Руби Айлен Скотт

       — Элис… — Руби не знает, что стоит сказать. Да и нужно ли? У нее руки немного трясутся, глаза итак на мокром месте стояли, что говорить теперь. Все происходящее кажется какой-то глупостью, нелепой шуткой.        Руби ощущает себя клоуном во время циркового представления. Она молодая, она ребенок, она не должна проходить через все это! Жизнь ужасно несправедливая штука, Руби поняла это давно, сейчас же осознание этого в стократ усилилось. Просто потому, что она пережила за этот день столько, испытала столько чувств, сколько не испытывала за последний год.       — Что ты наделала, — у Руби ком в горле, ей говорить тяжело. Она качает головой и даже не дожидается оправданий. Перед глазами сразу комната Беллы встает, кактусы на окне, голубое покрывало, поцарапанная дощечка перед кроватью. Чтобы телепортироваться ей требуется всего несколько секунд.       — Элис, — Эдвард качает головой, — зачем ты сделала это… Руби ведь… Она…        — Я не знаю слова они. Просто. Я не хотела, — и оправдываться начинает словно. Не ясно перед кем. Потому что семья ее понимает, они Элис знают слишком давно. Она вреда причинить не хотела. Ошиблась, сказала по глупости, заговорилась. Все подходило к Элис. — Она на меня будет зла? — и на Розали смотрит, ожидая ответа.       — Руби простит, — с уверенностью в голосе произносит она, — у нее выбора не будет. Потому что Руби — часть семьи, потому что Руби — сама далеко не святая. Вот только я за другое переживаю. Простит ли ее Белла. Она мне не нравится, — и на Эдварда взгляд бросает, — смертная, которая возомнила, что бессмертие — дар, что вампиризм — лучшее, что с ней может случиться, что ей необходимо обратиться. Это не так. Вы сами прекрасно знаете мое отношение к этому. Она могла бы прожить хорошую жизнь, однако выбирает добровольную смерть. Мне не нравится Белла, — повторяется Розали, — но мне нравится Руби, которая, как и мы все, не выбирала, кем ей быть. Она уже одна из нас. Совсем скоро станет ей полностью. Хочется в это верить.       — Она не пьет животную кровь, — встревает Эдвард, — она убивает людей! Она не одна из нас. Белла бы так не поступила…       — Мы этого не узнаем, — рычит Розали, — не приплетай своего человека, Эдвард!        — Руби ведь не убивает людей… Разве нет?        — Убивает, — Эдвард говорит это холодно, обводя взглядом всех присутствующих. Его переполняют чувства к Белле, к этой хрупкой, невинной девушке, которая еще жизни толком не видела. Она идеальна, она другая, почему его семья этого не понимает? Почему они не защищают его? Белла его любовь, Белла его судьба. Так почему они защищают эту Руби, из-за которой все проблемы и появляются. Если бы ее не было, все было бы проще! Все было бы по-другому. — Она далеко не святая. Я слышал ее мысли, я знаю ее жажду. Она не святая, она не невинный потерянный ребенок.        — Но мы не слышали о трупах ни в Форксе, ни в Сиэтле, — Розали верить в это не хочет. И хотя она сама помнит вкус человеческой крови, понимает, как иногда трудно бороться с жаждой. Нельзя винить за это Руби. Она так долго была одна, вряд ли тот, кто обратил ее, сразу же объяснил, кто такие вампиры, какие правила есть в их мире. И почему Эдвард не мог влюбиться в Руби? Все проще было бы.        — Она не хочет, чтобы я знал об этом, однако не все мысли можно проконтролировать, — Эдвард успокаивается немного. Перед глазами сейчас у него только образ Беллы, потерянной, напуганной, обманутой. Ему рядом быть хочется, утешить, позволить поплакать, высказать все, что она об этой Рубидии думает. — Она не одна из нас и никогда не станет. Она влюбилась в Вольтури пусть и уходит к ним. Так проще всем будет, — и говорит это категорически. Ему плевать, что Розали Рубидия нравится, что она относится к ней, как к своему ребенку, ему все равно на чувства Элис, которая уверена, что их семья станет еще больше. Главное — Белла. Главное, что думает и чувствует она. А от Рубидии слишком много проблем. От нее избавиться надо. И чем быстрее, тем лучше.        — Ты ошибаешься, Эдвард, — все, что может сказать Розали. Она встает и медленным шагом начинает приближаться к нему. — Ты просто эгоистичное животное! Подумай не только о своем человеке, подумай о нас! Подумай ты об одной из нас!!! Мы мало того, что раскрыли ее секрет, мы мало того, что испортили ей обычную, привычную жизнь, своим приездом. Так еще из-за нас она чуть не погибла. Почему Вольтури ушли? Ты думал об этом? Карлайла не было рядом, это не он попросил о пощаде, мы бы не успели доехать до Аро. Белла, Рубидия были бы убиты. По твоей вине, Эдвард, потому что ты не можешь хранить секрет. Ни я, ни Рубидия, ни кто-то другой. Именно ты раскрыл секрет этой Белле, этому жалкому человеку! Ты думаешь, она отличается? Ты думаешь, что она другая? Нет, милый, она такой же ребенок, как и все дети в школе, куда мы ходим. Как все новообращенные. Ты просто придумал образ идеальной девушки, потому что ее мысли от тебя скрыты. Ты любишь не Беллу, ты желаешь не Беллу. Ты желаешь этой недоступности, потому что просто напросто устал. И только попробуй сказать мне, что я не права.       — Розали, — Элис хватает ее за руку и качает головой. — Не забывай, что мы все еще семья. Мы с вами слишком долго вместе, чтобы ссориться из-за таких пустяков. Пусть Эдвард и не прав сейчас, но все же все началось из-за меня. Если бы я не сказала эту фразу… Если бы я сдержала язык за зубами. Белла бы все также думала бы, что Руби человек. Руби все также жила бы во лжи и радовалась этому.        — Розали говорит глупости, — Эдвард чувствует, что его трясет. Еще немного и он нападет на нее, схватит за горло и будет пытаться убить. Потому что ее слова, как ножи, попадают в самое сердце, она не должна говорить этого, он не должен чувствовать своей вины. Розали не заслуживает права говорить что-то о Белле. Она ее не знает. Белла другая, она идеальна. — Просто она завидует, что у Беллы есть шанс, у нее есть право выбора, которого не было у самой Розали. Это ты мечтаешь о смертности и материнстве. У других другие планы и цели! Как же ты этого не понимаешь!        — Но Вольтури ушли не из-за твоей смертной игрушки, — напоминает Розали, — они ушли из-за Рубидии. Если бы не было Руби… Что было бы с твоей Беллой? Не знаешь? Тогда скажу я… Она была бы мертва, Эдвард, ты бы ничего не смог сделать. Не успел, тебя бы просто оглушили и, когда ты бы вновь открыл глаза, держал бы в своих руках уже неживое тело. И вместо того, чтобы просто сказать Рубидии спасибо, за спасение жизни этой чертовой смертной, ты говоришь о том, что все происходящее — ее вина. Нет, Эдвард, виноват только ты. Ты и только ты!        — Хватит вам уже! — не выдерживает Элис. — Эдвард, Розали. Сделанного не воротишь. Хватит пытаться уколоть друг друга сильнее! Мы семья! Семья! Мы все равно ничего не сможем сделать сейчас. Нам только ждать и остается. Потому что Руби и Белла теперь решают, подпускать ли нас ближе, вернуться ли к нам или идти своей дорогой. Не забывайте об этом. К тому же… Эдвард, подумай, действительно ли будет так хорошо, если Вольтури получат телепорт Рубидии? Мгновенная кара, никто не будет успевать даже спрятаться. Просто потому что не будет времени на подготовку. Они будут приходить внезапно и также внезапно уходить.        — Руби не сможет быть одной из Вольтури, — нехотя признает Эдвард, — ее мысли, ее действия она… Она пока не так заколена этим миром, даже если она убивает людей…       — Все мы делали это, — заканчивает Розали. — Не нам судить ее. В конце концов она не соглашалась стать одной из нас, да и мы разве предлагали? То, что мы защитим ее, ведь еще не значит, что, случись что, она уйдет с нами, верно?        — Руби — не Каллен, — соглашается Эдвард, — но… К черту. Я должен быть рядом с Беллой, — сказав это, Эдвард стремительно направляется к выходу и бежать начинает. К дому Беллы, к ней самой.        На Рубидию ему по большей части плевать, но благодарность за то, что именно благодаря ней Белла все еще дышит он не может не испытывать, Руби — девочка хорошая. Эдвард даже в ней себя видит в чем-то. Но все равно… Эдвард слышал мысли Алека, когда он увидел Руби. Он не отстанет от нее так просто, а Калленам лишние проблемы не нужны.        Вот только другим этого не объяснишь. Они все слишком упертые, чтобы увидеть правду.        Руби — не Каллен.