Похититель душ

— Может я ещё и закуски для тебя буду пробовать? — возмутилась Гермиона, оглядев Малфоя с ног до головы.       Его праздничный костюм ни чем не отличался от повседневной одежды: такой же дорогой, выхоленный и мрачный. Он не посчитал нужным надеть белую рубашку, из-за чего смотрелся исключительно чёрным пятном на фоне других.       Он допил остатки напитка, заглянул на дно стакана, одарил Гермиону ленивым взглядом и, пожав плечом, подошёл к ней вплотную.       Но гриффиндорка не боялась его.       Такое чувство, будто ей отключили инстинкт самосохранения, оставив язвительность. Этот вопрос — чистой воды забава, но, видимо, Малфой иного мнения об этом, раз на его лице не появилось ни единой эмоции.       От чего-то Грейнджер была уверена, что он не сделает ничего из ряда вон выходящего. Возможно, такое чувство из-за праздника и большого количества гостей, среди которых много дам. Казалось, выкинь она какую шалость, он не будет прилюдно наказывать её. Но это всего лишь заблуждение. Малфою ничего не стоит наказать кого-либо перед публикой. Ему не привыкать быть в центре внимания.       А быть может, с Гермионой играл злую шутку глоток спиртного, который она выпила из-за слизеринца?!       Ей же казалось, что в этот вечер по её венам течёт не кровь, а чистый адреналин. Жидкость, которая разогревает тело и туманит разум, не давая возможности вести себя нормально. — Хорошая идея, Грейнджер, — с этими словами он подхватил Гермиону под локоть и повёл к одному из фуршетных столов, что стояли по правую сторону от ёлки. — Я… я просто… — Как всегда, не подумала? — доля снисходительности была слышна в его голосе, но всё же поведение Малфоя насторожило Гермиону.       Куда на этот раз она вляпалась, гриффиндорка не успела и предположить. Драко остановился возле стола с морепродуктами.       «Только не это», — подумала девушка.       Если он заставит её пробовать хоть что-то из этого, она не выдержит.       Гермиона не любила морепродукты. Никогда. Сколько себя помнит, она не ела ничего подобного. От части, нелюбовь появилась после того, как в пятилетнем возрасте её нос вдруг стал похож на картошку из-за аллергии на мидии. С тех пор Грейнджер побаивалась кушать морскую пищу.       Она стояла и смотрела на стол с отвращением и злостью. Собственный язык в который раз её подвёл. Малфой же, напротив, рассматривал предлагаемые яства и решал, чем бы таким полакомиться. — Полагаю, устрицы отлично подойдут к этому чудному бренди, — поднос взмыл в воздух и завис возле слизеринца.       За его «полагаю» Гермиона норовилась стукнуть Малфоя по голове. Это слово могло бы вписаться в речь Люциуса Малфоя, который всё ещё старается пыхтеть и напускать пафоса вокруг своей аристократической персоны. Но оно никак не подходит его сыну, который никогда не отличался фильтрацией собственной речи, по крайней мере, в школе.       Избалованный аристократический монстр, который разговаривает, как джентльмен, — уникальный плод трудов Волдеморта. — Подойдут? — зачем-то Гермиона переспросила, будто она была знатоком в сочетании закусок и спиртного и сомневалась в выборе Малфоя. — Сейчас проверим, — Малфой взял раковину и налил в неё немного бренди.       Гермиона скривилась и отвернулась от него. Наблюдать за таким она попросту не могла, поэтому предпочла полюбоваться рождественской ёлкой. — Не вороти нос, Грейнджер, лучше попробуй, а то я проголодался.       Девушка повернула голову и уставилась на руку Малфоя, в которой он держал раковину с устрицей и спиртным вместо лимонного сока. — Ты издеваешься? — её писклявый голос прозвучал ущербно. — Ещё нет, — ответил Малфой и ступил на шаг ближе, — но я могу устроить, если ты любишь публичную порку.       Гермиона переступила с ноги на ногу, подумывая о том, что Малфой хочет её сегодня отравить. — У меня аллергия на морепродукты, — она старается аргументировать свой отказ. Не будет же Малфой заморачиваться последствиями, а значит, откажется от выкармливания ей морских закусок. — Плевать, если она отравлена, то аллергия уже не важна, — съязвил парень. — Ты!.. — Засунь чёртову устрицу в рот и проглоти, иначе я заставлю, — понизив голос, скомандовал он. — Мне нужно в уборную, — она старалась отвлечь внимание как могла. — Уже? Тебя так легко запугать? — видно было, что гадёныш просто веселится, ведь не хочет он есть устрицы. — Проглоти и иди. Я дам тебе десять минут, — непривычно разговорчивый Малфой, подкупил Гермиону большим лимитом времени.       В конце концов, она не знала, есть ли у неё аллергия на устрицы, ведь никогда их не пробовала. Гермиона взяла раковину из руки слизеринца, поднесла ко рту и, открыв его шире, расслабила мышцы горла, готовясь проглотить скользкий моллюск. Она закрыла глаза и в один миг вздёрнула конец раковины вверх, опрокидывая вместимое в рот.       Прохладное нечто скользнуло по языку, оставляя обжигающий след, и быстро преодолело гортань, оседая в желудке.       Гермиона открыла глаза и увидела, как Малфой отнял стакан от губ и сглотнул спиртное, не отрывая взгляд от неё. От чего-то стало интересно, о чём он сейчас думает. — Выйдешь из залы и налево, третья дверь — женская уборная, — его голос стал грубее, словно она был раздражён чем-то, — у тебя десять минут.       Вместо того чтобы обрадоваться честности слизеринца, Грейнджер спросила: — А как же ты узнаешь, не отравлены ли устрицы? — она хотела подловить его, но в их словесных перепалках ей суждено проигрывать. — По крикам из женского туалета, — отрезал Малфой и повернулся лицом к стене, — время пошло.       Гермиона двинулась к выходу из залы, придерживая подол платья руками, чтобы быстрее выйти из очередной ловушки с ядовитыми змеями.       Она быстро нашла уборную, хотя раньше, убирая коридоры мэнора, думала, что за такой роскошной дверью кроется уютная комната или зал.       Грейнджео прикрыла за собой дверь, оглядываясь по сторонам. Судя по всему, она здесь одна. Будет минутка, чтобы подумать о дальнейших действиях. Ей нужно как-то вырваться отсюда, раздобыв палочку. Но предыдущий план рассыпался, словно песок на ветру.       Никто из Пожирателей не заговаривал с ней, никто не находился вне компании. Сколько Гермиона наблюдала за гостями в зале, у всех были собеседники. Они словно нарочно группировались вместе, будто опасались передвигаться в одиночку. Соответственно, план по внезапному нападению или соблазнению Пожирателя отпадал.       Оставался вариант с дамами, но и они всегда передвигались в компании с кем-то. Девушка вздохнула и прошлась вперёд, осматривая непонятный кричащий стиль помещения, оформленный в золотистых тонах.       «Над интерьером явно хлопотала не Астория», — подумала Гермиона.       Уж слишком однообразным показался интерьер, без ярких элементов и акцентов на тематике празднования.       Гриффиндорка улыбнулась, отмечая про себя, что довольно хорошо узнала о вкусах и предпочтениях Астории в оформлении помещений. Но она не обольщалась на их счёт и не питала иллюзий.       Гермиона поджала губы, понимая, что скоро время, отведённое Малфоем, пройдёт, и ей придётся вернуться в зал. Разумеется, она не хотела в туалет, когда болтала с Малфоем, девушка просто заговаривала ему зубы. А сейчас, раздобыв свободные минуты, чтобы сообразить, что делать дальше, она думала про Малфоя и Пожирателей, собравшихся в мэноре. — …ой, я тебя прошу, любовь — понятие сложное, — из-за двери, послышался знакомый тонкий голосок.       Гермиона, словно вор, поспешила в одну из дальних кабинок. Как только она прикрыла за собой дверцу, в помещение вошли две девушки. Одну из них гриффиндорка тут же узнала, а вот голос второй казался знакомым, но Гермиона не спешила делать выводы. — Да, любовь-морковь, и всё такое, — ленивый голос второй девушки напоминал манеру речи Малфоев, — но я хочу настоящего… — Настоящего чего? — что-то звонко клацнуло о раковину, и Гермиона расслабилась, понимая, что девушки остановились возле зеркала.       Всё-таки у неё есть шанс подслушать разговор и не быть обнаруженной. — Я хочу настоящего мужчину, настоящих чувств и отношений, поэтому не тороплюсь выйти замуж, — ответила девушка, чей голос показался похожим на… — Панси! — таки да, Гермиона угадала. — Как ты можешь так рассуждать?! Наших одногодок очень мало! — Астория почти кричала.       Интересно, что девушки очень часто начинают повышать голос, когда говорят о чём-то очень важном по их мнению. Этот момент Гермиона подметила, общаясь с Асторией. — Ты не можешь быть такой ветреной! Всех нормальных разберут. Не хочешь же ты потом оказаться в руках какого-то вдовца или старого больного импотента?! — оставалось представлять, как Гринграсс активно жестикулирует своими тонкими руками. — Астри, я сейчас увлечена одним из них, — нотки игривости послышались в голосе Паркинсон.       Гермиона понимающе кивнула, ведь она знала, о ком говорит девушка. — О-о-о, — с болью в голосе отозвалась Астория, — боюсь предположить, увлечена первым вариантом или вторым? — Не драматизируй, — Панси махнула рукой и ловко закрыла помаду, — вдовцы очень даже горячи в постели, — она подмигнула собеседнице.       Ирония судьбы: хоть Гермиона и не общалась с Панси, но знала её небольшой секрет, о котором Астория слышит впервые. — Мерлин меня спаси! — слишком долго слушать тонкий голос Гринграсс — больно для ушей. Гермиона скривилась от очередного её вскрика, который отражался от высоких стен и, ударяясь о потолок, оседал внизу. — Ты уже спала с мужчиной?! Панси, ты меня шокируешь, — Грейнджер расценила эту фразу, как осуждение. Но затем: — Я хочу знать подробности.       Дальше послышался шорох платьев и щелчки фермуаров — девушки поспешно засобирались и, цокая каблучками, направились к выходу. — Пойдём на террасу, и я тебе всё расскажу, — это были последние слова, которые Гермиона услышала от Панси.       Она выбралась из своего укрытия и направилась к выходу. Боковым зрением уловила красное пятно и повернула голову влево.       Гермиона замерла и повернулась к зеркалу.       Длинное красное платье, как никогда красиво сидит на ней, подчёркивая фигуру. Ткань переливается тысячами маленьких бриллиантов, ослепляя сиянием. Теперь понятно, почему гости не рассматривали её более пристально. Гермиона провела руками по бёдрам, провоцируя блёстки на сияние в свете тёплого освещения. Очертила талию, подымаясь руками в груди и тонким бретелям платья.       Создалось впечатление, будто Грейнджер ласкает себя, наблюдая за собственным отражением…       Подцепила тонкую прядь волос, что так настойчиво щекотала её шею, и накрутила на палец, сконцентрировав взгляд на своей причёске.       Локи создал ей красивый образ, наверное, лучший из всех, которые у неё были… Гриффиндорка опустила взгляд на раковину и только сейчас заметила клатч цвета умбры. Астория!       Дальнейшие действия Гермиона совершила на автомате. Осознав, что Астория доставала палочку из клатча, чтобы очистить одежду Нотта, Гермиона забыла о воспитании и нормах приличия. Пальцы сами схватили древко, освободив его из плена тесного клатча.       В следующий момент, она неслась по коридору, в противоположную сторону от банкетной залы, уборной и Малфоя.       Перед глазами всё расплывалось то ли от радости, то ли от переизбытка адреналина, что затуманил разум.       Поворот налево и вперёд по длинному коридору, снова налево и до холла, Третья дверь от витражного окна и направо…       Так быстро Гермиона ещё не бегала. А если учесть неудобные туфли на небольшом каблучке и узкое платье, то она точно вытворяла что-то невозможное.       Не отдавая себе отчёта, всего за считанные минуты она оказалась возле входной двери в подвалы. — Алохомора! — простое и банальное заклинание, но ей хотелось опробовать палочку. Лёгкое мерцание заклятия коснулось двери, но ничего не произошло. Гермиона не была удивлена, вряд ли Малфои запирали двери простой Алохоморой.       Она испробовала ещё два заклинания, о которых читала в одной из энциклопедий. Но результат оставался прежним — дверной замок не издавал ни звука. Тогда злость обуяла ею, и она стукнула кулачком по деревянному препятствию. На удивление, ручка двери дёрнулась и она приоткрылась.       Удивительно, что в доме чистокровных снобов работают простые маггловские приёмы. — Люмос! — Гермиона пустилась вниз по ступенькам, приподымая платье как можно выше. — Гермиона, какого… — сонный Рон не мог прийти в себя, кажется, он вовсе забыл о том, что сегодня они планировали побег. — Алохомора, — снова простое заклинание.       Но в данном случае, сложное не понадобиться — замок щёлкнул, и дверь любезно отворилась. — Гермиона, за что тебе такой наряд? — выскочив в коридор, Рон принялся рассматривать в полутьме её платье. — Не за что, а для чего Рон! Прекрати вести себя, как кретин! — отрезала девушка и двинулась дальше по коридору, намереваясь освободить Полумну.       Сегодня она не хотела слушать грязные предположения и намёки Рона. Гермиона хотела сделать доброе дело — помочь друзьям. Она надеялась, что ей удастся расколдовать кулон и освободиться из плена Малфоев вместе с Роном и Полумной.       В ином случае, её будет ждать смерть, к которой она совсем не готова.       Ха! Как будто кто-то когда-то был к этому готов?!       Она вздохнула, в который раз за вечер, направила палочку на дверь и открыла её. Поравнявшись с темницей, Гермиона увидела Луну, которая замерла в левой части помещения. По её виду нельзя сказать, что она напугана, но её волнение выдавали тонкие белые пальчики, которые перебирали светлые пряди волос, спадавшие вниз по плечам. — Я не знаю, — в этих словах столько правды. Ох, милая подруга, я тоже не знаю. Я тоже сомневаюсь… Но, не смотря ни на что, Гермиона считала своим долгом воспользоваться шансом, который выпал.       Она тоже не знала, являются ли её действия правильными и приведут ли они к успешному осуществлению её плана.       Она тоже сомневалась в своих силах и в правильности принятых решений, но прирождённая упёртость, словно двигатель, не давала возможности остановиться. — Я понимаю, но времени нет, — протянув руку, Гермиона вошла в камеру, чтобы помочь Полумне решиться покинуть тёмную комнату и вывести подругу на свет.       Рон взял один из факелов, что был у входа в камеру и зажёг его у свечи, что горела у кровати Полумны.       Они не решились идти к единственному известному выходу, поэтому повернули в коридор, в котором раннее пряталась Гермиона, по которому прошла вглубь подземелий и встретилась с Малфоем.       Никто из них не знал насколько большие подземелья мэнора и есть ли прямой выход на улицу, но выбора не было. Они рисковали либо остаться в подземельях, пока их не найдут, либо найти выход и обрести свободу.       Гермионе такой расклад казался жестоким, но реальность нового мира и установленных порядков, подталкивала к пессимистическим мыслям тоже.       Даже Рон, и тот приткнул рот и просто молча шёл впереди, освещая путь. — Рон, ты ведь тоже слышал шум летучих мышей? — с надеждой в голосе спросила Полумна. — Да, я думаю, что это были они.       Гермиона остановилась, ребята уставились на неё. — В таком случае, нам нужно полагаться на своё осязание! — она тут же выудила информацию из памяти, которую знала о летучих мышах. — Они не любят холод, и предпочитают сухой воздух, а не влажный.       Рон слушал Гермиону с полуоткрытым ртом, а Луна насупила брови, воспринимая сказанные слова. — Тогда на развилках, будем выбирать более сухой коридор. Мох, влага и плесень на камнях — это то, чего нам нужно остерегаться.       Гриффиндорка кивнула, поддерживая теорию Полумны, и они вновь двинулись вперёд. Сейчас они шли по сырому коридору, о чём говорил запах и проступившие испарины на камнях. Впереди их ждала развилка, и о, какое счастье, один из коридоров и вправду был с более благоприятным климатом. — Нужно торопиться, Малфой, наверняка уже ищет меня, — Гермиона решила поторопить ребят, посчитав, что отведённые десять минут давно прошли.       Бежать на полную силу не удавалось, узкое платье мешало свободному передвижению, а градус алкоголя влиял как на движения, так и на зрение. Гриффиндорка часто мигала глазами, стараясь убрать пелену, что настойчиво покрывала глаза. В один момент Полумна расставила руки, вынуждая их остановиться. — Это здесь, — прошептала она, — ведите себя тихо. Рон, брось факел, они боятся резкого света.       Парень послушно исполнил просьбу, а Гермиона наколдовала слабый Люмос, чтобы они могли видеть примерный путь.       Коридор привёл их в к развилке. Повернув направо, они бы попали в коридор, а вот путь налево привёл их к помещению, которое напоминает пещеру.       Насколько можно судить, это и вправду пещера. Грубые каменные стены, неотёсанные и, на первый взгляд, острые.       Беглецы старались идти быстро, но тихо, чтобы не потревожить обитателей этого укромного места, ведь лишний шум здесь ни к чему.       Гермиона не решилась поднести палочку к потолку, но она всем телом ощущала присутствие млекопитающих. Повышенная температура помещения и тихое шуршание говорили о том, что ребята не одни в этом месте.       Они прошли метров десять, а может и двадцать вперёд, затем вдоль стены, пытаясь найти выход. Но его просто не было. Гермиона догадывалась, что видимого выхода нет. В ином случае они бы почувствовали, как свежий воздух проникает в помещение, тем более, в это холодное время года.       Но в таком случае оставался вопрос, как сюда могла залететь стая летучих мышей? Вряд ли они пролетали по темным коридорам к выходу в другом конце подземелья.       Тогда что? Думай, думай, Гермиона!       Она постучала палочкой по лбу, напрягая мысли. Рон зевнул и прислонился к каменной стене: — Вот и всё, мы пришли в более тёмное место. Думаю, нужно идти отсюда и искать другой выход. — У нас нет времени! — на автомате ответила гриффиндорка. — Я чувствую прохладу, -вдруг отозвалась Полумна, которая стояла с вверх поднятыми руками.       Гермиона вздёрнула руки вверх, свет палочки всполошил нескольких мышей, и те недовольно запищали. Но она действительно почувствовала прохладу. И тут до неё дошло, выход на улицу, находится на уровне выше роста человека, и скорее всего, ниже уровня потолка.       Вместе с этой догадкой пришло осознание того, что выход на улицу может быть и не таким уж большим. Гермиона прошлась влево, приподняв палочку вверх, а ребята внимательно наблюдали за её передвижением. — Стой, — скомандовала Луна, — вот оно, прямо над тобой.       Гермиона отошла на несколько шагов назад и посмотрела вверх: на уровне трёх метров над землёй, виднелся выход на улицу, похожий на продольную трещину. Хвала Мерлину, ширина позволит человеку беспрепятственно пройти, хотя и придётся нагнуться. — А ещё, нужно как-то туда выбраться, — указывая на каменную стену, проговорила Лавгуд.       Как назло, именно в этом месте не было выступов и неровностей. Каменная глыба имена небольшие неровности, но не такие, чтобы на них можно было вставать или цепляться руками. — Я попробую применить к вам левитацию, а потом…- Гермиона не знала, как поднять себя, сдаваться ей не хотелось. — Мы свяжем наши кофты и подтянем тебя, — улыбнувшись, Луна подкинула хорошую идею.       И пока ребята осуществляли обговоренное, Малфой уже чувствовал, что что-то не так. Его раздражение, перерастало в злость, и он был готов допросить каждого, кто присутствовал на празднике. Но к счастью, он быстро понял, в чём дело и не выставил себя озабоченным целомудрием грязнокровки.       Малфой стоял в коридоре, возле уборной и допрашивал того, кто всегда знал где, что, как и когда делает Грейнджер. — Что значит, её там нет? — строго переспросил Драко у Локи, смотря на эльфа так, будто после его слов, тот должен вытащить Грейнджер из-за пазухи и сказать, что пошутил. — Её нет в уборной, — повторил Локи.       Малфой резко открыл дверь и прошёл внутрь помещения. Он взмахнул рукой и все три дверки в кабинках открылись. Прошёлся вдоль, внимательно смотря в пустоту.       Грейнджер действительно здесь не было. И, как доложили эльфы, Грейнджер не было ни в зале, ни в холле, ни в её комнате. — О! Хвала Мерлину, он здесь! — цокая каблучками, в уборную влетела Астория.       Малфой было подумал, что она говорит о нём, но Астория бросилась к раковине и схватила синий клатч. И только развернувшись она увидела Драко, от чего встрепенулась и громко вскрикнула. — Мерлин! — приложила руку к сердцу от испуга. — Зови меня Драко, как и раньше, — съязвил парень.       Астория улыбнулась: — Что ты здесь делаешь? — Дверью ошибся, — наигранно улыбнувшись, ответил Малфой, — извини.       Он вышел в коридор чётко понимая лишь одно, если он не найдёт Грейнджер сейчас, то он найдёт её обезглавленное тело уже утром.       Эта дура не понимает опасности, которая ждёт её во владениях Малфой-мэнора. Драко сразу понял, что Грейнджер украла палочку у рассеянной Астории, которая так любезно забыла клатч в уборной.       Если это не заговор.       Он отошёл на несколько метров от уборной, повернулся к дверям, ожидая, когда выйдет Гринграсс. Ему нужно проверить каждую деталь, чтобы знать, кого наказывать.       Спустя пять минут девушка вышла из дамской комнаты и направилась к залу. Малфой проник в её разум легко, словно горячий нож в масло. Посмотрел события этого вечера и не увидел никакого взаимодействия с Грейнджер, кроме их встречи вначале празднования.       Гринграсс почувствовала давление в голове, и, схватившись за висок прислонилась к стене.       Малфой продолжил поиски сговора, но все разговоры с Грейнджер выглядели наивными и отстранёнными от реальности.       «Психике Астории можно только позавидовать» — подумал он и оставил её разум, как раз вовремя, чтобы увидеть осуждающий взгляд Теодора, который торопился к девушке. Он сжал правую руку в кулак, чувствуя, как магия накаляет тело. Он не может допустить такой нелепости, как смерть Грейнджер от кулона и того, чтобы все услышали о побеге грязнокровки.       Слизеринец двинулся вперёд, ясно понимая, что если сейчас найдёт грязнокровку живой, то лично расправиться с ней.

***

— Скорее Гермиона! Ты ползёшь, как улитка! — прошипел сердито Рон, хватая её за руку. — Я не могу так быстро! — вырываясь из захвата, она подняла подол платья и демонстративно потрусила им.       Они выбрались у одной из стен мэнора, и как показалось на первый взгляд, это был задняя часть имения. Все вместе решили пройти немного ближе к центральному входу и держаться вдали от главной аллеи. Так они смогут ориентироваться в пространстве и рассчитывать расстояние до заколдованной живой изгороди. По крайней мере, Гермиона надеялась, что в книге о родовых поместьях была достоверно подана информация.       Она лишь знала, что есть центральная аллея, до живой изгороди она никогда не доходила — прогулки с Ноттом всегда прерывались Малфоем. Также у Гермионы не было возможности наблюдать фасадную часть прилежной территории, ведь окна её комнаты выходили в другую сторону, с которой сложно было судить о границах имения Малфоев. Холод пробирал до костей, но тратить энергию на согревающие чары, Гермиона не намеревалась. Она была одета легче, чем Полумна и Рон, но старалась не выдавать свою дрожь и сдерживать стук зубов, который с первых минут старался звучать в тишине. — Иди за Полумной, а я буду сзади, — кивнув головой, скомандовала Гермиона, и когда увидела непонимающую гримасу парня, добавила, — Луна контролирует передний план, я буду присматривать сзади, а ты смотри по сторонам.       Но вместо того, чтобы согласиться, Рон посмотрел на свою руку, которой только что касался Гермионы. — Ты ни разу не спросила, как моя рука, — немного расстроенно проговорил он, как будто его рука была единственным ключом к спасению.       Нашёл что вспомнить! Они и вправду не говорили о увечье, которое нанёс Малфой, а всё из-за того, что Рон не мог успокоиться со своими обвинениями в сторону Гермионы. И вместо волнения за друга, она постоянно испытывала обиду и злость на него. — Она пришла в норму, через несколько дней, — задрав подбородок вверх, ответила гриффиндорка. — Откуда ты знаешь? — выкрикнул Рон. — Видишь ли, Рональд, не один ты испытал на себе заклятия Малфоя! Идём! — Гермиона обошла его, думая, как раньше могла спокойно общаться с Уизли. — Знаешь, я думаю, мне стоит смотреть через кольцо, — снимая тонкое серебристое колечко с указательного пальца, проговорила Полумна. Гермиона непонимающе смотрела на когтевранку, ожидая дальнейших объяснений. — Это не простое кольцо, оно принадлежало маме.       Гриффиндорка проявила терпение, хотя понимала, что сейчас не время для сентиментальных разговоров.       Впереди виднелись огоньки, витающие в воздухе. Скорее всего, это заколдованные сверчки, как очередное украшение для праздника. Грейнджер понимала, что избыток освещения может помешать их перемещению и скорее всего им придётся идти не по аллеям, а по газону меж кустов и деревьев. — Если смотреть сквозь него, то можно увидеть места, предметы и людей, которые находятся под магией, — наконец-таки Гермиона услышала разъяснение Лавгуд.       Она кивнула в знак одобрения, про себя отмечая, что это очередной положительный знак для успешного побега.       Гермиона старалась находить позитивные моменты, выдавая их за знаки и символы, предзнаменующие успех. Её это успокаивало, она хотела создать иллюзию, что и для неё это безумие обернётся счастьем.       Пока беглецы шли в тени дома, Гермиона пыталась расколдовать кулон всеми известными ей заклятиями, но шесть попыток не увенчались успехом, поэтому она перестала. Сияние от палочки могло бы привлечь чьё-то внимание, что сейчас совсем некстати. Достаточно того, что Малфой, наверняка, уже поставил всех эльфов на уши. — О, Мерлин всемогущий, — поражённо вскрикнула Луна.       Гермиона с Роном подбежали к ней и уставились вперёд, куда и смотрела девушка. Вот только она смотрела сквозь кольцо и видела, что дальше, за пределами отмостки, витает магия.       Девушка передала кольцо Гермионе, чтобы та тоже посмотрела на концентрацию энергии.       Выросшая в семье волшебников, Полумна знала достаточно о защитных чарах, но чтобы чары были вместо воздуха, словно гуща тумана, она никогда и не видела. — Малфой расставлял дополнительную защиту, — Гермиона опустила руки, выпуская ткань платья к ногам. Она вспомнила, как потеряла зрение во время разговора с Ноттом и вот теперь осознала степень невозможности побега. — Если это так, то от некоторых защитных чар может помочь Протего, — Полумна надела колечко на палец и подала руку Гермионе, — нам нужно держаться, как можно ближе друг к другу, чтобы ты наколдовала защитный купол.       Если можно было увидеть последствия разочарования, то вот они! Во всей красе, на лице Гермионы. Она свела брови к переносице в попытке собраться и взять себя в руки, но неверие захватывало с каждой секундой. — Сейчас же прекрати! — в следующую секунду Полумна взяла её за плечи и легонько встряхнула, — ты не можешь себе позволить быть такой слабой! — Да, Гермиона, чёрт возьми, ты всегда была храбрее всех нас — меня, Гарри и многих мародёров!       Впервые за всё время, Рон сказал действительно хорошие, правдивые и сильные слова. Гриффиндорка вздохнула, приподнимая палочку на уровень груди: — Протего, — невидимый купол окутал их, слегка касаясь тела, и ребята ступили на газон, минуя освещённый свечками участок.       Каблучки туфель тут же погрузились в мягкую почву, и Гермиона шикнула от досады. Эта маленькая неприятность выбила её из равновесия и чары Протего почти спали с их тел. — Ай, чёрт, печёт, — перепрыгивая из стороны в сторону, проговорил Рон. — Да, что-то жжет, — подтвердила Полумна. Гермиона лишь непонимающе смотрела на них, пока её зрение не стало погружаться во тьму. — Протего, — она быстро сообразила что к чему, но было поздно, по крайней мере, для неё. Не услышав возмущений ребят, она испугалась. — Ребята, всё хорошо? — Да, Гермиона. Уже да. В воздухе жалящее заклятие, — пояснила когтевранка. — Я не вижу. — Ясное дело! — хмыкнул Рон, — защитные чары невидимы. — Нет, Рон. — У меня пропало зрение, — со злостью в голосе ответила Грейнджер. Полумна взяла её за руку: — Мы тебе поможем. Магия может отступить, но… — девушка старалась говорить аккуратно, — возможно, это из-за того, что ты магглорождённая. — Понятно, — сжав крепче руку подруги, Гермиона шагнула вперёд.       Они установили хороший темп. Гермиона приноровилась идти на цыпочках, чтобы каблуки не вязли в грунте. Даже её слепота не мешала быстрому передвижению, а холод и вовсе не ощущался. — Мы подходим к изгороди, — сообщил Рон. Надо же! Гермиона всегда думала, что для охраны такого имения применяют не только простые чары, но и держат магических животных. Казалось, в парке мэнора можно встретить саблезубого тигра или волка куэту. На худой конец Мантикору, Цербера или Грифона. Но видимо, Малфои не могут себе этого позволить.       Она улыбнулась, представляя, как бы эльфы кормили этих существ или как Пожиратели сражались бы с Цербером, чтобы пройти на собрание в мэнор. — Мы на месте, Гермиона, — тихо сообщила Полумна, — нужно придумать, как пройти сквозь изгородь. — Бомбарда, Левиоса или Адское Пламя? — будничным тоном Рон озвучивал известные ему заклятия.       Девушки посмотрели на него, как на полоумного. — Рон, ты должен знать, что на защитных чарах не будут действовать такие простые чары, как Левиоса, — терпению и спокойствию Полумны можно было только позавидовать, ведь Гермиона уже просто кипела от злости. — Да, Рон, в твоём возрасте пора знать, что защитные чары нельзя взорвать или сжечь, магия может обернуться против тебя! — её голос охрип от крика и, наверное, от холода, который снова стал ощутимым.       Гермиона отпустила подол платья, в надежде укрыть ноги от прохлады, но это не помогло.       Холод был повсюду: в воздухе, в земле, в отношениях между ней и Роном. Она понимала, даже если ей удастся каким-то чудом, сбежать, то как прежде уже не будет.       Она слишком много пропустила, слишком много услышала и поняла. Она просто изменилась. А Рон… Он упустил главное — понимание. Он много наговорил лишнего, чем только оттолкнул Гермиону дальше, заставив усомниться в его доверии.       Она была уверенна, когда рушится доверие, нормальных отношений не может быть. Ни дружбы, ни любви, не построить на подозрении и сомнении в своём партнёре.       Сейчас она думала об этом. Возможно, разрушив живую изгородь, они обретут свободу, но не поддержку.       Там, за пределами Малфой-мэнора, многие будут думать так же, как Рон. Длительное пребывание в плену у Пожирателей смерти вызовет сомнения у многих, как в верности оппозиции, так и в целомудрии девушек.       Гермиона предчувствовала стыд и отстранённость от общества. Она не знала, как её воспримут, но что-то глубоко внутри подсказывало, что осуждения не избежать. Другое дело, если бы она была изувечена. Жалость и сочувствие лучшая защита от гнусных предположений, которыми доставал её Рон.       Чувство паники и нежелания возвращаться в магический мир накалялось отсутствием зрения. А что если Малфой наложил чары, последствия которых только он сможет снять?       Быть слепой, униженной, но на свободе – так себе перспектива…       В следующие секунды произошло нечто ужасное и пугающее, что Гермиона смогла прочувствовать всем нутром, но не могла оценить взглядом.       Послышался треск веток – кто-то явно их нашёл, а дальше…       Свист от заклинания и крик отдаляющегося куда-то Рона, напугал её ещё сильнее. - Что происходит? – дрожащим голосом потребовала ответа Гермиона. - Гермиона, я …- глухой удар о землю и стоны Рона отвлекли девушек. Гермиона подняла палочку на уровень груди. - Кто здесь? – она переступала по кругу, дрожащей рукой держа древко, будто это спасательный круг. От части, так оно и есть, но без зрения, невозможно управляться с палочкой. - Что за глупая девчонка! – грубый мужской голос прозвучал слева от Гермионы и она вскрикнула от неожиданности, направив палочку на мага. - Антонин? – в голосе Полумны слышится настоящее удивление.       Долохов? Мозг Гермионы старался активно соображать, что к чему. По какому поводу Долохов здесь? Он следил за ними? Или… - Я же сказал, что вытащу тебя, - зло проворчал мужчина.       Полумна молчала, а вместе с ней и Гермиона. Она понимала, что их судьба зависит от Пожирателя. Есть шанс надеяться, что Долохов поможет им. В конце концов, он не равнодушен к Полумне. - Пойди сюда, - скомандовал маг, и гриффиндорка не знала к кому он обращается. - Но... - Ты видишь кулон на её шее? Это её смерть, если она покинет пределы мэнора. - Я думаю, это моя смерть в любом случае, - наконец она нашла в себе смелость заговорить, поняв, что Долохов не намерен ей вредить, - возможно, вы могли бы… - Не мог бы! – отрезал мужчина.       Снова эти звуки возни и шагов и о происходящем Гермиона лишь догадывалась. Внезапно, она почувствовала, как тёплая ткань опускается на плечи. - Моя кофта, - сжав плечи гриффиндорки, Полумна притянула её, чтобы обнять. - Быстро! - Полумна отшатнулась от Гермионы, - Прости, мне очень жаль. - Ты можешь ей только пожелать удачи, - весёлым голосом проговорил Долохов. Что произошло дальше, Гермиона тоже не видела. Она лишь догадывалась, что Долохов аппарировал вместе с Луной, или другим способом переместился с ней. Но их не было слышно рядом, как и не слышно Рона.       Теперь она осталась одна.       Впервые за несколько месяцев ей хотелось плакать от обиды, злости и несправедливости. Душа металась в надежде найти покой, оправдание и утешение, а тело дрожало от холода и страха перед будущим.       Гермиона аккуратно ступила вперёд, придерживая кофту Полумны руками. Пройдя немного, вперёд она поняла, что тёплая ткань кофты остыла, и потребность в ней отпала. Гриффиндорка остановилась, сняла кофту с плеч, и, определив где в ней перёд, начала надевать её через голову. Лишние движения приносили дискомфорт, и боль ощущалась по открытым участкам кожи. Гермиона думала, что замёрзла вся, словно льдинка, но стоило ей поднять руки вверх, как прохладный воздух обжёг подмышки. Она зашипела от досады, натягивая одежду на голову.       Как ни как, а кофта поможет ей продержаться дольше на холоде.       Одно мгновение, и Гермиона осознала, что как только оделась, её зрение прояснилось. Теперь она чётко видела впереди себя огромный куст в форме квадрата, справа вдали виднелся особняк Малфоев, сверху звёздное небо, а под ногами обмёрзший газон.       Первое впечатление, что это кофта Полумны так повлияла, а на самом деле причина в другом: - Не знал, что магглы ходят в туалет на улицу, Грейнджер.       Этот голос острее любого мачете – режет воздух, и достигает Гермионы, чтобы убить в ней последние надежды на жизнь.