Похититель душ

      Резкий толчок в сознание, и Гермиона пришла в себя.       Больно.       Горячо.       Плохо.       Она открыла глаза, не в силах заставить себя пошевелиться. Боль ощущалась по всему телу. Сделай маленькое движение, и она рассыплется подобно песочной фигурке.       Вот как это ощущалось!       Грейнджер поняла, что потеряла сознание, скорее всего, из-за болевого шока. Сейчас она лежала на правом боку и видела, как Малфой по-прежнему стоит на коленях в двух метрах от неё. Одну руку он поставил на пол, а другой держался за грудь. Его дыхание было еле заметным, но всё же Гермионе удалось уловить, как монотонно и медленно движется грудная клетка.       Грейнджер сделала вывод, что Малфою тоже больно и эта боль сковала его движения, вынуждая стоять на коленях перед ней.       Что произошло, Гермиона не могла сказать.       Скорее всего, заклятие Малфоя обернулось против него. И если он чувствовал хоть долю того, что и она, то Грейнджер готова была потерпеть.       Пусть жжет.       Он заслужил это — испытать боль на собственной шкуре!       Она отвела взгляд и ужаснулась, увидев, как чокнутая Пожирательница валяется на полу, словно тряпичная кукла. Белла лежала лицом вниз, пышная шевелюра прикрывала лицо. Сложно делать выводы о её самочувствии с такого ракурса.       Гермионе не нравилось то, что она видела, но она упорно смотрела на ведьму напротив, стараясь найти в ней признаки жизни.       Несколько секунд взгляд Грейнджер блуждал по исхудавшему телу Пожирательницы, пока не наткнулся на оголенную руку.       Гермиона зажмурила глаза.       Страшно.       Под веками стояла только что увиденная картинка: тонкая рука, словно кость скелета, обтянутая тёмного цвета кожей, выскользнувшая из тонкого кольца кандалов.       Грейнджер открыла глаза, чтобы убедиться, что её суждения верны. Она вперила взгляд в тело Беллы, стараясь увидеть, дышит ли та.       Её не волновало, жива ли Лестрейндж, просто наблюдение отвлекало от собственной боли, которая прожигала грудину.       Спустя пару минут она так и не заметила признаков жизни у Беллатрисы и отвлеклась на свой кулон, подумав, что жжение могло исходить от него.       Но, увы, это был не кулон.       Локальный спазм отпустил тело, боль покинула конечности, и Гермиона села, прислонившись спиной к стене. Она заметила, что Малфой двигается, пытаясь подняться на ноги.       Грейнджер сдвинула разрез платья в сторону, ожидая увидеть рану на груди, но кроме покраснения ничего не было.       Странно, ведь ей по-прежнему было больно. Где-то там внутри, что-то очень сильно мешало, давило и задевало за живое.       Ей хотелось кашлять. Гермиона наклонилась вперёд и негромко покашляла, держась одной рукой за грудную клетку, а другой прикрывая рот.       Покашляв, Грейнджер уставилась на свою ладонь.       Непонятно, что она ожидала увидеть, но откашлять то, что мешало, не удалось. Вместо этого она привлекла внимание Малфоя, который всё-таки поднялся на ноги, но дрожал словно осиновый лист. «Не умер», — пронеслось в голове Гермионы.       Она посмотрела на Драко, стараясь определить, есть ли у него какие-нибудь увечья.       Визуально повреждений не обнаруживалось, но он также держался рукой за грудную клетку.       Видимо, заклятие одинаково поразило их обоих.       Ему было сложно молчать, сдерживать боль, чтобы та не прорвалась наружу.       Впервые Малфой столкнулся с тем, что не смог проконтролировать.       Он не мог предугадать, что любопытство заведёт Грейнджер так далеко.       Чёртова, чёртова грязнокровка!       Вместе с нутром горели и мозги, глазницы плавились от высокого давления, разъедая её силуэт перед глазами.       Горькая слюна подобно яду скопилась во рту, приклеив язык намертво.       Мысленно Драко кричал, смеялся и бился в истерике от рока, который его настиг.       Ему казалось, что он похож на собственную тётушку.       Он повернул голову в сторону, чтобы увидеть иссохший труп.       Скривился от отвращения — вид не из лучших.       Вязкая слюна сама собралась в комок, который Малфой успешно выплюнул в её сторону.       Теперь можно и заговорить.       А стоило ли, когда у тебя на уме одни матерные слова?       Он был зол.       Его разумом руководила злость.       Его телом завладела боль.       Малфой больше не принадлежал себе.       Он скривился, не в силах вынести себя.       Чтобы осознать случившееся, жизни будет мало.       Спазм вновь скрутил всё тело, и Малфой не выдержал, упал на четвереньки, словно пёс. Слёзы сами устремились вниз. Он оплакивал себя, своё Я и ситуацию, в которой оказался.       Гермиона потрясенно смотрела на Малфоя, и ей становилось жалко его. Вместе с жалостью появились силы, чтобы сдвинуть себя с места и подползти к нему. — Малфой, — позвала она тихо.       Рука так и повисла в воздухе, когда он на неё посмотрел.       На его щеках блестели слёзы, но это ничто по сравнению с глубиной боли, что томилась в его глазах.       Гермиона сглотнула ком в горле и убрала руку, положив её на колени. Она сидела перед Малфоем, не зная, что сказать.       Вряд ли ему нужно сочувствие и её поддержка. Но что-то внутри подсказывало ей, что она должна быть рядом.       Колебание воздуха, и в помещении появился Локи. Глаза эльфа обеспокоенно бегали, осматривая то Гермиону, то Драко. — Убью, — прошипел Малфой.       Гермиона нахмурилась, осознавая, что он обращался к ней.       Конечно.       Что же ещё Малфой мог сделать с тем, кто помешал ему?!       Локи в замешательстве переступил с ноги на ногу, намереваясь что-то сказать, но Драко опередил его: — Убью любого, кто нам помешает!       Что?       Гермиона не верила ушам. «Помешает нам»?       Она замигала, надеясь получить объяснение его словам или прийти к собственным умозаключениям. Но Малфой не спешил разговаривать с ней.       Он кивнул эльфу, давая немое распоряжение убраться прочь. Как только Локи растворился в воздухе, Драко замахнулся рукой и наотмашь ударил Гермиону.       От сильного удара по щеке та упала на пол. В уме она понимала, что заслужила это.       Но сердце вопило одно: за что?       К чему все эти страдания? Разве она не заслуживала нормальной жизни?!       Малфой не имел права так поступать!       Одно мгновение, и маленькая ручка сжалась в кулачок. Гермиона вслепую замахнулась рукой и нанесла ответный удар по лицу Малфоя. Костяшки на руке обожгло болью из-за столкновения с его зубами. Она не ожидала, что удар получится удачным.       Малфой не упал, лишь слегка наклонился в сторону. Из разбитой губы потекла кровь. Неожиданный выпад от Грейнджер привёл его в чувство, и он забыл о боли.       Она не имела права касаться его.       Как она вообще решилась на удар!?       Конечно… «Ты идиот, Малфой.       Судьба имеет тебя, показывая, что ты не самый умный».       Короткий монолог, и Драко взял себя в руки.       Тяжело дыша, сквозь боль и тремор в теле он поднялся на ноги. Подхватил Грейнджер под локоть и потянул вверх. Вцепился в неё, словно клещ. Она не сопротивлялась, но Малфой понимал, что это временно. Грейнджер ещё окажет сопротивление, и виной этому будет он.       Малфой дёрнул её, разворачивая к выходу, и они вместе вышли в коридор. Медленно, на негнущихся ногах, сквозь боль в грудной клетке.Его опустошение, её наполненность и страх - они вместе шли к выходу из подземелий.       Они поднимались, разделяя узкий проход вверх на двоих. Ступенька за ступенькой, придерживаясь свободными руками за каменную стену. Ощущалось так, будто они пожилая пара и, будучи в глубокой старости, поддерживают друг друга. Романтизация момента в состоянии шока, не более. Но такая мысль посетила как Малфоя, так и Гермиону.       В этот момент их мысли совпадали, но никому смешно из-за этого не было.       Драко считал такую мысль жестокой, а Гермиона — мимолётным плодом фантазии.       Сколько времени занял подъём по ступенькам, было непонятно. За окном стояла ночь, погрузившая мэнор в темноту. Только сейчас Гермиона поняла, что они двигались в кромешной тьме. — Люмос, — тихий голос Малфоя зажёг свет.       Гермиона посмотрела на его окровавленные, потрескавшиеся губы и, словно прочитав его мысли, сказала: — Я хочу пить. — Я тоже, — отозвался Малфой.       Что-то изменилось, но что, Грейнджер не могла сказать.       Она чувствовала себя по-другому.       Конечно, это её мнительность и гриффиндорская гордость короновали её, создавая впечатление особой исключительности.       Бурная фантазия, и не более.       Малфой выглядел почти спокойным. — Локи, — эльф появился перед ними, — принеси нам воды, — скомандовал Малфой.       Гермиона попыталась освободить руку из крепкой хватки, но попытка не увенчалась успехом. Это движение привлекло внимание эльфа: — Может быть, перенести вас в покои? — обеспокоенно спросил эльф. — Нет, — короткий и строгий ответ Малфоя заставил Локи раствориться в воздухе.       Вода стала спасающим эликсиром, что придавал сил и ясности разуму.       Несмотря ни на что, Малфой приказал дать кувшин с водой Грейнджер, а уже после напился сам.       По мере утоления жажды они вдвоём выровнялись, почти твёрдо стоя на ногах.       Жаль, что тремор и беспокойство остались осадком в теле.       Гермиона снова попыталась отцепить от себя Малфоя, но его рука словно приклеенная крепко её удерживала. Она попробовала разогнуть его пальцы, пока не почувствовала сопротивление. Подняла взгляд на Малфоя и увидела, что он уже не пьёт воду, а пристально смотрит на её жалкие попытки освободиться. — Идём, — последовал строгий приказ.       Парень двинулся к выходу из холла, увлекая за собой Грейнджер. Она без лишних слов и особого сопротивления шла рядом с ним.       Лёгкой поступью они проходили по коридорам, минуя любопытные портреты, которые, завидев Драко с грязнокровкой, шептались за их спинами.       Было слышно, что многие подметили неважное состояние обоих, бросая вслед: «Доигрался» или «Я же говорил».       Малфою было всё равно. Что бы они ни говорили, эти слова никогда не покинут стен мэнора. Свойство всего рода Малфоев: что бы ни было — ссоры, разногласия и провалы не выносились за пределы этого дома.       Между собой Малфои могли хаять кого угодно из своего рода, но при посторонних — никогда…       Впервые он пожалел о том, что его комната находится на третьем этаже. Уж слишком тяжело было подыматься по ступенькам. Грейнджер держалась за поручень, он за Грейнджер. И так каждую ступеньку, каждый пролёт они проползали вместе.       Конечно, в таком большом доме Малфой мог выбрать любую комнату и устроить разборки в ней, но его покои были особенными. Только в собственной комнате он был уверен в своих силах и защите от любопытных глаз и шпионских заклинаний.       Гермиона молчала вплоть до того момента, пока они не начали подниматься по ступенькам на третий этаж. — Куда ты меня ведёшь? — сделав попытку остановиться, спросила Грейнджер.       Малфой сжал её руку сильнее и потащил вверх. — В мою комнату, — он всё же ответил, хотя считал, что это и так очевидно. «Мерлин! Зачем ещё идти в его комнату! Неужели нельзя просто разойтись?» — Но я не хочу! — взбунтовалась Гермиона, забыв о том, с кем имеет дело.       Малфой остановился. — А я хочу, — строгий, почти шипящий голос полоснул тишину, — и разница между твоим желанием и моим в том, что будет так, как хочу я.       Гермиона затаила дыхание, мысленно отвесив себе подзатыльник.       Слишком быстро она забыла, с кем имеет дело.       Слишком быстро забыла о том, что вмешалась в планы Малфоя и увидела то, что не должна была видеть.       Гермионе ничего не оставалось, кроме как идти следом и постараться выжить и на этот раз.       Наверное, Малфой мог прикончить её ещё там, в подземелье.       Или не мог?       Действие заклятия поразило двоих: слабость и боль стали препятствием не только для мести Малфоя, но и для их аппарации, которой тот ранее пользовался.       По мере осознания Гермионе становилось плохо.       Губы снова пересохли, спина сгорбилась, а ноги в коленях слегка подогнулись. Казалось, так легче идти.       Она посмотрела на Малфоя, который подобно ей сгорбился и тяжело переступал с ноги на ногу.       Гермиона впервые видела его таким… слабым.       Она не могла оценить свой вид со стороны, поэтому представила себя подобной Малфою.       Вдруг стало жалко саму себя и его тоже. Этот вечер стал худшим за всё время, что она провела здесь. Ни одно наказание не сравнилось бы с болью, которую ей довелось сегодня испытать. Чувства явно обострились, от чего хотелось смеяться, плакать и кричать. — Это от шока, — повернув голову к Грейнджер, проговорил Малфой.       Она непонимающе уставилась на него. — Что? — Всё вот это, — он повёл рукой в воздухе, указывая на неё, — просто перестань.       Малфой скривился в гримасе отвращения. Было сложно сконцентрироваться на собственных мыслях, когда рядом фонила Грейнджер и нагнетала истерию.       Гермиона фыркнула: — Тогда перестань читать мои мысли.       Малфой прикрыл глаза в надежде успокоить злость, что так подстрекала его совершить нечто ужасное. — Я не читал твои мысли.       Они остановились напротив двери в его комнату.       Что ждёт её там, Гермиона не знала.       Радовало одно, Малфой в плохом состоянии, чтобы серьёзно колдовать. Возможно, он не будет её истязать и убьёт по-быстрому? Она умрёт, сохранив своё целомудрие…       А может быть, и не умрёт?       Не будет же он осквернять свою комнату убийством!?       Пока Гермиона мысленно истязала себя, Драко открывал дверь при помощи нескольких заклятий. Спустя несколько десятков секунд замки клацнули и дверь отворилась.       Малфой подтянул Гермиону к входу и, отпустив её руку, подтолкнул легонько в спину. Она вошла в комнату, положив руку на грудную клетку, которая отзывалась болью.       Он зашёл следом, и двери закрылись, так же клацнув замками несколько раз.       Гермиона почувствовала себя в ловушке.       Она не знала, что делать и как себя вести.       Нет, не так.       Она не хотела ничего делать.       Она устала… — Как ты вошла в подземелье? — строгий голос Малфоя атаковал её.       Гермиона стояла посреди комнаты и боролась с болью в теле, стараясь угадать, что же произошло в темнице.       Малфой намеренно отошёл к стене и встал напротив Гермионы.       Ей показалось, что он нарочно ушёл подальше от неё. — Через дверь, — ответила она, не смея врать. — Через какую, Грейнджер? — он почти шипел от злости.       Гермиона стояла перед Малфоем в согнутом состоянии, будто она знакомилась с гиппогрифом, но боль в теле снова мешала ей быть на равных. — Через ту, в которую мы вышли, — дерзко ответила Гермиона.       Малфой скривился и отвёл взгляд в сторону.       Вряд ли она будет врать — нет смысла.       И также нет смысла спрашивать у неё, что она там делала.       Это же Грейнджер. Один сплошной длинный нос, который влезет везде, особенно если ему помочь. — Локи! — Малфой крикнул, чем испугал Гермиону.       Эльф появился в комнате перед Малфоем и слегка поклонился. — Вы зва….       Мгновение, и Малфой словно змея дёрнул рукой вперёд, хватая эльфа за горло.       Следующие звуки потонули в горле существа от того, что хозяин сжал его рукой.       Теперь Малфой держал Локи на весу на уровне своего лица и зло смотрел в его глаза. Он пытался увидеть хоть долю страха, испуга или чувство вины, но Локи не выдавал себя. В его глазах выделялось искреннее удивление поведением хозяина.       Гермиона же напротив — испугалась, полагая, что Малфой догадался о выходках Локи. Но почему только сейчас? — Ты! Своевольный и болтливый засранец! — голос Драко почти дрожал от злости.       Он говорил и дергал рукой, держащей Локи, от чего тонкие эльфийские ножки болтались на весу из стороны в сторону.       Почему он молчал?       Но Локи и не мог сказать ни слова. Малфой так сильно сдавил горло, что эльф еле-еле мог дышать.       Гермионе было жалко смотреть на мучения существа, и она поспешила подойти к Малфою. — Малфой… — она запнулась, не находя дальнейших слов.       Просить его было бесполезно. Советовать не стоило, как и приказывать.       Чёрт!       Лучше вообще молчать.       Хорошо, что Драко не отвлёкся на Гермиону. Он прожигал взглядом дыру в голове Локи, стараясь принять верное решение.       И последующие его слова объяснили Гермионе мотив такого поведения. — Я запирал дверь в подземелье! Заклятием! — глаза Локи расширились ещё пуще. Может, это от удивления или осознания того, что он попался.       Гермиона не могла точно сказать, какие эмоции тот испытывал, но по лицу Локи было видно, что он согласен со словами Малфоя. — Я убью тебя! — Малфой тряс эльфа в руке, словно тряпичную куклу.       Гермионе стало страшно, и она отвела взгляд в сторону.       Что же такого сегодня произошло?       Что натворил Локи?       Что натворила она?       Колючий ком в горле перекрыл дыхание, и Гермиона с трудом сглотнула его, покосившись на эльфа. «Неужели и меня ждёт такая же участь?» — Хозяин, — хриплый и тихий голосок донёсся до её слуха, — хозяин… хозяин.       Гермиона подошла и встала возле Малфоя, чтобы посмотреть на лицо эльфа.       Она впервые видела, как домашний эльф плачет. Слёзы-виноградинки катились по щекам Локи, вызывая у неё сострадание и очередной приступ боли.       Малфой шикнул и скривился. Боль коснулась и его. Видит Мерлин, он никогда не испытывал жалости к эльфам, но сейчас… Очень странное чувство тронуло его сердце.       Малфой сжал челюсть так, что послышался скрип зубов. Посмотрел на Грейнджер. — Ну конечно, — выплюнул ей в лицо и разжал кулак, освобождая эльфа от мёртвой хватки.       Гермиона уставилась на Малфоя в ответ, стараясь понять, что значило его «ну конечно». Глухой звук послышался внизу — Локи приземлился на пол. Он кашлял и держал руку у горла, аккуратно растирая его.       В эту же секунду послышался стук в дверь: — Драко, это я, нужно срочно поговорить! — знакомый голос заставил насторожиться.       Непонятно почему Гермиона почувствовала мимолётное волнение, но оно очень быстро прошло, заменившись спокойствием.       Малфой бросил взгляд на сгорбленную Грейнджер — вид потасканный, но сойдёт. Приложил руку к её спине и, пройдясь ладонью сверху вниз, вынудил её выровнять стан. Поддаваясь его прикосновению, она выпрямилась и сделала вид, что не чувствует дискомфорта от боли.       Драко одобряюще кивнул головой. — Войди! — громко проговорил он.       Гермиона удивилась, как быстро Малфой совладал со своими эмоциями, голосом и физической болью. Подобно ей он выровнял спину, расправив плечи, будто и не было старческого приступа ревматизма, который они испытывали.       Он умел притворяться.       Она знал, что притворяется.       Просто, как дважды два.       Значит, и она сможет притвориться, будто всё нормально.       Дверь быстро отворилась, щёлкнув замками, и в комнату влетел Нотт, вид которого был ничуть не лучше, чем у них.       Тео был одет в походную мантию, из-под которой виднелись пижамные штаны и начищенные туфли.       Удивление и понимание, что дело серьёзное, одновременно посетили разум Гермионы, и она навострила уши в надежде узнать, в чём причина такого позднего визита.       Ведь уже поздно, раз Нотт в ночной одежде?       От неожиданности увиденного Тео потерял дар речи и просто стоял напротив Малфоя, Гермионы и сидящего на полу Локи, рассматривая их и силясь понять, что здесь произошло, раз он услышал зов эльфа.       На ум приходили самые необычные мысли, которые подкреплял потрёпанный вид грязнокровки и Малфоя. Нотт решил, что с Грейнджер всё идёт по плану, а значит, не стоит терять времени зря, вдаваясь в глупые расспросы.       Он прокашлялся, и, спрятав руку в карман, обратился к Драко: — Тёмный Лорд решил лично проконтролировать, насколько качественно мы с отцом поработали над уничтожением Маховиков.       Малфой ухмыльнулся, и Гермиона подумала, что он знал об этом. — Я догадывался, что так и будет, — бросив взгляд на сидящего перед ним Локи, Драко отдал приказ: — На сегодня свободен.       Как только эльф растворился в воздухе, Гермиона подумала, что хочет так же раствориться, чтобы её отпустили на свободу. «Он не свободен, дура!» — сердитый голос Малфоя ворвался в её мысли.       Гермиона зло посмотрела на него и скривилась от приступа боли, что снова коснулся её грудной клетки. «Будь он неладен!» — Отлично! — Тео хлопнул себя руками по ногам. — Мог бы и предупредить.       Нотт надеялся, что его негодование выглядит правдоподобным для Малфоя. Не стоило показывать свою осведомлённость в деле с Маховиками и тем самым подставлять дело своей жизни.       Ещё он действительно злился на сам факт уничтожения магических артефактов. Маховики времени вот уже несколько веков являлись достоянием рода Ноттов. Изобретение, которым они гордились и секреты создания которого передавали по наследству.       Лично Тео создал два Маховика, один из которых отдал Малфою. Ломать то, что делали его прадеды, словно убивать родственников собственными руками — страшно, больно и грешно. Вот почему ему было сложно смириться с таким приказом Тёмного Лорда. Вот почему Тео ослушался его и сейчас переживал за собственного отца, который принимал Лорда в доме и позволил тому провести проверку имения…       Драко прошёлся к креслу, что стояло у камина, и опёрся руками на спинку, про себя отмечая, насколько легче стало стоять. — С каждым новым приказом Лорд сходит с ума, — хмыкнул он, — остаётся только удивляться абсурдности его решений.       Малфой смотрел на камин, который до сих пор не был зажжён.       Сейчас прохлада помещения как никогда была ощутимой, но у него не было сил на магию. Да и он не был уверен в том, получится ли сейчас наколдовать даже самое элементарное заклинание. — Маниакальный синдром налицо, — ответил Тео.       Он посмотрел на уставшую Грейнджер, которая молча слушала их разговор, а затем перевёл взгляд на Малфоя. Тот тоже выглядел уставшим и немного взволнованным. Проверка от Волдеморта всех напрягала, даже Драко Малфоя. Хотя, здесь не было ничего удивительного: Малфою, как и Ноттам, нашлось бы что скрывать. — Мне пора, — коротко заключил Тео и, пожелав доброй ночи, ушёл из комнаты.       Во время разговора Гермиона задавалась вопросом, почему Малфой не отправил её в свою комнату, а позволил присутствовать. Она старалась придумать хоть какую-то причину, но на ум приходило лишь одно — она не жилец. Зачем же ещё оставлять её при столь важном разговоре, если не быть уверенным, что она никому не скажет?       Малфой сделал шаг к Гермионе, а она на автомате отступила назад. Ей казалось, что сейчас Малфой поступит так же, как с эльфом. Образ бледного Локи предстал перед глазами, и Гермиона сделала ещё несколько шагов назад.       Она отступала до тех пор, пока не оказалась у двери, которая, скорее всего, вела в спальню. Меж тем Малфой медленно подходил к Гермионе. Его глаза сверкали ненавистью, его тело отзывалось болью, и это всё из-за неё. — Ты... — снова эта пауза, за которую Гермиона готова была пуститься наутёк, лишь бы не слышать, что он будет говорить дальше. — Влипла, Грейнджер. Всунула свой любопытный нос куда не нужно.       Гермиона рванулась в сторону, но крепкая хватка на руке остановила её. Она вскрикнула от боли, которая исходила от груди. Посмотрела на Малфоя и увидела, что он стоит с прикрытыми глазами. Наверное, и ему стало больно от столько резких движений. — Ты сам виноват! — она смело посмотрела на Малфоя.       Она действительно так считала.       Он сам виноват в том, что заточил её в мэноре.       Но главное, он виноват в том, что убивал людей в собственном доме.       Драко посмотрел в глаза Грейнджер и проговорил: — За это ты поплатишься.       Гермиона забыла, как дышать. Секунда, десять, двадцать или шестьдесят… Кажется, именно столько она не дышала, прежде чем вдохнула наэлектризованный воздух. — Ты отдашь мне свою магию и силу, чтобы я смог в нормальном состоянии встретить Лорда, — его слова добивали последние надежды на жизнь.       В который раз Грейнджер почувствовала это разочарование и страх.       Разумеется, что значит её жизнь, если сам Лорд должен посетить мэнор?!       Что вообще она значит?       В глазах скапливались слёзы, Малфой размывался перед глазами и Гермиона радовалась этому.       Рада, что ей не придётся смотреть на его злое лицо перед смертью. Пусть слёзы скроют это зло, а память воссоздаст счастливые моменты из жизни.       Она прикрыла веки, силясь вспомнить родной дом и родителей.       В этот момент дверь за спиной отворилась, развеивая картинки в голове Грейнджер. Она открыла глаза и увидела Малфоя, который направил на неё волшебную палочку.       Он толкнул её назад, вынуждая зайти в комнату. Не чувствуя собственных ног, Гермиона повиновалась ему.       Шаг, второй, третий и ещё несколько, прежде чем она не коснулась ногами мягкого предмета мебели.       Малфой крепко держал её за руки и начал то, чего больше всего боялась Грейнджер: тихо произнёс заклинание.       Последние крупицы энергии он вложил в заклинание, чтобы позаимствовать силы у грязнокровки.       Лёгкая волна магии коснулась её тела, прошла внутрь и, впитав в себя энергию, направилась прочь из тела. У Гермионы не было сил кричать, сопротивляться или хоть как-то препятствовать Малфою.       Она была истощена и напугана.       Каждая клетка в теле билась за справедливость, которой никогда не сыскать. «Не в этом мире.       Не в этой жизни, Гермиона…»       Малфой отпустил её руку, но не отступил назад. Он смотрел на Грейнджер, принимая её силу как дань. Она обязана отдать ему всё, ведь теперь она его.       Грейнджер, такая назойливая и невыносимая, стала его наказанием.       В какой-то момент уверенность внутри Малфоя дала трещину, и он прервал действие заклятия.       Гермиона пошатнулась и начала оседать на пол. Драко подхватил её на руки, чувствуя силу в собственном теле, и аккуратно уложил Грейнджер на кровать.       Он не мог оставаться равнодушным. Не теперь, когда всё изменилось.       Гермиона слабо оттолкнула его руки, думая, что Малфой намеревается завершить начатое…       Он усмехнулся, удивляясь этой гриффиндорской стойкости . Появилось желание успокоить её, и Драко положил ладонь на щеку Грейнджер, придерживая её от попытки отползти подальше. — Грейнджер, — она попыталась сфокусировать взгляд на Малфое, — ты не умрёшь.       Его слова словно бальзам на душу: прогнали страх и панику. Но тело сдавалось, теряя силы и погружая Гермиону в сон.