Солнце за горизонтом

Совсем не того хотел Чуя. Он не грубил бы Рюноске, не прояви тот излишней прыти, но альфы, увы, не привыкли считаться с желаниями омег. Получается, драконий принц получил то, чего достоин. Неужели рассчитывал, что его требования немедленно исполнятся просто оттого, что он чего-то захотел? Чуя никому не бросится в объятия после пары знаков внимания, которых мало, чтобы вызвать симпатию. А еще есть Рандо… Впрочем, его больше нет — лишь в сердце, которое сохранит верность единственному волку навечно. Размышляя, Чуя брел в сторону лагеря. Его встретила беготня и шум — отряд снимался со стоянки и собирался в путь, загружая повозки немногочисленными тюками. Что бы это значило? Миссия окончена? Меч уже у драконьего принца? От последнего предположения похолодела кровь. Рюноске мог спрятать артефакт и после вчерашней ссоры ни за что не поделится находкой. Поинтересоваться Чуя не решался. Ему и так не доверяли и считали императорским шпионом, поэтому не стоило надеяться, что кто-то расскажет о Мече. Информацию он мог получить только от Рюноске, и, разыскивая того в лагере, отчего-то ловил на себе саркастичные и сочувственные взгляды, которые перемешивались с шушуканьем. Чуя нахмурился: когда он успел стать популярным и оказаться в центре обсуждений? — Эй, — он поймал за локоть солдата, проходящего мимо, — где Рюноске? Он ведь еще не уехал? — Бедняга, — не пряча ехидства, начал драконий воин, — наш принц презирает тех, кто сам бегает за ним и покорно стелется, так что у тебя нет шансов. — Что за… — Чуя почти выругался, но оборвал себя на полуслове, заметив Рюноске. — Я, признаюсь, не столь привередлив, и мне угодить гораздо проще, нежели принцу, — к ехидству добавились похотливые нотки, — и не побрезгую подобрать омегу, брошенную господином. В моей постели всегда найдется местечко для красавчика вроде тебя. Чуя, не глядя, наотмашь ударил солдата и только по всхлипу и сдавленному скулению понял, что кулак достиг цели — наглой морды озабоченного пса. Он небрежно вытер костяшки о подол кимоно и решительно продолжил путь. Он игнорировал чужие взгляды, а единственный, кто не смотрел на него, был Рюноске. Тот был занят: увлеченно беседовал с Ацуши. — Что происходит? Я не понимаю, — вмешался в их милое воркование Чуя, на что получил отрешенный взгляд и равнодушно оброненную фразу. — Кто ты? — вопрос огорошил, и Рюноске тут же холодно добавил: — Кто ты такой, чтобы требовать объяснений от четвертого драконьего принца? Мой почтенный старший брат? — Чуя неуверенно помотал головой. — Лазутчик Серебряного волка? — И снова протестующий жест, на сей раз более смелый. — В таком случае ты был волен идти на все четыре стороны. Разве я не отпустил тебя прошлым вечером? — Отряд отправляется в Земли Речных драконов? На единственный интересующий Чую вопрос он ждал ответа с замиранием сердца, а взгляд невольно опускался к руке Рюноске, в которой тот сжимал пальцы Ацуши. — Нет, дальше на Запад. Я не привык отказываться от цели. — Ну так я тоже не привык отступать, — с вызовом бросил Чуя. — Попытаешься прогнать меня? На лице Рюноске мелькнула улыбка — лишь тень усмешки, которая едва тронула уголки губ и отразилась в глазах. Он промолчал. Но стоило ему уйти, заговорил Ацуши. — Быстро ты лишился статуса любимчика. Все знают, что Рюноске прогнал тебя, потому что ты ему наскучил и потерял для него привлекательность, так что прими предложение кого-нибудь из отряда, если… — Ацуши с чрезмерно натуженным ехидством хмыкнул: — Если не собираешься стать общей шлюхой. Я предупреждал, что не отдам Рюноске без боя. — Вытри яд с губ, — как можно беспечней парировал Чуя, — и молоко заодно. Мал еще, чтобы тягаться со мной. Ацуши изо всех сил старался оскорбить соперника, и никто не догадывался, сколько терпения Чуе потребовалось, чтобы в тот же момент не зашибить тигра чем-нибудь тяжелым. Пустой поклеп не должен был задевать, но чужие взгляды и намеки злили. Гнев, вызванный сплетнями, совсем не походил на темную ярость спящего внутри черного монстра. Злость смешалась с обидой, и отстоять свое доброе имя Чуя не мог. Пусть к вечеру того дня десяток солдат ходили со сломанными носами и пальцами, выбитыми зубами и в синяках, Чую по-прежнему считали отставным любовником принца. Для окружающих он был отвергнутым омегой, который плелся за отрядом и, вероятно, ожидал внимания от Рюноске. И еще Чую не должно было задевать то, с какой теплотой Рюноске относился к Ацуши. Они почти не расставались. Один нежно сжимал руку второго, с улыбкой что-то нашептывал на ухо и украдкой припадал мимолетным поцелуем к губам. Ему должно быть всё равно. Тем не менее в груди Чуи в тот момент теснилась злость, раздражение, негодование, ведь жестокий убийца не имеет права на счастье. Он поспешно отворачивался, когда случайно видел их воркование. Они — обманщики, клеветники и убийцы — не заслуживали радости и беззаботной жизни. Увы, кара ни с Неба, ни из Мрака их не настигала, и оставалось лишь уповать на будущее, когда справедливость восторжествует. Это рано или поздно случится, едва будет найден Меч Миров. Артефакт мог храниться где угодно и, чтобы не упустить момент и забрать оружие, Чуя был обречен неотступно следовать за драконьим принцем. Рюноске будто специально злил. Он постоянно сворачивал с дороги и куда-то исчезал, и Чуя каждый раз тоже срывался с места и спешил за ним. Всегда находил того в компании Ацуши. Преследуя Рюноске в очередной раз, Чуя обнаружил милующуюся парочку сидящими на расстеленной шкуре и разбирающими корзинку с едой. — Сегодня погожий денек, — Рюноске прищурился от солнца, подняв взгляд на Чую, — поэтому мы решили воспользоваться случаем и устроить пикник. Ты, как понимаю, с нами? — Угу, — проворчал Чуя, выходя из-за деревьев. Он не то чтобы прятался, но и присоединяться к тем, кого считал врагами, не горел желанием. Волей-неволей пришлось сесть с ними. — Мы задержимся тут до утра, наверное, а на рассвете догоним остальных, — продолжил Рюноске. — Набери хвороста для костра, чтобы быть хоть чем-то полезным. Готовить-то ты не умеешь, так? — Он умеет драться, — снисходительно улыбнулся Ацуши, — то есть обладает самым бесполезным навыком, который не поможет противостоять альфе. — Зато я жив, — выпалил Чуя, снова поднимаясь, и сквозь рык добавил: — Лучше бы Чон умел сражаться, а не вышивать. Тогда не надеялся бы понапрасну на защиту альфы и не погиб. Рюноске притворился, будто не услышал или не распознал явных обвинений. Не дожидаясь, пока Чуя скроется в гуще деревьев, он потянулся к Ацуши и приник губами к его шее. Это был намек, что они хотят остаться наедине? Неужели теперь придется весь день лицезреть их взаимные нежности? Разумеется, драконий принц так показывал, что Чуя лишний, что прежние слова и ухаживания абсолютно ничего не значили, что замена ему найдется без труда. Чона, о котором столько грезил, он, впрочем, заменил с той же быстротой. Тогда заслужил ли Рюноске счастья, любви или хотя бы сочувствия? Нет, конечно, нет. Наверное, стоило собрать столько хвороста, чтобы обложить им обоих предателей, убийц и клеветников с головой и сжечь. Он жив, несмотря на происки врагов, и в отличие от мертвеца способен мстить убийцам Чона, кем бы тот ни был. Не сумел защитить честь, но по-прежнему в силах уничтожить насильников. У него нет будущего и дома, но главное, он всё еще жив. Подгоняемый яростными мыслями, Чуя брел по лесу. Он потерял счет времени и всё меньше желал возвращаться к отдыхающим Рюноске и Ацуши, которые сейчас наслаждались компанией друг друга. Выбор драконьего принца ударил по самолюбию. Если уж Рюноске так легко предпочел другого, то можно не надеяться, что его императорское высочество загрустит без бестолкового супруга. Ацуши прав: Чуя умеет драться, но преимуществ перед другими у него нет и, возможно, кто угодно лучше и привлекательней его. И почему Чую это волновало? Он и так уже лишился всего. Истинность дается волку лишь раз, и, потеряв любовь, он обречен на одинокое скитание. — Зато я жив и умею драться, — Чуя вздохнул и поднял сухую ветку. Надо же с чего-то начать собирать дрова. В нос ударил резкий аромат вишни, будто в лицо плеснули свежим соком. Плодовые деревья давно осыпались да и не было их среди сосен и дубов. Значит, волк. Взгляд выхватил белое пятно, похожее на пушистое облако, которое внезапно спустилось с небес. Однако оно столь же стремительно испарилось, а запах потонул в другом. — Это всё, что ты собрал? — в недоумении нахмурился Рюноске, появившись спустя секунду после того, как его выдал запах смолы. — Там… — Чуя махнул рукой в сторону, где скрылось облако вишни. На миг задумался: верно ли поступает, рассказывая о незнакомце, который мелькнул и тут же исчез? Что, если это безобидный путник или травник, которому сулит беду встреча с драконьим принцем и его солдатами? — Там я еще не искал. Чуя сделал шаг, и на него обрушились живые черные ленты, одна из которых затянулась у него на поясе и удержала на месте. — Неужели не хочешь возвращаться к нашему пикнику? — с наиграным изумлением спросил Рюноске. — А ты не хочешь вместо развлечений искать Меч? — в тон ему ответил Чуя. — Артефакт никуда не денется. Его сотни лет никто не видел и вряд ли именно сейчас появится более удачливый соискатель. У меня есть задача гораздо важнее: не дать тебе сбежать. Впрочем, — он склонил голову набок, всматриваясь в Чую и приближаясь, — ты мог уйти давным-давно, если бы захотел. Но ты здесь. — Куда я теперь пойду? — голос Чуи задрожал от негодования. — Ты со своей бандой сломали мне жизнь. — Нет, — в глазах Рюноске застыл испуг. — Нет, не сломали. Не говори так, Чон! — он отчаянно замотал головой, черная лента на талии исчезла, и ее место заняли руки Рюноске, которые сжимали еще крепче. — Я не тот альфа, от которого тебе пришлось скрываться в лесу. Я не такой, как он. Мне безразлично, сколько их было прежде. Один или сотня — мне всё равно, потому что я люблю тебя. — Тогда я ничего не понимаю, — растерялся Чуя. — Ты проводил последнее время с Ацуши. Разве не потому, что принял окончательное решение быть с ним и он нравится тебе? — Я ненавижу его. Я задыхаюсь кровью, когда дышу с ним одним воздухом. Мне очень плохо с ним. Тебе ведь тоже неприятно видеть нас с Ацуши вместе. — Да, неприятно, — сдавленным голосом процедил Чуя. Потому что они оба убийцы и предатели, потому что они наслаждаются жизнью и друг другом, а Чую навсегда лишили счастья. Объяснить он не успел. Истолковав ответ по-своему, Рюноске прервал его поцелуем. Настырно и навязчиво, погружая в смолу, которая обволакивала черной паутиной. — Со мной ты не узнаешь ни горя, ни страданий, — пробормотал он, когда Чуя, мыча и отворачиваясь, сумел отстраниться. — Когда станешь моим, я сделаю тебя самым счастливым на свете. И весь мир положу к твоим ногам. — Но я не люблю тебя, — хрипло выдохнул Чуя, и в гортани заклокотал почти звериный рык. Помимо воли пробуждалась волчья натура, призывая то ли драться, то ли… Чуя нахмурился: взор застилала красно-черная дымка, которая колола и жгла извне и снаружи. Это чувство казалось незнакомым и не было предвкушением битвы. — Не имеет значения, потому что никто не полюбит тебя так, как я, и со временем ты поймешь… или, может, вспомнишь. Я принимаю любое твое прошлое, прими его и ты. Дымка сгущалась, кружилась голова, веки смыкались сами собой, и Чуя, пошатнувшись и ощутив ладони Рюноске на своей талии, прикусил губу. — Чон? — тон прозвучал тревожно. — Ты заболел? Всё будет хорошо, обещаю, — Рюноске снова воспринял слабость превратно, посчитал, что сломил сопротивление, и прижался губами к шее Чуи. — Мы обязательно будем счастливы, и ты полюбишь меня. Мы выстроим новый мир и лучшую жизнь, и начнем прямо сейчас. С поставленной мной меткой не будет выбора — только познать счастье. Чуя дернул Рюноске за волосы, вынуждая откинуть голову, и прищурился, пытаясь рассмотреть сквозь черно-красный горячий туман. — Ладно, — прорычал он и почувствовал кровь, которая выступила из прокушенной губы. — Пусть будет по-твоему. Волк обязан дать шанс любому претенденту, который желает попытать удачу. Догони меня и поймай. Только став честной добычей альфы, я приму метку. — Какой дикий обычай, — равнодушно заявил Рюноске. — В наше время всё проще. В черно-красном тумане задрожали взвившиеся живые ленты. Решил завладеть добычей с помощью сверхспособности? — Уроженцы Западных земель придерживаются традиций, — продолжил хрипло рычать Чуя. — Подумай, нужна ли тебя победа надо мной и честная гонка. Иногда волки погибают. Подумай и беги, — он оттолкнул Рюноске и, развернувшись, одним ударом руки разбил сеть из черных лент, которые обрушились сверху. Чуя должен был получить преимущество на старте. Он рванул в чащу, на ходу зачерпнув сухие ветки, листья, камешки и шишки без разбора, и швырнул в преследователя. Мусор вспыхнул, как угли, и дождем осыпал Рюноске. Тот укрылся щитом способности, но уже не увидел, куда изчез беглец. Окружающий мир плыл в тумане, деревья смазанными пятнами сливались в единую стену, под ногами вспыхивала и взрывалась земля, и кожу жгло огнем. Что это, если не Мрак, не ад для одиноких волков? Сквозь собственное хриплое дыхание Чуя слышал чужое рычание — драконий принц принял условия и пустился следом. Не догонит. А если настигнет, то погибнет — пощады от загнанного омеги на сей раз не будет. Чуя взбежал по стволу старой сосны, словно по ровной горизонтальной дорожке, и присел, прячась в пышной кроне. Рюноске застыл неподалеку, но ему, как когда-то Сизому, не пришло на ум посмотреть наверх. Такая легкая мишень. Убить его сейчас ничего не стоило. Чуя сжал дрожащие ладони в кулаки, и ему почудилось, будто руки покрыты блестящими красно-черными разводами, похожими на растекшуюся кровь. Он сорвал пару сосновых шишек и с размаху бросил их. Дерево, в которые попали шишки, затрещало ветками и зашуршало листвой. Рюноске, растерянно озиравшийся, бросился на шум, а Чуя беззвучно и не шелохнув ни единой хвойной иголочкой перепрыгнул на соседнее дерево и легче перышка побежал в противоположном направлении. Из-за плохого обоняния обычный альфа не мог выследить добычу. Исключительно у Рандо имелось преимущество перед остальными — он всегда мог почуять истинного. Но Рандо навсегда потерян. Не об этом ли говорил Мрак, куда Чуя попал при жизни? Он проморгался, но разводы красно-черных узоров не исчезали. Они горели, словно свежее клеймо, и болели так же. Чуя медленно брел по лесу и пошатывался на ватных ногах. Найдет его теперь Рюноске или нет, не важно, хотя лучше бы тому не попадаться на пути. Драконий принц виновен в смерти Чона, виновен в исковерканной судьбе Чуи, виновен в тщеславном желании завладеть могущественным артефактом и строптивым омегой. Он виновен во всем и должен понести наказание. Наверняка, потеряв след Чуи, Рюноске отправится обратно к месту пикника. Значит, встретить его следовало там. Ацуши, ни о чем не подозревая, суетился у котелка, подвешенного над костром. Не дождавшись, он сам набрал хворост и занялся готовкой. Ветки дымили со смрадом, будто их хорошо сдобрили маслом. Ацуши закашлялся, подняв взгляд на возникшего из лесной чащи Чую, и проворчал: — Даже дров набрать не способен. На что ты вообще годен… — он помахал ладонью перед лицом и оборвал себя на полуслове. Увидел Чую и обомлел, приоткрыв рот. — Демон! — выдохнул он. Руки обратились в тигриные лапы с выпущенными когтями, но сам Ацуши не двигался с места. — Из меня никудышный омега, это правда, — прорычал Чуя, приближаясь еще на маленький шажок, и земля, где он ступил, ярко вспыхнула алыми искрами. — Я даже целоваться не умею, и мне нечем привлечь альфу, которого люблю, поэтому любой лучше меня… Где драконий принц? — Я не знаю, — пролепетал Ацуши. — Он ушел следом за тобой. Зачем он тебе? — Отомстить. И тебе я тоже должен отомстить, — Чуя протянул руку, и от ладони отделился шар густого черного цвета, будто вырос из плоти или воздуха. — Ты виновен в гибели Чона, зверь и лучник. — Я не убивал, — Ацуши вскочил, уронив котел, и попятился. Огонь с шипением погас, оставив черные ветки и столб душного дыма. — Никогда не видел Чона и не убивал его, клянусь. Клянусь памятью предков и душой, что не лгу. Но ведь ты… — он не договорил и, зажмурившись, отвернулся. Чую накрыла непроницаемая тьма, но демон не боялся мрака и оружия. Из черной стены выскочили десятки, если не сотни, кольев, но не успели пронзить жертву. Взмах рукой — и шар неведомой энергии взорвал тьму. Чуя развернулся, и шар побольше, выросший из пространства, полетел в атаковавшего исподтишка противника. Способность, окружившая Рюноске, защитила, приняв удар, и рассыпалась. — Усмири демона, Чон! — хмуро посмотрел Рюноске, на что Чуя по-звериному мотнул головой и оскалился: — Если справлялся раньше, совладаешь со мной и теперь, — он шагнул к новому врагу. Интерес к Ацуши был потерян: омега не виноват в смерти Чона. Судя по изумленному испуганному взгляду и по тому, что Рюноске отшатнулся, никто не справлялся или вовсе не сталкивался с демоном в его истинном облике. — Убийца! — Чуя шевельнул пальцами, порождая шар абсолютно черной энергии, и бросил в Рюноске. Противник увернулся, способность накрыла его от макушки до пят доспехами, оставив лишь прорезь для глаз. — Предатель! — Чуя подскочил к врагу и ударил, выбивая красно-черные искры из сверхъестественного шлема. Рюноске отлетел, и кто-то испуганно вскрикнул. Ацуши вздрагивал, но не вмешивался. Тигр силен, но демон в два счета продырявит его насквозь. — Ты разрушил мою жизнь! — хрипло выкрикнул Чуя, легким взмахом посылая черные сферы на взметнувшиеся живые ленты-шипы. Он прыгнул на Рюноске, пригвождая того к земле одной рукой, ударяя ладонью и выбивая у поверженного врага надрывный кашель. Другой он разбил шлем и замахнулся для очередного удара, готовый размозжить череп. Голова Рюноске безвольно качнулась набок, он выкашлял кровь и затих. — Насильник! — яростно прохрипел Чуя. — Ты и твоя банда ублюдков уничтожили меня, а я вырву ваши сердца и съем! — он снова ударил Рюноске в грудь, на губах у того выступила кровь, и в защите появилась брешь. Способность крошилась под атакой демона. — Ничего не было в лесу! — отчаянный крик привлек внимание. — Рюноске лгал! Тебя не насиловали, а Сизого ты убил. И других… почти убил. Покалечил. Рюноске хотел удержать тебя обманом. Не убивай, — Ацуши всхлипнул, бегая взглядом от жуткого демона к лежащему принцу и обратно. — Прошу, не убивай его! — Я мог вернуться? — прошептал Чуя, ошарашенно глядя на Ацуши. Затем перевел взор на Рюноске, и тот, опустив веки, лишь сипло вздохнул. — Это правда. Я всегда мог вернуться… к нему. Он не убьет, и мне незачем искать смерти и мести. Чуя поднялся и отступил. Он с самого начала мог уйти обратно в поместье, ничего не боясь, попытаться быть счастливым рядом с истинным, не мучиться в лагере Речных драконов, не превращаться в демона. И всего этого бы не было. Он посмотрел на ладони, от которых начинались красные витые узоры и затем прятались под одеждой. Магический рисунок жег всё тело. Он коснулся лица — длинные острые клыки не исчезали, и губы увлажняла кровь. Чуя сделал еще шаг и споткнулся на ослабевших ногах. Сквозь красно-черный туман, который ядом разъедал глаза, он кинул последний взгляд на Рюноске. Драконий принц вытянул руку, словно искал опору, чтобы встать, и в тот же миг не сдерживающий рыданий Ацуши кинулся ему на грудь. Рюноске порывисто прижал того — наконец обрел поддержку, защиту и спасение. А Чуя бежал — так ему казалось. Он не чувствовал, как ступает по земле, но ощущал боль и огонь на коже. Видел горячее марево, где деревья превращались в багряные угли. Слышал сухое хриплое дыхание вперемешку с рычанием. Рычал волк, а дыхание принадлежало смерти. Чуя не выберется из леса. Он валился с ног от усталости, оступался каждую секунду, падал, рассекал почву алыми брызгами и поднимался. Не выберется! И никогда не увидит ничего, кроме проклятого красно-черного тумана. И вкус горчащей земляники во рту ему просто мерещился — ведь он не нужен венценосному супругу. Однако призрачный аромат манил, и Чуя торопился. Запах стал путеводной звездой, которой не достигнуть, но к которой нужно стремиться до самой смерти. Лес остался позади, и Чуя застыл, как вкопанный. Он очутился на опушке, выбранной отрядом для привала, и та полыхала кострами. Огонь взвивался желто-оранжевым вихрем, раздуваемый ветром, и пожирал траву, телеги со скарбом и трупы, облаченные в доспехи с гербом Речных драконов. В центре, в окружении пламени, стоял тот, к кому спешил Чуя, от кого горячий воздух разгонял земляничный запах, в чьих глазах светили звезды — миниатюрные солнца. — Рандо, — еле слышно прохрипел Чуя. Тело отказывало, и он, как на костылях, преодолел несколько шагов, остановился и повалился. Его подхватили руки, ледяные даже в теплых перчатках, пропахшие дымом и смертью, и сжали в объятиях. Сквозь гарь пробивалась пьянящая земляника. — Убей меня, — простонал Чуя с невольными слезами в голосе. — Я больше не волк. Я не понимаю, кто я, и не могу превратиться обратно. Демонам место во Мраке. — Я знаю, — шепнул Рандо на ухо. — Догадался об одержимости, когда на свадьбе ты едва не потерял сознание. Ты прекрасен, божественно, — он коснулся губ Чуи своими и улыбнулся. — Я слишком долго искал тебя, чтобы запросто отказаться, но, прошу, не заставляй меня гоняться за тобой так часто. Я обошел полстраны, чтобы найти тебя и вернуть домой. Без тебя там вечная зима без солнца. Клыки кольнули шею, сладко-горький аромат усилился, и Чуя ухватился за Рандо, чтобы не свалиться без чувств, когда слабость прокатилась вдоль тела и ноги подкосились. Демонам тоже иногда требуется поддержка извне, и он нашел единственную, в которой нуждался.