Жалко, что нельзя рассказать самое смешное, самое больное… Серебряная свадьба
На свете много жадных глаз, А щедрых — только два, Смотрящих на меня сейчас, Как будто я — земной алмаз, И свет, и смысл обоих нас, И жизнь моя жива. Антон Дубинин
Зуко чувствовал себя как в тумане. С его всегдашним невезением он должен был оказаться со смертельно раненым дядей в этом захолустье в полном одиночестве. Он помнил, какой кромешный ужас захлестнул его, когда дядя упал на землю. Дядя столько лет был рядом. Зуко ни разу не подумал, что с ним может что-то случиться. Он даже не понимал, что значит дядя для него. Он мог никогда и не сказать ему об этом, как полный идиот! Но Катара была здесь, и благодаря ей дядя был жив. И он не был в одиночестве. Палило солнце. Они решили перенести дядю в один из ближайших пустых домов (неужели весь этот городок был заброшен?). Аватар покорением воздуха осторожно переместил дядю на разложенное одеяло, а сам Зуко с этим мальчишкой, Соккой, взявшись за углы, перенесли. Они были почти одного роста, поэтому дядю совсем не трясло, но Катара все равно упорно их контролировала. Ей не нужно было этого делать. Ей самой следовало отдохнуть в тени под крышей, но ждать такого от Катары было бы наивно. Она объявила, что продолжит лечение. Сказала, что все при этом должны вести себя спокойно и тихо. Кого это она имела в виду? Зуко с Соккой обменялись не очень дружелюбными взглядами. — Бинтов нет, — проронила Катара. — Но, может, запасная чистая рубашка найдется? Они снова переглянулись, уже растерянно. Зуко давно забыл о такой роскоши, как обладание запасной рубашкой. Вероятно, мальчишка из племени Воды тоже. Тишину нарушила эта маленькая девчонка, Тоф. Зуко еще не успел разобраться, откуда она взялась и почему знает тут всех, кроме него. — Я не пожалею для старика рубашки, — возвестила она. И тут же угрожающе добавила, — а кто засмеется, тому, клянусь Киоши, не поздоровится! И Тоф вытащила из своего дорожного мешка длинную ночную рубашку, невероятно белую, из тонкой ткани, с немыслимым количеством кружев. Тоф и ее рубашка были будто из разных миров. Засмеяться никто не посмел, хотя лица у всех, даже у Аватара, несколько вытянулись. Зуко разрезал ткань на полосы, отдал Катаре. Она пару мгновений смотрела ему в глаза, потом закрыла дверь. Зуко обернулся. На него уставились выжидающие лица. Даже летающий лемур, что сидел на плече у Аватара, таращился вопросительно. В ту минуту одиночество не казалось Зуко чем-то таким уж плохим. Он бы лучше побыл в одиночестве пару часов, или, так уж и быть, поговорил с этим Аангом про дружбу. Вместо того, чтобы всё объяснять. Брат Катары шагнул ближе. Похоже, у него вопросов было больше всех. — Э-э, — выговорил он, вертя в руках бумеранг. Многообещающее начало.***
В голове у Сокки крутилось так много мыслей, что он не знал, с какой начать. Катара заявила, что не сдвинется с места, пока старик не поправится. Как же тогда остановить Азулу от захвата Ба Синг Се? Сокка должен был найти решение. Тупой принц Конский Хвост поиску решения не помогал и действовал невероятно раздражающе. Более того, когда Сокка так его назвал (случайно, случайно!), тот криво ухмыльнулся и поскреб свою тупую макушку. Хвост злобного придурка канул в небытие. Как и нормальные ответы на вопросы, успевшие накопиться с момента исчезновения Катары. — Это не конский хвост, а волчий, ясно? — рявкнул Сокка, когда принц Огня глянул на его прическу с намеком. — Ясно. Не ори. Катара просила вести себя тихо. С каких пор придурка заботило, что сказала Катара? — Итак, — Сокка собрал всё свое терпение, — давай сначала. По порядку. И правду. Принц возвел глаза к небу. — Я тебе уже всё рассказал! Гм. Сокка поймал себя на том, что неуклюже перетаптывается, стоя перед злобным придурком. Тот сидел у двери дома, где Катара лечила Айро, и то и дело косился на эту самую дверь, будто пытался увидеть сквозь доски, что там происходит. И выглядел, как ни странно, не очень злобно. Сокка помнил, что в царстве Земли есть растение подсолнух, что поворачивается вслед за солнцем. Принц Огня все время поворачивал свою глупую голову в сторону Катары. Нет уж. Никаких цветочков. Сокка сунул бумеранг за пояс. — Ты рассказал какую-то ерунду. Можно подумать, ты только и делал, что творил добро и был весь из себя такой благородный! — Я этого не говорил! — оскорбился болван. — Он этого не говорил! — решил помочь Аанг. — Он сказал, что всё вышло случайно. Он случайно похитил Катару и… — В десятый раз, я ее не похищал!.. На взгляд Сокки, этот разговор зашел в тупик. Принц так и не ответил ему, в чем состоял его злобный план. На прямой вопрос об этом Зуко посмотрел на него странно и спросил, тупой ли Сокка. Вот наглец! Не Сокка был здесь тупым! Пока он на мгновение потерял дар речи, неожиданно вклинилась Тоф. — Знаешь, что супер-сестрица Умника лила по тебе горючие слезы? — Катара плакала? Из-за меня? — вскинулся Зуко. — Вот дерьмо! Придурок уронил голову в ладони. Неужели расстроился? С чего бы? — Ты, получается, бросил Катару две недели назад? — Сокка не скрывал враждебности. Принц убрал руки от лица и уставился на Сокку не менее враждебно. — Определись, в чем ты меня обвиняешь — что я странствовал с Катарой всё это время или что я не был с ней эти две недели? Какое нахальство — покоритель огня пытался подловить его с помощью логики! Сокка набрал побольше воздуха, попутно подбирая подходящее ругательство (без слов «конский» и «хвост»). Снова влезла Тоф. — Умник, хватит, остынь немножко. У него старик чуть не умер. Ты слышал, он потерял своих, искал их и вот только нашел! Она расположилась у той же стены, где сидел принц тупица, по другую сторону дверного проема. Тоф с удобством улеглась в пыли, задрав ноги и устроив грязные ступни на стене дома. Соседство с покорителем огня ее не смущало. Сокка от ее спокойного тона пришел в еще большую ярость. — Своих?! Катара не его! И отойди оттуда немедленно, Тоф, ты к нему слишком близко! Ты же знаешь, кто это! — Знаю, знаю, — лениво проговорила Тоф, не двигаясь с места. — Это племянник старика. — И враг Аватара! Зуко стиснул зубы, а Аанг не нашел лучше момента, чтобы заявить с радостной улыбкой: — А вот и нет! Мы уже подружились! — Неправда, — выпалил злобный придурок. — Неправда! — выпалил Сокка. Они неловко покосились друг на друга, смущенные таким внезапным согласием. — Ну, ты сказал «Агни, заткни рот этому тупице», — пробормотал Аанг. — А еще выругался. Я не буду повторять. Но ты же не сказал нет! Аанг был хуже всех! Тоф глумливо рассмеялась. Тоф тоже была хуже всех. Из-за двери выглянула Катара. Она сунула злобному придурку в руки пустой мех и попросила принести воды. Сказала, что чувствует на заднем дворе колодец. Зачем просить этого тупицу? Никто другой не мог принести воды? Сокка, разумеется, пошел следом. У Зуко мог быть план, верно? Набрать полный мех воды и оглушить им Аанга, или… — Что ты ко мне прицепился? — спросил недовольный покоритель Огня. Сокка напомнил ему про злобный план. Придурок закатил глаза и стал выбирать колодезную цепь. — Катара должна дальше отправиться с вами, — вдруг сказал он, глядя в сторону. Потом стал переливать воду из ведра в мех. Сокке стало не по себе. Он почувствовал себя… слегка виноватым. Тоф права, старый покоритель огня едва не умер. Его почти прикончила собственная племянница. Принцесса Огня была сумасшедшей, прямо как ее отец. Отличная парочка. Зуко не позавидуешь, с такими-то родственниками. Может, этот старик был еще самым нормальным из его семьи. Они могли бы действительно остаться здесь на несколько дней и дать Катаре возможность его долечить… Не было у них этих нескольких дней. Сокка вздохнул. Зуко выругался себе под нос — он пролил половину воды, потому что мягкий кожаный сосуд с узким горлом выворачивался из рук, пока парень пытался управиться и с мехом, и с ведром. — Давай подержу, — сказал Сокка. — Будет удобнее. Пусть Катара сейчас закончит лечение. И он уговорит сестру лететь дальше, наконец-то вместе. Тоф вдруг объявила, что покорением может определить, правду ли говорит человек. И предложила Сокке задать все свои вопросы, а то, мол, даже ей слышно, как они гудят в его голове. — И ты молчала? — А ты не спрашивал! — ухмыльнулась она. И опережая следующий вопрос, прибавила. — А теперь решила присоединиться к вашему веселью! Определенно, у Тоф были странные представления о веселье.***
Катара открыла мех со свежей водой. До нее доносились обрывки разговора, что шел снаружи. Разумеется, она была сосредоточена на исцелении, но все же слышала отдельные вопросы Сокки и раздраженные возгласы Зуко в ответ. Дядя дышал. Ему, кажется, не становилось хуже. Но впереди было еще много работы, и это точно требовало времени. Она волновалась о том, что происходит за стенами, о том, что брат будет против ее решения. О том, что не знает, что выбрал для себя покоритель огня и что намерен делать дальше. Она не успела ни с кем поговорить. Но сейчас дядя продолжал дышать, и это было самым важным, так что она сосредоточилась на этом, усилием воли изгнав прочие мысли. Правда, когда Сокка (чрезвычайно мрачным голосом) спросил Зуко, как тот относится к его сестре, и Катара услышала ответ, то не удержалась от улыбки. Зуко (не менее мрачным голосом) буркнул, что доверяет Катаре свое оружие. Сокка тут же разразился возмущенными и обвиняющими воплями, призывая покорителя огня не городить чуши. Но она хорошо поняла, что хотел сказать бывший принц. От этого было тепло.***
— …И нашел Катару в снегу. Что? Нет, не искал! Я о нее споткнулся! — Правда! — …Потому что этот ваш Хан — полный мудак? — Э-э, правда? — Сам знаю! И он не наш, сколько тебе повторять! — …Это был просто трюк, я не похищал ее по-настоящему! Она согласилась подыграть. Спроси у нее сам почему! — Понятия не имею, что рыбаки вам наговорили! Какие объятия? Я был без сознания! — …Она швырнула Азулу за борт, и нам пришлось бежать. Нет, не ошибся, моя сестра хотела меня убить. — Ты вообще слушаешь? Если б я хотел захватить Аватара, я мог сделать это уже десять раз! Я в розыске, я объявлен предателем и я никогда не смогу вернуться домой. Так что на Аватара мне наплевать! …Э-э… Аанг? Не в этом смысле наплевать! Ну… извини? — Как зачем мне парные мечи? Сокка, ты что, ту… — Эй! — …И разделились около Омашу. — Почему? … … — Ну? — Потому что мы поссорились, я ушел, как идиот, а потом не смог вернуться из-за отрядов Азулы! Теперь доволен? Ну… Если говорить честно, Сокка не был доволен. Он был скорее смущен. Тоф всё подтвердила в рассказе принца. Получается, изощренно-злобного плана не было? И придурок, который столько времени преследовал их, в этот раз действительно ничего не замышлял? И всего лишь злосчастное невезение и стечение обстоятельств не давали им с Катарой встретиться раньше? И… и он старался, насколько мог, заботиться о ней в их путешествии и волновался, когда из-за его кромешного идиотизма они оказались порознь? А еще его собственная сестра хотела его прикончить, с полного одобрения их отца. Неужели в семье могут так друг к другу относиться? Это вызывало у Сокки содрогание. Сокка не хотел сочувствовать этому огненному придурку. Он затеял все эти расспросы, потому что хотел понять, что произошло с момента исчезновения Катары на Северном полюсе. Он хотел узнать что-то о злобном плане, чтобы можно было торжествующе предъявить этот план Катаре и переубедить ее. А теперь выходило, что предъявить сестре было нечего. Решение, которое было необходимо Сокке, не находилось. Вместо этого он узнал такие вещи о принце, которые делали того… человечным? Сокка не знал, как теперь с этим быть. Возникшую паузу заполнил Аанг. Ковыряя ногой землю, он спросил: — Зуко, скажи… А как вы нашли выход в пещере Двух влюбленных? Принц тупица (бывший Конский хвост) утомленно вздохнул. — Это же очевидно. Кристаллы начинают светиться в темноте. Я погасил огонь, мы подождали, пока не появился свет. Свет показал выход. Всё. Это же все знают! Это наука. Последние слова Зуко были несколько заглушены. Сокка, вне себя от радости, ринулся к принцу Огня, схватил того в крепкие объятия и стал лупить ладонью по спине. Он краем сознания понимал, как странно себя ведет, но ничего не мог с собой поделать. — Да! — кричал Сокка. — Я знал! Все твердили про поцелуи, а мне никто не верил, но я был прав! Ну хоть кто-то верит в науку! — Отцепись от меня! — шипел Зуко крайне злобно, пытаясь отлепить от себя Сокку, державшегося крепко, как пятиног-переросток. — Хватит на мне висеть! Хватит меня лупить! …Поверить не могу, что Юи в тебе что-то нашла! … … Сокка отлепился сам собой. — Юи?.. Что ты сказал про Юи?..***
Солнце растопило лед довольно быстро, и Мэй с Тай Ли смогли освободиться. Мэй изящными движениями растирала кисти, пока ее подруга нерешительно кружила вокруг. — Мэй, а разве нам не нужно спешить Азуле на помощь? — выговорила она наконец. Мэй посмотрела на Тай Ли без энтузиазма. — Нет. Не нужно. Мы подождем ее тут. — Но ведь… — Но что? У бедной Тай Ли все ее мысли на лице написаны. Любительница розового наверняка хотела сказать, что обычно они всё делали так, как удобно Азуле. А вот Азула никогда ничего не делала так, как удобно им. Закон жизни. — Но ведь она, наверно, будет рада, если мы отправимся ей навстречу и поможем? Мэй устало вздохнула. — Тай Ли, ты помнишь Правило? — Правило? — глаза Тай Ли стали просто невероятно круглыми. — Э-э, Правило… Ну да. — Правило состоит в том, что мы не обсуждаем, что Азула от нас хотела бы, чему она будет рада, от чего расстроится и почему. — А, да. Конечно. Я помню. — А ты помнишь, зачем нам Правило? — М-м… нет? — Затем, что иначе мы бы только этим и занимались. Только об этом и говорили бы. А главное, Азула хотела бы от них именно этого. Тай Ли нервно улыбнулась и, перестав наконец кружить, грациозно присела рядом. Тай Ли ничего, только многовато болтает и все время в движении. — Мэй, — она не утерпела, — мне иногда кажется… Может, конечно, я ошибаюсь… Мэй подняла на подругу тяжелый взгляд, и та поспешила закончить: — Это Правило — оно ведь не мешает нашей дружбе с Азулой? — Нет. Разумеется, нет.***
Катара с братом сидели за домом у колодца. Впервые за такое долгое время они могли поговорить — хоть и лишь коротко. Перед расставанием. — Может, все же попробуешь? — начал Сокка нерешительно. — Вдруг эта волшебная вода исцелит всё за минуту? Тогда ты смогла бы полететь с нами… — Что ты, Сокка. Это не волшебная, как ты говоришь, вода, а вода из Оазиса Духов, — она коснулась маленького стеклянного сосуда, что висел теперь у нее на шее на цепочке. Подарок от мастера Пакку, который добрался до нее только сегодня. — У нее наверняка удивительные свойства и огромная сила, но я совсем в этом не разбираюсь. Мне нужно ее изучить. Действовать наугад я не буду, это опасно! — Ясно, — кивнул он хмуро. Брат явно хотел переключить разговор на другую тему, а потому пустился в очередные объяснения. Усталость от исцеления продолжала давить, даже думать Катаре было сложно. — Я поняла, поняла! Мы встретимся через неделю у парома на Ба Синг Се. Вы к тому времени предотвратите захват города, на Аппе вернетесь к переправе и заберете нас, — проговорила она, не уточняя, о каких «нас» идет речь. Похоже, что Сокка успел и с Зуко провести некий серьезный разговор. Когда она вышла из дома, они вместе сидели над картой и обсуждали маршрут. Сокка периодически именовал бывшего принца болваном или придурком, Зуко хмуро отругивался в ответ. Но, как ни странно, ничего драматичнее этого не происходило. — Хотел бы я, чтобы нам не надо было сейчас расставаться, — грустно сказал вдруг брат. — И я… Сердце разрывалось от мысли, что им нужно улетать. Но для нее выбор был очевиден. Дяде нужна помощь — а она никогда не отказывала в помощи тем, кто в ней нуждался. Катара приготовилась собрать все силы, чтобы отстоять свое решение остаться — но к ее огромному удивлению, Сокка почти не спорил. Будто, пока она занималась исцелением, он успел что-то решить и смирился. — Сокка, почему ты так легко согласился? — Потому что взял с этого придурка десяток ужасных клятв, что он не причинит тебе вреда? — попытался отшутиться он. — Он не придурок! Я же говорила, он мой друг. Я ему доверяю. Сокка закатил глаза. — Ты еще хуже Аанга. Вы слишком легко разбрасываетесь словами «дружба» и «доверие»! У них не было времени спорить, но Катара знала, что доверие для нее не пустое слово. Зуко спас ей жизнь, когда она была его врагом, и это всё изменило. Наверняка Сокка тоже это понимает, но слишком упрям, чтобы сразу признать. Катара уставилась на брата своим особенным взглядом. Зуко называл такой взгляд хитрым, Катара считала его проницательным. Ей нужно было понять причины сговорчивости Сокки. — Ты не отвяжешься, да? Ладно! Придурок рассказал мне про Юи! — Что?.. — Он разговаривал с Юи совсем недавно! Она зачем-то являлась этому болвану! — Сокка сказал это очень раздраженно, но Катара успела заметить подступившие к его глазам слезы. Не говоря ни слова, она обняла брата. Пусть у них и осталось всего несколько минут, она будет обнимать его сколько сможет. — Я так скучаю, — признался Сокка. Его мокрые ресницы щекотали ей шею. — Это просто нечестно — я ни разу не видел Юи с тех пор как… Сны — это не считается. Я не успел попрощаться! Я ничего не успел! — Бедный мой Сокка, — проговорила Катара, обнимая брата всё крепче. — Почему она не могла явиться мне? — всхлипнул он. — Почему он мог с ней поговорить, а я нет?.. Они еще немного посидели молча. Потом Сокка чуть отодвинулся и свирепо вытер лицо рукавом. — Юи рассказала ему… неважно. Не понимаю, как это работает, но он не смог бы придумать такое! Так что я думаю, он не врет, и Тоф это подтверждает. В общем… может, этот придурок — еще не самый худший из всех огненных придурков. Я сказал «может»! Я не уверен! Не надо тут мне светиться от счастья, — Сокка скорчил ей угрожающую гримасу. Потом затих и опустил плечи. — Просто подумал, что Юи не стала бы являться кому-то совсем отстойному. Катара кивнула. — Я согласился, потому что это всего на несколько дней, — шепнул Сокка, уставившись в землю. — Потом всё будет как раньше. Как раньше… Она тоже опустила голову. Потом опять взглянула на брата. Непрошенная слеза прочертила новую дорожку на его покрытом пылью лице. Ее так долго не было рядом, чтобы его утешить! — Может быть, ты однажды тоже увидишь Юи, — нерешительно проговорила она. — Вдруг, если попросить, она услышит тебя… Брат улыбнулся краем рта и взъерошил ей волосы на затылке. — Кто знает, — сказал он, будто не верил, но не хотел расстраивать Катару. — Пойдем. Уже пора. Настало время прощания. Катара прилагала большие усилия, чтобы оставаться на ногах — она не хотела никого волновать. У всех и так хватало поводов для волнений. Она ловила краем глаза встревоженный и недоверчивый взгляд Зуко. Сокка носился туда и сюда, пихая им в руки запасы еды и прочие полезные вещи, в последний момент решив всё поделить. Аанг торчал поблизости, то вздыхая, то пытаясь поднять ей настроение трюком с шариком. Конечно, она поблагодарила его за это и постаралась улыбнуться, и погладила по бритой голове. Аанг наконец просиял. Тоф, наблюдавшая за этими маневрами, фыркнула. — Без тебя эта молния обошлась бы старику куда дороже, — сказала вдруг Тоф угрюмо. Катара не знала, что ответить, но младшая девочка продолжила, как если бы и не ждала ответа: — Ваш старик — он ничего. Первый нормальный взрослый, кого я встретила в своей жизни. Не читал мне мораль, не говорил, что я должна делать… Тоф замолчала и стала крутить в руках камешек, придавая ему разные формы. — В общем, я хотела сказать, — Тоф вздернула нос, — не волнуйся за Умника и Легконожку. Я присмотрю за ними. Они все еще зануды, но они неплохие ребята, и я их больше не брошу. Она быстро прошагала к Аппе и сделала себе земляную лестницу к седлу. Может, опасалась, что Катара снова начнет ее обнимать или, того хуже, рыдать у нее на плече. Ну, что же. Для того, чтобы обнимать и плакать на плече, вполне годились Сокка с Аангом. Нет, конечно, Катара старалась не плакать и вытирала лицо украдкой. Аанг, неожиданно понятливо, присоединился к Тоф, дав им с братом время попрощаться. Сокка, казалось, разрывался между тем, чтобы в последний раз обнять сестру и тем, чтобы выдать бывшему принцу свои последние, самые важные наставления. Зуко что-то невнятно пробормотал о милосердии Агни. Все Соккины наставления он слышал уже явно не по разу. — Я же пообещал! — воскликнул бывший принц. Сокка с явным усилием остановил себя на полуслове. Коротко обнял Катару, ограничился умеренно хмурым взглядом в сторону Зуко. И влез в седло. — Аппа, хип-хип! Теперь они вдвоем стояли посреди заброшенного города. Катара попыталась следить за летящим прочь бизоном, но солнце слепило так, что она отвернулась. Ей хотелось спросить у Зуко, что тот такого пообещал Сокке… В глазах потемнело. Кто-то подхватил ее за плечи, не давая упасть. Ноги стали неуклюжими и отказывались ее держать. Покачнувшись, она уткнулась лицом в такую знакомую ткань старой, изношенной рубашки. Обхватила руками того, кто снова был рядом. И Зуко крепче обнял ее в ответ. Тут Катара вспомнила. — Это как сон. На болоте мне приснилось, как ты вернешься, — пробормотала она. — И вот ты действительно вернулся, и всё как в том сне… — Ты сейчас в обморок упадешь, — ответил ей Зуко совершенно невпопад. Обморок? Какой еще обморок? — Держись. Он подхватил ее на руки и понес в дом.***
Сокка, хмурясь, следил за двумя фигурами внизу, что быстро уменьшались. Аппа набирал высоту. Вдруг… Что? — Эй, — заорал Сокка, перегнувшись через край седла, — это что такое? Мы об этом не договаривались! А ну хватит! В гневе он чуть не упал с бизона. Тоф схватила его за ремень и втащила обратно. — Не ори, все равно тебя не слышно, — флегматично сказала она. — Ну что они там такого ужасного делают, обнимаются? Сокка негодующе фыркнул. Будто Тоф могла что-то понять! Обниматься с покорителем огня — это достаточно ужасно, разве нет? — Ты тоже с ним пообнимался, разве нет? — некстати припомнила Тоф. — Это совсем другое! — обозлился Сокка и отодвинулся от нее подальше. — Просто обрадовался, что он тоже верит в науку, вот и всё! Вера в науку никакого чувака не делала классным. Разве что чуть менее ужасным, по сравнению с теми, кто в науку не верил. Аппа продолжал подниматься, и Сокка порадовался, что занятый поводьями Аанг из-за шума ветра не слышит этого разговора. Тоф подползла ближе и снова уселась рядом. — Я знаю, что ты волнуешься за нее, — сказала она негромко. — Вряд ли я пойму, у меня ведь не было ни сестры, ни брата… Но я обещала Катаре за вами присматривать. И знаешь что? Я могу на время побыть твоей младшей сестрой, пока она не вернется. — Ты? — Сокка удивился. — А что? С тем, чтобы тебя раздражать, я точно справлюсь. А для чего еще существуют на свете младшие сестры? Сокка не сдержал смех. Тоф широко ухмыльнулась в ответ и со всей силы двинула ему своим острым кулаком по ребрам. — Больно! За что? — Выражаю симпатию! — она расхохоталась не хуже гиено-гориллы. Аппа набрал высоту и летел ровно. Ветер стих. Аанг обернулся к друзьям с широкой улыбкой. Оказывается, часть разговора он слышал. — Я согласен с Тоф! Большая семья — это здорово! Чем больше народу, тем лучше. Вот у нас в храме все жили как одна большая семья! Сокка выразил сдержанную радость по этому поводу. — И Зуко теперь тоже с нами! — продолжал сиять юный Аватар. — Он племянник Айро, а Катара приходится Айро воспитанницей, получается, они вроде как родственники. Катара говорила, что и я ее семья, так что, наверно, с Зуко мы теперь не чужие. Особенно после того как подружились!.. О нет. На такого родственника Сокка никогда не согласится. Одна мысль вызывала ужас. Он со стоном распростерся в седле и закрыл глаза. Он не вынесет еще одного спора про дружбу. Сокка, если бы мог, запретил бы все слова на букву «д». Тоф перебралась к Аангу, и они с удовольствием подразнили Сокку, пока обоим не надоело. Тогда Аанг начал просвещать Тоф по части ругательств столетней давности. Туи и Ла! Сокке не хватало рядом кого-то повзрослее и посерьезнее этих двух юных балбесов.***
Исцеление дяди потребовало от Катары всех сил, и Зуко хотел, чтобы она отдохнула. — Ты же с Южного полюса! — убеждал он. — У вас там никто не упустит шанса поспать, ты сама говорила! — Только зимой! — спорила она. — А сейчас весна. И тут не Южный полюс. Зуко подвинул к ней спальный мешок, что оставил им Сокка. Она кинула в ответ сердитый взгляд, но сдалась. — Разбуди меня через два часа, ладно? — попросила она, зевая, из спального мешка. — Проверяй почаще дядин пульс и смотри, не начнется ли лихорадка… — Ладно. — Через два часа, обещаешь? — Конечно. Соврать еще никогда не было так легко. Пока Катара спала, он немного расчистил комнату от накопившегося в запустении мусора. Принес с улицы несколько плоских камней, сложил на полу очаг и развел небольшой костер из обломков мебели. Дядя дышал медленно, но ровно, лихорадки не было. Он не приходил в себя, но Катара сказала, что пока так лучше, телу проще исцелять себя во сне. Зуко сидел между ними, привалившись к стене, и смотрел в огонь. Хотелось смотреть на Катару, но он подумал, что ей, может, не понравилось бы, что ее разглядывают во сне. Так что он в основном смотрел в огонь, изредка, не в силах себя остановить, переводя взгляд на нее. Она спала, сунув ладонь под щеку и приоткрыв рот. Зуко думал, что та недавняя маленькая перепалка, про Южный полюс, пришлась кстати — иначе он бы не знал, как себя с ней теперь вести, что говорить. Ненавидит ли она его? Злится? Разве можно было надеяться, что теперь всё вновь станет как раньше? Да и что было раньше? Их странствие вместе было вынужденным. Бывшие враги, ненадежные союзники, едва ли друзья… Их пути должны были разойтись давным-давно. Рядом с ней он чувствовал себя живым. Как чувствовала себя рядом с ним она? Он и ждал отчаянно, когда Катара проснется, и боялся этого. Она проснулась, когда небо в пустом, с выбитыми стеклами, проеме окна, уже потемнело. — Ты мне наврал, — сказала Катара чуть хриплым спросонья голосом. — Прошло куда больше двух часов. — Ты должна была отдохнуть, — не стал он отпираться. — Дядя в порядке. Они вместе заново перевязали дядю. Конечно, в основном всё делала Катара, но он ей помогал. Они работали молча, но молчание не угнетало. Сноровка и привычка действовать сообща никуда не делись за эти недели. Как будто ничего не было… Решиться было трудно, как прыгнуть с большой высоты в ледяную воду. Но медлить было уже нельзя. — Прости меня, — сказал он, не глядя на Катару. Проще не поднимать глаз, чтобы хотя бы еще пару мгновений не видеть ее лица. Он помнил это лицо оживленным и веселым, помнил печальным… Зуко давно не видел ненависти на лице Катары, а сейчас ему предстояло именно это. Молчание, которое настало после его слов, подтверждало его худшие догадки. — Ты не хочешь, я понимаю, — пробормотал он тихо. — После того, что я сделал, никто бы не захотел… Небольшая крепкая ладонь стиснула его руку. Зуко невольно взглянул ей в лицо и после не мог отвести глаз. — Нет, это ты меня прости. Это было как гром среди ясного неба. Почему? Она ничего не сделала. Катара крепко держала его за руку обеими руками, будто боялась, что он уйдет, или исчезнет, или еще что-то случится. — Прости за то, что я сказала. Я не знала! Но теперь знаю. Почему ее голос звучал так отчаянно? — Что ты знаешь? Она смотрела на него… непонятно. Был ли в ее глазах страх? Может быть, горе? Страдание? Но и что-то еще, точно было что-то еще… — Я знаю, откуда у тебя шрам. Вот как. Какой-то частью себя Зуко даже удивился, что остался так спокоен. Когда дядя растрепал о шраме всему экипажу, он был в адской ярости. За которой, конечно, был стыд. Невыносимый стыд. Сейчас его спокойствие было куском льда. Наивно было думать, что она не узнает. Что сможет быть рядом, по ту же сторону пропасти, в отличие от всех остальных. Теперь всё закончилось. Она знает. И должна его презирать. Нет никаких причин, почему ей этого не сделать. Теперь Катара на другой стороне — где ей и следовало быть с самого начала. Глупо было надеяться на другое. Глупо и жалко. Он хотел выдернуть руку, но она не отпускала. — Катара, — начал он с трудом. — Я не знала! — повторила она. — Я сказала тебе… я не хотела. На самом деле ты не такой, как твой отец, нет! Он горько усмехнулся. — Конечно, не такой. Я трус и слабак. Поэтому всё и произошло. Ее огромные глаза стали, казалось, еще огромнее. Катара выпустила его руку и схватила за плечи, будто хотела сердито потрясти. — Что… Что ты говоришь? Всё совсем не так! — Откуда тебе знать? Тебя там не было! Кто тебе вообще рассказал? Дядя. Наверняка это был дядя. — Была, — сказала она упрямо. — Я там была. Мы с дядей были на болоте духов, и я видела сон. Болото духов, какая глупость. Почему-то он ей сразу поверил. Почему он всегда верил ее словам? Катара заговорила снова. — Я расскажу тебе этот сон. Когда-то жил один мальчик. Он был добр и честен. Он был одинок, и он оказался в опасном месте, сам того не зная. И что еще хуже, он сказал слова, которые говорить там было нельзя… — Перестань, — проговорил он торопливо. Катара продолжила, не обратив внимания, будто не слыша. — Мальчик хотел защитить людей, которых отправляли на смерть. Он знал, что его отец жесток… — Хватит, — попросил он ее самым жалким голосом, но она покачала головой. — …Но не знал, насколько. Его отец счел слова ребенка оскорблением. Он вызвал сына на дуэль огня — Агни Кай, сам став его противником. И там… — Пожалуйста! Он не мог больше. Катара замолчала и несколько долгих мгновений просто смотрела на него. Ее левая рука была по-прежнему у него на плече, правую она подняла к его лицу. Взглядом она будто спросила разрешения. Он закрыл глаза. Большим пальцем она провела линию по его левой щеке, от носа через скулу, легко и осторожно, не желая причинить боль. Затем вся ее прохладная ладонь коснулась его лица, накрывая шрам. Чувствительность кожи после ожога была куда ниже обычной, но он ощущал ее прикосновение. Такое нежное, невесомое. Он замер и хотел провалиться сквозь землю и вместе с тем — чтобы это никогда не заканчивалось. Зуко услышал ее тихий, прерывистый вздох. Затем она всхлипнула, и он тут же распахнул глаза. — Почему ты плачешь? — Мне, — она снова всхлипнула, — мне так жаль, что это случилось. Тебе было всего тринадцать, и ты не был виноват. Мне так жаль. Во имя всех духов, почему на земле происходит такое? Теперь слезы полились потоком. Катара плакала из-за него! Она его жалела. Если бы речь шла о ком-то другом, Зуко пришел бы в ярость. Никто не смел его жалеть. Ему была не нужна ничья жалость. Но Катара была… собой. Своими слезами она будто пыталась заступиться за него — за того, в прошлом, кем он когда-то был. Это было невозможно, и она плакала от отчаяния и несправедливости. Она считала то, что случилось, несправедливым? — Не плачь, пожалуйста, — еле выговорил он, в горле стоял ком. Катара уткнулась в его плечо и продолжила плакать. Он прижал ее к себе. Ему казалось, что от ее слез лёд его спокойствия начал таять, быстро и неудержимо. Его захлестывал какой-то огромный водоворот, в котором нужно было за что-то держаться. Может, они оба сейчас держались друг за друга. Как это было возможно, что Катара знала — и осталась рядом, а не по другую сторону пропасти? Была ли она теперь, эта пропасть? Кажется, плакала теперь не только Катара… — Дети, — послышался слабый дядин голос. — Почему вы сидите тут надо мной и рыдаете? Я ведь, кажется, еще не умер? После нового потока слез (от Катары), радостных восклицаний (от всех) и объятий дядя, вновь уложенный и укрытый всеми одеялами, уснул. Его сердце, по словам Катары, билось с той же скоростью, что и до удара молнии. Было так странно вновь делить спальный мешок с одной покорительницей воды. Зуко не развалился бы от одной ночевки на полу, он вообще в основном спал на земле в последнее время. Но спорить с Катарой, как всегда, было бесполезно. Огонь в очаге догорал, их обступала ночь. — Поверить не могу, что ты на меня не злишься. Она только пробормотала что-то неразборчиво в ответ. Зуко подумал, что она уже засыпает, и только поэтому сказал то, что было у него на уме. — Прости меня. Она не спала. — Эй! Ты опять? Это я у тебя попросила прощения! — Я не об этом… В сгустившейся темноте сказать было проще — и сказать это было важно. — Прости, что сделал тебе столько плохого. Что преследовал вас, и сражался с тобой. Пытался шантажировать тебя ожерельем твоей мамы. Прости, что люди моей страны убили ее. Прости, что не смог ничего сделать, чтобы ты могла сейчас быть с братом, с Аватаром… прости меня. Она молчала, не прерывая его. Спальный мешок южного племени воды действительно был немного шире северного. Они умещались в нем свободнее, оба могли лежать на спине. Рука Катары нашла его руку. — Я осталась, потому что сама так решила. Но раз уж я осталась… думаю, не может всё продолжаться как раньше. Сердце у него упало. Конечно, не может. Катара продолжила: — Я не смогу, если ты так и будешь молчать. Давай договоримся, что ты завтра расскажешь мне. — О чем? — Обо всем. О важном. Что ты делал всё это время. Что ты намерен делать. Что ты решил… про войну… и остальное. Она была права. Наверняка это не будет легкий разговор, но теперь при этих мыслях в голове не возникало невыносимой пустоты, отсутствия будущего. Он сможет ей рассказать. — Я постараюсь. — Хорошо. Значит, завтра. Катара, не выпуская его руки, повернулась на бок, лицом к нему. Зуко показалось, что она взглянула изучающе, но с притаившейся в уголках глаз улыбкой. — Напоминает Северный полюс, правда? Зуко и сам вспомнил про полюс. Он тоже повернулся к ней. — Не хватает протухшего тюленя. Но по нему я не скучаю. Катара хихикнула. — Ты глупый. Это был не тюлень, а кит. — Как скажешь. Пусть кит. Дохлый и протухший. — А здесь два тюленя… — Живых и довольно грязных. — Это тоже можно исправить… за-автра… Последние слова она проговорила уже очень сонным голосом. Закрыла глаза и, кажется, уснула, по-прежнему держа его за руку. Завтра. Может, не завтра, но после, когда-нибудь, он отважится еще на один разговор. Может, тогда он осмелится сказать, что рядом с ней чувствует себя живым. Осмелится сказать это и… может, что-то еще.***
Порыв ветра прогнал облака, и показался тонкий серп растущей луны. Серебряный луч дотянулся до оконного проема одного дома в заброшенном городе. Свет пробежал по темной полупустой комнате, по лицам двоих, спящих рядом. Перебрался к третьему спящему. Этот третий, старик, приоткрыл на миг один глаз, будто разбуженный слабым светом, и еле заметно усмехнулся. Луна светила над всей землей. Она рассыпала свое тонкое серебро и над пустынным нагорьем к северо-востоку от заброшенного города. Там летел огромный белый зверь, он тихо протрубил, когда лунный луч пощекотал его морду. Зверь пользовался таким доверием своего юного хозяина, что летел сам, придерживаясь заданного направления. Все пассажиры спали в седле. Луна осветила их лица. Маленький воздушный кочевник свернулся клубком в углу. Девочка в одеждах цветов царства Земли спала, сложив ноги на поясницу еще одному их товарищу. Тот растянулся на животе поперек седла. Луч слегка задержался на его лице — оно казалось печальным и сосредоточенным, брови были нахмурены, будто и во сне он продолжал думать о чем-то непростом, переживал о чем-то… Вновь поднялся ветер. В нем можно было различить жаркое дыхание огромной пустыни Ши Вонг, что была уже близко. Луна скрылась за набежавшими облаками, и спящие в полете, как и спящие в заброшенном доме, теперь были недостижимы для ее взора. Прим. авт. 1) уверена, что у Тоф могло быть с собой что-то такое, на память о доме :) 2) в этой главе оказалось как-то неприлично много разговоров, но, кажется, у всех героев накопилось, что сказать, надеюсь, в следующей будет побольше действия 3) по-прежнему огромнейшее спасибо оставляющим комментарии и делящимся идеями и размышлениями, это очень важно и очень ценно, я вам невероятно благодарна