Utilized

Во-первых, у парня определённо есть какой-то опыт и сноровка. Быть может, до конца он даже занимался паркуром или экстремальным видом спорта, при котором у людей напрочь срывает все тормоза. Ведь только безумец будет скакать по крышам, шатким конструкциям и тому подобному. Во-вторых, акробат где-то живёт на постоянной основе. Вполне вероятно, что он отбитый полностью, а значит и готов искать каждый раз новое место для ночлега, однако Чонину в это верится с трудом. Несмотря на его действия, Ян бы сказал, что смысл всё-таки есть. Поступки более-менее осознанные: ушёл, как только понял, что ему могут дать отпор, забрал у пилота что-то важное (наверное), двигался практически бесшумно. Да и глаза слишком осознанные и живые. От последнего описания становится самому жутко смешно, ведь в новом мире глаза лишь и могут быть мёртвые или живые, мёртвого или живого. Чонин ищет в шкафу что-нибудь подходящее. Покойный старик был далеко не промах, если носил такие плотные и довольно удобные кофты. Ян усвоил урок: не дай схватить себя за одежду и укусить. Ян качает головой и захлопывает дверцы. Надевает свою куртку, которая за эти дни состарилась лет на пять, и застегивает молнию под самое горло. С абсолютным спокойствием заходит на кухню, берёт тот самый топорик из выдвижной полки возле плиты. Со Чанбин однажды сказал: «Тебя никогда не заметят, если ты не будешь прятаться. Вот, к примеру, умные воры просто подходят и берут как ни в чём небывало. Всем плевать на рутину, привлекает внимание необычное поведение». Чонин запомнил и это, а потому заведомо знал, что Ликс и Чо ничего не заподозрят. Так и получается. Ни слова поперёк или вопросительного взгляда. Есть ли у него план? Разумеется, нет. Если рассуждать логически, то это самая бредовая идея из всех, которые приходят в голову, но проигнорировать её нельзя. Потому-то Ян колеблется лишь несколько секунд, а после медленно спускается по пожарной лестнице. Смрад от мертвецов жуткий. Личинка вылезает у того самого медбрата изо рта — чониновский желудок скручивает от спазма на долю секунды. Ян спешно отворачивается и, сжав крепко рукоятку оружия и пригнувшись, движется в сторону главной улицы. Ему удаётся спрятаться за голубой машиной с выбитыми стеклами, чтобы не попасться ходячим на глаза. Двое в метрах ста, один шатается с другой стороны тачки, а последний словно «спит» сидя, прислонившись спиной к фонарному столбу. Гонимые ветром полиэтиленовые пакеты и всякий мусор иногда врезаются в мертвецов или пролетают слишком близко, но некогда люди вовсе не замечают их. И Чонин не до конца понимает, как это всё работает. Город он не знает от слова совсем. Помнит путь до несчастного магазина, возле которого чуть не лишился жизни, а дальше — глухо. Но если выстраивать логическую цепочку (или окончательно уходить в какое-то безумие), то можно за уши притянуть один малюсенький факт. Ебаная граната. В-третьих, — как продолжение — парень с ледорубом мог бы найти её в полицейском участке, у военных или типа того. Чонин не уверен, что полицейские вообще хранят у себя такое, однако это ведь… вариант? Чонин дожидается момента, когда находящийся неподалёку от него ходячий, будет стоять спиной, и, постоянно оглядываясь на него, быстро двигается дальше. Ян останавливается на углу следующего здания, окрашенного в светло-зеленый цвет, и аккуратно выглядывает, чтобы убедиться в том, что мертвецов нет. Пиздец как тупо врезаться в ходячего и мгновенно оказаться перекусом. Сердце запоздало переходит на бег. Чонин сглатывает и смахивает со лба влажную челку. Он даже не заметил, что весь пропотел и запах, честно говоря, от него ничуть не лучше, чем от свежего трупа. Чисто. Ну, лежат двое без голов (их нет нигде), но за опасность их принимать не стоит. Чонин в последний раз смотрит назад и с облегчением понимает: не заметили. Всё-таки когда мертвецов мало и они далеко, то уйти вполне возможно. Он встаёт в полный рост и разминает спину. Впереди виднеется небольшая вывеска то ли кафе, то ли магазинчика с нелепым названием «Crema», но Ян искренне надеется на удачное завершение своей вылазки. Быть может, когда ребята вернутся из Сеула с любыми новостями, удастся уговорить брата проверить местную полицию. Велика вероятность того, что там укрылся кто-то (а вдруг и вовсе акробат?), но одному проверять всё-таки рискованно. Здравый смысл и инстинкт самосохранения подоспели очень вовремя. Чонин прислоняется к панорамному стеклу (всё же кафе) и пытается рассмотреть, что творится внутри. Конечно, полностью помещение не видно, однако на первый взгляд никого нет. Как и ничего подозрительного — ни перевернутых столов, ни кровавых луж на полу. Поэтому Ян толкает стеклянную дверь и тут же дёргается от испуга — чёртов колокольчик. Когда он смотрел всякие фильмы и сериалы, — необязательно с зомби-тематикой — то обращал внимание на то, что герои либо закрывали за собой дверь покрепче, либо оставляли приоткрытой. Чонин выбирает последнее, подставляя горшочек с высушенными цветами; наверное, владелец хорошо заботился о растении, которое держал на улице. — Да вы издеваетесь… — выдыхает он, когда замечает позади прилавка с кассовым аппаратом четыре полки, занятые коробками печенья и всякой мучной фигнёй, которая хранится несколько месяцев. Чонин давно не ел мясо и свежие продукты, но готов жевать невкусные (с клубникой и прочими добавками, чёрт их подери) печенья каждый день, чтобы выжить. Ян радуется тому, что додумался перед выходом стащить какую-то сумку — небольшую, явно стариковскую. Но зато можно же вернуться сюда и забрать остальное, пока другие не решили обчистить это место. Брату бы это понравилось. Чонин считает Минхо самым надёжным в их группе, потому что на него всегда не страшно положиться, не станешь бояться того, что он внезапно сбежит. Сынмин — отдельная история, заканчивающаяся на мысли «нам его надо защищать, а не наоборот». Школьники фактически дети, даже если с Чонином у них разница небольшая, а к Чану доверие держится на последней ниточке — и то из-за спасения Плюшевого хёна. Что-то острое внезапно упирается в заднюю часть шеи. Ян замирает с небольшой упаковкой «Chocolate chip cookies» и прерывисто выдыхает. Он положил свой топорик на стойку, потому что набивал сумку, — кретин. — Медленно поворачивайся ко мне лицом. Только дернись — пожалеешь. «О, да, — думает Чонин и послушно начинает поворачиваться, чтобы, не дай Бог, мужчине позади движение не показалось слишком резким. Голос довольно-таки молодой, но легче от этого не становится. — Я уже начал жалеть». Честно говоря, подсознательно Ян надеется и одновременно боится того, что это он.

***

Сынмин чувствует себя скованно, находясь между Рэй и Мингом. Военный сидит как раз за водительским сидением, и Мину ничуть не лучше из-за того, что с данного ракурса прекрасно видно, как Минхо сжимает губы в тонкую полоску. Ли взбешён, потому что наверняка винит себя в том, что Джисон и Чан пропали. Их съели. Год назад Кима привлекало поведение старшего и его взрывоопасный характер. Сынминовские ни на что негодные мозги, заполненные полностью опилками (как у Винни Пуха), восхищались, пожалуй, даже существенными недостатками Минхо. Причина на редкость банальна и проста, но теперь Мин почти равнодушен к нему; почти, потому что остатки обиды не дают отпустить эту ситуацию полностью. Неловкое молчание — это когда в машине пять человек, а получасовая тишина давит на уши. Мин бы мог начать говорить о чём-то хорошем, отвлекающем от плохих мыслей, но едва ли подобное будет уместно. Да, он не знал Джисона достаточно хорошо и не был сильно близок с Чаном, но эти люди пытались помочь им всем и в итоге оказались мертвы. Спросить про случившееся в Сеуле? Почему остальные не задают вопросы, хотя — Мин уверен — очень хотят? До Кунсона ещё минут пятнадцать езды. И на обратном пути из Сеула всё-таки попадаются ходячие — пытаются в последний момент протянуть руки и ухватиться за мимо проезжающую машину, раскрывают рты. Минхо задевает одного боковым зеркалом. Зеркала больше нет. — Куда вы направляетесь? — Кунсон, — с плохо скрытым раздражением отвечает Ли мужчине. — Останови машину, дальше я сам. — Что? Куда ты собрался? — Сынван оборачивается с такими глазами, как будто бы услышала нечто ужасное. Лицо девушки словно осунулось за неполный час, а волосы грязными паклями спали на лоб и острые скулы. Минг повторяет то же самое. Мин ощущает нервную дрожь, простреливающую в позвоночник, и хватается за подголовник кресла дочери Чо. Боже правый, да Сынмин ведь снова не пристегнул ремень безопасности — ничему жизнь не учит. Ким понятия не имеет, что задумал военный и к чему это приведёт. Неопределённость вкупе с ситуацией в стране убивает оптимизм. Минг человек явно опытный, умеющий не только стрелять, но и владеющий рукопашным боем, так что в случае заварушки у него самые высокие шансы победить. Сынмин не хочет крови. Он так наивно лелеял никому ненужную и глупую надежду на то, что военный останется с ними. Быть может, у Минга есть какой-то отличный план, знания и так далее. Митсубиси останавливается; где-то позади мелькают несколько мертвецов. Минг спокойно открывает дверь и выходит наружу, а после забирает из багажника свой автомат. Рэй, словно очнувшись, быстро говорит: — Я с тобой. Что, блять, происходит? Мин растерянно хлопает глазами и пытается собрать мысли в кучу. Если подумать, то подобная реакция последовала как раз тогда, когда Минхо рассказал о том, куда они едут. А это может означать лишь одно: Минг совсем не горит желанием посещать Кунсон. Ким Сынмин, да ты чёртов гений! — Вы куда? — Советую вам держаться подальше от больших городов, — чеканит каждое слово Минг. — Эти твари голодны. Они сожрали всех в Сеуле и вскоре пойдут дальше в поисках пищи. И на вашем месте я бы не надеялся на то, что вас кто-то спасёт — некому больше. — Ты о чём? — теперь уже встревает Минхо. Он опускает стекло и смотрит прямо в лицо военному. Рэй настолько благодарна этому человеку, что готова идти пешком неизвестно куда, вместо того чтобы быть в относительной безопасности здесь? Похоже, что она безумно доверяет Мингу. — Держу пари, что борьба с перенаселением вышла из-под контроля… — еле слышно бормочет он, но Сынмин успевает услышать. — Найдите своих людей и убирайтесь из Кунсона. Надеюсь, вы встретите живых. — Ты серьёзно так просто уйдёшь? Куда ты? — Именно, подальше отсюда. На юг. Есть только дорога, бескрайнее поле по левую сторону и лес справа. Минг не взял ничего из их запасов еды и воды, да и Рэй не выглядит той, которая напихала в карманы хотя бы батончики «мюсли». Затея походит на самоубийство или безумие — вот как это выглядит. Мин на мгновение опускает взгляд на сиденье. Жетон военнослужащего вряд ли должен быть здесь, но. — Напоследок, — Минг оборачивается и криво приподнимает уголки губ, — укусы не лечатся. Все поголовно становятся такими, разница лишь по времени: час, два или девять. Но если ампутировать конечность сразу же, то появляется небольшой шанс.

***

Парень всё в той же одежде и с маской, которая закрывает нижнюю часть его лица. Но в этот раз Чонин подмечает новые детали, правда, наверное, несущественные. Чонин продолжает считать. Долбанный приём для самоуспокоения и корявый способ не сойти с ума похож на ускользающую попытку вернуться к тому человеку, который однажды в пятницу сел в такси, обречённое на превращение в кучу искореженного металла. — Можешь развязать меня? — Ещё что? Раз — голос. Всё-таки метр восемьдесят-метр сто восемьдесят три навскидку, тощий — толстовка ему даже свободна. И Чонин почему-то задерживает взгляд на чужих кроссовках и подмечает, что те в ошметках мозгов (потому что ему так кажется и хочется казаться). Скорее всего, ледоруб успел повстречаться сегодня как минимум с одним ходячим и отведать крови с гнильцой. Интересно, а станет ли он придумывать своему клёвому спутнику имя? Или уже придумал? Ну, это было бы вполне логично. Ведь если ты в одиночку выживаешь в мире, переполненном мёртвыми людьми, то очеловечивание вещей или животных становится нормой. Возможно. Чонину жутко неудобно сидеть на полу со связанными руками и ногами. Однако лучше так, чем сразу острием в висок или типа того. Ян строит глупые догадки, почему до сих пор жив, но ничего вразумительного кроме как «для отвлечения внимания ходячих» в голову не приходит. — Я Чонин, кстати, — узел хороший, чёрт возьми. Постарался на славу. — Я знаю. Два — знание. Откуда? Чонин не помнит точно, а называл ли кто-то из ребят его тогда по имени. Ян почему-то сходу воспринимает данную информацию в штыки и весь подсобирается. Акробат, спору нет, хорош во всяких трюках и эффектном появлении, но не следил же он за ними. Чонин неуклюже пытается встать, кряхтя, за что сразу получает испепеляющий взгляд, и желание подняться идёт на убыль. Как только задница вновь касается пола, парень теряет интерес и вскрывает очередную коробку, после равнодушно откидывая её в сторону. Оказывается, печеньки в отдельных упаковках по четыре штуки — меньше места будут занимать в рюкзаке. — Как твоё имя? — в ответ тишина. — Мне интересно. — Тебе оно ничего не даст. — А вот и нет, — возражает Чонин и «ползёт» к нему ближе. — А сколько тебе лет? Мне девятнадцать. — Похуй мне на тебя. Окей, это было немного обидно. Чонин понимает, что умолять о пощаде, угрожать или звать на помощь — не-а. — Скажи, а ты один? Или с тобой другие? — Я бы посоветовал тебе не доверять так слепо людям — тупая привычка. Особенно тем, у которых вы дружно поселились. И ещё советую тебе набрать в рот слюней и заткнуться. Три — его действия. Акробат закидывает полный рюкзак себе на спину и поворачивается к Чонину лицом. Помедлив, парень садится перед ним на корточки, стягивает с лица маску, но остаётся в капюшоне. Ян не успевает сказать и слова — небольшой раскладной нож в его руке выглядит… пугающе. Родинка под глазом и пухлые губы — всё это относится к «красиво» до акцента на ровную кожу и правильные черты лица. Чонин никогда не думал о том, что станет тем самым человеком, который в последнюю секунду жизни будет видеть своего убийцу. Очень отстойно помирать в столь юном возрасте, но хотя бы не от зубов — какая-то радость. Выбирая между ледорубом и мертвецами, Чонин предпочел бы валяться на полу кафе с пробитой башкой. — Я освобожу тебя, — говорит он, — но это первый и последний раз. Понял? Неплохо. Весьма неплохо. — Почему?.. В смысле, ты же хотел убить меня, разве нет? Лезвие прислоняется к горлу. Ян чувствует холодный металл, машинально сглатывая. Стоит ему чуточку надавить — пойдёт кровь. — Так ты хочешь сдохнуть? Что же сразу не сказал? — усмешка такая, что мороз по коже. Впрочем, велика вероятность того, что виной всему нож. — Тогда я бы с радостью не стал тратить на тебя своё время. Жаль, что в их мнимой группе нет доктора. Чонину не помешало бы провериться после ушибов головы и заодно сходить к психотерапевту, который покопался бы у него в мозгах. Чисто ради галочки. С некоторыми людьми шутить нельзя. Вот он — напротив — яркий пример. — Умирать не хочу. — Чудно. Запястья и щиколотки свободны. Однако Чонин не может не сожалеть из-за украденных буквально из-под носа запасов еды. Им бы очень пригодились печенья, и под ними Ян подразумевает исключительно себя, школьников, брата, Мина и (почти) Чана. Акробат приватизировал, конечно, не всё, но. — Ты сказал, что нам нужно остерегаться Чо и его семейства. Почему? Парень надевает маску обратно и, сложив ножик, берёт ледоруб в правую руку. — Старик Ким поведал бы тебе, если бы мог. Ну, знаешь, — он обходит Чонина и напоследок насмешливо пожимает плечами, — с дырой в котелке особо-то не поболтаешь. — А имя?.. Скажи своё имя! Быть может, из-за звона колокольчика ему показалось «Хёнджин».