Родина зовет

      Нинон де Ланкло не заставила себя долго ждать. Как всегда очаровательная и добожелательная, она появилась перед четой де Пейрак. Едва кивнув Жоффрею, устремилась к Анжелике. - Ну вот, настал тот час, и я вижу вас вместе! Как иногда бываем мы слепы по отношению к близким! Анжелика, душа моя, дайте же обнять вас, сколько лет прошло с той поры, когда мы виделись в последний раз. - Я тоже рада видеть вас, Нинон, письма - это так ничтожно мало. Вспоминая Париж, я невольно ловила себя на том, что именно вас я хотела бы увидеть больше всего, разжимая объятия, но не выпуская рук приехавшей женщины,- проговорила мадам де Пейрак, со всех сторон рассматривая гостью. - Ах, Анжелика, не могу словами передать моё волнение, когда получила весточку о том, что вы в Париже, так близко от меня. И вот я здесь. Вы ещё ослепительнее, чем когда либо, но теперь я знаю от чего. И глядя на вас, вижу, вы излечились: пропала печаль во взгляде ваших несравненных глаз.       Жоффрей задумчиво глядел на дам, которые, казалось, не замечали его. И Анжелика, и Нинон обладали совершенно естественным очарованием, и он был рад, увидев подтверждение тому, что между ними настоящая женская дружба, которую им удалось пронести через большую часть жизни. Всё было в этих держащихся за руки женщинах, чтобы привлекать мужчин: красота, сердце, ум. Обе они, казалось, были созданы для того, чтобы радовать взгляд и душу. - Ну, Нинон, неужели всё так очевидно? Да, я понастоящему счастлива,- при этих словах Анжелика ослабила пожатие рук и повернулась в сторону графа. - Я иногда ловлю себя на мысли, что нет на свете никого счастливее меня, когда рядом мой несравненный, и только мой, муж. - Мадемуазель де Ланкло, Нинон, позвольте мне представить вам мою прекрасную фею лесов и болот Пуату, с которой на всю жизнь меня связала судьба. Лишь только взглянув на неё, я был обречён навечно пребывать в плену её глаз, фигуры, осанки, гордого подбородка. Я снова обрел свое сокровище, мою жена, графиню де Пейрак. - Ничего не изменилось граф, вы всё также, как много лет назад, по-мальчишески влюблены в свою жену,- широко улыбаясь, м-ль де Ланкло наблюдала то, как этот свободомыслящий гордец был порабощён своей же женой - Анжеликой. - А я не отрицаю, и не боюсь остаться непонятым, что до сих пор это пьянящее чувство не покинуло меня,- проговорил де Пейрак, вставая между женщин, обхватив одной рукой талию Анжелики, другой Нинон.- Милые мои подруги, что же мы до сих пор стоим? Как бы не была увлекательна беседа, но пора пропустить пару бокалов великолепного вина, закрепляя созревшие тосты к сегодняшней встрече. - Ну, дорогие вы мои, умеете же вы удивлять и даже приводить в ступор. Когда на моём пороге объявился Флоримон и представился графом де Пейраком, я признаюсь, искала на ощупь за что ухватиться, так как не могла от вашего сына взгляд оторвать. Как я была слепа! Подумать только, я столько раз пыталась кого-нибудь тебе сосватать, Анжелика. Я просто хваталась за голову от твоих холодных рассуждений про мужчин, их качества, полезные и бесполезные. Да я не догадывалась, а вы и намёка не обронили, что за вашим одиночеством стоит не только работа и прибыль, а самая настоящая любовь, пусть и к умершему,- рассказывала Нинон после того, как расположившись в уютном кресле, выпила добрую половину налитого в бокал вина. - Чтобы изменилось, Нинон, если бы вы знали? Ровным счётом ничего. Я запрещала себе оглядываться назад, потому что, когда я это себе позволяла, у меня появлялось желание наложить на себя руки,- проговорила Анжелика, глядя в пространство,- поначалу я жила одной лишь скорбью, горечью и даже ненавистью, подчиняясь превратностям судьбы. Жизнью, которая ведёт в никуда. - Когда мы с вами познакомились, в вас не было ненависти. Кто-то или что-то изменило вас. Все, кто вас тогда знал, головы ломали, как можно жить праведной жизнью монашки и не посещать при этом церковь. Женщина загадка, и при этом независимая, преуспевающая женщина. - Оглядываясь назад, я пришла к выводу, что меня могло и не быть, если бы не направляемая рука друга. Он указал цель жизни, которая не давала мне упасть во мрак. Слова, которые он однажды произнёс, спасая меня от меня же самой, прочно укрепились в моем сознании. Много раз они помогали мне вставать и идти вперёд к намеченной цели. Любой ценой, только глядя вперёд! - Догадываюсь, о ком вы говорите, любовь моя. Не удивляйтесь, Нинон. Судьба подарила нам обоим друга, который и мне однажды вернул веру в людей. - Как же много, утопая в собственных заботах, я пропустила. Лозен, Великая Мадемуазель, Франсуаза, теперь уже не Скаррон, вы ведь знаете? - Все знали о красавице графине, которая могла бы сравниться с самой Элеонорой Аквитанской красотой и благородством, знали, но молчали,- качая головой, проговорила Нинон. - А знаете, ко мне как-то пришлось говорить с этим жутким полицейским, Дегре,- поморщившись добавила она.- Говорят, страшный человек, допрашивал меня о многих знакомых, и про вас, не помню только в связи с чем. Я тогда и не сдержала эмоций, не знаю, если честно, было ли это от страха или от тревоги за вас, о вашем изчезновении ходили самые разные слухи. Тогда этот полицейский смягчился и рассказал, что вы искали и все-таки нашли вашего первого мужа на Американском континенте. После этого он больше меня не беспокоил. - Если вы думаете, что со мной он всегда был мил, то вы ошибаетесь, просто… Ах, если уж быть откровенной, Дегре сыграл в моей судьбе плохую службу лишь раз. Купив должность полицейского, он узнал, что мой муж жив и ничего не сказал мне. Много позже он уверял меня, что сделал это потому что был уверен, что я брошусь на поиски, разрушая всё то, чего добилась неимоверным трудом. Пусть так, но я потеряла гораздо больше, сделав это позже. - Сделанного не воротишь. Не стоит и теперь думать о том , что не произошло. А глядя на ваше семейное счастье, обретенное спустя годы, хочется посадить вас в карету и отправить вас далеко-далеко. Где нет завистливых взглядов и злобных интриганов. Анжелика, Америка изменила тебя, ты стала ещё чужероднее образу жизни и нравам при дворе. Быть может в этом и состоит твоя сила, но надо быть осторожнее вдвойне. Всё что не вписывается в правила и нормы придворного общества, безжалостно подвергается всяческим нападкам и желаниям уничтожить и раздавить,- с грустью в голосе, проговорила м-ль де Ланкло. - Не печалься за нас, Нинон, я думаю, что теперь-то против нас мало кто пожелает строить козни, и даже при дворе найдутся неиспорченные сердца, они помогут нам выстоять и удержаться. Я в это твёрдо верю, и вера моя поддерживается негаусимым светом глаз моей феи, которой предстоит сыграть главную роль в этом спектакле. В спектакле под названием жизнь и нравы двора его величества короля Франции. В окружении короля все меньше людей, способных на злодеяния, и это - следствие непреклонной воли монарха. Я чувствую, что уже заложен фундамент перемен, темные времена для нас уже в прошлом. Стоит лишь правильно распорядиться этим, не задевая чьих-либо чувств и надежд,- говоря это, Жоффрей потянулся к руке жены, сжав кисть, тихо добавил,- я думаю, душа моя, вы и сами не раз думали о предстоящей встрече с теми, кто окружал вас, когда вы были при дворе. А главный в этом длинном списке - король, фигура, вокруг которой крутится установленный во Франции порядок. - Вы предлагаете мне роль проводника к свету? Верите, что я могу повернуть короля к жизни праведной? Этого без особого успеха, вот уже много лет добиваются не последние умы церкви. Кто я такая, чтобы тягаться с сутанами и отбирать их хлеб?- Удивилась Анжелика. - Этот ответ, моя дорогая, узнаете, хоть на минуту заглянув к себе в душу. Граф прав, кто как не вы, пример супружеской верности длиною в жизнь, подходит на роль целителя пропащих душ наших придворных с его величеством во главе,- хитро улыбнулась Нинон. - Вы двое сговорились удивлять меня. Да, я очень хочу вновь побывать в Версале. Слышать и читать об изменениях во дворце одно, а увидеть собственными глазами... Так много изменилось за годы моего отсутствия при дворе, но жить там? Нет,- проговорила Анжелика, усевшись поглубже в кресло. - Скоро осень, и многие придворные начнут съезжаться ко двору из летних поездок по своим вотчинам. В честь прибытия Дофина из армии планируются грандиозные празднества. Я ожидаю приглашения на них для вас, душа моя,- заверил граф.- Ваше появление при дворе можно организовать и завтра, всё в ваших руках. И его величество обязательно покажет вам своё творение - Версаль. - Жоффрей, вы говорите обо мне, а как же вы, чем займётесь вы?- спросила Анжелика, до которой не сразу дошел смысл произнесённой фразы, так как она, при упоминании о грядущих придворных празднествах, задумалась о Флоримоне и его ранах. - Я оставался так долго в Париже лишь ожидая вашего прибытия из Америки, солнце моё. Но время не ждёт, и дела призывают меня на юг. Я останусь с вами ещё на одну-две недели. Не берусь сказать, во что выльется возмущение его величества, если я сразу увезу вас в провинцию. А мне необходимо быть там. Пьер-Поль Рике болен, и сейчас, как никогда, в Лангедоке требуется мое присутствие. Вы же останетесь здесь, улаживать свои дела, которые невозможно было решить из-за океана. - Анжелика, ну что за взгляд, не хмурьтесь, вы остаётесь не одна.- Уверила графиню Нинон.- Всегда найдутся люди, готовые составить вам компанию. Одиночество вам не грозит. А если вы вдруг почувствуете, что всё надоело - бегите. Вам не впервой. Двери моего особняка также для вас всегда открыты.       Как бы не старались Нинон и Жоффрей подбодрить и вызвать улыбку Анжелики, у них ничего не получалось. Задумчивая хозяйка ещё принимала участие в разговоре, но теперь больше отмалчивалась, как будто уйдя куда-то глубоко в себя. М-ль де Ланкло, поймав взгляд графа и видя настроение его жены, стала прощаться. Решив, что лучше для подруги остаться сейчас наедине с супругом.       Проводив Нинон, супруги де Пейрак поднялись в спальню, минуя комнату сына. Ещё в дверях Жоффрей отпустил Мари. Говоря с женой, не ожидая скорого ответа, помогал выбраться из платья, уверяя, что зря она так расстраивается, что он будет ближе, чем она думает. Что как бы не сложились обстоятельства при дворе, она всегда будет знать, где его найти. Что он поддержит любое её решение. Что его сокровищу не обязательно жить в стенах королевского дворца, так как новый дом будет ждать её в любое время совсем недалеко от королевской резиденции. Что он подумал и об охране, которая будет тенью следовать за ней. Что её муж надеется закончить работы по строительству канала до зимы, и что это будет превосходный момент для поездки к нему в провинцию. При последних словах в глазах Анжелики промелькнул огонек, и граф позволил себе выдохнуть. - Вы обещали мне, ещё в письме, лето в Тулузе. Вы уже тогда знали, что нам придётся жить врозь? - Поверьте мне, родная, при вашей встрече и разговорах с королем я буду третьим лишним. Я лишь помешаю, раздражая его величество самим своим присутствием рядом с вами. Я оставляю с вами своё сердце и верю, в вас достаточно сил победить всех драконов,- говоря это, Жоффрей поцеловал руку, на которой мерцало единственное кольцо, то, что он надел ей на берегу Голдсборо...       А на следующий день, когда солнце уже клонилось к закату, подъезд к отелю заполонили кареты и повозки с молодыми путешественниками. Хозяйка отеля встречала их на улице. Выбравшись из кареты на дорожку, малыши попали в жаркие объятия матери. Досталось и Кантору, он ворчал, что они расстались совсем недавно, и ему-то не приходилось скучать во время поездки. Однако теперь он терпеливо ждал своей очереди, когда отец освободится от нашествия малышей, которые, поощряемые самим графом, со всех сторон облепили его, ожидая оказаться на руках. Анжелика воспользовалась тем, что дети переключили своё внимание на отца, и раздавала указания направо и налево, командуя подоспевшими слугами Ботрейи. - Дельфина, Жюльена собирайте вещи и наверх, вам покажут ваши комнаты, они рядом с детскими. Будете жить в семейном крыле. Я думаю, дети не сразу доберутся до своих комнат, и у вас будет возможность уделить время себе. Мари-Анж, твоя комната в этом же крыле, бирюзовая, не отставай, тебя уже ждёт Мари Тулуньи, она поможет тебе устроиться. Если что-то надо, спроси у неё,- распоряжалась хозяйка Ботрейи, и тут же поспешила к телегам с мехами, которые надо было направить к хозяйственной части отеля. Туда же отправились ещё две груженные подводы. Когда же двор освободился, вернулась к мужу и детям. - Кантор, ты выглядишь уставшим, как это я сразу не заметила?- приглядевшись к сыну, проговорила Анжелика, - в дороге что-то, или компания оказалась неугомонной? Ванна ждёт и тебя, иди сынок, все разговоры будут позже. Мы будем ждать тебя у Флоримона, - говоря это, Анжелика взяла младших детей за руки и направилась к лестнице, чтобы проводить близнецов в детскую на втором этаже. Жоффрей последовал примеру жены, взяв за руки Онорину и Шарля-Анри. Пока поднимались с малышами наверх, Контора уже след простыл. - Я так много упустил из жизни взросления старших сыновей, что сейчас, глядя на наших младших, не могу не испытывать чувство, что упустил что-то важное. Вот и сейчас, после долгого отсутствия в вашей жизни, обнаруживаю новые для себя открытия. Солнце моё, мне больно сознавать, что своим отъездом я допустил туже ошибку в отношении вас всех, моих любимых,- произнес Жоффрей, когда они предоставили малышам возможность самим ознакомиться с сокровищами в общей детской. - Мне хочется думать, что наши разлуки и тревоги остались в прошлом, как бы там ни было, у нас здоровые, жизнерадостные, счастливые дети. А главное, они знают, что мы их любим всем сердцем, и они платят нам тем же. Я знаю очень большое количество семей, где всего этого нет, и никогда не будет, - преклонив голову к плечу мужа, заметила Анжелика. - Нам снова предстоит расставание уже совсем скоро, пусть и на короткое время, но скоро. Увы, во Франции, да и в Америке, мы заложники своего положения и обстоятельств. Быть с детьми - это бесценные мгновения счастья, которые будут редкими, как только кончатся наши каникулы от дел и обязанностей при дворе Людовика XIV,- проговорил граф де Пейрак, обняв жену за плечи. - Они ещё такие маленькие, а уже будут оставаться без нас. Ничего не изменилось в родном королевстве,- прошептала Анжелика. - Груз ответственности не только за наших детей, но и за людей, которые разделяют с нами тяготы и победы, лежит на наших плечах и никуда не денется, где бы мы не находились. Это обязанность сильных и решительных. Это наш долг перед близкими. Наши дети должны понимать, что рано или поздно им придется оказаться в такой же ситуации. Мы не можем игнорировать главное правило нашего государя: "Чтобы быть - нужно блистать, чтобы блистать - нужно иметь, чтобы иметь - нужно нравиться." И теперь, когда наша семья сейчас на виду, и все взляды будут прикованы теперь к вам, было бы не разумно демонстративно игнорировать этот общий для всех аристократов Франции закон.       Анжелика хотела было возразить, что они вовсе и не стремятся блистать, но видя решительный настрой мужа, решила не омрачать семейное воссоединение разногласиями и спрорами о будущем.       Этим вечером де Пейраки от мала до велика собрались в комнате Флоримона. Делились событиями и впечатлениями путешествия. Флоримон рассказал о своей поездке в армию и обратно. Младшие дети наперебой рассказывали о походе на Славе Солнца и про дорогу в карете уже по территории Франции. Анжелика поделилась своими ощущениями от бешенной скачки в Париж. Лишь Кантор не сказал ни слова, тихо наигрывая на гитаре грустные мотивы.       Следующие дни оказались один суматошнее другого. Ушло спокойствие из сонного отеля Ботрейи. Помимо ювелиров были ткачи, сапожники, каретники, портные, швеи и прочие мастера. Вдохновлённые рассказами старшего брата, которого до этого знали только по рассказам, Глориандра и Раймон-Роже попросили себе собак и тележку для весёлых прогулок по саду, тем временем играя в индейцев, пиратов и рыцарей. Кантор после долгого разговора с отцом куда-то уезжал каждое утро, но к вечеру неизменно возвращался, чтобы присутствовать на вечерней трапезе у Флоримона. Мари-Анж выходила из своей комнаты лишь в домашнюю библиотеку, где нашла для себя множество интересных книг, от поэзии до астрономии. Заключённый в своей комнате по состоянию здоровья, Флоримон, зная о приезде своей новой кузины и не видя её целыми днями, испытывал характерное для молодого мужчины любопытство. И раз гора сама не трогалась с места, решился сам навестить девушку. Выйдя из своей комнаты в коридор, задумался: откуда стоит начать поиски. Опираясь на трость, заковылял в сторону библиотеки, оглядываясь по сторонам, опасась, что его заметят и придется возвращаться в постель. Дверь была приоткрыта, а потому молодой человек бесшумно ступил на ковер. Он увидел её и понял, что это может быть только Мари-Анж. Невысокая, светловолосая, босоногая тростиночка в лёгком домашнем платье залезла на спинку кресла, стараясь дотянуться до верхнего яруса книжных полок, не замечая ничего вокруг. - Я думал, что…- При звуке его голоса фея развернулась и оступилась. Пытаясь удержаться, девушка резко схватилась за полку с книгами, которая рухнула вслед за ней на Флоримона. Окончательное падение шкафа удержало кресло, но книги лавиной попадали на молодых людей.- Что черезмерное любопытство убивает, - закончил начатую фразу виновник происшествия. - Я... В это время сюда никто не заходит, вы напугали меня, сударь, - пытаясь подняться, произнесла Мари-Анж. Первый на поднятый шум в библиотеку заглянул дворецкий, за ним в дверях появились слуги первого этажа. Поддерживая друг друга кузены выбрались из под завала, потирая ушибленные места. - Позвольте представиться, очаровательная любительница книг, Флоримон де Пейрак, ваш покорный слуга, и добро пожаловать,- оперевшись на трость, с поклоном проговорил молодой граф.- Простите, ранение не даёт возможности с должным почтением отдать дань вашей красоте. - Мадмуазель Мари-Анж де Лу, - сделав реверанс, произнесла красавица. - Вот мы и познакомились, загадочная гостья отеля Ботрейи. Что же настолько интересного в библиотеке, что задерживает ва́ше внимание и желание оставаться тут в одиночестве,-спрашивая, молодой человек посторонился, пропуская слуг к месту крушения. - Новые книги редко попадали в наш дом, и библиотека там выглядит намного скромнее, чем здесь. Трудно удержаться, чтобы не воспользоваться возможностью и свободным временем, - ответила Мери-Анж, поднимая книги, разбросанные рядом.       Оставьте это, тут и без нашей помощи разберуться и все приведут в порядок. Я предлагаю перебраться от предательского кресла к этому огромному окну, где можно присесть и побеседовать, никому не мешая,- проговорил Флоримон, одной рукой опираясь на трость, другой разворачивая кузину к оконному проёму с тяжёлыми портьерами. Испытывая пока еще неясную радость от неожиданного знакомства, девушка равнодушно пожала плечами и прошла к креслам у окна.