***
На следующее утро Гермиона проснулась от настойчивого запаха дыма. Сквозь сон это чувствовалось так, будто рядом с ней жгли старую ткань. Она открыла глаза и увидела лёгкий дымок, парящий в сторону. Одно мгновение и она сидит на постели, кулон обжигает рубцы на теле. Давно она не испытывала на себе его жгучую силу. Гермиона быстро слезла с постели, обулась и кое-как поправила платье, в котором умудрилась уснуть. Краем глаза она заметила, что небольшой кусочек простыни, на которой и лежал раскалённый кулон, тлеет. Она быстро похлопала ладошкой по месту возгорания, и, убедившись, что потушила очаг, устремилась к двери. Гермиона на ходу пыталась привести волосы в порядок, хотя получалось не очень хорошо. У неё была простая расчёска-гребешок, но она осталась в ванной… А Гермиона здесь, бежит по коридору второго этажа, задрав руки вверх и пытаясь завязать подобие конского хвоста из копны своих волос. Ей пришлось наклонить голову и смотреть исключительно под ноги, чтобы собрать все волосы в кучу. Она на ходу поворачивает за угол и больно врезается в кого-то. Падая на пол от столкновения, Гермиона молится Мерлину, чтобы это не был один из Малфоев. Налететь на Драко с утра, не очень хорошая примета. Налететь на Люциуса с утра тоже ничего хорошего. Это лишь подтвердит тот факт, что он не дождался её и разгневался. И вот дрожа от страха и боли в копчике Гермиона поднимает глаза и видит Драко Малфоя. Она чуть не стонет от досады, но вовремя сдерживает свой порыв. Кулон печёт адским пламенем, так что в глазах мелькают огоньки. Она пытается быстро встать, но не получается. Боль притупила координацию, и попытки подняться на ноги превратились в неуклюжее барахтанье по полу. Сквозь пелену скопившихся слёз Гермиона видит, как Малфой наклоняется к ней. Она машинально отталкивается руками от пола, в попытке отползти назад, подальше, но парень всё равно подступает ближе. — Дура! — шум в ушах заставляет усомниться, говорил ли Драко это на самом деле. Гермиона замигала глазами, и слёзы сами покатились по щекам. Правду сказать, она не хотела плакать. Слёзы сами, словно рефлекс или защита организма. Вдруг она почувствовала цепкую хватку на щиколотке и замерла. Поморгав, увидела, что Малфой таки схватил её. Он присел на корточки в её ногах, и с интересом наблюдал. Гермиона вытерла слёзы, мазнув тыльной стороной ладони по лицу. Не слишком красивый и культурный жест, но она ведь не на выданье… — Дура, иди сюда, — голос спокойный и ровный, не предвещающий беды. Гермиона пододвинулась немного вперёд, словно она была под гипнозом. Движение получилось интуитивным и неосознанным, но всё же она послушалась его. Резкий рывок и вот Малфой, опирается на одно колено и тянется к её груди. Что? Гермиона не сразу понимает, что он делает, но мысли быстро находят правильное русло, когда жгучая боль пропадает, и она с облегчением выдыхает слово, которое, никогда бы не сказала Малфою: — Спасибо. — Теперь я буду знать, что на дуру ты откликаешься охотно. Гермиона зло посмотрела на Малфоя, но он просто держал кулон и выглядел… Он выглядел красивым, спокойным и довольным. Она давно не видела слизеринца таким. Она никогда не видела его таким. Подсознание отозвалось ехидным смешком, указывая на причину хорошего настроения Драко: он снова сделал что-то плохое. Иначе, с чего быть таким довольным? Что-то больно кольнуло Гермиону, ударив по её гордости и самолюбию. И плевать, что они с Малфоем враги. Просто как факт. Тяжело принимать, что знакомый тебе человек испытывает радость не от тебя. Наверное, это её бич. Последние полгода Гермиона провела в стенах этого дома вместе с Малфоями. И где-то на человеческом уровне они воспринимаются, как нормальные мужчины, как возможные партнёры. Разве можно упрекать Полумну, которая столько же времени сидит сама в темницах, и довольствуется тем, что к ней приходит Долохов?! У Гермионы, по крайней мере, есть выбор… Странные мысли, очень странные. Гермиона тряхнула головой, чтобы прийти в себя. — Грязнокровка! — послышался крик из-за угла. Гермиона вздрогнула, и попыталась встать из-за чего оказалась с Малфоем лицом к лицу. Драко начал медленно подыматься, немного натягивая кулон и вовлекая за собой Грейнджер. Они смотрели друг на друга внимательно: Гермиона с опасением, а Драко с интересом. — Она здесь, — не прерывая зрительного контакта, сообщил Драко, — со мной. Из-за угла вышел Люциус, его волосы были не в лучшем состоянии, чем у Гермионы. Маг был зол и только лишь огнём не дышал. Он посмотрел на них с презрением, измерив взглядом с головы до ног. — Я её звал! — прошипел маг. — Но она нужна была мне, и я не мог её отпустить, — ответил Драко. Серьёзно? К чему это благородство и заступничество? Гермиона с удивлением смотрела на слизеринца, но ничего не говорила. Если он так хочет, ну и пусть. Ей же лучше. — Теперь можешь забирать, — опустив кулон, фыркнул Драко, — она мне пока что не нужна. Он просто пошёл по направлению к лестнице. Люциус горделиво задрал подбородок вверх, было видно, как его ноздри раздуваются от глубокого дыхания. Он провожал взглядом сына. Он рассержен. Гермиона стояла нерушимо, опасаясь привлекать к себе внимание. Но в один миг маг перевёл на неё взгляд и приказным тоном произнёс: — Пойдём, грязнокровка, — он крутнулся на каблуках, и направился к своему кабинету, а Гермиона побрела за ним. Они пришли в кабинет, и Гермиона была готова к тому, что Люциус прибегнет к наказанию, но маг её удивил. Он прошёл к своему столу и привычно уселся на стул, закинув ногу на ногу. Она прошлась на средину помещения и остановилась, вперив взгляд поверх плеча мага. Создалось впечатление, будто Люциус нарочно установил препятствие между собой и грязнокровкой, чтобы не сорваться и не покалечить её. Гриффиндорка это заметила, но предпочла не думать о причинах такого поведения. Хотя подметила, что, скорее всего, это из-за Драко. Люциус просто не хотел вредить ей, потому что она нужна Драко. Как самонадеянно и не скромно это звучит в её голове, и поэтому стоит внести поправочку: не она нужна Драко, а её воспоминания нужны. — Соберись! — рявкнул Люциус так, что она подпрыгнула. Гермиона подобралась и напряглась, она подошла к магу на несколько шагов ближе, и спросила: — Вы что-то хотели? Люциус скривился в своей презрительной манере, словно только что кто-то скрёб когтями по стеклу. — Да, Грейнджер, представь себе, если я тебя звал, значит я что-то хотел, — его голос пропитан язвительным тоном. Но Гермиона снова задумалась над совсем другим: как давно Люциус Малфой стал обращаться к ней по фамилии? Перенял привычку от сына или стал более лояльно относиться к ней? — Проснись и пой! — Люциус поднялся с места и сделал несколько шагов по направлению к книжной полке, — сегодня ты будешь в большой зале помогать Астории Гринграсс с оформлением помещения к празднику. В глазах Гермионы вспыхнул огонёк заинтересованности. Эти слова, поистине, прозвучали, как очередной подарок судьбы. — И видит Мерлин, я желаю, чтобы ты вела себя подобающе. Надеюсь, что ты хоть немного знакома с нормами поведения, — маг измерил её тяжёлым взглядом с ног до головы. - Без выходок. — Я поняла, — коротко кивнув ответила Гермиона, и посмотрела в глаза Люциусу. — Очень на это надеюсь, — он достал тонкую книгу из полки и прошёл обратно к столу, — уйдёшь, когда закончите. — Хорошо, — Гермиона еле сдержала себя, чтобы не поклониться. Так вот как оно действует! Поначалу Малфои наказывают, много наказывают. А потом, стоит им проявить хоть долю внимания или доброты по отношению к жертве, как та готова благодарить их. Ну что за дура?! Гермиона поджала губы и постаралась укротить свою радость и благодарность, что испытывала по отношению к магу. — Я могу идти? — тихо спросила она, замечая, как Люциус погрузился в чтение книги. — Да, — короткий ответ, а большего ей и не надо. Гермиона развернулась, чтобы уйти, но голос Малфоя заставил обернуться. — Иди в большую залу, что в северном крыле. Астория и эльфы уже там. Гермиона кивнула головой и поспешила удалиться из кабинета. Странное утро у неё было. Сначала младший Малфой её удивил своим настроением, а теперь и старший удивляет своей терпеливостью. Но жаловаться ей не на что. Гермиона просто ещё раз убеждается в том, что пазлы складываются воедино, вырисовывая картину под названием «Побег из мэнора». Она шла по длинным коридорам, миновав несколько гостиных и одну банкетную залу. Теперь её не удивляли масштабы дома, она привыкла к ним и воспринимала огромный особняк, как одно из подтверждений древнего чистокровного рода магов. Видимо, по статусу, всем положено иметь большие владенья, даже если девяносто процентов из них, не будут использоваться никогда. Гермиона нашла большую банкетную залу довольно быстро, хотя внутри неё ни разу не была. Она много раз проходила мимо огромной двустворчатой двери и подозревала о том, что за ней кроется большое помещение. Сейчас же дверь была открыта, и взору представал огромный светлый зал, который стилистически очень сильно диссонировал с цветовой гаммой всего помещения. Интерьер был выполнен в светлых цветах: белая плитка цвета снега до блеска начищена, стены нежно-голубого оттенка украшены серебристыми блёстками или огоньками, что так красиво переливаются. Стоит Гермионе сделать шаг, как боковым зрением она улавливает яркое мерцание на стенах. Безумно красивое оформление. Пройдя немного вперёд, гриффиндорка обратила внимание на потолок, который был зачарован также, как в Хогвартсе. Только сейчас на нём плавали тучи тёмно-серого и синего цвета, создавая впечатление, что вот-вот начнётся снежная буря. И вот в дальнем правом углу красовалась огромная ёлка. Кажется, даже в Хогвартсе была не такая большая зелёная красавица! Гермиона в который раз удивилась масштабам, с которыми развернулась подготовка к празднику. В это время из-за ёлки вышла она, та которой Гермиона обязана помогать. Гриффиндорка напряглась, ей никогда не доводилось иметь дело с Асторией наедине. Они пересекались в школьной библиотеке, в большом зале и в аудиториях, но никогда не разговаривали. Сложно было судить о взглядах чистокровной ведьмы, если вовсе не общался с ней. От этого Гермиона напряглась, и, скрестив руки перед собой, она замедлила шаг. Но именно в этот момент «закрытия» девушка увидела Гермиону и, улыбнувшись, помахала рукой. — Гермиона, иди же сюда, скорее! — её звонкий голосок отзывался радостными нотками, поэтому Грейнджер немного расслабилась. — Здравствуй, — коротко и несколько официально поздоровалась Гермиона, если учесть тот факт, что слизеринка была младше её на два года. — Привет! — Астория коснулась руки Гермионы и мило улыбнулась, — я так рада, что не буду заниматься ёлкой и украшением залы наедине! Ну что ж… Похоже, Гринграсс не настроена на вражду или командование, как принято в этом доме, поэтому Гермиона опустила руки и улыбнулась в ответ, стараясь выглядеть приветливой. — Мне нужна поддержка, а здесь — девушка махнула рукой, — только мужчины да эльфы! Хорошо, что Тео посоветовал привлечь тебя. Вместе веселее! Тео? Снова Нотт? Почему у него постоянно есть дело к ней? Или, может быть, Гермиона накручивает себя? — Чем я могу тебе помочь? — поинтересовалась Гермиона, надеясь прогнать сомнительные мысли. Сейчас точно не время и не место для них. — Ах, да, мне нужно определиться с цветовой гаммой украшений. У Малфоев их столько, что даже у моей бабушки Лилит столько не было, я даже не представляю… Дальнейшие слова Гермиона просто не слушала. Она смотрела на эльфов, которые один за другим начали появляться в зале с огромными коробками. Впрочем, большинство фраз Астории Гермиона пропускала мимо ушей, почему-то считая, что они не несут в себе полезной информации. Гринграсс щебетала без умолку своим звонким голосом. Кажется, ей было абсолютно всё равно кто Гермиона и что она делает в этом доме. На каких правах и условиях здесь гриффиндорка, её тоже мало заботило. И милые разговоры Астории и её вежливость выглядели поверхностными. Создалось впечатление, что она надела розовые очки и живёт в своём выдуманном розовом мире. Впрочем, возможно, это всего лишь защита от суровой реальности. В конце-концов многие не могут противостоять режиму Волдеморта, поэтому пляшут под его дудку. Последующие часы девушки провели за выбором цветовой гаммы украшений и, непосредственно, декором залы. Так получилось, что они вместе остановились на золотистом убранстве, поэтому эльфам было велено доставить все украшения в подобном цвете. Гермиона вручную развешивала игрушки по низу ёлки, вспоминая те добрые времена из детства, когда она делала это со своими родителями. — Сколько дней осталось до Рождества, — осведомилась она у Астории. — Ещё три дня. Голос прозвучавший из-за спины заставил её подпрыгнуть, еле не уронив большой стеклянный шар. Гермиона повернулась к новоприбывшему. — Тео! — вынырнув с другой стороны дерева, радостно воскликнула слизеринка. — Ну как тебе? — Красиво, — парень смотрел на Асторию тёплым взглядом, и Гермиона могла бы поставить сто галеонов на то, что Нотт говорил о Гринграсс, — у вас хорошо получилось. Гермиона нахмурилась, не зная, что ответить на его реплику. Внезапно она почувствовала себя лишней, и одновременно все её подозрения по поводу симпатии Нотта к её персоне улетучились. — Мы много времени потратили, да Гермиона? — не смотря на усталость, Астория сохраняла позитивный настрой. — Верно, — кивнув, она развернулась к ёлке, чтобы повесить игрушку. — Ну, мне осталось отправить ангела на верхушку, и будет всё, — помахав палочкой, Астория направилась к прежнему месту. Гермиона услышала, шаги позади себя. Тео остановился очень близко, почти соприкасаясь с ней. — Что бы ты ни задумала, он не отпустит, — от его серьёзного голоса, руки замерли у ветки. Гермиона напряглась. Кто он? Люциус или Драко? Но вместо вопросов она ответила правду. Ответила то, о чём думала постоянно, и о чём знала заблаговременно. — Я знаю, — она резко развернулась, — ведь у меня есть это. Гермиона подняла кулон рукой, чтобы парень мог увидеть ничтожную безделушку, которая служит якорем для неё. Тео поджал губы то ли от сожаления, то ли от того, что ему больше не чего было сказать. Он не хотел компрометировать себя и подставлять Гермиону, ведь Малфой в любой момент мог перерыть память гриффиндорки и сопоставить некоторые факты. Тео был уверен, что заложил фундамент для сомнений и взаимной привязанности Грейнджер и Малфоя. Теперь ему оставалось лишь наблюдать за развитием событий издалека. Парень отступил как раз вовремя, потому что в следующий момент Астория появилась рядом и снова радостно воскликнула: — Драко, привет! Кажется, Гермиона побледнела. Она понимала, что бояться есть чего, ведь только что они с Ноттом стояли непозволительно близко друг к другу, и кто знает, что мог подумать Малфой. Конечно, он не страдает приступами ревности. И кто может угадать ход его мыслей? В прошлый раз он предположил, что Гермиона пытается выпросить у Нотта помощи или, чего хуже, соблазнить его. Драко по-прежнему стоял в дверях, прислонившись плечом к дверному косяку. Даже не обладая проницательностью, можно предположить, что Малфой серьёзен. Руки скрещены перед собой, взгляд немигающий, а желваки, двигаются то ли от злости, то ли от скрипящих мыслей, что витают в его голове. Малфой видел, как близко Нотт подошёл к Грейнджер. Как встал за её спиной, словно ограждая её от всех и вся. И этот жест показался ему интимным и отвратительным. Он злился. Это не Грейнджер проявляла интерес к Нотту, а он к ней. Неведомое чувство слепило Малфоя, мешая видеть кого-то ещё в этом большом зале, кроме перепуганной Грейнджер. Драко оттолкнулся от двери и пошёл вперёд. Он решил: нужно держать её всё время при себе. Слишком дорого может стоить ошибка. Но всё-таки здравый смысл позволил притупить эмоции и слизеринец взял себя в руки. — О чём болтаете, — как можно спокойнее спросил он. Тео подобрался и направился навстречу другу, чтобы пожать ему руку. — Пока ждал тебя, пришёл в зал к нашим девушкам, — широко улыбнувшись, ответил Нотт. Драко упустил из виду фразу Нотта и пожал ему руку. — Небольшое задание, — ответил он. — Понимаю. Тётку так и не нашли? — поинтересовался Тео, понизив голос. Драко отрицательно качнул головой и перевёл взгляд за плечо друга. — Астория, — он слегка склонил голову в знак приветствия. — Как тебе, Драко? — взволнованно спросила девушка. — Идеально, — сухо ответил Малфой, а потом добавил, — впрочем, как и всегда. Астория подарила парню лучезарную улыбку, приняв его ответ за комплимент. И только Гермиона слегка улыбнулась, воспринимая слова Малфоя по-своему. «Идеально, впрочем, как и всегда…» Интересно, это комплимент Астории, как признание того, что она всегда идеально исполняет обязанности возложенные на неё? Или, это эгоистичное заявление о том, что у Малфоев в мэноре иначе, как «идеально» и быть не может? Было видно, что Астория старается понравиться Драко, угождая и любезничая с ним. Видимо, девушка метит в его невесты… Жаль, она не замечает симпатии, которая исходит от Теодора Нотта. И, похоже, сам Нотт спокоен по этому поводу. Грейнджер прищурила взгляд, размышляя над тем, что, скорее всего, у парня есть какой-то план, раз он так спокоен. — У-у-у-у, какие люди! — послышался гул из-за спины Малфоя. Несколько магов в чёрных плащах вошли в зал. Пожиратели, в своём привычном рабочем одеянии, быстрым шагом направлялись к ним. Гермиона растерялась, ей хотелось спрятаться за ёлку, но она вовремя спохватилась, увидев на себе сконцентрированный взгляд Драко. — Астория, красавица, здравствуй, — поздоровались волшебники. Девушка смущённо благодарила и приветствовала мужчин. — А это, ни кто иная, как знаменитая грязнокровка Малфоев, — расплывшись в омерзительной гнилой улыбке, проговорил один из Пожирателей. Гермиона сделала шаг назад из-за того, что маг направился к ней. — Ещё шаг, — его голос разрезал воздух, словно мачете, — и я тебе ноги перебью. Она застыла на месте, но и маг тоже застыл. — Ты прав, она — грязнокровка Малфоев, — Гермиона не верила своим ушам, — Грейнджер, пойдём. Впервые в жизни она так охотно слушалась Малфоя. Гриффиндорка сорвалась с места и засеменила быстрым шагом за Малфоем. Лишь на прощание кивнув головой Астории и Теодору, которые, кажется, были удивлены поведением Малфоя. Гермиона старалась не отставать от него, поэтому ей приходилось почти бежать. Драко снова принимал решение. Эгоистичное решение и не совсем понятное ему самому. Но сейчас ему казалось, что после таких смотрин, Грейнджер словно кусок мяса на витрине, будет приманивать назойливых мух. Поэтому, как только они поднялись на второй этаж, он проговорил: — Во время празднования, ты будешь прислуживать в зале, — он понимал, что своим глазам будет доверять больше, нежели нескольким защитным заклинаниям, которые может поставить на её комнату. Как бы не звучало странно, но он сам будет присматривать за Грейнджер, охранять её безопасность для себя. Это заявление ошарашило Гермиону, и она лишь коротко ответила: — Хорошо. «Хорошо» — повторил Малфой, программируя эту фразу на вечную жизнь на их устах…Глава 22
6 августа 2021 г. в 21:54
Серое… Всё серое…
Небо и земля за окном, стекло и подоконник…
Некогда светло-бежевые стены и те казались Гермионе серыми и холодными, словно ей заточили в камень, который не знает других оттенков.
Первый день, который она провела в комнате, приближался к концу. Опустошение и апатия начинали брать в плен разум Гермионы. Хотелось выть от скуки и одиночества. Что она там раньше говорила о плене, который проводила в доме Малфоев? «Не нравится»? «Дом, словно склеп»?
Ну-ну, Гермиона…
Теперь ситуация усугубилась, будто судьба сговорилась с Малфоями и испытывает её на прочность. Сидеть в четырёх стенах, не имея возможности выйти за пределы комнаты, — вот это настоящий плен.
Сейчас Гермиона с удовольствием бы отнесла Люциусу чай, чтобы размять кости. Интересно, он по вечерам пьёт чай или что-то покрепче?
Даже уборка коридоров не злила бы её.
Волшебница прикусила губу и снова посмотрела в окно. Серая, пасмурная погода предзнаменовала снежную бурю. Ветер гулял меж деревьев, раскачивая голые ветки из стороны в сторону. Листики на вечнозелёной арке дребезжали, танцуя быстрый танец под музыку погоды. Жухлая трава слегка припорошена снегом, а может быть, это мороз. Гриффиндорка прикоснулась к стеклу, надеясь прочувствовать настроение погоды сквозь него, но большего холода, чем прохлада самого стекла, она не почувствовала. Окна и вправду были заколдованы.
Гермиона могла с уверенностью сказать, что окна по всему дому под чарами. Возможно, и погода также под действием заклинаний?
Девушка посмотрела на легкий налёт белизны, что лежал ковром на ровном газоне, затем взглянула на небо: погода что-то задумала.
Не иначе, как по волшебству, в мэноре выпадет снег к Рождеству.
Так она просидела до сумерек, ни о чём не думая, а просто наблюдая за жизнью, что течёт за окном. Как только темнота стала захватывать окрестности мэнора, Гермиона решила, что её добровольному заточению, унынию и рефлексии пора заканчиваться.
Гриффиндорка прошлась к столу, чтобы взять мантию Нотта с собой. У Гермионы Грейнджер были свои планы, которые она собиралась осуществить.
Она нарочно просидела весь день в комнате, чтобы, во-первых, убедить Малфоев в покорности, во-вторых, усыпить бдительность проворного эльфа Локи, которому, несомненно, приказано наблюдать за ней.
Теперь же наступала ночь, а это значило, что Малфои будут отдыхать по своим углам. Эльфы будут драить дом и исполнять всевозможные ненужные поручения, как, например, в сотый раз намывать полы на первом этаже. Кажется, больше всего эти существа наводили порядок и придерживали чистоту именно там. Интересно, Малфоевские эльфы вообще спят?
А Гермиона…
А Гермиона сможет пройтись по длинным коридорам-лабиринтам, не боясь, что кто-то из Пожирателей увидит её; не страшась, что она попадётся на глаза Астории Гринграсс и что заблудится в этом невозможно большом доме.
Если повезёт, то она перекинется парой слов с портретом Абраксаса Малфоя и, если уж совсем удача будет ей благоволить, то она снова побывает в подземельях мэнора.
Кто бы мог подумать, что спустя какое-то время Гермиона будет хотеть вернуться в то жуткое место, где ей пришлось пережить так много потрясений.
Но жизнь интересная штука, которая преподносит много сюрпризов, сводя её с людьми, которых считала врагами, и вынуждая возвращаться в те места, где больше всего испытала боли.
Гермиона накинула мантию Нотта на плечи, превратившись из серой тени в тёмное пятно и, приоткрыв дверь, выскользнула в холодные стены Малфой-мэнора.
— Ты чего-то не понимаешь, Рон! Я… меня связали по ногам и рукам. — Гермиона пыталась донести свою правду до друга, — Я в логове врага.
— Вот именно, ты в логове врага и прислуживаешь ему! — Рон вжался красным лицом в прутья.
Гермиона закатила глаза. Здесь у них не получалось разговаривать спокойно. Даже не смотря на то, что поначалу Рон извинялся и выглядел раскаивающимся и сожалеющим о сказанных ранее им словах. Теперь он снова «вставал на дыбы», рассказывая Гермионе о её предательстве.
Поведение Рона её раздражало. Она просто не могла понять, как можно быть настолько упёртым и недальнозорким!
Но правда заключалась в другом: он всегда был таким недалёким. Только раньше Гермиона не обращала на это внимания. Их общение всегда разбавлял Гарри. А сейчас, глядя на злого Уизли, Гермиона ставила под сомнение тот факт, что любила его и хотела бы с ним связать свою жизнь.
Видимо, прошедшие месяцы и разлука с друзьями дарят ей шанс. Она может по-новому взглянуть на их отношения и значимость дружбы.
Время проверяет на прочность. И впервые в жизни Гермиона испытывает благодарность за пережитую столь длительную разлуку. Гарри и Рон живы, она тоже, а это значит, что у них есть все шансы побороть зло.
— Ты хоть знаешь, скольких они убили, пытали и похитили? — не переставал Рон.
— Ты говоришь так, будто это сделали лично Малфои! — возмутилась Гермиона на очевидный упрёк в её сторону.
— А ты говоришь так, будто они не причастны к этому, — парень ударил руками по металлическим прутьям, из-за чего шум эхом разлетелся по подземелью.
— Ребята, это вы? — послышался сонный голос Полумны.
— Да, Луна, — отозвалась Гермиона, — я подойду и к тебе.
У неё возникало ощущение, что с Роном она топчется на одном месте. Он не может отпустить тот факт, что Гермиона всё время была у Малфоев.
— Знаешь, Рон, — она смотрела карими глазами в его глаза, надеясь, что они в полной мере выражают степень злости, — извини, что я осталась жива!
Уизли опешил, на секунду показалось, что он пошатнулся, словно в пьяном дурмане. Гермиона увидела, что он действительно удивился её словам и был сбит с толку.
— Знаешь ли ты, Рональд Уизли, что мне пришлось пережить, будучи на допросе у Волдеморта? Сколько пришлось терпеть издевательств и тёмных заклятий от Люциуса Малфоя? Сколько раз я была на грани смерти или самоубийства?
Она смотрела в его глаза, видела, как запал злости тает в глубинах его радужки, и чувствовала, что её ужасно правдивые слова доносят суть её видения ситуации. Но останавливаться на этом, Гермиона не хотела, поэтому добавила:
— Поэтому ты, Рон, не имеешь права упрекать меня. Ты не был в моей шкуре, и даст Мерлин, не будешь! — она шумно выдохнула горячий воздух, который под наплывом, эмоций прогревали лёгкие, — вот зачем я пришла сюда!
— Ты пришла сюда, чтобы…? — он не до конца понял Гермиону, поэтому переспросил. Впрочем, как и всегда. Рон был самим собой.
— Я пришла сюда, чтобы обговорить возможность побега из Малфой-мэнора.
Следующие полчаса Гермиона рассказывала Рону о возможности побега из мэнора. А точнее о своих мечтах о побеге.
У них было два фактора способствующих побегу: празднование Рождества и то, что двери в подземелья вот уже второй день подряд открыты.
Это смешно и самонадеянно, не так ли? Но будь они не гриффиндорцы, если не попытаются сломя голову пробовать бежать.
Но даже если так, то всё упиралось на наличие волшебной палочки. Открыть камеры, в которых сидели Рон и Полумна, можно было при помощи заклинания. Возможно, им как-то удастся заполучить палочку и открыть двери…
И даже если рискнуть подняться в мэнор, наполненный Пожирателями, нужно иметь в арсенале волшебную палочку… каждому из них. А это уже проблема.
Рон приводил Гермионе массу примеров, почему у них не получится сбежать, но она не желала слышать. Что-то глубоко внутри подсказывало ей, что затея хорошая и что удача будет на их стороне.
Она взяла обещание с Рона о том, что он подумает над представившейся возможностью. Парень согласился поразмыслить над возможными вариантами, хотя и не очень охотно.
До Рождества оставалось несколько дней и вполне возможно, что его поведут на допрос к Волдеморту, а там и …
Неизвестность пугала его, из-за чего опускались руки. Быть в подвешенном состоянии неприятно. Об этом Гермиона знала не по наслышке. Она видела страх, сомнения и метания Рона, но ничего, кроме сочувствия, не могла ему предложить.
В конце концов, он не должен так быстро опускать руки. Гермиона предпочитала верить, что допрос Рона отложат на некоторое время. А точнее, что он снова будет интересен Волдеморту после Рождества. Вряд ли кто-то из Пожирателей захочет получить новое задание перед праздником, поэтому они будут молчать и не посмеют приходить в темницу.
Вот и всё, остаётся только придерживать оптимистический настрой и максимально продумывать план действий, хоть это им никогда не удавалось…
Возможно, Полумна в этом поможет?
Гермиона попрощалась с Роном и направилась к Полумне, которая всё это время сидела тихо, будто не желала общаться с ними.
Гермиона подошла к камере девушки и с удивлением заметила, как Полумна, скрутившись калачиком на постели, мирно спит.
В прошлый раз Гермиона слышала шум металлических пружин и скрип кровати. Теперь же она видела, что её подруга спит на кованой кровати, с витиеватыми узорами в изголовье. На большом матрасе и под пушистым одеялом, Лавгуд выглядела крохотной девушкой, похожей на причудливую лесную фею, что спряталась под лепестком цветка. Некий уют и ощущение дома в таком тёмном и сыром месте. Своеобразная забота от Пожирателя смерти.
Гриффиндорка улыбнулась. Даже в тёмные времена можно почувствовать заботу, любовь или привязанность, что будут дарить чувство спокойствия и безопасности.
Гермиона подумала было о себе. Не в такой же ситуации она сама оказалась?
Люциус Малфой спас её от других Пожирателей, но совершил насилие над ней. Так же и Долохов, убил Макнейра, уберегая Полумну от насильника. И всё же, сам пришёл тому на замену…
Горько, как же горько осознавать скольким ублюдкам Волдеморт дарит свободу действий и у скольких развивает чувство вседозволенности и безнаказанности, порождая всё новых и новых жертв беззакония.
Гермиона вздохнула и тихонько позвала подругу:
— Луна, Луна, — увидев, что девушка просыпается, она добавила — это Гермиона. Я пришла, как и обещала.
— Гермиона, привет, — сонным голосом отозвалась Лавгуд.
Полумна села на постели, взвесив босые ноги. Её волосы были растрёпанные в разные стороны, а на щеках красовался румянец, словно в таком холодном месте ей было жарко. Она потёрла глаза руками, прогоняя сонливость. Опустила ноги в пушистые тапочки (ещё один жест заботы от Пожирателя) и прошлась к Гермионе.
— Как ты? — обеспокоенно спросила гриффиндорка. Видеть Полумну Лавгуд настолько вялой и замученной ей приходилось впервые.
— Я нормально, не выспалась… — мягко улыбнувшись, ответила белокурая девушка.
Гермиона поняла, что её первое впечатление было обманчивым: Полумна не замученная по-настоящему, она всего лишь утомлена. И, если судить, по её настроению, эта усталость ей приятна.
— Антонин провёл здесь ночь, — потирая шейные позвонки, объяснила Полумна, — лучше скажи, как ты сама? Ты ведь живёшь в логове змей и драконов, которые ещё и Рождество будут отмечать со своими дружками в мэноре.
— Я хорошо, — смущённо улыбнулась Гермиона. Ей было неловко слышать, как спокойно подруга говорила о связи с взрослым мужчиной-Пожирателем. — Пока всё спокойно и меня не трогают. Я вообще сижу закрытая в своей комнате.
Луна протянула ладошку между решётками и сжала руку Гермионы, выражая поддержку.
— Я верю, что всё будет хорошо, — мечтательный голос когтевранки ободрял.
Гермиона сжала ладонь подруги. Они, как и раньше, выражали поддержку друг другу. Такую простую и лёгкую в своём роде, но такую нужную для каждой из них.
Ведь здесь, в мэноре, в плену, не хотелось слушать упрёков, оскорблений или осуждений. Здесь важно знать, что тебя понимают и поддерживают.
— Я хотела поговорить с тобой по поводу…- Гермиона немного запнулась, оглянулась по сторонам, будто опасалась, что их кто-то услышит, и, чуть тише добавила — побега.
— Ты нашла способ, как сбежать? — заинтересованность в голосе Полумны отчётливо слышна.
— Я думаю, что у нас есть шанс сбежать. В это Рождество, мы можем быть уже, — она хотела сказать «дома», но осеклась, — не здесь.
Когтевранка улыбнулась, и её взгляд скользнул по Гермионе, на несколько секунд задержавшись на её шее. Она словно искала каких-то физических увечий на Гермионе, словно не верила в её слова и считала такое решение следствием сильного ушиба головы.
Гермиона забрала руку от Полумны и в знак защиты скрестила пальцы рук перед собой. Ей такая реакция показалась странной. Для неё поведение Полумны говорит о том, что девушка вовсе не хочет бежать из плена. Будто ей здесь хорошо.
Разве так может быть?
— Луна, мы можем попробовать. Вот уже несколько дней подряд дверь в подземелья открыта! — воодушевлённо начала объяснять гриффиндорка, — Можно предположить, что и на Рождество она будет открытой. Я…мы можем попытаться открыть темницы и бежать.
— Звучит заманчиво, — отозвалась Лавгуд.
— Да, — Гермиона опёрлась о решётку плечом, — звучит хорошо. Если бы ещё на деле так было… — она замолчала, прекрасно понимая, что побег очень сложная задача для тех, у кого нет даже одной волшебной палочки.
Гермиона понимала, что конкретно её шансы на побег очень мизерны, но она не будет собой, если не попытается.
— Я полагаю, что здесь есть выход на улицу, — Гермиона с удивлением уставилась на подругу, которая только что привела ещё одну причину, почему они могут бежать. — Ну, или, вентиляционный выход. Я несколько раз слышала шум летучих мышей. И я уверенна, что Рон тоже их слышал, — утверждающе качнула головой Полумна.
Последующие часы девушки провели за обсуждением всевозможных развитий событий. Самым верным был вариант раздобыть волшебную палочку. Поэтому они решили действовать в самый разгар празднования.
Гермионе нужно было любым способом раздобыть заветное древко. И самый верный вариант — украсть его у Пожирателя или у какой-то гостьи, если девушки будут присутствовать на празднике.
И скорее всего, Гермионе придётся либо подкрадываться к Пожирателю в мужской уборной и быть его чем-то тяжёлым по голове…либо нарочно провоцировать Пожирателя на физическую близость. А потом уже молиться Мерлину, чтобы оказаться проворнее, и, выхватив палочку, оглушить мага.
Варианты так себе.
И девушки сходились во мнении, что уже на этом этапе можно попасться одному из Малфоев, но иного выбора не было. И по их обоюдному решению, Гермиона вынуждена будет импровизировать по ходу дела.
Поскольку они не знали, сколько именно дней осталось до Рождества, решено было, что завтра Гермиона попытается узнать точную дату, чтобы вести отсчёт.
— Гермиона, только будь осторожна, — Полумна схватила её за руку и придержала, как раз в тот момент, когда Гермиона развернулась, чтобы уходить, — осторожна с Малфоем.
Когтевранка увидела растерянный взгляд Гермионы и добавила:
— С Драко Малфоем. То, что я слышала от, — она смущённо отвела взгляд, — сама знаешь от кого. Я верю его словам, и он говорил об ужасных вещах, на которые способен Драко. И ещё много слухов ходит, они не подтверждены, но ты же знаешь, они не могут возникать на ровном месте.
Гермиона кивнула. От части, она не верила слухам.
Да, она видела Малфоя в гневе. Да, она испытывала на себе изобретённые им заклятия. Да, она видела нечто ужасное, что он вытворил с Роули. Но всё же…
Всё же Гермиону глодало чувство досады от того, что она не была свидетелем того, на что способен Малфой. Эгоистично, цинично и бесчеловечно. Но, чтобы поверить в легенды, которыми покрывают имя слизеринца, ей нужно увидеть всё своими глазами.
— Я, как и прежде контактирую только с Люциусом, — немного подумав, ответила Гермиона, но вспомнив последние пару недель, добавила, — и я постараюсь в эти дни, не попадаться на глаза его сыну.
На этом девушки распрощались. Гермиона благополучно вернулась в свою комнату глубокой ночью, когда полная луна любезно освещала спальню, делая её ещё более серой и более холодной.