Вот вы стоите рядом, а вполне может быть, вы бесконечно далеки и друг от друга, и от самой истины Нил Гейман
Новая жизнь позовет за собой Юрий Шевчук
***
— Не волнуйтесь, я на вас не сержусь, — сообщила Азула подругам после неудавшегося штурма. Она же не зверь. Необязательно только запугивать людей. Можно и подбодрить. Все дело в соотношении. Тай Ли робко улыбнулась. Мэй нахмурилась. Ну, пусть примет на свой счет, если ей так хочется. Да, Мэй не сделала для победы всё, что было в ее силах. Азула не придает этому большого значения. Но запомнит. Мэй откинулась в походном кресле. — Нам всем нужно принять ванну и переодеться, — сказала она с брезгливой гримасой. Азула сочувственно кивнула. Мэй отказалась лезть в самую грязь, чтобы добраться до Аватара в сражении, но все равно не избежала этой участи. Свалилась туда ровнехонько вслед за Тай Ли, когда бур начал разваливаться. Забавно. Принцесса вытянулась в соседнем кресле, побарабанила пальцами по подлокотнику. — Переодеться, — повторила она вслед за Мэй. — Это идея. Ни к чему вторая попытка штурма, когда первая уже провалилась. Есть и другие способы подчинить твердыню Земли. Азуле нравилось, когда все идет легко — в конце концов, она ведь родилась удачливой. Ей должно везти. Это тупицы вроде ее брата вынуждены всего добиваться тяжким трудом. Интересно, где этот болван сейчас?.. Судьба пошла ей навстречу не сразу, но потом стала одаривать, как всегда, щедро. Побежденные воительницы Киоши сидели перед ней на поляне, связанные, в одних нижних рубашках. Краска на лицах размазана. Боевые веера аккуратно сложены стопочкой неподалеку — она отправит это домой, в столицу, как заморскую диковину. Она их всех туда отправит. Тай Ли закончила облачаться и теперь обыскивала сумки воительниц. Им понадобится запас их краски, все верно. Тай Ли порой соображает. Мэй завязала пояс и проворчала: — Поверить не могу, что мы это делаем. Это чужая одежда, и она грязная! — Прости, Мэй, — Азула улыбнулась подруге. — Чего не сделаешь ради цели. Верно?***
Аанг стоял на крыше и потоками ветра рассылал вдаль, во все стороны, плакаты о поиске Аппы. Белые бумажные листы разлетались, как стая птиц. Это была новая идея Сокки. До чего же их друг все-таки умный! Аангу вновь верилось, что скоро все они встретятся, и настроение этим утром у него было просто отличное. Сокка, правда, слишком увлекся творчеством. Аппу он быстро набросал по памяти, а Аангу пришлось долго стоять и позировать, отчего тот страшно устал. Еще неутомимый художник решил, что важно подать весть именно Катаре — и для этого каждый лист обвел контуром из символов воды. И тут же остался недоволен этим решением, сказал, что смотрится бедно и негармонично. И вплел в узор символ огня. По словам Сокки, Катара теперь точно не пройдет мимо, если такой плакат окажется хотя бы на расстоянии полета бумеранга от нее. Аанг покрутил в руках последний листок. Момо, свернувшийся у него на плечах, ласково ущипнул его за ухо. Узор Сокка вывел, конечно, красивый… Но зачем там переплетались огонь и вода? Если бы на месте огня был воздух, смотрелось бы тоже здорово! Он вздохнул, свернул плакат в трубочку и привязал Момо к спине. У Аанга тоже бывали хорошие идеи. Вдруг маленькому лемуру удастся проскользнуть туда, куда не смог попасть его хозяин? — Вперед, Момо! — подбодрил лемура Аанг. — Найди Катару! Катара, помнишь ее? Ищи Катару, Момо!***
Айро вышел из дома на рассвете. Он загодя договорился с Пао, что сегодня откроет чайную в полдень. Дети все еще не могли без него заварить ни чайника хоть сколько-то пристойного чая (Агни, неужели они безнадежны?). Детям предстояла Большая Ежемесячная Уборка. Чайная не требовала большой уборки так скоро, но важно было озадачить детей неотложным делом. Иначе, Айро был уверен, они наверняка отправились бы вновь штурмовать стену (и нет, разговор о том, как использовать для прикрытия повозку продавца капусты, Айро не померещился, он еще не в маразме). Мальчика Айро давно знал как облупленного. Девочка, конечно, любила похвастать своим здравым смыслом — но кто, спрашивается, лез в Омашу по трубам? Кто поднимал восстание на плавучей тюрьме? А? Вот то-то и оно. Так что — уборка. Дети должны быть заняты, чтобы не успели натворить глупостей. Он вскоре достиг внешней городской стены. Ранним утром здесь еще не успела скопиться большая очередь, и через четверть часа, показав стражникам свои бумаги, Айро вышел за ворота. Вокруг лежали поля, дальше — холмы с разбросанными кое-где рощицами. Солнце начинало пригревать, воздух был весенний и свежий. Какое удовольствие после дыма и чада огромного города. Айро вновь подумал, что, может, стоило бы взять детей с собой, Кох с ней, с уборкой… Но опять повторил себе свои же резоны — они еще придут сюда вместе. Сейчас он хотел быть один. Пять лет. Первая встреча за пять лет. Он шел не торопясь, но ровно, не сбавляя шага, перекидывая сумку с одного плеча на другое, и через час добрался до подножия холмов. Он легко узнал место. Он не искал его специально, любой бы холм подошел — но ноги сами привели Айро сюда. Здесь он и остановился. Он достал из сумки сверток, бережно развернул. Поставил перед собой маленький портрет, положил рядом истрепанный свиток. Листья лозы на ветру кружат... С днем рождения, Лу Тен. Храбрый солдат Идет домой… Мальчик-солдат Идет домой. Этот солдат не придет домой. По щекам потекли слезы. Пять лет. Как возмужал бы Лу Тен. Как раздался бы в плечах. Он мог бы влюбиться за это время. Мог бы жениться. Он мог бы совершить что угодно! Проплыть вокруг всего земного шара, открыть новый остров, побывать в тысяче мест, поставить «Любовь среди драконов» на новый лад (какой бы вышел скандал!)… Он бы взошел на престол и закончил войну. Он бы исправил ошибки. Ему бы хватило времени. Прости, что не смог тебе помочь. Исправлять ошибки будут те, кто остались в живых. Юный Лу Тен с портрета, нисколько не ставший за пять лет старше, смотрел на своего старого глупого отца и, казалось, ни в чем его не винил. С этим Айро справлялся сам.***
Момо с удовольствием пролетел над полями, подставляя теплому солнцу спину и уши. Наконец-то хозяин догадался отправить его на большую прогулку! Лучше бы, конечно, они полетали вместе. Но у хозяина дела, это понятно. Момо не обижался. Он сделал остановку в городе — из какой-то двери тянуло вкусным запахом, травяным и сладким. Вдруг эти люди хорошо относятся к лемурам и не прочь их угостить? Но не успел он заглянуть внутрь, как из подворотни его с противными воплями атаковали какие-то невероятно невоспитанные животные! Грубые, с огромными когтями. Момо ничего не стоило от них улететь, но все же встреча была неприятной. После этого он, уже нигде не задерживаясь, полетел из города. И не прогадал. В воздухе кружили рои мошкары, а в небольшой рощице встречались съедобные травы и клубни. Еще ему попалась пара червяков — их он тоже съел. Затем Момо почувствовал вновь тот вкусный запах — почти такой же, как в городе! Пахло травами и немного дымом — будто костром, на котором люди пекут свою еду… Момо покружил вокруг и наткнулся на старика, что сидел у подножия холма. Так вот откуда был этот запах! Одежда старика вся им пропахла. Момо покрутился рядом, и чутье его не подвело — старик погладил его по спине, почесал за ухом и угостил яблоком. Люди полезны, Момо всегда это знал. Довольный и отдохнувший, Момо полетел обратно. Ветер ерошил ему шерсть на спине. Штуку, что зачем-то привязал к нему хозяин, сорвали эти противные создания из подворотни, и теперь ему ничего не мешало. В маленькой голове Момо мелькали образы яблока, приятного запаха… Когда-то с ними, с его хозяином была она, та, что зажигала на стоянках костер и пекла что-то на огне. Друг лемуров, она угощала его вкусной едой и щекотала под подбородком. Момо давно ее не видел… Момо не умел говорить. Никто из лемуров не умеет. И человеческой речи, как бы его хозяин не был уверен в обратном, он, к сожалению, не понимал. Так что он не понял, почему его любимый человек был так расстроен, когда Момо вернулся. Будто чего-то ждал, а этого не было. Может, нужно было принести ему какое-то угощение. Скажем, яблоко. Или жука. Вдруг бы жук его обрадовал?***
Зуко так надеялся, что вечер с Катарой будет проще, чем предыдущий, с Джин. Очевидно, он ошибался. Даже Большая Уборка уже была неловкой. В основном из-за Катары. Катара добавляла этой неловкости градуса. Она то не отвечала на вопросы, будто потерявшись в своих мыслях, то краснела не к месту. Она даже, думая, что ее никто не видит, разглядывала, улучив момент, свое лицо в самодельном ледяном зеркале. Для чего? Он и так мог бы ей сказать — с ее лицом все нормально. Оно такое же, как вчера, позавчера и далее. Самое удивительное лицо на свете. — Может, нам не стоит уходить? — Катара бросила на него быстрый, через плечо, взгляд. Она стояла на скамейке и расставляла на самой высокой полке дядины чайники. Зуко подавал их ей один за другим. Эти чайники числились запасными, но в рамках Большой Уборки их тоже следовало отмыть до блеска. — Раз сегодня такой день… и дядя… может быть, ему не стоит сегодня оставаться одному? Катара всегда думала о других. Может, это вправду была не лучшая идея, уходить сегодня на св… куда бы то ни было. Но насколько он знал дядю, тому не слишком бы понравилось, если б вокруг него начали суетиться. На море, в изгнании, Зуко часто вспоминал Лу Тена и уж, конечно, помнил день его рождения. Но с дядей они об этом не говорили. Неудачник остался в живых, а лучший из людей погиб. Что Зуко мог сказать? Дядя не раз и не два повторил, что считает его сыном, но всем же было понятно: это сын на замену, и замена эта неважная. — Нет, все нормально! — он протянул ей еще один чайник. — Правда! Мы же ненадолго. — Может, лучше было б тебе с ним пойти, — продолжала сомневаться Катара. — Только мне? Кох побери, да сколько у дяди этих запасных чайников! Он уточнил: — Дядя сказал, мы вскоре вместе туда сходим. Катара покрутила в руках чайник, крышечка слегка задребезжала. — Ну, это же, — она наконец поставила посудину на место, — семейное дело. — Вот именно! Неужели она сама не понимает? Разве дядя зря дал ей это имя-половинку? — Ты же сама сказала, что мы как семья… давно, еще в доме у той любопытной Сонг! — Сказала, — она сосредоточенно выстраивала чайники по размеру. Или по цвету. Или просто переставляла с места на место — со стороны было сложно понять. — И что, теперь передумала? — Ничего не передумала, — она все еще отводила взгляд. — Но ты, оказывается, подслушивал! — тут Катара спрыгнула со скамейки, подхватила воды из таза и ринулась в атаку. И следующие несколько минут, смеясь, преследовала его по всей кухне, пока Зуко не удалось обратить ее водяного пятинога в пар своим огнем. Теперь была ее очередь спасаться, но бегство продлилось недолго. Рывок, подсечка, вопль негодования — и он аккуратно подхватил и уложил покорительницу воды на пол. Затем спросил: — Как насчет извиниться? Она, ухмыляясь, закатила глаза и сдула упавшие на лицо волосы. Вовремя, потому что он едва остановил себя от того, чтобы поправить их самому. — Извиняться перед теми, кто подслушивает? Ни за что! И она принялась его щекотать за бока. Как можно быть такой вероломной? Он с хохотом вывернулся и схватил ее за запястья. Теперь он ни за что ее не выпустит — мало ли что еще придет ей в голову! Он заглянул Катаре в лицо. Это было ошибкой. Он хотел всего лишь спросить «сдаешься?» и закончить эту шуточную схватку, одну из многих. Но взглянул — и совершенно потерялся в ее глазах. Утонуть в них можно было запросто, такие они были огромные. Он смотрел и видел все ее черты — такие знакомые. Он знал ее лицо наизусть. Одна бровь чуть выше другой, он давно это заметил. Катара приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, и Зуко, конечно, склонился к ней, чтобы услышать, что она скажет… Скрипнула входная дверь, и раздался бодрый дядин голос: — Дети! Нам вот-вот пора открываться, а вы до сих пор не разожгли очаг! Кохово логово. Что стоило дяде явиться хоть на пять минут позже? Но с его появлением все вновь стало обычным. Кто знает, что случится, если утонуть в катариных глазах насовсем?..***
Воздух вокруг был влажным и теплым, а на лице у Тоф красовалась маска из целебной глины. На ощупь целебная глина была как грязь, и это Тоф очень нравилось. Где еще в этом городе лощеных аристократов и вышколенных слуг можно повозиться в грязи? Ради этого можно было потерпеть предыдущие процедуры — массаж и бассейн. Хотя массаж горячими камнями был неплох. А в бассейне Легконожка устроил настоящее представление, с фонтанами, что подбрасывали ее вверх и щекотали своими струями. Это было здорово. — Тоф, а нельзя это уже смыть? У меня всё лицо чешется! — приглушенно прошептал Аанг. Легконожка ничего не понимал в этой жизни. Грязь ведь такая классная. — Нельзя! — свирепо прошептала Тоф в ответ. — Если ты начнешь все смывать, вокруг нас будут все суетиться. А нам это не нужно. Пусть займутся своими делами, начнут болтать — а мы послушаем! Они уже успели услышать немало. Особенно во время массажа. Почему-то массаж располагает к тому, чтобы поболтать — знай успевай поддакивать. Перед внутренним взором Тоф начинала складываться картина… — Они до сих пор не сказали ничего особенного! — возразил покоритель воздуха. — Разумеется! — фыркнула Тоф. Дело как раз было в том, о чем служители не говорили. Паузы после невзначай прозвучавшего имени. Остановки в плавной беседе, будто кто-то взял и споткнулся на дороге, такой, казалось, ровной. Люди старались голосом не выдать чего-то, но изменения их сердечного ритма говорили Тоф многое. Сказанное служило контурами тому, о чем умалчивали. В Ба Синг Се пропадали люди. И Тоф догадывалась, кто за этим стоял. На обратном пути Тоф задумчиво насвистывала и пинала камешки. Аанг, напротив, пришел в сверхобщительное состояние, еще общительнее обычного. Может, ему просто не хотелось пока думать о том, что они узнали. Тоф могла это понять. — …И все же, — он продолжал осыпать ее вопросами, — почему ты не пошла в библиотеку с Соккой? Кроты-первопроходцы! — Угадай с трех раз! — она издевательски помахала рукой перед глазами. Ну не может же человек настолько не соображать! — Да я не про это! Просто подумал, что ты наверняка хотела бы провести с ним побольше времени, — Аанг наконец смутился, но договорил до конца. — С чего бы мне? — сказала Тоф надменно. Ей уже очень хотелось стукнуть Аватара его же собственным глайдером. — Ну он же тебе нравится! Помоги ей Киоши. Откуда на белом свете берутся такие? Разве есть правило, что Аватар может за здорово живешь кому угодно говорить такую чушь? Тупое правило! — Мы же друзья, Тоф! — продолжал вещать Аанг. — Я тебя понимаю. Если бы у меня появилась возможность побыть с Катарой… Ах вот оно что. Всё это был лишь предлог, чтобы опять навешать Тоф на уши лапши про идеальную Катару! Она только хотела сердито его отчитать, как он вздохнул, печально и протяжно. Пока что во всем Верхнем кольце они не встретили ни следа Катары. Практически помимо воли ей стало жаль Легконожку. — Умник ничего, — неохотно выдавила из себя она. — Но это не повод виснуть постоянно у него на хвосте! И уж точно не повод вздыхать и страдать, как некоторые. Некоторым этот принцип не мешало бы взять на заметку. Гребаный камень. У Тоф было нехорошее предчувствие, что ей предстоит в недалеком будущем просветить Аватара на этот счет. Пока она решила ограничиться коротким объяснением: — Надо же мне когда-то как следует подоставать и тебя! Аанг тут же разулыбался от души. Тоф даже пришлось ущипнуть его за руку, чтобы он не сиял так откровенно. Задушевные разговоры и обмен секретами не войдут у Тоф в привычку, пусть Легконожка зарубит это себе на носу.***
На свидании следует хорошо провести время вместе! Так сказал им дядя на прощанье, когда они вышли из чайной лавки. Точнее, прокричал вслед. Потому что, едва оказавшись на улице, Зуко быстро устремился вдаль широкими шагами. Катару он крепко держал за руку и тащил за собой. Похоже, он хотел поскорее скрыться от любопытного дядиного взора. В принципе, дядя не делал ничего такого, пока их провожал. Не процитировал ни одной сомнительной пословицы, историй из своей юности рассказал всего парочку. Практически не пошевелил бровями. Но все равно они не снижали скорость, пока не повернули за угол на первом же перекрестке. Что это значит, Кох побери, «хорошо провести время»? Катара раньше не задумывалась, как она проводит время, хорошо или плохо. Просто жила на полюсе свою обычную жизнь. Там всегда было чем заняться. Потом… когда они с Соккой нашли в айсберге Аанга и отправились в путь, скучать тоже было некогда. А последние несколько месяцев ее жизни были, пожалуй, самыми сумасшедшими. Полгода назад она бы ни за что не поверила, что такое вообще возможно. Хорошо ли она проводила время? У нее все еще не было ни минуты, чтобы как следует об этом подумать. Катара побилась бы об заклад: ее спутник тоже ничего не знает ни о свиданиях, ни о хорошем времяпровождении. Можно будет его подразнить. Это была бы знакомая история — «мы с моим лучшим другом устраиваем дурацкую перепалку». Куда лучше, чем «мы с моим лучшим другом зачем-то отправились на тупое свидание». Коховы драные штаны! Катара сообразила, что мысленно произнесла «лучший друг» уже пару раз. Вообще-то это была нормальная мысль. Обычная. Но не сегодня. Потому что сегодня всё было на редкость странным. К ее некоторому раздражению, Зуко почему-то не был смущен. Он был сосредоточен, деловит и не похож сам на себя. Подразнить его, похоже, не выйдет. У него был план. Катара только диву давалась. Когда он успел всё разузнать и продумать? План включал в себя: 1) прогуляться по ночному рынку, 2) приобрести липкую и сладкую еду с лотка на оном рынке, 3) посмотреть на уличное представление. Катара едва успевала крутить головой во все стороны. — Я даже не знала, что в Ба Синг Се есть ночной рынок! — поражалась она, облизывая липкие пальцы. Возможно, не стоило покупать эти шарики из воздушного риса, но это все, на что хватало денег, а пункт про еду был, похоже, обязательным. — Только в праздники, — буркнул он в ответ. — Чоу с товаркой обсуждали это утром на весь двор. — А какой сейчас праздник? — полюбопытствовала Катара. — Кох его знает, — он поскреб затылок свободной рукой. Второй он по-прежнему крепко держал Катару. В такой сутолоке немудрено было потерять друг друга. — Кажется, в честь Омы и Шу… Ома и Шу! Зеленые кристаллы, фигуры на барельефе, склонившиеся одна к другой… — В общем, что-то связанное с этими дурацкими влюбленными, — договорил Зуко, всем своим тоном и выражением лица давая понять, насколько глупым он считает такой праздник. Было что-то очень несправедливое в том, как спокойно он держался, в то время как она волновалась. В конце концов, в ее-то жизни до сих пор не случалось никаких свиданий, даже дружеских! Возможно, Катара дала бы волю своему раздражению, но тут толпа вокруг резко сгустилась. Зуко потащил ее в сторону от скопления народа, в какой-то закоулок. — Сейчас начнется уличное представление. Будут показывать эту историю. Это, конечно, не театр, но что-то вроде, — сообщил он нервной скороговоркой. — В общем, с крыши будет лучше видно! Катара была почти уверена, что в том, что касается свиданий, крыши не были обязательным пунктом. Но с бывшим принцем крыш было не избежать. Оттуда действительно было лучше видно. Как он сказал, театр? Она никогда раньше такого не видела. Зуко определенно понимал больше. Он смотрел с таким видом, будто знал, чего ждать. Кажется, это было похоже на рассказывание историй. Как на полюсе, когда все собирались у очага, и Пра-Пра или другая старая женщина начинали рассказывать. Это могли быть легенды о духах, или поучительные истории, или сказания об аватарах былых времен… Все они завораживали. Можно было прикрыть глаза, слушать, и в отблесках пламени и танце теней рождались образы, картины… Кажется, в театре происходило то же самое, только действие разворачивалось не в воображении и рассказчик был не один. Как интересно! Зуко рядом с ней вдруг фыркнул. — Что такое? — Они всё испортили! Ты разве не видишь, конец — дурацкий! Это была хорошая история, но зачем они сочинили всю эту ерунду про перерождения и счастье в следующей жизни? Он сказал это с неожиданной горячностью. Катара удивилась. И… он считал историю Омы и Шу хорошей? — Счастливый конец здесь не нужен, он смотрится искусственно и глупо! — продолжил Зуко, бросив еще один негодующий взгляд на площадь внизу, где разбредались зрители, кое-кто — утирая слезы. — Эта история хороша тем, что это трагедия. Влюбленные погибают, но их гибель положила начало миру, и вовсе не надо приукрашивать ее сказкой о счастливом перевоплощении! Катаре как раз понравилось, что в конце была надежда. Что толку было в наступившем мире тем, кто погиб и не сберег свою любовь? Зуко с ней совершенно не согласился. Он продолжил спорить, обвиняя уличных актеров в плохом вкусе и потакании зрителям. Катара слушала как завороженная. Она и не представляла, что можно так переживать из-за того, правильно ли рассказали историю. Он так смешно размахивал руками, пока говорил. И был таким своим. Таким ее. Пускай свидание было лишь дружеским и никаким другим, оно все равно ей понравилось. Она в самом деле хорошо провела время, потому что ей было хорошо рядом с ним. Почему-то следом за этой мыслью нахлынула тревога. Что будет потом? Все вокруг показалось таким ненадежным. Что, если Азула вновь их найдет? Что, если Зуко отправится, несмотря на все ее запреты, штурмовать стену один, и угодит в лапы Дай Ли? В этом проклятом городе что угодно может случиться! Катара схватила его за руку. — Мы отправимся прочь отсюда, как только найдем остальных! — заявила она. Зуко моргнул, сбитый с толку. — Э-э… да? — Аангу нужно практиковаться в покорении земли, в городе это не сделать! — она продолжила гнуть свою линию. — И ты должен учить его покорению огня, а в Ба Синг Се об этом и мечтать нечего. Ей просто нужно было убедиться. Удостовериться, что потом, после этого странного затишья, жизни под другими именами и работы на Пао в чайной лавке, — что потом всё это не исчезнет. То, что у нее было — она опасалась называть это, но отчаянно боялась потерять. — Любишь ты командовать! — кажется, он рассердился. — Уже всё решила за всех, да? Кто бы говорил! Кто сегодня командовал весь вечер? Просто нечестно с его стороны укорять ее в этом. Она сердито уставилась на бывшего принца. — Если ты передумал нам помогать, так и скажи! Он уставился на нее в ответ. — Я не передумал! Я… просто… Вряд ли это будет так легко, — пробормотал Зуко, отводя взгляд. — Твой брат и твои друзья — не думаю, что они будут рады меня принять. Ну, если дело только в этом… Тревога покидала Катару, и она от облегчения улыбнулась. — Не волнуйся! Все будет в порядке. Я уверена, они тебя примут. Зуко глянул на нее искоса. — Если ты собираешься командовать ими, как сейчас командуешь мной, то, похоже, у них нет ни единого шанса быть против. — Замолчи! Я вовсе не командую! — Ну да, вот именно сейчас не командуешь, и правда, как же я не заметил… Как можно быть настолько невыносимым! — Просто прекрати, или тебе не поздоровится! Как она будет жить, если однажды его не будет рядом?***
Катара могла сколько угодно говорить, что он командовал весь вечер. Это была неправда. Просто Зуко быстро понял, что единственное средство от паники — это план. Это спасало его во время изгнания, это помогло на Северном полюсе (не безупречно, но в целом ведь сработало). Он надеялся, что в случае со свиданиями на план тоже можно положиться. И кажется, все действительно получалось. Пока в плане не закончились пункты и Катара не заговорила о планах на будущее. Пока не стала спрашивать, не передумал ли он. Передумал ли он? Смешно. Он не то что Аватара — он взялся бы хоть дракона учить грядки копать, что угодно, только бы не расставаться. Но он не верил, что все будет так легко, как это рисовалось Катаре. Это она всегда полагала, что все в итоге как-то сложится, мир и люди повернутся самой лучшей своей стороной. Он никогда в это не верил. С чего вдруг Аватару и Сокке проникаться к нему расположением? И потом, что будет с дядей? Кажется, Айро нравилось в Ба Синг Се. После стольких лет скитаний, которые дядя претерпел по милости своего глупого племянника, было бы справедливо, чтобы он мог пожить так, как хочет… Столько вопросов без ответов. Зуко не мог уже полагаться на план, поэтому решился на отчаянный шаг. Тот фонтан, который показала Джин… Там было красиво. Это вроде бы важно, если речь идет о свиданиях, верно? Катаре понравился фонтан. Ее глаза сияли ярче тех фонарей, что он зажег вокруг площади. Может, опасно было это делать, но ему было плевать. Она была рада. И… кажется, без плана тоже было… неплохо. — Кажется, ты много знаешь о свиданиях, — сказала Катара. Она присела на бортик фонтана и опустила ладонь в воду. — Интересно, откуда? Она снова немного его дразнила. Он мог бы ответить ей тем же. Мог бы отшутиться. Мог бы пожать плечами и промолчать. За последние недели он рассказал ей чуть ли не тысячу историй. Рассказал ей практически всё. Но этого не рассказывал. — Про это пишут во многих романах, — он слышал свой голос будто со стороны, чужой и незнакомый. — Мама… она их любила. Ее любимым местом во дворце была библиотека. В удобном низком кресле она могла проводить часы. Она читала, а он сидел у ее ног на ковре, изучая старые карты или просто мечтая. Иногда они переглядывались, улыбаясь друг другу. Он не знал тогда, что она читала, просто запоминал, как выглядели футляры тех свитков. Это стало важным, когда она исчезла, и он по крупицах собирал все, что осталось. Исчезли ее вещи, ее украшения. Но библиотеку никто не трогал, и он нашел и перечитал те свитки. Романы. Старые пьесы. Любовные поэмы. Азула задразнила бы его до смерти, если б узнала. Спустя время он понимал, что в маминых глазах всегда была грусть. Может, глупые истории о любви утешали ее хоть немного. В год, когда она исчезла, он выучил их чуть ли не наизусть. Он хотел рассказать Катаре только о романах, но она так неотрывно смотрела своими огромными глазами, что остановиться было невозможно. Те дни пять лет назад, будто выжженные в памяти. Лу Тен погиб. Дядя перестал быть наследником престола. Мама исчезла. Он ни с кем об этом раньше не говорил. — Она разбудила тебя среди ночи, сказала «никогда не забывай о том, кто ты есть», и… и… просто исчезла? — голос Катары дрогнул. — Ты никогда ее больше не видел? Он помотал головой. «Исчезла». Чем больше с тех пор проходило времени, тем настойчивее становилась мысль, что «исчезла» — это просто утешительная ложь. Исчезла — как будто она могла вернуться. Она бы вернулась давным-давно, если б могла. Катара не ждала ответа. Она просто оказалась рядом и заключила его в объятия. Она постоянно говорила, что объятия могут все исправить. Катаре хотелось верить. Она была великая обнимательница. Невозможно было не обнять ее в ответ. Он только было решился уткнуться носом в ее макушку (просто так удобнее! Он же знал, если Катара бралась обниматься вот так, это надолго!). Но вдруг понял — они тут не одни. Из теней в круг света под фонарем выступила фигура. Кто-то прошипел резким и на удивление знакомым голосом: — Я знал, что ты мерзавец, но не думал, что даже в этом! Ты не только шпион покорителей огня, ты еще и девушек обманываешь! Если бы Зуко постарался придумать самый ужасный вариант окончания этого вечера, то Джета не было бы в списке лишь потому, что он и думать забыл об этом придурке! Кохова задница, духи снова над ним издевались. Ну почему из всех людей здесь оказался Джет? Оный придурок тем временем приосанился. — Вчера ты шлялся здесь с одной девицей, а сегодня — опять с этой! — он крайне драматично повел рукой в сторону Катары. Зуко опомнился и быстрым движением задвинул ее себе за спину. Это ведь Джет, не просто придурок, но и опасный придурок! — Проваливай отсюда! — Да? А кто откроет глаза этой бедной девушке? Может, она и замухрышка, но с ней нельзя так обращаться! Кто откроет глаза всех жителей Ба Синг Се на правду о… Катара стремительно вылетела из-за спины Зуко и встала в боевую стойку. Подняла руки, притягивая к себе воду из фонтана. Движения покорительницы воды были скупыми и точными. Она была опасной. Она была такой красивой в этот миг! — Кого ты назвал замухрышкой? — грозно вопросила Катара. Может, кто другой на месте Зуко даже посочувствовал бы вольному бойцу — при виде Катары у того так отвисла челюсть. Выражение невероятного изумления не исчезло с лица Джета, даже когда водяной хлыст Катары оплел его, поднял в воздух и швырнул в фонтан. — Катара? — простонал Джет. — Это… ты? Но… как? — Я, — сказала Катара, мрачная, как дух возмездия. Она повела рукой, и вода вокруг Джета превратилась в лед. Тот уставился на мстительницу круглыми глазами — кажется, до него начало доходить, насколько серьезно он влип. — Ты же не оставишь меня вот так? — забеспокоился Джет. — Такой лед долго не тает! Я замерзну насмерть к утру, Катара! Это не очень вежливо с твоей стороны, мы ведь, как-никак, старые… Катара умудрилась произнести «хм-м» настолько ледяным голосом, что, кажется, даже воздух вокруг стал холоднее на несколько градусов. Джет заторопился. — Я понял, Катара, я все понял! Я считал, что Ли только притворяется беженцем, а на самом деле он шпион страны Огня и сам тайный покоритель… Что?! Зуко и Катара обменялись паническим взглядом. Но Джет этого не заметил и продолжал: — Я понял, что был неправ! Уж конечно, ты бы не стала с ним… это, — Джет подвигал бровями, не в силах никак назвать то, что он видел, не опасаясь вызвать нового приступа ярости, — всё вот это! Смешно даже подумать, что ты стала бы обниматься с покорителями огня, Катара, я ведь тебя знаю… Бурный поток слов иссяк под ее мрачным взглядом. — Сейчас мы уйдем, — сказала Катара медленно и веско, — а ты не будешь за нами следить. Ты никогда больше не будешь следить ни за кем из нас. Носу мне на глаза не покажешь, если тебе дорога твоя жизнь! Она выдержала зловещую паузу, дождалась кивка Джета. Затем обернулась к Зуко и взяла его за руку. — Пойдем. — А… лед? Катара раздраженно дернула плечом, но махнула рукой, не оборачиваясь. Лед в фонтане растаял. — Спасибо, Катара, — сказал Джет им вслед слабым голосом. Они шли быстро и молча, торопясь домой. Они же обещали дяде не задерживаться! Но потом все же Зуко не выдержал. — Вот угораздило появиться этого придурка! Он всё испортил! И Кох побери, его слова, что уж Катара не стала бы обниматься с покорителями огня, застряли в памяти. Их было оттуда не вытащить. Катара вдруг тихо засмеялась. — Конечно, это было ужасно! Но… даже Джет не смог испортить всё. Она посмотрела себе под ноги. Кажется, ее щеки порозовели, но может, это были отсветы уличных фонарей. — Это был хороший вечер. Мне понравилось.***
Джет не планировал покидать фонтан так быстро. Мокрый и мерзкий фонтан хорошо гармонировал с общей ничтожностью и бессмысленностью его жизни. Из фонтана его вытащила никто иная как Смеллерби. По-другому и быть не могло. Если уж сегодня Джету везло как утопленнику (тупой каламбур!), то, разумеется, его сверх всякой меры саркастичная подруга должна была на него наткнуться этим проклятым вечером. Что она вообще тут делала, прогуливалась? — Мы тебя везде искали, Джет! — сообщила Смеллерби замогильным голосом. — Зачем? — вопросил Джет, не делая попыток встать. — Вылезай оттуда, идиот несчастный! — обозлилась Смеллерби. — Зачем, зачем! Нас вышвырнут завтра из комнаты, если мы не заплатим! Я так надеялась, что ты нашел работу, Джет! Он тут же вылез и встряхнулся. Ему стало не по себе. Он действительно обещал ей, что найдет работу. Он даже несколько раз попытался. Но всегда что-то срывалось, и удержаться Джету нигде не удалось. Лонгшот нашел место вышибалы в одном захудалом трактире. Смеллерби удавалось подработать то здесь, то там. Это всё были небольшие деньги, на комнату хватило в обрез, и Джет пустил в ход все свое обаяние, чтобы хозяйка им эту конуру сдала. Потому что, Кох побери, Смеллерби сказала, что устала жить на улице! Но неужели они должны снова платить? Как быстро прошло время! Смеллерби издевательски сказала, что если болтаться по улицам, а не искать работу, то время пролетает просто мгновенно. Сказала, что пора проявить ответственность и повзрослеть. Повзрослеть! Джет просто ушам своим не поверил. А он-то собирался поведать Смеллерби об этой злосчастной встрече с Катарой! — Хватит отвлекать себя сказками про тайных покорителей огня в Ба Синг Се! — вот что еще сказала Смеллерби. Они уже добрались до дома. До этой каморки — пока еще их комнаты. Джет прикидывал, что за остаток ночи он может что-то придумать… Сможет украсть что-нибудь. А Смеллерби продаст, она же умная. Вот и будут деньги. Постойте, что она сказала? Сказки про покорителей огня? Гребаный камень, она права. Это действительно оказались сказки. Ему так хотелось, еще несколько часов назад, чтобы это было правдой. Жизнь наполнилась смыслом, когда он вчера наткнулся на этого Ли с девицей и ему показалось, будто придурок зажег фонари вокруг фонтана. О чем это говорило? Конечно, только об одном. Джет был просто обязан разоблачить заговор покорителей огня! Джету казалось, когда всё выйдет на свет, ему станет легче. Может, тогда он почувствует мир на душе и перестанет видеть во сне пожары. Он забивал себе голову бессмысленной ерундой. — Мое чутье раньше меня не подводило, но… — Плевать мне на твое чутье! — Смеллерби так это проорала, что из-за двери высунулся встревоженный Лонгшот. — Хватит продолжать эту войну, Джет! Ты должен прекратить, или я тебе больше не друг. И она воинственно задрала подбородок. А Лонгшот согласно кивнул — он был на ее стороне, молчаливый подпевала! Они были вдвоем против него. Джет плюнул под ноги и пошел прочь. Друзья называются. Даже не захотели узнать, что с ним случилось! Даже не спросили, почему он не смог найти работу! У него в целом мире были только они, а они взяли и отвернулись. Смеллерби еще выкрикнула что-то вслед про войну и про то, что Джет ей одержим. Она никогда раньше так не орала! Полночи он шатался по задворкам Нижнего кольца, надеясь нарваться на драку и выпустить пар. Он никого не встретил, зато почти наудачу попробовал вскрыть дверь ювелирного магазинчика — и добыл там увесистый мешочек с монетами. Можно было возвращаться. Теперь они смогут заплатить за комнату — и Смеллерби с Лонгшотом благодаря этому наверняка смягчатся. Она не будет рада, что деньги ворованные. Но это в последний раз, это же безвыходная ситуация. А потом Джет найдет работу, совершенно точно… Когда он вновь вернулся домой, там никого не было. Комната была пуста. Пустота была особенной, нехорошей. Было уже раннее утро, соседи по двору, как обычно, сновали туда и сюда, спешили на работу. Все отворачивались от него. Все отводили взгляды. Появилась квартирная хозяйка, с лицом, белым от ярости — так показалось Джету. Но когда она начала говорить, он понял, что та безумно напугана. Она не взяла никаких денег. Швырнула ему под ноги мешок с их общими жалкими пожитками и вытолкала взашей. — Проваливай! — прошипела она вслед. — Как чувствовала, не надо было вас пускать! Честных беженцев Дай Ли не хватают! Да от меня теперь все шарахаться будут! Дай Ли?.. Дай Ли?! Но она уже скрылась. Джет остался стоять на мостовой с открытым ртом.***
Когда Катаре с заднего двора чайной лавки послышался тихий голос, зовущий ее по имени, она не поверила своим ушам! Все в Ба Синг Се звали ее Лу, кроме Зуко и дяди. Те звали ее настоящим именем, но только дома. Она мигом выскочила за дверь и… Там стоял Джет. Мерзавец! Он продолжает их выслеживать! Сейчас она метнется обратно в кухню, к кувшину с водой. Он забудет про свою слежку, на этот раз навсегда. Он имя свое забудет! Катара отшатнулась, но тут наглец схватил ее за рукав. — Пожалуйста, Катара, — начал он. — Тише! — прошипела она. — Не называй меня так! Джет кивнул и зашептал: — Пожалуйста, выслушай. После можешь приморозить меня к стене, или швырнуть в сточную канаву, как хочешь. Только выслушай! Голос у него был умоляющий, на лице написано отчаяние. Катара заколебалась. Сделав ему знак оставаться на месте, она, не отводя взгляда, спиной назад шагнула в кухню. Протянула руку и почувствовала воду. Ага, есть. Сжав в руке ледяной кинжал, она направила его в сторону вольного бойца. — Говори, — буркнула она. — У тебя несколько минут — пока Ли не вернется с рынка. А после ты исчезнешь отсюда. Навсегда. Глаза Джета расширились. Он переводил взгляд то на кинжал, то на Катару. Он раскрыл и закрыл рот, но ничего не сказал. — Ну? — поторопила Катара. Джет еще раз покосился на кинжал, сглотнул, но все же начал. — Смеллерби и Лонгшота забрали Дай Ли. Помоги мне. Мне… не к кому больше пойти. Прим. авт. Уфф, я просто рада, что это сделала - закончила 15 главу (и даже начала 16ю *победный танец*). Как водится, надеялась быстрее, но не случилось. Удачи всем, кто сейчас сдает экзамены, или же чьи дети сдают экзамены (даже не знаю, что хуже!). Впереди 16я глава - надеюсь, бодрая и активная. Увидимся в июле!