Похититель душ

      Гермиона сидела на кровати, поджав колени к груди и облокотившись о стенку. Её взгляд был пустым и отсутствующим, мысли путались и сменялись одна за другой, не давая возможности сосредоточиться на чём-то одном. Все события произошедшие сегодня днём казались дурным сном, не стоящим внимания. И всё-таки она раз за разом возвращалась к ним, соскальзывая с более приятных воспоминаний, которые гриффиндорка нарочно выуживала из недр своей памяти.       Поначалу она корила себя за то, что произошло, наивно полагая, что причина всех её бед в ней самой. Затем, Гермиона пришла к выводу, что виноваты Макнейр и Малфой. Но в итоге, всю свою злость гриффиндорка переметнула на Люциуса. Он был повинен во всём. Он, как та чёртова курица или яйцо в вечной дилемме о том, кто был первым.       Несмотря на отвратительность произошедшего, Грейнджер не жалела себя и не намеренна была впадать в депрессию. Она сидела на твёрдой дощатой кровати, понимая, что сон сегодня не придёт к ней, и решительно стала вспоминать то, за что любила этот мир. Ей вспоминались последние солнечные дни лета, в один из которых, Гермиона Джин Грейнджер получила письмо из Хогвартса, как подтверждение того, что она не странная и больная, а необыкновенная девочка, обладающая магией. Тут же сознание подбросило ей колкие слова Рона, брошенные им в её сторону на первом курсе, когда они ещё не подружились.       Гермиона повернула голову и уставилась в стену — серую и невзрачную, так не похожую на неё. Ведь она не такая. Она не серая, не невзрачная и не такая же скучная. Светлые воспоминания затмили события сегодняшнего дня.       В который раз.       Гриффиндорка зажмурилась в надежде прогнать мысли, но они, словно кадры черно-белого фильма, визуализировались под зрачками. Противный Макнейр с его страшным и вялым членом.       Её шок и отверженность. Мольбы о спасении и надежда на него, когда пришёл Люциус, а затем потрясение, неверие и подавленность от осознания безысходности.       В который раз девушка прокручивала это у себя в голове и думала, как могла бы избежать того, что произошло. Смогла бы она хоть что-то изменить и как-то повлиять на события?       Макнейр припёрся сам, вряд ли она смогла бы противостоять ему. Судя по всему, Пожирателю нравилось упражняться с женщинами. И в этом случае, если бы Гермиона и смогла что-то изменить, то не в лучшую сторону. Не в свою пользу. Скорее всего, он бы жестоко избил её или проклял, возможно, даже до потери сознания, а потом поизмывался бы над ней.       А вот Люциус — отдельный объект в её мыслях.       Лучше сказать — единственный.       Всё, о чём думала Гермиона — это о Малфое и его странном решении взять её в плен. А если учесть, что она оказалась единственной пленницей, то это и вправду странно. Проявленный им интерес к ней заставлял задуматься о чём-то более глубоком, чем примитивная ненависть и откуп за проступки. Волшебнице казалось, что Люциус борется с самим собой, но вот причину она понять была не в силах.       Когда маг заставил её делать минет, Грейнджер подумалось, что мужчина никогда не желал обладать ею. И уж тем более, не с таким желанием он боролся. Эта мысль появилась и исчезла так же быстро, как молния на грозовом небе.       Гриффиндорка видела, как маг был расслаблен и одновременно напряжён внутренне. Он не испытывал наслаждения, но в нём читалось чувство удовлетворения. Малфой испытывал отвращение, но он смог кончить. Такой коктейль чувств не каждый день увидишь. И девушка волей-неволей задумалась над тем, что ей выпала уникальная возможность увидеть Люциуса в таком состоянии.       Возможно, это алкоголь так повлиял на мага?       Тут же вспомнился Святочный бал и счастливые, беззаботные лица друзей перепивших пунша с явным привкусом алкоголя. Чувство счастья наполнило её душу, согревая изнутри, словно самый тёплый летний ветер.       В это мгновение Гермиона поняла, нет, осознала, что всё в мире не зря! Она не зря получила письмо из Хогвартса, не зря подружилась с Гарри и Роном. Они не зря искали и уничтожали крестражи Волдеморта. Гриффиндорка подумала, что Люциус взял её в плен тоже не зря.       Возможно, теперь у неё личная миссия?       А может быть, что и у Люциуса была какая-то цель?       А что, если всё пережитое объединяет их вместе, сталкивая лбами в борьбе и заставляя творить историю?       Забавно, но по прошествии нескольких часов и метаний от счастливых воспоминаний до ужасов, которые ей довелось пережить, Гермиона почувствовала, что впервые за всё проведённое время в темнице, она сдвинулась с мёртвой точки. Чувство такое, словно Хогвартс-экспресс только что тронулся и ход набирает обороты, унося Грейнджер в волшебный мир приключений. Однозначно, это чувство связано с искренней радостью и предвкушением чего-то нового.       Девушка пришла к выводу, что всё, проделанное Люциусом, — её плата за спасение, о котором она просила, находясь с другим Пожирателем наедине. Именно поэтому волшебница не намеревалась себя жалеть. Это не самое страшное, что может случиться с пленницей, насколько говорили слухи. И, как принятие своих мыслей, Гермиона подумала о том, что благодаря произошедшему, у неё появился контакт с Люциусом. Своеобразный контакт и нестандартная точка соприкосновения, о пользе которых она намеревалась подумать и как-то обыграть сложившуюся ситуацию.       Жажда очень сильно докучала ей, делая слюну невыносимо густой, а запах его семени настолько ощутимым, что хотелось ударить себя чем-то по голове, чтобы не дышать Малфоем. Волшебница скривилась от досады: она так и не смогла вырвать то, что совершенно случайно, по принуждению, глотнула.       Когда Люциус ушёл, она хотела блевать.       Правда хотела.       Но у неё ничего не получалось. Настоящие рвотные позывы не приходили, и она помогала себе двумя пальцами. Но и физическое воздействие не принесло результатов. Даже сейчас, сидя на твёрдых досках и неосознанно прокручивая действия и слова Малфоя, гриффиндорка не могла заставить свой желудок извергнуть съеденное семя. Будь ему не ладно, но Малфой в который раз оказался прав.       Она снова вспоминала его и вправду не хотела кушать. От досады Гермиона спустила ноги на пол и топнула ими со всей силы.       Он чёртов пророк, не иначе!       Девушка принялась ходить по темнице, размышляя о своём дальнейшем поведении в присутствии Люциуса. Но ещё больше её волновало то, как маг будет себя вести. В этом плане он был похож на фейерверк: никогда не знаешь, каким будет следующий цвет вспышек его действий.       Скорее всего, Малфой будет делать вид, что ничего не произошло. А может быть, не приведи Мерлин, он захочет повторить?! Или же, напротив, он будет в ярости от того, что сделал это с грязнокровкой.       Гермиона улыбнулась в пустоту, и в её глазах блеснул яркий огонёк из непонятных эмоций. Возможно, ей представится шанс досадить Люциусу, напомнив о его проступке. Наверное, он даже удивится тем, что гриффиндорка не будет прятать голову в песок и уж тем более стесняться случившегося.       В любом случае, стоит подождать встречи с ним.       На этой ноте Гермиона отправилась к подобию постели, чтобы хоть немного полежать. Она примостилась на бок, улёгшись в позе эмбриона, положила руки под щеку и посмотрела на мерцающую свечу. Мягкий тёплый свет рассеивался по помещению, создавая абсолютную дезориентацию во времени. Девушка подумала о том, что для стойкого ощущения своих сил, ей не хватает солнечного света. Увидь она солнце и дневной свет, несомненно, почувствует прилив сил и энергии, которые ослабевали в ней. Ощутит уверенность в своих силах и в завтрашнем дне. А пока что она пленница, простая ведьма, без палочки, в руках Пожирателя.       Магглорождённая ведьма, которая всё ещё верит в себя и не напрасность своего существования в этом мире.       Она докажет. Она сможет.       С этими мыслями Грейнджер провалилась в беззаботный и спокойный сон.

***

      Крик, разнёсшийся эхом по темнице, всколыхнул сознание Гермионы и возвратил её в реальность. Она резко села и уставилась в темноту коридора, стараясь сфокусировать взгляд. Визг повторился, и девушка поняла: звуки доносятся с конца темницы, от туда, куда отвели Полумну Лавгуд.       Гриффиндорка вскочила с дощатого тюфяка и подбежала к выходу, схватившись руками за решётку. Грейнджер снова уставилась в темноту, словно могла бы хоть что-то разглядеть сквозь стены. — Ты так верно ждёшь меня? — Спокойный голос Люциуса Малфоя прозвучал у самого уха, отчего Гермиона вскрикнула и схватилась за сердце.       Как она не заметила его? И как не услышала звуки шагов? — Вы… вы… — волшебница заикалась, глубоко дыша.       Она не знала, что сказать Люциусу и как себя вести. Несмотря на все предыдущие мысли и решения, девушка оказалась не готова к столь быстрой встрече с Малфоем. — Надо же, минет в воспитательных целях, оказался довольно эффективным. — Ядовитым голосом произнёс маг. — Поглядим, может после второго раза будешь звать меня «господин».       Гермиона растерялась и поспешила отойти от решётки. Она нахмурилась, обдумывая поведение Люциуса и свою последующую реакцию. Но гордость и дурное чувство отстаивать её взяли вверх. — Второго раза не будет! — Выкрикнула девушка, прежде чем мысленно одёрнула себя. В угнетающих звуках, что разносились эхом и ударяли в самую душу, утонул очередной вопль. Грейнджер покосилась в сторону, слыша мольбы и просьбы Луны.       Люциус вошёл в помещение, но дверь за собой не запер. — Нарываешься, грязнокровка? — Просканировав её тело взглядом, произнёс Малфой. — Твои слова звучат, как приглашение. — Подняв правый уголок губ, маг изобразил подобие улыбки.       Грейнджер уставилась на Люциуса, воспринимая его слова, так, будто перед ней стоял ума лишённый человек, который говорил о том, что Волдеморт самостоятельно уничтожил свои крестражи. Как бы она не продумывала поведение мужчины, к такому уж точно не была готова. — Ч-что? — волшебница прочистила горло, кашлянув несколько раз, и продолжила. — Что там происходит? — Кивнула в сторону доносящихся криков. — Полагаю, что-то более интересное и зрелищное, чем мне приходится сейчас наблюдать. — Лениво проговорил Люциус, а потом, зачем-то добавил. — Макнейр развлекается с твоей подружкой. — Ах вы ж… — Гермиона кинулась к выходу, не смотря на мага. — Твоя реакция меня забавляет, грязнокровка. — Малфой повернулся к ней и насмешливо посмотрел в глаза гриффиндорки. — Я не пойму, то ли ты расстроена, что Макнейр один с ней развлекается, то ли от того, что он не с тобой?       Грейнджер замерла в дверях, тяжело дыша и собирая мысли в кучу: то, что творилось у неё в голове, было похоже на кашу. Из-за этого она не совсем отдавала себе отчёт в действиях.       Гермиона повернулась к магу, сменив возмущение на более мягкий и дружелюбный тон. — Но… но так не может быть! Он не может просто брать и… — она хотела сказать, что нельзя вот так просто брать в плен учеников Хогвартса и пытать их, но осеклась, понимая, что стоило начать своё предложение совсем другими словами.       Его лицо искривилось в презрении, и маг направился к гриффиндорке. — Вот именно.Он может брать. — Маг прошёл возле девушки, что стояла в дверном проёме, и направился в ту сторону, где, судя по всему, был выход. — И если ты не хочешь стать следующей, кого Макнейр будет просто брать, не стой как истукан.       Люциус уходил в темноту, и путь ему освещал тусклый огонёк люмоса. Гермиона мигнула раз, впитывая его слова и внимая их смыслу. Мигнула два. Если это не приглашение следовать за ним, то что? Мигнула три — и побежала за Малфоем, ориентируясь на его силуэт, стремительно плывший в лёгком освещении волшебства.       Они повернули за угол, и Гермиона увидела, как впереди, сквозь дверной проём, в тёмный подвал проникает дневной свет.       Как же это символично: она видела свет в конце тоннеля и понимала, как в извечных рассказах тех, кто пережил клиническую смерть. Теперь и она переживает подобное волнение, которое намекает на перемены. Не понятно, в какую сторону, но пока что она не умрёт и не попадёт в руки Макрнейра или любого другого Пожирателя.       Гриффиндорка уставилась в спину Люциуса Малфоя, словно на ней был написан ответ его действиям и особое разъяснение для неё.Волнение переросло в страх.       А что если он ведёт её на собрание к Волдеморту? Гермиона открыла, было, рот, чтобы спросить, но споткнулась о порог двери, сквозь которую, они проходили. Девушка упала позади Люциуса, и маг поспешил развернуться.       Она снова больно ударилась коленями об пол, чем напомнила себе день похищения и прибытия в мэнор. — Не стоит благодарностей, грязнокровка. — Выгнув бровь, маг отряхнул свою мантию, словно от падения Гермионы на неё осела пыль.       Девушка поднялась на ноги, очищая ладони от грязи, и скривилась, в уме передразнивая слова мага. Решила придержать язык за зубами, чтобы не усугубить своё положение.       Маг резко развернулся и пошёл вверх по лестнице, ведущей к свету. Гермиона шла следом, поначалу прищуривая глаза, а потом и вовсе держа руку перед ними, чтобы хоть как-то отгородиться от назойливой яркости. Они вышли в большое помещение, с двумя дверями и огромным окном по центру.       Девушка прищурила глаза, заинтересованно выискивая источник ослепительного мерцания. Судя по всему, день был не солнечный. Небо затянуло серыми тучами, которые быстрым течением проплывали, сменяя одна другую. Преддождевое настроение погоды было прекрасным, отчего гриффиндорка улыбнулась.       Заворожённая, она очнулась лишь когда услышала звук открывающейся двери и быстрым шагом нагнала Люциуса.       Гермиона следовала за магом, обдумывая варианты, куда он её ведёт. Первое логическое объяснение она уже придумала: скорее всего, мужчина ведёт её к Волдеморту, чтобы тот ещё раз лично допросил или убил её. Второй вариант был худшим продолжением первого: её действительно вели к Тёмному магу, поскольку поймали кого-то из Ордена и намеревались пытать их на глазах друг друга.       Один вариант был хуже другого, и чтобы перестать думать Грейнджер встряхнула головой. Они проходили по длинным коридорам множество раз, поворачивая то налево, то направо, но так и не поднимались по лестницам, которые пару раз встречались на пути. Девушка следовала за магом и на определённом этапе ей показалось, что он сам запутался в многочисленных коридорах и просто не знал куда идти. Затем, ей подумалось, что Люциус нарочно ходит так долго, чтобы запутать именно её.       Может у него карта в руках, иначе как можно ориентироваться в столь большом доме?! А если учесть, что это только первый этаж…       Мысли выбились из головы в момент столкновения со спиной мага. Малфой зашипел и повернулся к Гермионе. — Ты совсем ослепла? — видит Мерлин, сейчас он взглядом убивал гриффиндорку. — Как видите, нет, — Грейнджер развела руки в стороны, якобы намекая на то, что раз она пришла за ним, то явно не слепа.       Маг прищурил глаза и отошёл в сторону, наигранно вежливо предлагая Гермионе пройти вперёд. Она с недоверием покосилась на мужчину, а затем сделала несколько неуверенных шагов к большой деревянной двери, украшенной богатыми резными узорами. Взялась за металлическую ручку, холод которой призвал тысячи мурашек, пробежавших от кончиков пальцев по всему телу.       Гермиона резко потянула дверь на себя, лишь на секунду закрыв глаза и затаив дыхание. За открытой дверью её ожидало то, что она вообще не надеялась увидеть. — Ванна? — она вопросительно посмотрела на Малфоя.       Люциус цокнул языком. Грязнокровка вроде и не дура, но ведёт себя, как тугодум. — Представь себе, — сквозь зубы, выдавил Пожиратель.       Девушка вошла в помещение и удивилась красоте убранства. Мраморная комната была оформлена в бежевых тонах: каменный пол, стены и даже потолок восхитительно блестели, словно их наполировали перед её приходом. Левее от входа, на противоположной стене, размещалось красивое арочное окно, обрамлённое изящной тонкой рамой и такими же створками. У окна стояла небольшая тумба, справа от которой был умывальник. У левой стены находилась огромная ванная, а с противоположной стороны — кабинка душа с матовыми стёклами.       Гермиона остановилась посредине комнаты и снова посмотрела на Люциуса в надежде на то, что он подтвердит её догадки.       Люциус Малфой действительно привёл её в ванную комнату, чтобы помыться? Не иначе как сам Фенрир Сивый умер сегодня в лесу! — Не смотри на меня, как баран на новые ворота, — раздражённо произнёс мужчина.       Видимо, он исполняет приказ своего Лорда. И это ему совершенно не нравится. Гриффиндорка переступила с ноги на ногу, предвкушая объяснения волшебника, но он, как назло, молча смотрел на неё. — Вы хотите, чтобы я помылась? — Нерешительно спросила Гермиона, пытаясь не смотреть в его глаза.       Люциус молчал, дыша тяжело, словно усмиряя бурю эмоций в себе. Прошло несколько минут, тишину которых никто из них не нарушал. Маг смотрел на девушку, а она водила глазами по комнате, чтобы не сталкиваться с ним взглядом. — В душ. У тебя десять минут, — бегло бросил Малфой, — шампунь и прочие принадлежности на полке.       Гермиона свела брови, обдумывая слова мужчины и мысленно заглушая десятки вопросов, которые норовили превратиться в ливень слов. Она прошла к душевой кабинке, оглянулась и заметила, что Люциус стоит на месте. — А вы что, будете здесь со мной? — Она мысленно отвесила себе оплеуху за такой тупой и откровенно двойственный вопрос. — С тобой я не буду, — фыркнул Люциус, — и не проси, — он гордо поднял подбородок.       От этих слов Грейнджер покраснела, не зная, куда себя деть от стыда, злости и желания прибить мага. Как он посмел выставить её слова так, словно она просила его…       Девушка не могла подобрать слов, чтобы описать то, о чём подумал Малфой, или как он это выставил. — Я имела в виду… — она зачем-то начала оправдываться, но маг её перебил. — Я знаю, что ты имела в виду, грязнокровка. — Громкий голос мужчины звучал так чисто, словно запись новой пластинки. — Видишь ли, у меня есть дела куда интереснее, чем времяпровождение с тобой. — Люциус сомкнул пальцы за спиной. — Но если тебе скучно, я могу позвать Макнейра.       Конечно, волшебник блефовал и никого не позвал бы. Но ему нравилось наблюдать, как девушка меняется в лице от его слов. — Ты не посмеешь! — зачем-то выкрикнула Грейнджер. — Да? — удивился маг, — и что мне помешает? — Ты… ты делал это со мной, — Гермиона не была уверенна в своих словах, но ей стоило попробовать. Не просто так ведь Люциус привёл её сюда. У него явно были какие-то планы на неё. — Ты не позволишь другому…       Она запнулась, поскольку мужчина направился в её сторону так быстро, что, кажется, воздух за ним закручивался вихрем. — Следи за словами! Твоё предположение оскорбительно. Я не собственник! — Скривился Малфой, нависая над Грейнджер, — не с такими, как ты, грязнокровка. Я отведу тебя в зал с Пожирателями, отдам для развлечений и глазом не моргну. Ты ошиблась. — Огонёк злости промелькнул в радужках его глаз, призывая разум гриффиндорки включить сигналы самосохранения и перестать провоцировать мага.       Малфой развернулся и направился прочь из ванной. — Через десять минут за тобой придёт эльф и отведёт ко мне. Если вы задержитесь дольше положенного, будете наказаны оба. — Хорошо, — тихо ответила девушка, — зачем я здесь?       Но маг ушёл, так и не удостоив её ответом. Тяжёлая дверь грозно хлопнула, оповещая гриффиндорку о том, что время пошло.       Пока она принимала душ, вспоминала слова мага «эльф отведёт ко мне» и задавалась вопросом: для чего?

***

      Когда Гермиона вылезла из душа, то своей старой одежды не обнаружила. Она посмотрела на тощего эльфа, который протянул ей аккуратно сложенную ткань.       Девушка заскочила в душевую кабинку и поспешила одеться. Серый простой комплект нижнего белья и чёрное платье с длинными рукавами, треугольным вырезом и пуговицами, рассыпанными вниз от аккуратного воротничка до талии. Тонкий поясок и юбка-клёш, длиною ниже колен, придавали одеянию милости и нарядности. Как говорится: просто и со вкусом. Девушка нахмурилась: как бы приятно ей не было получить новую и чистую одежду, платье очень смущало. Слишком открытое, если учесть где и с кем она оказалась. — Мисс, нужно поторопиться, — звонким голосом пропищал эльф. — Уже иду.       Гриффиндорка вышла и дополнила свой наряд чёрными лодочками, стоявшими напротив душа.       Ей пришлось почти бежать за эльфом по просторным длинным коридорам. Потом — вверх по лестнице прямо до красивых двустворчатых дверей с резным рисунком герба Малфоев. Либо это зал для собраний, либо зал для чего-то другого…       Грейнджер не успела ничего придумать, как тонкая ручонка эльфа постучала в дверь, отчего та отворилась в пригласительном жесте. Существо пропустило Гермиону вперёд, и она оказалась в большом кабинете. Девушка смотрела удивлёнными глазами на масштабы помещения и думала, что впервые видит настолько большой кабинет. Она бы подумала, что у Люциуса мужской комплекс, который он пытается компенсировать габаритами своих владений, если бы вчера лично не убедилась в обратном.       Люциус стоял у окна напротив входа и не обращал внимания на гостью. Грейнджер решилась пройти вглубь помещения, до стола, который стоял почти по центру. С правой стороны располагались книжные полки, шкафы и застеклённые шкафчики с различными артефактами — чем тебе не мини-библиотека или научная лаборатория. По левую сторону был большой камин, рядом с которым стояли массивные кожаные кресла и такой же диван. Над камином висели огромных размеров часы, и Гермиона, в который раз удивилась эксклюзивности очередного предмета в этом кабинете. Дальше за камином располагался бар или что-то в этом роде. Возможно, то была аптечка?       Грейнджер посмотрела на мага и пришла к выводу, что он не нуждается в лекарствах. Вспомнила, что вчера точно слышала от него запах алкоголя, и убедилась в том, что Малфой выпивает. — Подойди, — скомандовал голос у окна, отвлекая её от исследования кабинета.       Она обогнула массивный деревянный стол тёмно-красного цвета и подошла к магу, остановившись в двух метрах от него. — Ты не будешь просто так просиживать время в подвале, — серьёзно проговорил маг, — с тебя можно извлечь выгоду.       От этих слов Гермиона напряглась. — Ты будешь служить мне. — Я не буду… — Люциус резко повёл рукой, и она замолчала, опасаясь, что маг может проклясть её. — Ты будешь делать то, что я говорю, — прищурив глаза, прошипел Малфой и зачем-то добавил, — ты будешь на подобии эльфа: целый день делать то да сё.       Волшебница настороженно слушала мужчину и не верила своим ушам. Он действительно думает, что она будет прислуживать ему?! — Тебе будет отведена комната в доме, ты будешь одета, накормлена и в безопасности.       Девушка шикнула, сложив руки на груди. — В логове Пожирателей? О какой безопасности может идти речь? — саркастическим тоном произнесла Грейнджер. — Гарантия сохранения твоей жизни и… — маг запнулся на несколько секунд, пока окинул взглядом её тело, — … и целостности. — А если нет? — с вызовом спросила Гермиона. — У тебя нет выбора, грязнокровка, — уголки его губ дёрнулись вверх. — Выбор есть всегда! — В таком случае, полагаю, Имериус будет удобным вариантом для нас двоих.       Нет! Нет, нет и ещё раз нет! Разум Гермионы включился, оперируя фактами и затевая внутренний спор.       Ты будешь унижаться перед Малфоями!       И всё же, у тебя будет свобода. Ты сможешь добыть информацию и быть в курсе дела происходящего мэноре! Возможно, предоставится шанс на побег.       Грейнджер вскрикнула оттого, что давление магии спровоцировало её падение на колени. Она опёрлась руками об пол и зло посмотрела на Люциуса. Маг подошёл ближе, и его действия навеяли страх на Гермиону.       Воспоминания о том, что может позволить себе Люциус Малфой, слишком свежи. — Хорошо, хорошо, — затараторила она, — я буду… делать…       Магия не отпускала девушку, заставляя дрожать всем телом от переизбытка эмоций.       Гриффиндорка больше всего не любила стоять на коленях перед Люциусом, но ему, судя по всему, больше всего нравилось делать то, что ненавидят другие. — Вот и славно, — мужчина подошёл к ней, и только сейчас гриффиндорка заметила, что в руках у него какой-то медальон в форме сферы.       Маг наклонился и ловким движением рук одел Гермионе на шею кулон. Девушка ошарашенно смотрела на действия Пожирателя и думала в чём же подвох.       Люциус запустил пальцы в волосы девушки и погладил её за ухом. Этот жест так напоминал тот, которым обычно балуют собак, что гриффиндорка, протестуя, дёрнула головой. — Я не собака! — голос сорвался. Так хотелось быть смелой, а не жалкой.       Магия отпустила тело девушки.       Люциус присел напротив неё и с удовлетворением проговорил: — Ошибаешься, теперь ты — мой грязнокровный питомец.       На несколько секунд повисла тишина. Лишь глаза горели от взаимной ненависти. Гермиона замахнулась рукой, чтобы дать пощёчину, но маг быстро среагировал, пресекая её жест. Мужчина перехватил руку за предплечье и больно вывернул в сторону, отчего гриффиндорка закричала.       Маг скривился.       И в следующий момент произошло то, что заставило всё внутри неё сделать кувырок. Малфой ударил её в ответ. От звука и силы пощёчины, Гермиона упала на бок. Кожу жгло и покалывало, а предательские слёзы брызнули из глаз.       Его слова кажутся не такими обидными на фоне унизительных действий.       Она лежала и старалась не издавать звуков, но всё же всхлип получился таким громким, что прошёлся по каждому углу этого огромного помещения.       Треклятая тишина мэнора! — Круцио!       Боль и унижения были до этого? Забудь Гермиона! Вот теперь они настоящие. Когда ты катаешься по полу, словно полено, кричишь до хрипа в горле и ломаешь ногти о деревянный пол.       Непонятно сколько длился этот ужас, но боль постепенно ушла, а вместе с ней и дерзость, и обида, и все чувства гриффиндорки. Она лежала на полу, промокшая от слёз, слюны и, возможно, крови.       Гермиона смотрела на мага, словно замороженная: не двигаясь и не мигая.       Люциус подошёл к ней ближе и носком своего ботинка откинул юбку платья до талии. — Надо же, как мило, — ехидно проговорил маг, внимательно рассматривая её нижнее белье. Что он, мать его, творит?!       Она знала, что Пожиратели способны на всякое. Разные слухи ходили о них.       Если бы ей довелось увидеть, как Малфой убивает кого-то, она бы не испытала такого страха, который сейчас овладел ею.       И дело не в том, какие последствия повлекут за собой её действия, а в диком и отвратительном жесте мага.       Мерлин, этот псих готов на всё!       Гермиона не думала о наказании, когда совершала очередной необдуманный поступок. Сейчас она не боялась пыток, но трепетала в страхе от осознания того, что Люциус — мужчина. Такое поведение очень интимно. По крайней мере, Грейнджер воспринимала его таковым.       Малфой улыбнулся.       Девушка отвела взгляд в сторону и почувствовала, как жар прилил к лицу.       Шорох одежды указал на то, что мужчина отошёл от неё.       С удивлением Гермиона почувствовала, как силы и чувства вернулись к ней. Она медленно встала на ноги, поправляя платье и волосы. Волшебница вытерла лицо рукой и обнаружила, что пережила Круцио без крови. — Кулон будет сообщать, когда я зову тебя. — Четким и строгим басом проговорил маг, — чем быстрее ты придёшь, тем лучше для тебя. — Но дом огромен! — запротестовала девушка, — как я смогу найти вас? — Сориентируешься, — ехидность его тона зашкаливала. — Как именно действует кулон? — решила, что этот вопрос можно задать. Она понимала, что это не просто заколдованное украшение, а с подвохом. — Кулон разогревается, если я тебя вызываю. И будет нагреваться до тех пор, пока ты не придёшь ко мне, — чем больше Малфой говорил, тем хуже Гермионе становилось, — снимать его не советую. Он снимется вместе с головой.       Увидев шок на лице гриффиндорки, Люциус улыбнулся и добавил:  — Но как только ты, спеша на зов, будешь приближаться к моему местоположению, кулон будет остывать. — Люциус прошёл к столу и отодвинул стул. — А теперь можешь быть свободна. Тинки! — от его слов Гермиона вздрогнула, — отведи грязнокровку в отведённую ей комнату. И когда посторонние уйдут, выпустишь её, чтобы она исследовала мэнор. Гермиона слушала, не верила и удивлялась. Оказывается, Люциус Малфой довольно нормально общается со своими домовиками. — За мной, — пропищала Тинки.       Гермиона прошла к выходу; эльфийка открыла дверь и вышла первой, а девушку отвлёк звон часов. Она обернулась и посмотрела на циферблат, стрелки которого указывали на цифру двенадцать. Интересно, какой сейчас день?       Гермиона шагнула через порог и тут же врезалась в кого-то. Глаза сфокусировались на чёрной ткани, нос упёрся в приятно пахнущую рубашку. Девушка отшатнулась. — Совсем ослепла, Грейнджер? — конечно, ещё один Малфой.       Она скривилась, передразнивая слизеринца, как часто делала это в школе, реагируя на его колкие реплики.       Драко окинул её пренебрежительно-ленивым взглядом. Взгляд остановился на кулоне, и парень прищурился. Кажется, он знает, с какой целью Люциус забрал её из темниц. — Ты оставишь её в мэноре? — обращаясь к отцу, он не отводил взгляда от Гермионы. — Пока что да. Но на всё воля Лорда, — приглушённым голосом ответил мужчина. По интонации и шуршании пергамента становилось понятно, что он занят своими делами.       Слизеринец скривился так, словно кто-то шкрябал стекло острым камнем прямо над его головой. Он сжал челюсть и посмотрел Гермионе в глаза.       Только сейчас она заметила, каким высоким стал Драко Малфой. Возмужал и вырос в красивого парня. Если бы не его поведение, Гермиона причислила парня к числу тех, кого считала красавчиками.       Широкие скулы, чёткие линии губ делали лицо привлекательным. Белые волосы как всегда великолепно оформлены привычной стрижкой, которую Малфой не менял с курса третьего. Он уже не был похож на мальчишку ни физически, ни психологически. Его уверенный вид говорил о многом. Вот только, как он преобразился и как добился высокого положения среди Пожирателей, оставалось загадкой.       Гермиона закусила губу, понимая, что у неё будет возможность хоть что-то разузнать об этом. — Не попадайся мне на глаза, — грозным, предупреждающим тоном проговорил Драко. И чтобы до неё дошло, добавил, — Грейнджер. — А ты мне, — прошипела Гермиона в ответ.       Малфой что-то сделал, наслал на неё, какое-то проклятие, ведь в один момент гриффиндорка потеряла зрение, отчего из её горла вырвался отчаянный вздох. Она ощупала веки пальцами и услышала смешок над ухом, но в этот миг все звуки пропали. Гермиона не слышала собственного глубокого дыхания. Зрение вернулось, и она увидела, как парень шевелит губами, скривив их в подобии улыбки. Она стояла, застыв, и не понимала, что делать. Но делать-то ничего и не надо было, Малфой решил всё за неё, скосив её мановением магии, словно одинокий колос острым серпом.       Гермиона упала на пол и вскрикнула, отчего этот звук показался самым громким, после вновь обретённой возможности слышать.       Малфой толкнул её ботинком в плечо, заставляя повернуться на спину. — Как видишь, Грейнджер, здесь не стоит показывать свою дерзость. Ты слепа, как котёнок, и твоя жизнь в наших руках, — Драко повёл головой в сторону, — но ты можешь попытаться ещё раз и стать хорошей крысой для испытания моих новых заклятий.       Не посмотрев на девушку, слизеринец отправился в кабинет, и за ним плавно закрылась дверь.       Гермиона поднялась на ноги, обняла себя за плечи и направилась за эльфом. Мы ещё посмотрим, Малфой, за кем будет последнее слово!