***
Хорошо, что наручным часам не нужно электричество. Легко пробегая по краю крыши, чтобы добраться до лестницы, Минг невольно глядит вниз. Лишь чтобы убедиться в том, что ходячих не так уж и много. Уложить до десяти таких, которые будут к нему не вплотную, он вполне способен. Но наперевес с тяжёлой сумкой, переполненной оружием, это так или иначе проблематично. И тогда, когда нога опускается на ступеньку, а руки сжимают прутья, Минг замечает нечто странное. Мертвецы как будто бы профессиональные ищейки поворачивают головы и начинают медленно плестись в противоположную сторону от несчастной лестницы. Минг слышал предположение командира, согласно которому ходячие чувствуют кровь и мясо в целом как собаки, а запах свежей человечины для них — манна небесная. Но прежде не видел, чтобы они реагировали так слаженно. Он точно не поранился — попросту нечем. Минг замирает на несколько секунд, колеблясь. Возможно, это последний его шанс успеть до того, как остальные рванут к месту сбора номер два, оставив его в городе. Однако совесть не позволит не проверить, потому что эти дохлые парни в форме полицейских вряд ли ошибаются — смешно от этой мысли. — Твою ж мать, а… Военный закидывает сумку обратно на крышу и возвращается. Устанавливает винтовку так, чтобы не упустить ничего из виду, и внимательно следит за ходячими. Параллельно шептать проклятия и обзывать себя чересчур честным и совестливым — абсолютно нормально. Каждый из них мог часами лежать на одном месте и практически не двигаться. Суть лишь состояла в том, чтобы обнаружить противника и попасть в цель с первого раза. Минг не был лучшим стрелком, но и посредственным не считался, ведь благодаря относительной молчаливости и усидчивости любые другие недостатки (если таковые ещё были) оставались без внимания. За мусорным контейнером узкий проход между домами — почти что слепая зона. Там темно и часто оттуда приходили несколько ходячих, изуродованных настолько сильно, что нельзя было понять женщина это или мужчина. Минг приблизительно знал, что именно по этой дороге можно выйти на улочку с кафешками и прочей лабудой, где перерождённых должно быть много. Мертвецы, всё также клацая зубами и смотря по сторонам, перебирают ногами. Минг хочет уже нажать на курок, но вовремя замечает человеческую тень — живую, которая движется естественно — и спустя несколько секунд из-за угла появляется высокая и худая девушка. Расхаживать в белой майке и джинсах — хуёвая идея, а длиннющий порез на предплечье тому прямое доказательство. Девушка видит мертвецов, однако, кажется, решает рискнуть, прижимая руку к груди и готовясь броситься вперёд. Идиотка. Она же не увидит их, пока не окажется практически нос к носу. Минуты текут одна за другой, а мертвецов меньше не становится. Конечно, можно прострелить девушке ногу и выиграть время, тем самым оставив её в качестве закуски, или же помочь добраться до лестницы, потому что ясно как белый день: бежать особо-то и некуда. Надо выбрать: ты или гражданский, который не факт что доживёт до конца дня. Но для Минга ответ очевиден (почти), потому что на первый взгляд это не укус, а лишь глубокая царапина. — Эй, ты! — брюнетка замирает прямо посередине, оглядываясь по сторонам и тем самым едва ли не становясь жертвой особо проворного ходячего. Пуля в лоб — она резко поднимает голову наверх, на крышу. Удивление смешивается с каким-то облегчением, и Минг начинает злиться. — Беги сюда, слева будет лестница. Шевелись! Второй. Третий. Четвертый. На шум от выстрелов обязательно придёт такое количество мертвецов, что спуститься в ближайшее время не получится — эти твари не разойдутся за полчаса или час.***
Дорога по направлению к Сеулу пуста. Попадаются отдельные разбитые машины, какие-то обломки рекламных щитов и деревяшки, взявшиеся непонятно откуда, но ехать можно. Мин рассматривает пейзаж за окном и по-настоящему поражается тому, что здесь настолько тихо и пустынно. Словно город застыл, а люди исчезли насовсем; лучше бы было так, чем ходячие мертвецы, пожирающие живых. Сынмин отчасти признаёт тот факт, что для окружающих прямо сейчас является обузой. Он недостаточно силён, вынослив и ловок, а со своей рукой и вовсе безнадёжен. Чан ни разу не произносил это слух, наверно, чтобы не подставлять перед остальными парнями, но. Этот скотина Реук сказал, перед тем как свалить на общей машине, что на полное восстановление надеяться не стоит. Без должного лечения и гипса Сынмину никогда не удастся вылечить руку, но в данном случае ничего лучше и быть не может. Ким вообще остался лишь чудом жив, умудрившись не сломаться во всех местах. Придирчивая забота Ли уже душит. Мин знает, что покидать ребят нельзя, ведь он станет одним из ходячих через пару часов (кто ему поможет защититься?), но и оставаться вместе с ними надолго — тоже. Сынмин обещает себе, что как только ситуация в мире более-менее прояснится и с «обмоткой» придётся распрощаться, сразу же уйдёт. Папы давно нет, а маме повезло умереть за несколько месяцев до этого ада. Так почему бы ему не остаться совсем одному, чтобы никем не дорожить и никого не обременять? — Дальше предлагаю идти пешком, — говорит Чан и останавливается, когда путь перекрывает фура и чей-то фургон на американский лад. — Ключи. — Что? — Ключи, — требовательнее повторяет Минхо и делает жест, мол, побыстрее. — Пускай они лежат у меня. Так я буду уверен в том, что машина останется здесь, когда я вернусь. Сынван сама выдергивает их из замка зажигания. — Новая идея — ключи возьму я. Снаружи оглушающая тишина — непривычно. Ни одной птицы, а ярко-голубое небо создаёт иллюзию того, что мир не покатился к чёртовой матери и всё будет хорошо. Обиженный на Минхо старший предлагает разделиться и хотя бы осмотреться в парах. Дочь Чо говорит, что берёт себе в напарники Ли и, игриво пихнув в плечо Бана, просит всех расслабиться; было бы это так просто. Мин заведомо знает, что Минхо захочет пойти с ним, а потому спешно хватает Джисона здоровой конечностью за локоть и бормочет Чану что-то наподобие: «Пойдём, иначе останемся тут до темноты или привлечём мертвецов». Самая большая странность ещё в том, что не попался ни один ходячий. План действий обсудили сразу: проверить аптеки и продуктовые, но аккуратно, найти выживших (если лагерь и впрямь является чем-то вроде сказки) и вторую машину. Машин-то много, но они в ужасном или закрытом состоянии, а включённая сигнализация никому не нужна. В случае непредвиденных обстоятельств типа смерти участника «экспедиции», остальные обязаны незамедлительно вернуться. Они идут минут пять, прежде чем находят мёртвых — на этот раз окончательно. Их не так уж и много, если брать масштабы Сеула, но не обходить стороной и не смотреть настороженно не получается. В целом, город выглядит так, как будто бы здесь не было людей не около недели, а лет десять. Как же быстро. — Аптека, ребят, — Чан аккуратно хлопает Мина по спине, говоря шёпотом. — Можем проверить. — Кто-то должен остаться не стрёме, — Джисон кивает на труп какого-то мужчины в костюме хот-дога. — Хён, покараулишь? Сынмин неловко улыбается. Разумеется, нелогично было бы вместо шустрого Хана или сильного Бана отправить за такими важными медикаментами его. Ребята залезают внутрь через разбитое стекло, а после скрываются в полутьме. В квартире старика нашлись два фонарика: большой и маленький, однако довольно мощный. Первый отдали Джисону как самому младшему, а второй, конечно, попал в руки Сынван. Проходит минут десять или, быть может, больше. Сынмин в очередной раз задумывается о том, что им делать дальше. По одному внешнему виду города можно сказать, что лагеря на данный момент нет, так как не трудно себе представить защищённый Сеул, а не разруху. Если города опустеют полностью, то мертвецы рано или поздно начнут «кочевать», и вот тогда нужно прятаться где-нибудь в глубине страны. — Боже, что за хрень?.. — Ким опускает голову и прикрывает глаза. Мин даже не знает, что быстрее успевает услышать: сдавленное рычание прямо над ухом или же звук выстрела. Он мгновенно оборачивается — но кажется, что делает это целую вечность — и видит то, как мертвец с покусанным лицом (и напрочь отсутствующими губами) валится на асфальт. Мозги веером разбрызганы на серой поверхности, а Сынмин потрясённо продолжает хлопать глазами. Секунду назад на него чуть не напал ходячий, которого он даже не заметил; секунду назад кто-то его спас (или просто промазал). Но когда точно военный появился неподалёку от него, сказать наверняка не сможет. И где-то за углом кирпичного здания — там, за которым начинается улица побольше, — словно начинается шевеление: стоны, хрипы и знакомое клацанье. К молодому мужчине жмётся девушка в бронежилете, с перевязанной левой рукой (какая ирония) и пистолетом в правой. Она сдувает мешающиеся волосы со лба и молча кивает, будто бы таким образом спешно здоровается, однако вот на служащего она не похожа совершенно. Ким раскрывает рот как выброшенная на берег рыба и пытается произнести хоть слово в знак благодарности, но. — У нас мало времени. Скоро это место вновь будет переполнено ходунами, — он твёрдым шагом двигается вперёд и, заметив то, что Мин не двигается, добавляет. — Скорее, ну. Крашенная брюнетка представляется полушёпотом: — Меня зовут Рэй, а его Минг. Пошли.