Руби Айлен Скотт

       Этим же днем Белла, еще ни о чем не подозревая, идет в школу.        Дождь, начавшийся ранним утром, ее пугает. В основном потому, что быть рядом с Руби сегодня она не может. Руби дожди ненавидит. Она никогда не пропускала школу, когда в Форсе начинался сезон дождей, однако ходила вялая, апатичная. На ее лице улыбка была мимолетная, болезненная, вымученная. Синяки, казалось, достигали своего пика, кожа была еще бледнее обычного, а все жесты ужасно медленными и неосторожными. Причину Белла хоть и узнала недавно, все равно считала, что это ничего не изменит. Она просто будет рядом с Руби, чтобы отвлечь от плохих мыслей.        Вот только Руби в больнице. Лежит, раненая ужасном зверем, а Белла даже помочь не может, да и не уверена, что Руби, привыкшей многие жизненные трудности сносить одной, ее помощь и поддержка нужна. Одним словом, день у Беллы из-за мыслей, снедавших ее, не задался с утра, а можно сказать, даже с вечера.        — Дождь сильный, — говорит Чарли сидя за столом. Белла стоит у плиты, жарит яичницу на завтрак и тихо насвистывает незамысловатую мелодию, — наверное, аварий много будет. Ты аккуратнее будь сегодня.        — Да что произойти может? — фыркает Белла, убирая яичницу на тарелку. — Все хорошо будет.        — Да, наверное, — кивает Чарли, не в силах поддержать диалог. Он видит, что с Беллой что-то не так, однако осознать, что именно, не может. Да и как помочь не понимает. Слишком для него сложно, и пусть Белла живет с ним уже год, все равно привыкнуть к ней, к ее присутствию, к ее проблемам Чарли сложно. Быть отцом сложно. — Но все равно аккуратнее будь, вдруг что. Не все водители аккуратны, особенно, когда трасса скользкая. Вот сейчас еще более менее, а когда зима начнется…        Белла громко фыркает и демонстративно отворачивается к кофеварке, чтобы налить себе и Чарли свежий кофе. Молоко стоит в холодильнике, Белла мысленно укоряет себя, что сразу не догадались взять его. Сделав шаг вправо, Белла тянется за ручку и, приоткрывая дверь, собирается достать молоко, однако на глаза попадается почти пустая бутылка с гранатовым соком. Чарли замечает секундное замешательство Беллы и, понимая, чем оно вызвано, говорит невзначай.        — Руби к нам давно не заходила, вы поссорились, что ли? — Белла застывает, не в силах понять, шутит ли сейчас Чарли.        Она разворачивается, открывает и закрывает рот, подобно золотой рыбке. В попытке выдавить из себя хотя бы слово, она издает только сдавленные хрипы, больше похожие на последние стоны умирающего, нежели на звуки возмущения или негодования. Чарли такого поведения Беллы не понимает. Лишь пожимает плечами и отворачивается к окну, смотря на проливной дождь.        — Все же отвратительная погода, — констатирует он. Белла не выдерживает, начинает громко смеяться и, все же достав проклятое молоко, ставит его на стол перед отцом, а после две кружки. Сев на против, она, поборов истерику, спрашивает.        — Ты шутишь? — Чарли качает головой и поднимает брови, мол, с чего взяла. — Руби в больнице. Неделю уже, если не больше, я говорила об этом. Я, черт возьми, говорила об этом… Чарли…        — Ты говорила о Рубидии? — удивился Чарли, отставляя кружку. Беллу это взбесило, она вскинула руки и уже собиралась встать из-за стола, однако вина и непонимание в глазах Чарли заставили ее остаться на месте и кивнуть, закусив губу. — Я не знал… Все твои речи начинались «они маньяки», «они виноваты», «чертова Лея», а заканчивались «их нужно посадить», «я уверена, они маньяки», «мы в опасности». Ты не говорила, что Руби в больнице.        — Я туда ходила каждый день на протяжении недели, — парирует Белла, которая слегка смущена тем, что Чарли слушал ее так внимательно, что смог даже процитировать. — Ясное дело, что ради другого кого-то я бы так не напрягалась. Вообщем, Руби в коме провалялась неделю, сейчас с ней вроде бы хорошо. Ты не слышал, что я ночью уходила? — удивляется Белла, делая глоток кофе, которое получилось, откровенно, мерзким и горьким.        — Нет, — честно отвечает Чарли, продолжая копошиться вилкой в тарелке. Белла лишь фыркает, а потом Чарли добавляет, — у меня же смена ночная была, меня дома не было, Белз. — Белла смущенно отпускает глаза, в мыслях говоря, что невнимательный не только Чарли, но и она сама. — Ладно, спасибо за завтрак, я спать пойду, да и тебе в школу стоит отправляться. Едь осторожнее, — вновь повторяет он, быстро проглатывая кофе и вставая из-за стола.        — Хорошо, — Белла тоже начинает торопиться. Дождь постепенно усиливается и ей кажется, что если она задержится еще на немного дома, то не попадет уже никуда. Поэтому, накинув на себя кожаную куртку и взяв в руки красный рюкзак, она выходит из дома, радуясь, что гараж рядом и сильно она не промокнет.        На улице холодно.        «Завтра на дорогах скользко будет», — решает Белла, быстро запрыгивая в пикап. Она выезжает на главную дорогу и включает музыку, потому что в тишине ехать непривычно. Как на зло начинает играть «Metallica — Nothing else matters», песня, которую так любит Руби. Белла психует, выключает радио и оставшийся пусть едет в тишине, думая, что обязательно вечером заедет в больницу.        До школы Белла доезжает спокойно. Тратит целых двадцать пять минут, вместо обычных пятнадцати, потому что боится стать причиной аварии на Главной улице. Хотя Белла и не хотела спешить, задумавшись, она ловила себя на том, что сильнее нажимает на педаль, чтобы быстрее попасть в школу. Причину такого рвения Белла понимала, пусть и не хотела признаваться ни себе, ни кому-нибудь еще. Причина с золотистыми глазами, светлой кожей, бронзовыми кудрями и странной семьей. Эдвард Каллен.        Белла заезжает на парковку и видит, что возле ее места стоит тот, о ком думать не хочется. Объект страстных, необъяснимых и в чем-то порочных желаний. Эдвард стоит под зонтом, лева рука в кармане, а голова повернута в сторону выезда, взгляд гордый, непокорный. Беллу он завораживает и одновременно пугает, потому что выглядит Эдвард опасно. Ставя пикап, Белла выходит и быстро направляется в школу, чтобы не промокнуть.        — Доброе утро, Белла, — Эдвард за секунду оказывается рядом. Он по наитию чувствовал, что зонтик Свон не возьмет. Слишком самоуверенная, мол, успею, не заболею, все обойдется, даже если промокну. Эта черта в Белле Эдварду нравится.        — Доброе, Эдвард. Спасибо, — замечая, что зонтик он держится преимущественно над ней, говорит Белла. —  Отвратительная погодка, да? — предположение глупое, однако Эдварда оно обескураживает. Не привыкший к тому, что мыслей людей для него закрыты, он не задумывается, что Белла может обескуражить, может спросить что-то настолько странное, вроде бы уместное, но не ожиданное, что сейчас только и может, что мямлить, отвечая неуверенно, скомкано.        — Да, наверное… В Финиксе такого не встретишь?        — Ты знаешь, что я приехала оттуда? — Белла была по-настоящему удивлена. Каллены жили в городе всего три недели, да и общались они мало, так что это удивляло.        — Руби говорила, — находится Эдвард, — когда мы беседовали в первый день, с этим «интервью», — Эдвард фыркает, вспоминая, как неловко было Руби, когда на следующий день Анжела и Джессика почти прижали ее к стенке, задавая вопросы «ну как?».        — Вот как… Да, в Финиксе тепло, зной, жара. Я ни слякоть, ни снег, ни холод, ни сырость не люблю. Форкс в этом плане для меня место ужасное, но мне здесь неплохо, тут Чарли, Руби, да и маме за меня спокойнее… Но после школы я, конечно, уеду. Куда-нибудь на юг, наверное.        — Твоя мама, — Эдвард открывает перед Беллой дверь, пропуская вперед. Закрыть зонтик, открыть дверь, на все это Эдвард тратит буквально секунды, что Беллу поражает. Для человека слишком быстро, но сейчас об этом думать не хочется. — Почему ты говоришь, что ей будет спокойнее, если ты здесь?        — Фил, ее новый муж и мой отчим, бейсболист. Он все время в разъездах, Рене, моя мать, скучала за ним[1], поэтому я решила, что Форкс — неплохой вариант. Рене будет спокойна, что я под присмотром, да и она будет счастлива вместе с Филом. А почему вы решили переехать?        — Захотелось шумной тишины… Мы жили на Аляске долгое время, там было спокойно, слишком спокойно, — акцентирует внимание Эдвард, — а Форкс он давно наше внимание привлек. Находится не так далеко от более крупного города, да и сам не такая и деревня, так что мы решили, что неплохо будет попробовать пожить тут. Но ключевую роль сыграло то, что Карлайлу предложили работу. — На ходу придумывает Эдвард, понимая, что основная легенда из головы вылетела.        — Да в этом есть смысл, — отвечает она. Эдвард видит, что Белла находится мыслями не здесь и вряд ли в его слова вдумывается. Это немного печалит. — А… Ты вчера ведь не сразу из больницы уехал?        — Да, а что…        — Как Руби? — Белла обводит шумный коридор взглядом и неожиданно ощущает себя мышью, запертую в клетке со змеями. Все взгляды направлены в их с Эдвардом сторону, кажется, что все разговоры о них. Даже семья Эдварда, особенно Розали, чье лицо скривилось в гримасе презрения, с интересом смотрит, разойдутся ли они или же Эдвард останется рядом. Эдвард остается.        — Она в порядке. Карлайл сказал, что в ближайшее время она вновь вернется к обычной жизни. Не столько ранение, сколько шок.        — Это хорошо, — выдыхает Белла. Плечи ее расслабляются, а на лице появляется облегченная улыбка. — У тебя сейчас биология? — глупый вопрос, понимает Белла, учитывая, что учатся они в одном классе. Эдвард тоже это понимает, однако вежливо кивает.        — Нет, сегодня среда, Белла, — снисходительно объясняет Эдвард, — биология у нас третьим. Совместная.        — Среда?.. Точно, черт, у меня физра первым. Ладно, спасибо, что не дал промокнуть, Эдвард. До встречи на биологии?        — Да, конечно. Удачи, Белла. — Эдвард ждет несколько секунд, прежде чем разворачивается и идет к семье. На лице его застывает циничная улыбка, потому что все мысли людей, стоящих в коридоре, вертятся вокруг него и Беллы.        «Черт, у Каллена явно проблемы. Свон, серьезно?»        «Блин, я думала Свон — лесбиянка… Пытается скрываться?»        «Расскажу кому — не поверит. Серьезно, Свон и Каллен? Это что за Аполлон и Пифон[2]?»        «Хм, интересно, будет ли Рубидия ревновать, мне казалось, что она к семейке Калленов ближе…»        — Что-то случилось, Эдвард? — интересуется Элис, когда он подходит ближе. — На твоем лице так и скользит самодовольство…        — Проводил Свон вот и доволен, — фыркает Розали, прижимаясь ближе к Эммету, который с ней полностью согласен, подтверждение этому Эдвард слышит в его мыслях.        — Я осторожен, — словно оправдывается Эдвард, которого нападки Розали, даже мысленные, порядком достали. — Да и мы не говорили толком. Так, немного обсудили погоду.        — Мы не глухие, Эдвард, — гогочет Эммет, привлекая к себе всеобщее внимание. Розали тычет его в бок и, взмахнув волосами, разворачивается, и тихим шагам направляется ближе к классу, семья следует за ней. — Вы говорили довольно… Громко.        — Даже для людей, — соглашается Джаспер. — Она была счастлива, когда вы распрощались.        — На нее действуют твои способности? — удивился Эдвард. Джаспер кивнул. — Это… Нужно будет разобраться, что не так с Изабеллой.        Все с этим были согласны.

***

       До биологии время летит вечность, по крайней мере так кажется Белле, которая физкультуру ненавидит, а математику, о которой так переживала Руби, просто не понимает, да и понимать особо не стремится. Все равно сидеть на ней всего два месяца.        Когда Белла заходит в класс, Эдвард уже сидит на месте. Он внимательно смотрит в окно на непрекращающийся дождь, который, кажется, затопил половину города. Белла, стоя в проходе, тоже бросает взгляд в окно и закусывает губу, по привычке.        — Эй, Белла, — Майкл оказался за спиной и, дотронувшись до плеча девушки, произнес, — чего застыла?        — Задумалась, — немного смутившись, сказала Белла, — прости. — Майкл сочувственно похлопал ее по плечу и прошел вперед на свое место, Белла сделала тоже.        — Привет, — вновь говорит Эдвард, когда Белла садится рядом.        — Мы ведь уже здоровались, Эдвард, — Белла отводит взгляд в сторону, чтобы не смотреть в янтарные, завораживающие глаза Эдварда. Ей кажется, что если они встретятся взглядами, то она обязательно утонет, погрязнет в Эдварде Каллене, утонет.        — Ты задумчива, — замечает Эдвард, который в отличие от Беллы смотрит в упор. Тяжело дышит, облизывает губу и смотрит, смотрит внимательно, выжидает, когда она повернется, как хищник, ожидающий, пока его жертва попадет в капкан.        — Это все дождь, он наводит какую-то меланхолию на меня… Да и Руби… Это ненормально, наверное, что я так много о ней говорю и думаю, но, как по-другому, когда твой первый настоящий, лучший друг страдает, а ты даже помочь никак не можешь.        — Нет, я все понимаю. — Эдвард не врет. На самом деле он понимает, почему Белла так переживает, наверное, будь он на ее месте, то точно так же закусывал бы губу, смотрел куда-то вдаль и думал о чем-нибудь ужасном. Он слышал мысли Рубидии и подозревал, что они схожи с мыслями Беллы. — Ничего такого, Белла, все хорошо. В Форксе часто такое? — спрашивает он про дождь, чтобы перевести разговор в другое русло.        — Да, частенько. Август, сентябрь, зачастую в ноябре — дожди, ближе к декабрю снег начинает, гололед[3], да и сырость, слякоть. Но такой сильный дождь впервые за долгое время, обычно ливень около двух часов идет, а потом все успокаивается. А сейчас… Весь день что ли будет? — усмехается Белла. — Тогда домой плыть придется.        — Ад для гидрофобов[4], — Белла беззвучно смеется, представляя, как какой-нибудь человек стоит на крыльце и боится выйти, а его коллеги подталкивают его в воду, потому что он задерживает всех.         — Да, наверное ты прав. Форкс в этом плане ужасен, — Белла тянется к учебнику, понимая, что до звонка остается три минуты, и случайно касается руки Эдварда. — Прости, — неловко отводя руку, так и не взяв учебник, произносит она. — У тебя руки холодные, ты замерз?        — Нет, нет, все хорошо. Они у меня всегда такие.        — О, у тебя тоже железодефицитная анемия? — Белла понимающе кивает. Эдвард приходит в ступор. Он не ожидал, что она сама найдет объяснение этому, все кажется слишком нереальным, все слишком просто.        — Нет, с чего ты… Просто… Забудь.        — У Руби тоже руки всегда холодные, да она сама, как лед. Она объяснила, что у нее железодефицитная анемия, отсюда и бледность, и холодные руки, и головные боли, во время которых она раньше оставалась дома, обычно это происходило, когда скачки погоды были, ну, знаешь вроде вчера ливень, а завтра уже солнце. Поэтому я и подумала… Эдвард понимающе закивал. — Вот, как-то так. А ты… — Белла закончить не успела, мистер Баннер заходит в класс и довольно бодро начинает.        — Добрый день, класс, я рад видеть улыбки на ваших лицах, несмотря на такую ужасную и унылую погоду. Думаю, наш городок нас еще не раз удивит. На моей памяти такой сильный дождь идет впервые за десять лет. Почти стенкой, надеюсь, что вы все доберетесь обратно без проблем. Но хватит этих лирических отступлений. Сегодня вам предстоит выполнить лабораторную работу. Ничего сложного, если до этого вы слушали, что я рассказываю. Вы уже заметили коробки, стоящие у вас на партах? — класс дружно закивал. — Прекрасно, по крайней мере я могу быть уверен, что с глазами у всех все в порядке. В коробках лежат предметные стекла с клетками корня репчатого лука. И, конечно, лежат они не по порядку. Работа в парах, вам просто нужно разложить их по порядку, в соответствии с фазами митоза. Ничего сложно. Учебником нельзя, — предотвращая вопросы, сказал он. — Думаю, вам хватит получаса. Через полчаса я проверю, как вы справились. Прошу, — он взмахнул рукой, командуя начинать.        — Желаешь начать? — Эдвард вытащил препараты и разложил их в хаотичном порядке. Белла молчала, не в силах выдавить и слова. Эдвард слишком быстро перешел в рабочий режим, это ее и впечатлило, и ужаснуло. — Если хочешь, могу начать я, — тут же сказал он, подумав, что смутил своим предложением Беллу.        — Нет, все хорошо. Думаю, я справлюсь, — он пододвинул микроскоп, позволяя Белле начать. Девушка положила ближайший препарат и настроила микроскоп на сорокакратное увеличение. — Похоже на интерфазу.        — Не против, если я посмотрю? — Белла кивнула и передала микроскоп. — Да, это она. Скорее всего мы застали постсинтетический период. Идет удвоение центриолей, — пояснил Эдвард. — Следующую? — предложил он, меняя стеклышко. Белла кивнула.        — Профаза! — уверенно воскликнула она. Эдвард вновь забрал микроскоп, посмотрел в него и кивнул, хотя заранее знал, что Белла права. — Думаю, дальше определить должен ты, иначе получится не совсем честно, что всю работу делаю только я.        — Препарат номер три — анафаза, — торжественно объявил Эдвард, Белла занесла в таблицу, после чего слегка надменно, подняв голову и прищурившись, произнесла.        — Я проверю?        — Конечно, — Эдвард поднял руки и дождался, пока Белла посмотрит в микроскоп. — И каков вердикт?        — Анафаза, — согласилась Белла.        В итоге работу Белла и Эдвард выполнили за двадцать минут, оставшиеся десять лишь молча сидели, изредка перебрасываясь друг с другом небольшими репликами, особых смыслом которые не обладали.        — Правильно, — удовлетворенно произнес мистер Баннер, подойдя к их парте. — Вам повезло, мистер Каллен, что вы сидите с мисс Свон, она достаточно хорошая ученица.        — Да, мне повезло, — согласился он.        Белла промолчала.        До конца дня время пролетело быстро. С Эдвардом Белла больше не пересекалась, только за обедом изредка ловила его взгляды. Дождь перестал идти к обеду, а ближе к вечеру Белла поехала в больницу, чтобы навестить Руби.        Однако сделать этого не получилось.        — Она уехала, — объяснил Карлайл, — куда-то к родственникам.        Белла не поверила и потому поехала к дому Руби, чтобы узнать все самой. Вот только дом пустовал, а ключа, лежащего всегда под ковриком, не оказалось на месте.