***
Шастун уже привычно прячет нос в высокий ворот пуховика. Вход в заведение кажется неказистым: вывеска представляет собой круг не больше тридцати сантиметров в диаметре, с каким-то нечитаемым названием в центре и небольшими буквами выведенным пониже словом «шампанерия». Справа и слева от входа небольшими группками курят молодые люди, смеясь и тихо разговаривая. Попов соскочил сразу, сославшись на срочные дела, поэтому за барной стойкой ребята сидят втроем. Матвиенко что-то увлеченно рассказывает Позову, в то время как Шастун опустошает третий к ряду шот текилы. — Катька точно не кинется тебя искать, а Поз? Краем уха Шастун слышит разговор друзей и принимает из рук бармена очередной шот, сходу вливая его в себя. — Ты бы о себе подумал, Серый, — парирует Дима, покрутив в руке бокал с темно-красным коктейлем. — Сорокет не за горами. Или ты планируешь эту скрепку когда-нибудь на хорошую жену обменять? — Иди ты, — обиженно бурчит Матвиенко и поворачивается к Шасту, — слушай, а я не видел, чтобы ты сегодня разговаривал с Иркой. Поссорились что ли? — Я разговаривал. — Брешет. — Пока ты Позова клеил. Состроив самую обиженную мордашку, Серега неуклюже слезает со стула и, ни слова больше не говоря, нетвердой походкой направляется в сторону диджея, около которого уже образовался небольшой импровизированный танцпол. Размахивая полупустым бокалом, Матвиенко вливается в тусовку, и его хвостатый затылок теряется в окружении пьяных девушек в облегающих джинсах и откровенных топах. Дима, убедившись, что с другом все хорошо, отворачивается к Антону. — Шаст, ты какой-то странный, — он старается перекричать набирающую обороты музыку. — Ничего не хочешь мне рассказать? Антон отрицательно мотает головой. Кивает бармену, прося повторить. На стойку опускаются три охлажденных шота, покрытые ледяной корочкой. Бармен ловко подкидывает за спиной бутылку и ловит ее с другой стороны. Бледно-желтая жидкость щедро переливается через края. Антон на одном дыхании опрокидывает в себя каждую порцию и отправляет в рот дольку лайма, довольно причмокнув. — С чего ты это взял? Позова, кажется, это представление не впечатлило. — Ладно. Тогда как насчёт слетать в Воронеж? Числах в двадцатых. Думаю, к тому времени новогодний выпуск уже отснимем. Я Катьку предупрежу, позовем Иру, отметим Новый год вместе. Шастун отвечать не стал. Молча встал и пошел в сторону уборной. А когда вернулся, недоверчиво покосился на друга: перед ним на барной стойке стояли рюмки с чем-то прозрачным. И, судя по нечитаемому выражению лица Позова, в них точно была не текила. — Рассказывай. Что у вас с Кузнецовой? — Водярой что ли поить будешь? — словно не слыша вопроса, парирует Шаст, придирчиво осматривая рюмки. — Тогда пей первый. Ближайшая к Антону порция с лёгкой подачи тонких пальцев со скрипом движется к сложенным в замок запястьям Димы. Не важно, кто начал эту игру: проиграли все. Кроме, естественно, Матвиенко, который укатил к себе в компании двух смазливых близняшек ближе к трем часам ночи. Шастун даже позавидовал. Его участь куда страшнее. Позов так увлёкся выведением Антона на чистую воду «исключительно из лучших дружеских побуждений», что сейчас попросту не может стоять на ногах. В баре уже горит привычное освещение, персонал выгоняет последних пьянчуг, к числу которых теперь относятся и Димка с Шастуном. И если Антон еще держится (сказывается опыт последних недель), то Позов уже готов спать, буквально и в переносном смысле, не отходя от кассы. К слову, миниатюрная девушка с усталым видом считающая кассу буквально в полуметре, с противоположной стороны от барной стойки, Антону даже кажется симпатичной. Если бы не определённые обстоятельства в лице лучшего друга, слюнявившего поверхность стойки, он бы, возможно, увёз ее сегодня к себе. Но с учётом того, что после шестой рюмки Позов на весь бар объявил новый шастуновский статус — а если быть точнее, обозвал его разведенкой — Антон вряд ли когда-нибудь снова сюда вернётся. Он ежится, пока водитель помогает воскресшему Позу забраться на заднее сидение. Машет другу на прощание, закуривает. Никотин расползается по лёгким как концентрированный кислород при панической атаке. Расслабляет. Он специально вызывает себе такси на квартал дальше, чем нужно, чтобы прогуляться. О чем очень скоро начинает жалеть: дрожащие пальцы роняют сигарету, Антон чертыхается, переходит на бег. В салоне тепло, работает кондиционер. И коль скоро его напрочь отмерзшие пальцы перестают дрожать, алкоголь в организме начинает давать о себе знать. В голове снова шумит. И какая-то мысль на периферии сознания не дает мозгу окончательно отключиться. Шастун достаёт из кармана телефон, на память набирая цифры, звонит. Два длинных гудка, и на том конце раздаётся усталое «Алло» — Ну и чего ты не спишь по ночам? — Э. Антон? — Он самый. — Шесть утра, — голос на том конце хриплый, но точно не сонный, — что-то случилось? — Звоню узнать, почему ты не спишь. Антону кажется, что этот разговор длится не двадцать секунд, а, как минимум, двести, и уже начинает жалеть, что вообще его начал. — А откуда ты.. — Оксана сегодня ляпнула. Мол, ты в бабочку ночами переодеваешься. — Оу. Повисло молчание. Шастун прикурил сигарету. На том конце хлопнула дверь. — Ну так что? — Я рано встаю. — Меняй, Арс. Тишина. — Вторая работа? — Сойдёт. Как-нибудь расскажешь. Пока. Три коротких гудка тонут в складках пуховика.Часть 2
7 января 2021 г. в 01:19
В очередной раз просыпаясь с отвратительным ощущением последней стадии обезвоживания, Антон уже особо не церемонится. Лениво потягивается под ошалелые звуки будильника. Ждет, пока очередная блондинка (или шатенка, или брюнетка, или рыжая — как повезет) свалит из его кровати, как минимум, а как максимум, соберёт все следы своего пребывания в его квартире и под самые честные обещания позвонить, наконец, запрыгнет в уже подъехавшее такси, оставляя его наедине с похмельем.
В таком темпе незаметно пролетает третья неделя ноября.
Съёмки идут своим чередом, без эксцессов. Коллеги, вроде как, ни о чем не подозревают. По крайней мере никто кроме гримеров. Шастун искренне благодарен этим чудесным людям, так мастерски скрывающим под тоннами косметики его огромные синяки и, кажется, начинающую зеленеть кожу.
— Вы что, на пару с Арсом теперь в ночных бабочек играете?
Оксана пританцовывает под какую-то мелодию в наушниках, методично распределяя под скулами какой-то коричневатый гель или что-то вроде того, ловко орудуя мягкой кисточкой. Антон напрягается, но виду не подает, цепляясь за единственную спасительную ниточку в этом разговоре.
— Почему с Арсом?
Криво улыбается, нервно прокручивая кольцо на среднем пальце. Оксана не реагирует на вопрос, продолжая всматриваться куда-то Шасту в висок. Он видимо чересчур долго ищет в глазах гримерши реакцию, подозрение или — еще хуже — понимание истинных причин его внешнего вида. Девушка замирает, отстраняется, еще раз осматривает лицо актера и удовлетворенно растягивает губы в тонкой улыбке, доставая из уха наушник.
— Прости, что ты сказал?
— Ничего, — Антон облегченно выдыхает, смеется и поправляет рукав.
Ему хочется покурить, но тогда Паша снова начнет читать ему лекцию о вреде курения, поэтому Антон цепляется пальцами за картонный стаканчик остывшего кофе только перешагнув порог гримерки. Жадно глотает горький напиток, морщится, устало падает в кресло. Большого труда стоит не тереть переносицу, которую только что загримировали. Срывать съемки всей команде в его планы определенно не входит. Поэтому Антон просто прикрывает глаза, возможно, в надежде вздремнуть хотя бы полчасика перед выходом.
В последнее время он спит от силы два часа в сутки. Съемки, дом, бутылка, клуб — вот его распорядок дня. Но сон, как назло, не идет. Яркими вспышками в голове проскальзывают воспоминания о вчерашней ночи. Макар предупреждал, что запивать водку вискарем — не самая лучшая идея, но Антон упрямо вливал в себя рюмку за рюмкой, подначивая друга успевать за ним во что бы то не стало, а то че как слабак. Вот Макар и подпирал стойку лицом спустя два часа такого марафона, пока Антона клеила очередная подруга на ночь. Антон не привык ломаться. Вызвал другу такси, посадил. Смеясь, взял обещание позвонить, как тот доедет. На всякий случай проследил по трекеру. А уже через час мял упругую задницу пьяной подруги, пока та, выгибаясь дугой, скакала на нем, корча такие гримасы, что любой тюзовский актер позавидует.
Антон может поклясться, что только что слышал недовольные стуки соседей по батарее, которых он уже, кажется, довел до ручки своими ночными похождениями.
— Тох, у тебя все нормально?
Ан нет, это всего лишь Арсений. Настолько культурный, что даже входя в открытую гримерную, вежливо стучит. Шастун моргает, отгоняя остатки дремы, кивает и расплывается в широкой улыбке.
Сегодня съемки идут особенно тяжело. Заветное «Стоп. Снято» актеры слышат часам к девяти вечера. Они не спешат расходиться только потому, что Воля обещал хорошую новость.
В обстановке приятной усталости ребята перебрасываются ничего не значащими фразами, иногда шутят и негромко смеются. Позов уже отчитался о том, как замечательно прошла его годовщина. Попов поздравил друга еще раз и больше ничего не говорил. Да никто и не настаивал: о своей личной жизни актер не любит распространяться, все это знают. Арсений женат и у него есть дочь — это все, на что хватило поповской откровенности.
— Шаст, признавайся, тебя мы тоже скоро потеряем? — Матвиенко сидит на столе, болтая ногой в воздухе, как будто случайно пиная залипающего в телефон Антона по руке. — Или Ирка не хочет иметь ушастых детей?
Звучный гогот Сереги заставляет остальных, если не рассмеяться, то хотя бы улыбнуться шутке. Антон смеется как-то слишком громко, в ответ тыкая тонким пальцем меж ребер Матвиенко, заставляя того шумно выдохнуть и заткнуться. Воля влетает в гримерку в момент, когда Шастун заходится очередным приступом смеха, а Серега стоит ногами на подлокотниках шастуновского кресла и щекочет его.
Не преминув напомнить Матвиенко, что тот уже разменял четвертый десяток, Паша сообщает, что должен слетать в командировку по важным делам, поэтому у ребят намечается выходной, которому, кажется, рады все, кроме Антона. Ну и чем ему теперь заниматься весь день? Снова прозябать в чертогах измученного самокопанием разума.
А вот Серега, по всей видимости, обкололся адреналином, громко заявляя о том, что предлагает всем без исключения зависнуть в баре.
— А что? — хмыкает Позов, — неплохая идея.
На Диму, сидевшего позади, оборачиваются все, включая Пашу, еще не успевшего выйти. Последний ограничивается саркастичным смешком и спешит ретироваться, оставляя актеров одних.
— Павильон закрывается через полчаса, — информирует он, уже сворачивая к лестнице.
На какой-то момент повисает звенящая тишина.