежду, как выяснилось, несли совсем другие вещи. Неужели им в самом деле доставило удовольствие запихнуть Аанга в тюрьму, а после выбирать для него наказание? Как выбрать между вариантами быть сваренным в кипящем масле и быть съеденным медведями? Аангу не нравилось ни то, ни другое, но его никто не спрашивал. Обидно, что сам Аанг даже не делал того, в чем его обвиняли! Киоши это сделала — ну, или не сделала. Он надеялся, что нет, не могло же его предыдущее воплощение быть безжалостным убийцей? Сокка сделал всё, что мог. Его друг раздобыл специальную шляпу сыщика и как следует побродил, изучая место преступления. Он даже слетал на остров Киоши, пока Аанг торчал в тюрьме, беседуя с преступниками. Те оказались интересными ребятами, столько всего знали! Дали Аангу массу полезных советов о том, как вести себя с девушками. Если бы не предстоящее наказание, Аангу бы там понравилось. По крайней мере, преступники, сидящие в тюрьме, реагировали на Аватара как нормальные люди — они были ему рады. В отличие от прочих жителей этого дурацкого города. Те были равнодушны даже к трюку с мраморным шариком! Сокка такой умный, он всё досконально разузнал и подробно рассказал Аангу. Киоши не могла убить предводителя Чина (этого старого дурака), потому что свет падал не туда, и еще у нее были большие ноги — это как-то связано, а камень храма и памятника был одинаковым, так что никто никого не убивал, вот. Аанг так и сказал судье. Возможно, он что-то напутал, потому что Сокка в отчаянии закатил глаза, а судья начал довольно потирать руки. На взгляд Аанга, это всё и так было достаточно неприятно. И внезапное явление Киоши совершенно не улучшило положения. Он вдруг почувствовал себя не собой — точнее, и собой — и вместе с тем кем-то другим. Еще точнее — собой и кем-то другими. Но Киоши было видно и слышно больше остальных. Аанг как будто вырос и заговорил громким и низким голосом. Ее голосом. — Я убила Чина-завоевателя, — сообщила Киоши. Это прозвучало неуместно и самодовольно, на взгляд Аанга. Краем глаза — как ни странно, он сохранил возможность собственного зрения во время вторжения его предыдущих воплощений — Аанг видел, как Сокка раздраженно хлопает себя ладонью по лицу. Ну да, он был согласен с другом. Киоши могла бы оставить свои откровения для другого случая. Киоши поведала в подробностях о своем героическом деянии по созданию острова своего имени, в процессе которого погиб Чин. «Это был несчастный случай! Это было случайно», хотел вклиниться Аанг, но Киоши не дала ему такой возможности. Судья, со счастливой улыбкой на лице, объявил, что чаша весов клонится в сторону кипящего масла. Это было нечестно! Несправедливо! Аанг не просился в аватары! Он не хотел нести ответственность за судьбы мира. Он не хотел отвечать за события трехсотлетней давности. И уж совершенно точно он не хотел лезть в кипящее масло. Вдруг Киоши обернулась к нему. То есть… Она же и была им в эти несколько мгновений? Но вот она уже стояла прямо напротив, такая высокая, и сильная, и невероятно уверенная в себе. Аанг заметил, что они уже не стояли на площади города Чин — это был мир духов. — Теперь мы можем поговорить, Аанг, — сказала Киоши. Она выглядела крайне довольной собой. Похоже, это было обычным ее состоянием. Аанг заметил, что они не одни — рядом с Киоши стояли фигуры его предыдущих воплощений. Он улыбнулся и помахал рукой Року — Аватару из страны Огня, с кем он был уже знаком. Но рядом было множество людей в одеждах разных народов, которых Аанг не знал. Лица многих, увидел Аанг, были напряженными. Может быть, Киоши их здесь всех застращала? — Меня скоро сварят в кипящем масле, так что вряд ли у нас есть время на долгие разговоры, — сообщил Аанг без большого энтузиазма. — Ерунда! — отрезала Киоши. — Сейчас в мире людей время не движется. А, вот как. Но какой смысл имеет эта отсрочка, все равно потом придется вернуться… — К тому же тебя не сварят. Верь мудрости своих прошлых воплощений, — продолжила Киоши. «А то я стукну тебя своим боевым веером», — так и читалось на ее лице. — Я хотела поговорить с тобой о другом. О другом? Аангу было непросто переключиться на что-то другое. Но не то чтобы у него был выбор. — Я хотела спросить тебя, чем ты занят? Ты уже знаешь о комете. Ты уже знаешь, что времени очень мало. Это было точно не то, на что хотелось бы переключиться! Аанг взглянул на Киоши без симпатии. — Я хочу спросить тебя, — голос Киоши загрохотал. В мире людей от таких звуков наверняка образовалась бы еще пара островов, — почему ты бесцельно слоняешься по царству Земли так долго? Почему ты не ищешь учителя? Времени мало, Аанг! Времени почти нет! — Но мы… но я, — ответил он, запинаясь. — Мы искали Катару! Она была захвачена… то есть не совсем… не важно! Мы должны ее найти! — Ты Аватар, Аанг! — рявкнула Киоши сердито. Остальные аватары прошлого смотрели сурово и скорбно. Кроме Року — тот, кажется, глядел на Аанга с сочувствием. — Я не хочу им быть! Я не просил об этом, я не хотел! — в мире людей он уже залился бы слезами. Но в мире духов, наверно, заплакать нельзя. — У меня ничего не получается, я не знаю, как быть Аватаром. Война идет уже сто лет, как я могу ее остановить? Взгляд Киоши вдруг смягчился. Она вздохнула. — Никто из нас не хотел, — сказала она просто. — Во время жизни каждого из нас происходили ужасные вещи. Войны. Внутриусобицы. Стихийные бедствия. Эпидемии. В рядах прошлых аватаров кашлянули. Киоши метнула туда суровый взгляд. — Ах, ну да, один только Курук с этим не встречался. Он у нас всегда лишь плыл по течению! — сказала она саркастично, и аватар в одежде племени Воды смущенно потупил взор. — И Року! — она вдруг обернулась к старцу. — Что? — тот чуть не подпрыгнул. — Ты мог бы всё это прекратить еще в самом начале! Мог бы швырнуть вашего придурка Созина в один из вулканов! Тогда война бы не началась, и этому ребенку не было бы сейчас так паршиво. — Киоши, мы с тобой уже это обсуждали, — было странно слышать, что голос мудрого Року звучит так неуверенно. Нет, Киоши тут точно всеми помыкала. По крайней мере, иногда. Киоши бросила укорять других аватаров и вновь обернулась к Аангу. — Мне жаль, малыш, что тебе приходится иметь дело с таким дерьмом, — сказала она мягко. — Но ты не можешь забыть о том, что ты Аватар. Не можешь сделать это ради одного человека. Даже ради самого прекрасного на свете. Аанг все же всхлипнул. Как Киоши не понимала? Катара не была просто каким-то человеком. Но он в самом деле Аватар — и у него был мир, который надо было спасти. — Не забывай о нас, малыш, — прибавила Киоши. — Мы всегда с тобой. Мы поможем тебе найти учителя. А теперь возвращайся и надери им как следует задницы! Что?! Какие еще задницы? Но она лишь рассмеялась и щелкнула пальцами. Аанг будто стал падать с большой высоты вниз, возвращаясь из мира духов в мир людей. Он успел услышать удаляющиеся голоса. — Это против правил, Киоши! — брюзжал аватар Року. — Мне бы не пришлось нарушать правила, если бы ты сто лет назад не вел себя как сентиментальный болван! — парировала Киоши резко. — Вы так и будете бесконечно ругаться? О духи, почему мы застряли в вечности с вами! — воскликнуло несколько незнакомых голосов, и Аанг перестал их слышать. «Мы всегда с тобой», сказала она. Ох, Аанг не был уверен, что известие о том, что с ним всегда его вечно спорящие предыдущие воплощения так уж его обрадовало.***
Маленький Ли в самом деле был из тех, что не сдаются без боя. Или же из тех, кто не способен понять слово «нет» даже с третьего раза. Во всяком случае, ранним утром Зуко проснулся от того, что чья-то рука пыталась вытащить у него из-под головы ножны с мечами. Он тут же эту руку схватил. Мальчишка издал сдавленный вопль и уставился на него со страхом. В наступившей тишине дыхание Ли было шумным и неровным. — Ну? Ли тихо взвыл, его круглые глаза наполнились слезами. Зуко вдруг понял. — Я не собираюсь тебя бить! Просто объясни! Неудачливый похититель оружия несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. Пришлось его чуть-чуть встряхнуть, после чего полился поток слов. — Я, э-э, вчера случайно похвастался Ди про мечи. Не удержался! Она сказала — тогда докажи, а иначе будешь болтун и гнилая капуста. Я проснулся рано и решил посидеть у сарая, а когда ты встанешь, еще раз попросить. И вот я сидел, сидел… И мечтал… как у меня два меча, и я ими всех могу победить, и если к нам в деревню снова придут бандиты, то им не поздоровится, и вот так я сидел и мечтал, и… Ли замолчал и замер с приоткрытым ртом, беспомощно глядя на Зуко. — И? — И… размечтался. Мальчишка уставился в пол и начал возить ступней, пытаясь подхватить соломинку пальцами правой ноги. Зуко встал, перекинул перевязь с ножнами через плечо за спину и похлопал Ли по спине. — Пойдем. — А… к-куда? Кохово логово, неужели Ли до сих пор боялся? Зуко проворчал: — Я должен убедиться, что ты не отрежешь себе половину пальцев, если попытаешься в следующий раз у кого-нибудь стянуть оружие. Мальчишка тут же встрепенулся, просиял и вприпрыжку двинулся к выходу, потом обернулся и спросил невинно: — А можно, я позову Ди? Она тогда увидит, что я совершенно не врал! Возможно, лунная шпионка, находясь сейчас на другой стороне земли, вслушивалась в течение рек, бегущих в океан… И наверняка над ним смеялась. Ли довел их до покосившегося домишки на окраине деревни. Тихонько постучал в окно, потом нырнул внутрь и вернулся оттуда в компании маленького странного создания. Очевидно, это и была Ди. Зуко не опознал бы в создании девочку. Ди была невысокой и коренастой, с короткими, торчащими во все стороны черными волосами, в мальчишеской одежде. Она, еще более чумазая, чем Ли, взирала хмуро и величественно, глаза ее были неожиданно светлые. Зуко подивился, как Ди вообще могла согласиться считать себя чьей-то невестой. У нее был такой вид, будто она только что надавала пинков одной половине мира и теперь обернулась, чтобы разобраться со второй. Костяшки ее маленьких острых кулачков были сбиты, предплечья покрыты ссадинами и царапинами. Что-то тревожное шевельнулось в мыслях Зуко при виде этих маленьких рук. Но какой смысл в этом разбираться? В каждой деревне на равнинах полно полунищих детей, эта девчонка просто была одной из них. Ди смерила Зуко недоверчивым взглядом и неохотно ему кивнула. Ли взял ее за руку и засиял, как если бы он привел «большого Ли» во дворец и представлял королеве. Как ни странно, суровая Ди не съездила мальчишке по уху и не стала вырывать руку, а спокойно пошла с ним рядом. Ли обещал показать место за деревенскими полями, подходящее для тренировки. Дети шли впереди и препирались. — Я буду первая, — сообщила Ди низким голосом. — Нет, я! — тут же взвился маленький Ли. — Потому что большой Ли — мой друг, и это я с ним договорился… — Ты мне наврал, — оборвала его девчонка сурово. — Так что помолчал бы. — Я не… Зуко решил, что пора вмешаться. Он еще помнил, чем заканчивались подобные его ссоры с Азулой. Криком, слезами, подпалинами в волосах и в итоге почти всегда — наказанием. — Хватит. Кто ссорится, может развернуться и топать домой. Дети обернулись. Переглянулись между собой. — Мы кинем жребий. Ладно? Сыграем в огонь-земля-воздух-вода? — предложил Ли. Ди кивнула. И вдруг завопила: — Кто последний добежит до поля, тот тухлая капуста! — и понеслась вперед, мелькая грязными пятками. Ли взвизгнул и помчался за ней. Очевидно, стать тухлой капустой сегодня светило ему. Его коротышка-невеста бегала невероятно быстро. Два часа прошли, пора было возвращаться к работе — закончить с этой проклятой крышей. Он показал обоим детям мечи. Показал последовательность движений, с которой начинал каждый урок мастер Пиандао. Дал подержать оружие, но потом отобрал, спрятал в ножны и сказал, что в первую очередь будущим воинам нужно уметь падать и уворачиваться. Видимо, Зуко уже успел заработать авторитет даже у непреклонной Ди, потому что дети неожиданно послушно согласились и после старательно падали, уворачивались, подпрыгивали и освобождались из захвата. Темные глаза Ли и светло-желтые глаза Ди сияли, в волосах застряла сухая трава, а локти и коленки они извозили в земле — но кажется, оба были счастливы. Даже Ди смотрела уже не так хмуро и стала куда больше похожа на обычного ребенка. Она застенчиво, одним краем рта, ему улыбнулась. Тут Зуко понял, почему при взгляде на нее думалось о чем-то тревожном. Он не сразу сложил одно с другим, а когда сложил, то в сердце у него екнуло. Ди не была такой уж чумазой — просто ее кожа была темнее, чем у ее приятеля. Темная кожа. Чуть светлее, чем у Катары. Светлые глаза. Светло-желтые, почти того же оттенка, что у дяди. Глаза людей страны Огня. … Теперь ему стало куда понятнее, почему она смотрела так, будто готовилась драться со всем миром. Почему они с матерью жили в самом ветхом и покосившемся доме, который никто даже не пытался чинить. Почему Ли хотел защищать ее от всех. Почему… Маленькая Ди являла собой след войны там, где еще не произошло ни одного сражения. Ее появлению на свет, возможно, никто не был рад. Ей и таким, как она, не было здесь места. Ей не было места и где-то еще. Зуко стало больно. …Что толку было об этом думать. Вечером Зуко планировал уйти из Туэй. Он ничем не мог ей помочь. Он и себе-то не мог, что уж говорить о ком-то другом. …Ди нашла его вновь в середине дня. Она добежала до сарая, задыхаясь. — Эй, Ли! Ли!!! — Ну чего тебе? — Зуко только что опять съездил молотком себе по пальцам и не был настроен на разговор. — Бандиты! Они здесь! Как тогда, в начале зимы! Они схватили, — тут ее голос прервался, она коротко и яростно всхлипнула. — Что? Что случилось? — Ли! Они его схватили и не отпустят, пока госпожа Тун не отдаст им все общие запасы! Зуко спрыгнул с крыши, не тратя времени на лестницу, нырнул в сарай, вернулся с ножнами. Завязал перевязь на поясе и побежал. Бандитов было всего семеро — одна из небольших банд, наводнивших равнины. Они уверяли всех, что находятся на правительственной службе, набирают солдат в армию и обеспечивают их припасами. Но на самом деле они просто грабили и без того нищих сельчан. Их было немного, но несчастным жителям Туэй, встретившим наверняка уже не первую банду, хватило. Почти все взрослые мужчины были на войне. Предводитель бандитов, крупный громила, держал маленького Ли за горло, пока госпожа Тун передавала его подручным мешки зерна. Зуко пролетел сквозь столпившихся на площади жителей деревни, почти не замедлившись. Первым делом он двинул главному бандиту в челюсть рукоятями мечей, наполовину выхваченных из ножен. Скорость увеличила силу удара, громила выпустил мальчишку и, взмахнув руками, упал навзничь. Ли быстро шмыгнул в толпу. Зуко, не теряя времени, выхватил мечи, перекинул один из них в правую руку и выбил кинжал из руки следующего противника. Поднырнул под взмах короткого меча третьего и, перекинув через бедро, швырнул того на землю. Кажется, это будет легко! На его пути оказался четвертый, щуплый и почему-то безоружный. Зуко намеревался тоже оглушить его рукоятью, но тут бандит двинул кистями рук и топнул босой ногой. В ту же секунду Зуко осознал — перед ним был покоритель земли. И земля вывернулась у него из-под ног — он упал, чувствуя, как на запястьях и щиколотках смыкаются каменные оковы. Вот дерьмо. Нет, осознал он спустя мгновение, когда увидел, как покоритель земли держит за шиворот обоих детей. Ли и Ди болтались в его руках как щенки выдрособаки. Вот это точно было дерьмо. Зуко почувствовал, как внутри него растет ярость. Дальше тело как будто само знало, что делать. Он направил огонь, ровный и сильный, в каменные оковы на руках и ногах, и те, накалившись, лопнули, разлетевшись осколками. Кожу обожгло, но Зуко едва это почувствовал. Он тут же перекатился на спину и, выбросив вперед ноги, выпустил над землей залп огня, узкое, направленное пламя. Чтобы в зоне поражения оказались ступни бандита-покорителя, чтобы не задеть детей… Он завершил движение и вскочил, резко разворачиваясь. У него получилось. Дети освободились и дали деру в разные стороны, покоритель пытался встать с земли и шипел от боли в обожженных ногах. Зуко перехватил мечи правой рукой, а левой призвал пламя и поднял его перед собой высоким, нестерпимо жарким щитом. Сделал несколько шагов вперед. Жители деревни подались в стороны. Банда попятилась. Осыпая его проклятиями, бандиты, кто оставались на ногах, постарались подхватить своих менее удачливых товарищей, а после — как можно скорее увеличить расстояние между собой и этой проклятой деревенской площадью. Огонь полыхал ярко и ровно, Зуко уже давно его так не чувствовал. Его вздымала вверх ярость, но не та, что была с ним раньше. Ярость трех лет изгнания и охоты за Аватаром была другой. Огонь, рожденный этой новой яростью, вставал стеной, ограждая тех, кого он хотел защитить. Бандиты были уже далеко. Он обернулся, гася пламя. И встретился со взглядами жителей Туэй. Услышал сдавленные ругательства. Увидел на лицах страх. И ненависть. Зуко увидел, как вперед пролез маленький Ли. Он смотрел на него круглыми глазами, не отрываясь. В наступившей тишине прозвучали слова госпожи Тун: — Уходи. Немедленно.***
— Ну, в конечном счете ведь всё прошло неплохо? — спросил Сокка Аанга. — Наверно, — Аанг улыбнулся другу. Но улыбка была несколько вымученная. Жители Чина сменили свое отношение к Аватару на противоположное, когда Аанг сразился с бандой покорителей огня, что разъезжали на огромных носорого-ящерицах и планировали захватить город. Аанг одержал верх. И дальше началась известная история — с праздником и весельем. Неловко, что чествовали только его — Сокка ведь тоже помогал, он одолел пару бандитов с помощью одной лишь своей дубинки, не будучи покорителем. Но не похоже, чтобы на это кто-то обратил внимание. Горожане даже на скорую руку изобрели особенное блюдо для этого праздника — фигурки из непропеченного теста, в знак того, что Аватар так и не встретился с кипящим маслом. Во рту у Аанга до сих пор был противный привкус этого теста. Весь этот день в Чине был с неприятным привкусом. Ему было грустно, что люди, так его вначале не любившие, выражали после радость и симпатию — лишь потому что он не дал врагам захватить город. А если бы он не смог их одолеть? А если бы суд закончился раньше? Им нужен был Аватар — в тот момент. На самого Аанга им было просто плевать. Он попытался сказать об этом Сокке. Но того волновали другие вещи. Морщась, будто раскусил что-то кислое, Сокка сказал: — Нам ведь нужно теперь решить, куда двинуться дальше. Они сидели на лесной поляне у маленького костра. Оба были солидарны в намерении ночевать подальше от города Чин. По спине Аанга пополз холодок. Вот сейчас его друг скажет, что Аватар должен знать, и… Но Сокка вдруг продолжил, глядя в сторону, на восходящий серп луны: — Я думаю, что нам в самом деле нужно найти твоего учителя. Если эта большеногая Киоши не наврала, и она правда поможет тебе это сделать… — Аватары не врут, Сокка! — перебил его Аанг с тайным облегчением. Ужасно, что они перестанут искать Катару. На время, уверял себя Аанг, только на время! Но ему было немного легче от того, что старший друг принял это решение — за них обоих. Взял на себя ответственность. — Как тебе угодно! — Сокка махнул рукой, а потом посерьезнел. — Думаю, что Катара хотела бы сейчас от нас этого. От тебя. Ты же ее надежда на мир, не забыл? Попытку его подколоть Аанг решил пропустить. Он прикрыл глаза. Конечно, Киоши не врала. Перед его внутренним взором закачался один из ее сложенных боевых вееров. Аанг открыл глаза и махнул рукой в ту сторону, куда указывал веер. — Думаю, нам туда. Прохладным утром они летели на северо-восток. Сокка сказал, что судя по карте, веер Киоши указывал на Гаолинь. Аанг иногда закрывал глаза, сверяясь с направлением. Сокке не давало это покоя. Он выспросил всё про веер Киоши и сказал, что это похоже на компас — стрелка компаса тоже, по его словам, указывала всегда в одну и ту же сторону. — Как это работает, как? Объясни мне! — приставал он к Аангу то и дело. — Не могу, Сокка, — пожимал плечами Аанг. — Похоже, это те самые аватарские дела. Ну хоть про что-то он мог такое сказать. Утром было легче видеть светлую сторону происходящего. Аанг с любопытством думал, каким окажется его новый учитель. То есть учительница. Если Сокка прав, и это действительно та девочка из сна, то… Во сне она была такой милой! В таком красивом платье… Было бы здорово с ней подружиться. Он с нетерпением ждал встречи.***
Зуко шел вдоль полей, лежащих за деревней. Он хотел как можно быстрее оставить Туэй позади. Перед глазами стояли знакомые лица сельчан, искаженные ненавистью. Ему в самом деле нигде не было места. Вдруг перед ним на дорогу, с шумом проломившись через ряды высоких, по плечо взрослому мужчине, растений, вывалились двое. — Ох, ну и длинные же у тебя ноги! Еле догнали, — отдуваясь, выговорил маленький Ли. Он держал в руках какой-то мешок. За его плечом маячила хмурая Ди. Она ничего не стала говорить. — Зачем вы пришли? — внезапное появление детей его ошарашило. — Живо возвращайтесь. Вам не поздоровится, если кто-то узнает, что вы решили тут со мной поболтать. Маленький Ли попытался воздеть бровь, неубедительно копируя Зуко. — Надо! — отрезал он, и швырнул свой мешок Зуко в руки. — Это тебе от госпожи Тун. Она и попросила тебя догнать… Что? Зуко быстро заглянул в мешок. Сверху лежало свернутое одеяло, под ним — небольшой запас еды, что не портится в путешествии. Какого Коха?.. Он вопросительно посмотрел на мальчишку. Тот пожал плечами с грустным видом. Но тут же вскинул голову. — Ну, мы не только поэтому, — начал он довольно неуверенно. Оглянулся на свою маленькую подругу. Ди, опустив глаза, шагнула вперед из-за его плеча. Подняла перед собой руки, соединив их «лодочкой». Вздохнула. Через мгновение в чаше ее ладоней зажегся маленький огонек. Проклятье! Он мог бы раньше понять. Эти маленькие руки, покрытые ссадинами… Сейчас Зуко видел, что в основном это были следы небольших ожогов. Ди подняла взгляд и теперь смотрела Зуко прямо в глаза, неотрывно и требовательно, будто чего-то ожидая. Маленький Ли, стоя рядом с ней, таращился на Зуко точно так же. Зуко опустился перед девочкой на колени, поднес свои соединенные ладони к ее, зажигая огонь. Два языка пламени потянулись друг к другу, а после слились в одно. …Зуко не был к этому готов. Он не знал, чем ей помочь. Хотя, кажется, она и не ждала помощи. Может быть, просто хотела показать, кто она есть на самом деле, кому-то, кто мог понять. Он остался с детьми, пока вокруг не начали ложиться вечерние тени. Бесчисленное количество раз проговорил он для Ди правила контроля покорения огня. Заставил повторять до изнеможения простые дыхательные упражнения. Его пожирала тревога — одна случайность, одна маленькая оплошность, одна сорвавшаяся искра… Односельчане ей не простят. — Вам с матерью лучше уехать отсюда. В какую-нибудь из колоний, — сказал он под конец. Ди задумчиво взглянула и отвернулась, перекидывая маленькое пламя из одной руки в другую. Маленький Ли возмущенно фыркнул. — Сам знаешь, что я прав, — сказал ему Зуко безжалостно. Паршиво было говорить такое. Но это была правда. Он встал. — Вам пора домой. Он не был готов к тому, что маленький Ли вскочил и, обхватив его руками, уткнулся лицом ему в живот. И еще меньше — к тому, что Ди секундой спустя уткнулась в него с другой стороны.***
Ночь была лунной, и Юи была этому рада. Ей не хотелось оставлять этого глупого покорителя огня одного в такую ночь. Пусть он даже и вел себя так, словно был абсолютно один. Не стал зажигать огня, просто лежал ничком на вершине невысокого придорожного холма. Юи знала, что с ним. Люди называли это чтением мыслей — разумеется, она не читала мысли, просто люди не знали, как описать это умение. То, что с ним было, называлось словом «отчаяние». Оно было куда глубже и чернее, чем его отчаяние неделю назад. Она не могла его поддержать, не могла напомнить о надежде. Никакой надежды сейчас для Зуко не существовало. Юи было знакомо такое отчаяние. Поэтому она парила, поджав ноги, в луче лунного света, и долгое время не говорила ничего. Потом нарушила молчание. — Знаешь, в первые дни, когда я стала Луной, — она сказала об этом уже почти не запнувшись, — я часто вспоминала… медвежонка. Видимо, это прозвучало так неожиданно, что мальчишка со шрамом даже обернулся к ней. — Что? — Это была маленькая фигурка, вырезанная из дерева. Сокка сделал ее для меня. На самом деле это была рыбка, он сказал. Надо было повернуть и посмотреть под определенным углом, тогда видишь рыбку. Но я увидела медвежонка и с тех пор называла ее так. — Сокка?.. Его голос звучал недоверчиво, но в глазах начало светиться понимание. Ну и ладно! Юи не будет краснеть — духи не краснеют. Большое преимущество, когда ты стала луной — перестаешь смущаться из-за разных вещей. Потому что значение начинает иметь совсем другое. — Это был его подарок. Зуко кивнул. Юи почудилось, что она плачет. Конечно, это было невозможно, в мире духов нет слез. Просто еще одна человеческая привычка, с которой ей предстоит расстаться. — Ты бы видел этого медвежонка! Самое глупое, бесполезное и нелепое, что только может быть на свете. Зуко сел и придвинулся к ней немного ближе. Он смотрел на нее — но не с жалостью, а так, будто понимал, о чем она говорит. — Тебе он нравился, — это не было вопросом с его стороны. — Медвежонок? Конечно. Я не могла взять его с собой, но до сих пор помню. — Нет, я говорил про Сокку. Ты его любишь, — это опять не был вопрос. Юи развела руками и попыталась улыбнуться. — Не знаю. Это сейчас не имеет значения. Вряд ли мне стоит думать об этом. — Понятно, — выдохнул Зуко тихо. Может, он и в самом деле ее понимал. — Но я могу вспоминать о медвежонке, — теперь она действительно улыбнулась. Ей стало немного лучше — как всегда от этих воспоминаний. Это помогало ей. Вдруг… — А у тебя есть что-то такое? — ей действительно было интересно. — Что-то, что ты иногда вспоминаешь? Что-то совсем маленькое? Может быть, глупое? Бесполезное? Он помолчал, задумавшись. Зажег на ладони огонь, посмотрел на пламя. — Наверно, есть, — сказал он наконец. — Может быть, уткочерепашки?.. Он рассказал ей про уткочерепашек в пруду у дворца, и Юи смеялась. Даже он пару раз усмехнулся. Она была права. Это было тем же самым, чем для нее был Соккин медвежонок. Что-то маленькое, что легко пропустить. Что-то не имеющее смысла. То, что возвращало возможность надежды. — Катаре бы они понравились, эти уткочерепашки, — сказала вдруг Юи. — В последний раз говорю, — огрызнулся Зуко, — хватит подслушивать! Юи лишь независимо хмыкнула. Это не нужно было подслушивать. Это было очевидно и так. На самом деле она знала, что Зуко думал не только о девчонке из ее — когда-то — сестринского племени. Еще он думал о той целительнице, которую все окружающие считали веселой. О жителях деревни Туэй, что боялись и ненавидели покорителей огня, но решили поделиться едой с одним из них. О двух маленьких детях, которых могло вот-вот затянуть в жернова войны. Зуко думал, что он ничем никому из них не мог помочь. Но Юи знала: что-то, что было глубже мыслей, приходило сейчас к нему. Ответы. Юи смутно помнила старика, что пытался защитить ее когда-то у Оазиса духов. Она знала, что тот любил допытываться у племянника, кто он такой и чего на самом деле хочет. Теперь Зуко был готов ответить на эти вопросы. Прим. авт. 1) Одна из сцен это главы была вдохновлена чудесным повествованием emletish Worst prisoner (book 2). Наверняка очевидно, какая. Это от любви :) 2) Невероятно огромное спасибо blahblahbayern за о-очень внимательный взгляд, безжалостный к опечаткам и не самым симпатичным словесным конструкциям, а также за клевые идеи по поводу этих самых конструкций.