* * *
Тук-тук. Тук-тук. Тук… Тук. Замерло. То ли сердце. То ли время. Малфой вылупился на Нотта, приоткрыв губы. Не дышал. Застыл, как статуя, в неверии выпучив глазные яблоки. Если бы мог — завыл бы от шока. Пелена изумления застилала глаза, словно ширма театра. Антракт, Малфой. Рука дрогнула, выпустив волшебную палочку, что откатилась к стене. Окоченевшие пальцы потянулись ко рту, чтобы вытереть скопившуюся слюну на мертвенно-синих губах. Вкус крови опалил рот, запахло железом, от чего Драко скривил нос. Что-то не так. Он свёл брови на переносице, пытаясь прийти в норму и уловить суть оборвавшегося диалога. Это бред. Точно бред или последствия Обливейта? Может, он ещё в сознании Нотта? Что было до… до неверия? До противоречия и оцепенения? До полного отказа организма? До превращения в статую? Он спрашивал. Нотт не отвечал. Он исследовал его память и в какой-то момент попал в ловушку, увидев фото беременной матери. Да-да, Драко. Ты на верном пути. Так вспоминай, что было дальше? Дальше ты вышел из воспоминаний… «А вышел ли?» Малфой провёл ногтем по нижней губе, нарочно царапая тонкую слизистую. Защипало. Закололо. Почти больно. Веки быстро увлажнили глаза, пелена начала спадать. Он в сознании. «В чьём, идиот? "В своём, конечно!" Малфой потянул пальцы от губ к виску и с нажимом коротких ногтей, провёл ими вниз по щеке, оставляя розовые следы на коже. «В своём. В себе». Он уставил взгляд в пол, надеясь, что смена картинки изменит реальность. Так что там дальше-то было? Да, действительно. Нотт ответил. Сразу. Да так, что с ног свалило. Сшибло. Снесло рассудок, вместе с тупой башкой. "Но я не знал!" Не знал. "Так спроси ещё раз. Давай. Вот он перед тобой — Теодор Нотт. Или не Нотт?" «Малфой?» «Блэк?» — Ответь ещё раз! — зло зашипел Малфой. Вот он, Тео. Друг детства. Верный и бескорыстный. Стоял и смотрел. — На том фото, — Тео сглотнул душащий ком в горле, — Нарцисса беременна мной. Да, чёрт возьми! Снова эти же самые звуки. Слова как нож, режущие по живому. Хотя… Жив ли ты ещё, Малфой? Аль ты окончательно окаменел? — Но я не знал, — выдавил Драко из себя неосознанно и спонтанно. Вернул взгляд Нотту и снова повторил: — Я не знал. Тео кивнул утвердительно. Он выглядел собранным: ровная стойка, плечи расправлены, взгляд твёрдый и решительный. Даже его взлохмаченные волосы не выдавали событий последних сорока минут. Вот только кровь, размазанная по лицу, указывала на тревожность пережитого. — Никто не знал, кроме моего отца, — чётко проговорил Нотт. Малфой казался подавленным, обманутым и брошенным в пропасть. На фоне Теодора его скрюченная и неуверенная поза вызывала сочувствие. Но Тео не потешался, он понимал. Он сам такое пережил. Сам. Отец наказал его за самовольство и наглость, оставив подыхать на полу собственного кабинета. Но Тео не поступит так с Драко. Не оставит. — Ты же знаешь! — фыркнул Драко, нелепо махнув плохо слушающейся рукой. Его тело явно отказывалось выполнять команды разума, что ещё больше злило. Малфоя преследовало чувство полёта, но только не то радостное, что обычно испытывали люди в прилив счастья. Другое. Такое, будто он летел и понимал, что совсем скоро разобьётся вдребезги. Тело подводило, не слушаясь его. Из-за упадка сил очень остро ощущалось магическое истощение. Драко понимал, что он близок к потери сознания. — Я узнал после смерти Нарциссы, — Малфой ощутил на своих предплечьях руки Теодора. Нотт с лёгкостью направил друга к креслу, в котором совсем недавно корчился от вскрытия черепной коробки посредством исследования памяти. Усадил Драко и выпрямился, призывая свою палочку с пола. Пришло время поменяться местами. Тео не был многословным. Он не любил разглагольствовать с другими мужчинами, но увидев вопросительный взгляд новоиспечённого родственника, решил пояснить. — И ты тоже узнаешь, — направил палочку на Драко, — Легилименс. Да-а-а, Драко был слаб. Его магия выглядела ущербно, Тео в этом убедился, лишь только слегка коснувшись ментальных стен памяти, как те дали трещину и стали осыпаться, обнажая воспоминания Малфоя. Каким бы великим ни был соблазн Нотта в желании узнать больше о связи между Драко и Гермионой, он решил довести начатое до конца и показать, как он узнал о том, что у них с Драко одна мать на двоих. Вот только для одного она умерла, а для второго до смерти оставалась самым родным и близким человеком. Тео сосредоточился на собственном сознании, выуживая одновременно самые тёплые, болезненные, радостные и горькие воспоминая. Ему не составило труда продемонстрировать их Малфою. Навязать. Подарить. Заклеймить и в его памяти тоже. Тео не планировал брать инициативу в свои руки, но в силу характера ему расхотелось играть податливую жертву в их с Драко диалоге. Нотт не смог отказать себе в удовольствии показать Малфою своё мастерство. Вот почему сейчас он навязывал Драко свои воспоминания, контролируя каждую деталь в своей памяти. И стоило сказать, что обратный эффект в легиллименции Тео отлично воплотил. Мысленно Драко дрался, выл и отбивался от сознания Теодора в своей голове, но первые картинки воспоминаний отвлекли от бесполезной траты сил, и он принял своё поражение. Бонус-программа Ноттовских демонстраций памяти предполагала, что Драко не только увидит, но и почувствует боль Теодора. Свою... и их общую…* * *
Тео шагал по коридору семейного особняка, плотно стиснув зубы. Он оглядывался, словно опасаясь, что за ним кто-то следит. Жарко. Он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, провёл пятернёй по волосам, откидывая тёмные локоны назад. Снова оглянулся. Облизнул пересохшие губы и, пройдя пару метров, остановился у широкой деревянной двери. — Систем Аперио! — лёгкий взмах палочкой, и замок тихо откликнулся, открывая дверь посетителю. Тео шагнул в кабинет и закрыл за собой дверь, используя всё то же заклинание и ещё парочку для пущей надёжности, чтобы никто не помешал. Хотя… вряд ли домовики решаться помешать, а отец на особом задании Тёмного Лорда. И в этот раз Теодор решил не тратить время зря. Очень долго его терзали внутренние сомнения, стоит ли лезть в воспоминания отца. Но интерес был превыше моральных принципов, культуры поведения и воспитания. Тео залез. Закопался. Погряз и утонул… Он залез в воспоминания отца, что тот так бережно хранил и, как он думал, надёжно спрятал в собственном кабинете. Но Нотт-младший был умным парнем, смышлёным и хорошо знающим историю собственного рода, для того, чтобы использовать одно из отпирающих заклинаний, придуманных прадедом и добраться до отцовских воспоминаний. Тео хотел во что бы то ни было добыть информацию о собственной матери. Наверное, с пяти лет Нотт-младший любопытствовал по маме, задавая совсем невинные вопросы отцу. Поначалу Нотт-старший отвечал на детский лепет. Дескать, заинтересованность ребёнка в матери понятна, так почему заранее не удовлетворить её, рассказав правду, пусть и горькую. Ограничившись сухим объяснением о том, что мама умерла вскоре поле того, как родила Теодора, Нотт-старший полагал, что эта тема закрыта раз и навсегда. Полагал, надеялся и искренне верил. Но Тео, его сын — жаждущий знаний, открытий и правды. Наследник рос, а вместе с ним созревали новые вопросы о той, которая его родила. Короткие ответы увлекали его, и он говорил о маме всё больше и больше, стремясь узнать о ней всё до мельчайших подробностей. Но ответы отца раз за разом отличались, тот изменял детали, путал даты и оговаривался. Тогда-то, в возрасте одиннадцати лет, юный Тео насторожился. Правдивость рассказов вызвала у него подозрение, и он долгое время считал себя бастардом. В его представлении мама была жива, но, скорее всего, она была изгнана из родового поместья Ноттов. Из-за статуса, чистоты крови или по другой причине, Теодору было всё равно. Но он искренне верил, что мама жива. Себя же с тех пор Тео называл «другим». В кругу слизеринцев он был другим. Он не восхищался чистотой крови, искренне полагая, что сам нечистокровный. Он не глумился над полукровками и уж тем более не питал ненависти к магглорождённым студентам Хогвартса. Был период, когда Теодор отстранился от сокурсников из-за травли, что те устроили нечистокровным студентам. Нотт с сожалением смотрел на кудрявую гриффиндорку, что гордо задирала носик кверху и достойно отвечала Драко Малфою. Всегда такая собранная, смелая и уверенная в себе. И он тоже. Он тоже был собранным, уверенным в себе, но не смелым. Не смелым для того, чтобы заступиться за Гермиону Грейнджер. Не смелым, чтобы противоречить сокурсникам. Не смелым, чтобы спросить у отца правду. Но всё изменилось с приходом Лорда. Тогда Тео вырос. Сразу стал взрослым. Хотя сам он считал, что поседел и приблизился к смерти. Ему не предлагали стать юным Пожирателем Смерти. Ему повезло, что отец покорно и качественно исполнял свою работу. Какую именно, Тео предпочитал не знать. Ему хватало слухов, чтобы принять тот факт, что он живёт с убийцей. Нотт-младший в который раз убедился, что чистота крови, статус и деньги не могут говорить о самом человеке ровно ничего. Эти привилегии доставались душевнобольным или убийцам, тем, кто не мог похвастаться высокоморальными принципами и слыть хорошими людьми. Тео считал себя запятнанным и грязным. Он осуждал отца, любил его, презирал и всячески избегал. Время шло, и Теодор обрёл смелость, а вместе с ней и веру, что ему удастся узнать правду о матери и пожить в мире без Тёмного Лорда. Благодаря смелости он решился на первый шаг, не зная, что станет первопричиной и инициатором свержения Тёмного Лорда. Он не знал, что обнаглеет настолько, чтобы вершить судьбы людей. Теодор стоял перед портретом деда, что висел в кабинете отца. Смотрел на седовласого старика, сверля его потускневшие глаза своим взглядом, словно старик всё знал. Теодор молчал. Портрет тоже. Тео поднял палочку на уровень груди и тихо проговорил какое-то заклинание. Старик на портрете нахмурился, и несколько десятков секунд ничего не происходило, но затем картина отъехала в сторону, открывая вид на Омут памяти. Тео прикусил щеку изнутри и, вздохнув, левитировал чашу с воспоминаниями на стол. Он остро ощущал, что его ждёт иная правда, отличающаяся от той, которой его кормил отец. Он зажмурился и наклонился над омутом, окуная свою любопытную голову в воспоминания… — Что скажешь, Люциус, удостоишь ли ты какую-то барышню своей компанией на выпускном? — толкая локтем молодого Люциуса, задорно улыбался отец Тео. Судя по возрасту их родителей и месту происходящего — это были школьные годы. Увидеть родителей периода обучения в Хогвартсе никогда не хотелось ни Драко, ни Теодору. Они оба знали, что те времена тёмные и злосчастные. Популярность Тёмного Лорда набирала обороты. Тот создавал собственный элитный отряд, одаряя каждого бесплатной татуировкой, что делала его рабом. Неравный обмен. Многие думали, что они в числе избранных, хотя на самом деле оказались таким же расходным материалом, как и те, кто противился Лорду и его позиции. Отцы Драко и Теодора были в числе избранных. — Они все на одно лицо, — надменно задрав нос, ответил Люциус. — Малфой, ты так говоришь, словно мы в Китае! — возмутился Нотт, — Выбери себе девушку, наконец, иначе твой отец сделает это вместо тебя. Люциус фыркнул и, поправив мантию, зашёл в класс по трансфигурации. Теодор-старший задержался у входа, чтобы встретить лучезарно улыбающуюся Нарциссу Блэк.* * *
— Так что, Люциус, подашься в политику? — похлопывая по плечу друга, поинтересовался Нотт. — Выбор небольшой, когда твой отец очень настойчив, — поджав губы, ответил Малфой. — Занимая высокий пост, ты можешь быть полезен нашему Лорду, — Нотт не очень беспокоился о том, что их могут услышать. А вот Люциус быстро оглянулся, проверяя, никто ли не подслушивает их разговор. Выпускной в большой зале Хогвартса был в разгаре, многие веселились на танцполе, но не те, кто был озабочен своей дальнейшей судьбой. Нотт-старший наклонился поближе к Малфою и, сбавив тон, с насмешкой спросил: — Твой отец что, не знает об этом? Люциус зло сверкнул глазами и, прикрыв веки, отрицательно покачал головой. Нотт-старший оскалился своей белоснежной улыбкой, подмигивая мимо проходящей ведьме из Гриффиндора. - Даже не могу представить, что он сделает с тобой, когда узнает, — теперь его голос не выражал веселья. О строгости Абраксаса Малфоя ходили легенды… — Заставит жениться как минимум, — Люциус опрокинул бокал, допивая янтарный напиток, что Нотт так удачно трансфигурировал в крепкий алкоголь. Теодор фыркнул. — Так рано или поздно это должно будет произойти. Нотт встал, отпуская пустой стакан в свободный полёт к столу. — А ты в Китай? — помутневший взгляд серых глаз выражал грусть. — Да, — вздохнул Теодор, — нужно усовершенствовать навыки и перенять опыт, если я хочу с достоинством продолжить то дело, которое прославило наш род. Он поправил мантию, стараясь не смотреть на Люциуса, лучшего друга, с которым ему предстоит разлучиться. Первым нарушил скорбящую тишину Люциус: — Ладно, пойду искать ведьму на ночь, главное, чтобы Белла не попалась, — теперь уже Люциус улыбался. Теодор-старший рассмеялся, прикрывая рот кулаком. — Думаю, что Белла увлечена Лордом, так что нам нечего бояться, — они вместе рассмеялись, искренне считая Беллатрису Блэк излишне эксцентричной и эмоционально нестабильной. Друзья пожали друг другу руки. Люциус направился к танцполу, где извиваясь словно змейки танцевали выпускницы, а Нотт ушёл из Большого зала. Теодор-старший мигом взлетел на восьмой этаж Хогвартса. Он уверенно шагал к обусловленному месту, туда, где его ждали судьба и любовь всей его жизни. Он закрыл глаза и прошёл вдоль стены, на которой беззвучно образовалась входная дверь. Нотт поспешно переступил порог, поражаясь убранству помещения: светлая небольшая комната встречала его уютным свечным освещением и приятным ароматом роз, что стояли у кровати. Драко зарычал и из последних сил вытолкнул Тео из воспоминаний. Он узнал в комнате ту, которую так любила мама. Помещение, которое она декорировала по собственному вкусу. Помещение, в котором всегда был свежий букет роз. Драко мог поклясться, что тогда, в Выручай-комнате, Нотт-старший почувствовал запах цветов. Казалось, что его сердце поднялось к горлу, и отстукивает бешеный ритм, норовя раз и навсегда перекрыть поступление кислорода. Малфой сидел, развалившись в кресле, и немой рыбой глазел на Нотта. В какой-то момент он начал считать удары, что пульсировали по барабанным перепонкам. Шесть, семь, восемь… Тео подступил ближе, на что Драко приподнял ладонь, как бы останавливая друга. Он хотел бы отказаться от пытки. Да-да, именно от пытки. Не от правды, к которой он так жаждал докопаться, а от разящей правды, что, казалось, добьёт его. Малфой узнал, что Нотт не представляет для него опасности ни в плане службы Лорду, ни по отношению к Грейнджер. Что ж, пожалуй… Пожалуй, он попьёт воды и досмотрит воспоминания, чтобы его взгляд на жизнь изменился раз и навсегда. Драко чувствовал, как тёплая кровь течёт из носа, омывая бледные губы и пачкая одежду. Он натянул рукав и вытер липкую жидкость, точь-в-точь как Тео несколькими минутами ранее. — Дай воды и продолжим, — он никогда не просил, это было выше его сил и достоинства. Тео хмыкнул. Он предпочёл бы утрировать процесс и заставить Драко испытать весь спектр эмоций и чувств, который только можно выжать из данной ситуации. Малфой заслужил мучения, но месть не была целью Теодора. Разумеется, он не был повинен в том, что Тео рос без матери. И всё же Теодор обижался, завидовал и испытывал ещё туевую хучу чувств ко всем окружающим, невольно сравнивая свою судьбу с чужой. Он мог выйти из себя или превратиться в сопливого мальчишку, но это происходило наедине, в комнате без стёкол и зеркал, и всего пару раз. Как бы горько не было, но сейчас у Тео нет такой привилегии, поэтому он наколдовал стакан воды и позволил Драко утолить жажду.* * *
- Я люблю тебя, — робкий девичий голос пробил сердце стрелой. Это признание стало клеймом на сердце Теодора. Нотт смотрел на Нарциссу и не мог отвести взгляд. Он тоже. Тоже любил, но тень, нависшая над ними, не давала покоя. Теодор чувствовал волнение, он буквально ощущал, что скорейшие перемены не приведут к добру… — И я тебя тоже, моя фея, — Нотт поцеловал Нарциссу в висок, пряча свой настороженный взгляд. — Что с нами будет дальше, — тонкие пальчики перевернули его руку вверх ладонью и начали выводить щекочущие круги по центру. Теодор сомкнул губы и посмотрел на родовой особняк. Он мог бы придумать множество вариантов — один лучше другого. Но червь сомнения доносил до разума истину — они сильно поспешили. Он поспешил и виноват во всём… — Я не могу сказать точно, — Теодор посмотрел на любимую, — но гарантирую, что всё будет хорошо! И он снова поцеловал Нарциссу Блэк. Теодор увидел, как глаза той сверкнули обидой. Он понимал её мысли и сомнения, но в данный момент не мог предпринять серьёзных действий. — Милая, я желаю жениться на тебе сильнее, чем можно представить, но есть несколько причин, почему я этого не делаю, — Нарцисса утвердительно покачала головой, но не обронила ни слова. Нотт продолжил: — Восхождение Тёмного Лорда вот-вот состоится. Я не могу брать отпуск или просить его милость подождать, пока мы сыграем свадьбу, — Теодор прижался лбом к макушке Нарциссы, — к тому же… твоя сестра, — он не хотел снова напоминать, но это была куда более веская причина, — твоя сестра поступила очень нехорошо. Боюсь, твои родители не примут наш союз должным образом. — Но ты чистокровный, — она резко развернулась к Нотту лицом. В глазах Нарциссы блестели слёзы, — а я… я поверила тебе. — Я Пожиратель смерти! Твои родители никак не комментируют действия Лорда и его приверженцев. Мы не знаем их мнения. Но всё изменится, когда Тёмный Лорд обретёт власть! Нарцисса не сдержала слёз. Ей было обидно чувствовать себя дурочкой. Очередной обманутой девушкой, над которыми она смеялась, будучи в Хогвартсе. Она никогда не понимала, как можно верить парням на слово, верить их признаниям и разговорам о женитьбе, а потом ложиться с ними в постель. Отдавать свою невинную любовь и девичьи надежды, чтобы в один миг проснуться и увидеть правду своими глазами. Не понимала. И всегда знала. Знала, но пошла по пути таких девушек. И хоть причины, по которым они с Ноттом не могли просить благословения родителей, были вескими, Нарцисса всё равно обижалась и считала себя обманутой. — Я люблю тебя, — предостерегающе посмотрела она на Нотта, — помни об этом. Теодор кивнул и ласково улыбнулся, не выдавая беспокойства, ведь он тоже любил…* * *
— Беременна… — с придыханием произнесла молодая ведьма. — Я беременна, Тео! — последние слова прозвучали еле слышно. Нарцисса встала из-за стола и заглянула в глаза любимому. Она сжала кулак, так что кровь из свежей раны проступила сквозь пальцы. Ритуал для проверки беременности был проведён, и теперь не оставалось сомнений в её положении. Нарциссе было тревожно думать о беременности. Она всегда считала, что эта новость станет одной из самых счастливых. Но уж точно не волнительной и не очень желанной. - Любимая... Это… — Нотт не мог найти подходящих слов. Он был в шоке. Теодор знал, что у некоторых девушек случаются задержки после того, как они начинают вести активную половую жизнь. Так как же так получилось, что он сделал ребёнка!? Нет, разумеется, он знал, как делаются дети, но он-то не ставил себе эту цель. Неужели судьба сыграла с ним в шутку? — Это плод нашей любви, — ответила Нарцисса. В отличие от Нотта, она выглядела счастливой. — Теперь всё изменится, — заглядывая ему в глаза, шептала она, — родители разрешат нам жениться. — Родная… Нарцисса почувствовала, как волнение сжимает её желудок. Неужели Теодор не рад?! - Ты обещал мне, — вскрикнула она, и Теодор понял, что сейчас время для объятий, — ты не хочешь жениться? - Нет-нет, любимая! — запротестовал он. — Ты неправильно поняла. Мы зачали ребёнка без согласия родителей на союз. — Да, но теперь они обязаны нас принять и дать добро на женитьбу. Теодор вздохнул, потирая глаза пальцами. Он серьёзно взглянул на Нарциссу и пояснил: — Неужели ты до сих пор не поняла, что никто и ничего нам не обязан? Особенно родители. Наивно полагать, что Блэки уступят нам после того, как мы сообщим о внебрачной связи. Мы разгневаем твоих родителей, если расскажем эту новость. Скорее всего, они откажутся от тебя и, если повезёт, выставят из дома. Теодор видел, как глаза любимой наполняются слезами по мере того, как он говорил ей правду. — Тео… Я хочу быть с тобой, — она всхлипнула, — Я хочу быть мамой. Нотт обнял её, позволяя плакать, уткнувшись носом в мантию на груди. Взмах его палочки — и рана на нежной ладошке затянулась, невербальное Тергео — и кровь исчезла. Осталось только успокоить. Он гладил её чёрные волосы и крепко обнимал, целовал макушку и шептал слова любви. Теодор знал, что его предчувствие вступило в силу, и это только начало. Горечь подступила к горлу, но Нотт сдержал слёзы, сменяя тревожные эмоции на радость от новости, что он скоро станет отцом. — И обязательно будешь — твёрдым тоном заявил он, вдыхая аромат любимых роз, — я что-нибудь придумаю.* * *
Драко видел, как Теодор перебирает в своей памяти воспоминания, показывая на поверхности лишь отдельные картинки, где отец Теодора с Нарциссой. Его тошнило. Тошнило от осознания, что всё это правда. Отвратительная и не поддающаяся объяснению правда. Он до сих пор не мог понять, что произошло и как так получилось, что Тео рос с мыслью, что его мать умерла, а Нарцисса вышла замуж и… Что «и»? Да, что? Точнее, как? Как Нотт забыл свои обещания? Как она согласилась бросить сына? Как спокойно вышла замуж и хранила свою тайну? Как Люциус мог быть настолько слепым? Драко покачал головой из стороны в сторону, пытаясь прекратить поток неконтролируемых вопросов. Он мог взорваться, он чувствовал, как ненависть и ярость растут вместе с кровяным давлением. Гул в ушах и жар по венам превращали его в монстра способного убить. Убить, если Теодор не покажет ему самого главного. Но Тео действительно хотел отобрать всё важное, не упуская эмоциональных моментов. Он хотел, чтобы Драко так же осознал трагедию, что случилась много лет назад. Наконец, Теодор нашёл нужные воспоминания, что должны прояснить всю ситуацию. Он замедлился, и всего на несколько секунд отвлёкся на Малфоя. Тот сидел на кресле, полулёжа, но всё ещё был в сознании. «Вот и хорошо, братик», — подумал Тео и показал последнюю порцию правды, которой так хотел …он сам.* * *
— Что он сказал? — Нарцисса шагала вдоль камина, заламывая пальцы, — Повтори, что он сказал, — в её голосе слышались истеричные нотки. — Люциус сказал, что его отец узнал о метке и заключил брачное соглашение с Блэками. — Нотт говорил спокойным тоном, хотя это стоило огромных усилий. Он чувствовал озноб. Жилы выкручивались от одной мысли о том, что ему предстоит совершить… — Возможно… — Нарцисса остановилась, положив ладошки внизу большого круглого живота. — Возможно, речь идёт о Белле? Теодор подошёл к любимой и накрыл её руки своими. — Я уверен, что так оно и есть, — он заглянул в её испуганные глаза, молясь Мерлину, чтобы его собственные не выдали неистовый страх и беспокойство, которые захватывали его. — Твои родные знают, что ты учишься во Франции, а Белла всегда рядом с ними. — Теодор кивал, слегка улыбаясь. На самом деле ему сложно было выдавливать слова лжи, глядя на беременную возлюбленную. Он знал правду. О союзе двух чистокровных сестёр Блэки договорились в один день. Беллатрису отдавали за Лестрейнджа, а Нарциссу — за Малфоя. Семейство Блэков не считало нужным подключать к переговорам о браке своих детей, полагая, что им виднее, с кем дочери будут счастливы. Пока Абраксас Малфой бесился и чертыхался, узнав, что сын принял метку «какого-то шарлатана», Блэки радовались союзу с приспешником великого Тёмного Лорда. А Нотт кусал локти, ругая себя за тупость и слабоумие. Он сам не мог выступать против воли двух больших семейств. Он проиграл. Заигрался и проиграл любовь… Но у Теодора был шанс сохранить плод его любви, и на этот раз он всё сделает правильно! Нотт поцеловал Нарциссу в висок, заправил выбившуюся прядь волос за ухо и тихо проговорил: — Всё будет хорошо, — и отвёл взгляд в сторону, — Локи! Принеси Нарциссе настойку из плодов аниса. Эльф исчез, не задавая лишних слов, а Теодор повёл Нарциссу в покои.* * *
Гермиона всегда думала, что любое эмоциональное переживание легко победить, заменив его более ярким и приятным. Тягость собственного состояния она оценивала с критической точки зрения. Зависимость от эмоций Малфоя раздражала и беспокоила, причиняя душевные страдания. Пролежав невесть сколько времени в постели, она решила выйти из комнаты в надежде обнаружить кого-то в гостиной. Но по иронии судьбы все находились в своих комнатах, а беспокоить Гарри или Рона Гермиона не хотела. К тому же новый дом был совсем незнакомым, и в незнании она могла набрести на комнату Фреда и Джорджа или родителей Уизли. Добравшись до большой кухни, Гермиона обнаружила на столе охлаждённый кувшин с молоком. Со стороны миссис Уизли было очень предусмотрительно оставить напиток для таких лунатиков, как Гермиона. Она наполнила стакан и уселась на твёрдый табурет. Взгляд уловил движение на стене. Часы. Четверть пятого. Она громко вздохнула. Не удивительно, что все спят. К огромному сожалению, её надежда найти собеседника потерялась в темноте комнат, и чужеродные эмоции стали брать вверх. Она чувствовала себя инородным существом, что было подвластно чужому влиянию. Можно сказать, что Гермиона не освободилась из плена. Она всё ещё оставалась в плену чужих эмоций. «Словно под Империо…» — подумала она. Затем резко вскочила на ноги, опрокинув стакан с недопитым молоком. Белая жидкость разлилась по деревянной поверхности. Мысли о возможном пагубном влиянии Малфоя на её рассудок заставили устрашиться возможных последствий. С её стороны было очень безрассудно бродить ночью по дому в одиночку. Совсем небезопасно для её друзей. Гермиона забежала в комнату и закрыла дверь на ручной замок. Уставилась на двери и закрыла рот руками. «Нужно себя изолировать. По крайней мере, пока она чувствует настрой Малфоя. По крайней мере, на эту ночь». А завтра… А завтра она наберётся смелости и расскажет обо всём друзьям.* * *
— Мальчик, сэр, — низко поклонившись, доложил Локи. Нотт-старший выглядел наигранно спокойным, пока ожидал окончания родов. Внешне его волнение было незаметно, но внутри его разрывало от эмоций. Казалось, ещё чуть-чуть, и нервы сдадут. Ему хотелось кричать, смеяться, плакать и бить кулаками стену, лишь бы справиться с собой. Лишь бы рука не дрогнула.Теодор гордо поднял голову и посмотрел на эльфа свысока. — А кто-то сомневался? — в душе он смеялся от счастья. Разумеется, никто не сомневался в том, что у Нотта родится наследник. Никто и не знал о счастливом ожидании молодой пары, кроме верного слуги Локи. Теодор сдвинулся с места, чтобы пройти в покои к Нарциссе, но вовремя себя одёрнул. Хладнокровие. Сила воли. Честь. Хладнокровие. Сила воли. Честь. Жизнь сына. Он повторял эти слова, напоминая себе, почему не должен проявлять слабость. Он знал, если сейчас увидит любимую излучающую любовь в радости материнства, то откажется от своего решения. — Сколько времени понадобиться на восстановление? — посмотрев в упор на эльфа, спросил он. — Месяц, сэр. — А с зельями? — строгий голос намекал на ускоренный курс восстановления. — Неделя, сер. — Неделя… — его взгляд помутнел, а черты лица приобрели мученический вид. — Подготовь всё и займись её восстановлением. Локи поклонился и растворился в воздухе.* * *
— Тео, к чему спешка? — подхватывая мантию с кресла, спросила Нарцисса. — Милая, Лукрессия хочет увидеться с тобой, — Нотт терпеливо повторил то, что уже несколько раз говорил, — мы не можем вызывать подозрения. Нарцисса вздохнула и порхнула в соседнюю комнату. Она подбежала к детской кроватке, склоняясь над спящим малышом. Обвела пальчиком контур выпуклых щёчек и, склонившись, поцеловала малыша в лоб. — Я скоро вернусь, Тео, — шепотом пообещала она. Нотт стоял в дверях, наблюдая за Нарциссой. Её забота и любовь по отношению к ребёнку казались безграничными. Она прекрасная мать и любимая им жена. Но он ни за что не сознается, что больше она не вернётся к своему сыну.***
Картинка сменилась, и Драко почувствовал укол боли в области сердца. Где-то внутри, глубоко-глубоко, он понимал трагичность момента. Наблюдая за выражением лица Нотта-старшего, Драко понял, что то были последние минуты Нарциссы с сыном. Малфой чувствовал горечь и соль на губах, и он не был уверен, что это не слёзы. Теодор наматывал круги по просторной гостиной. В руках он крутил палочку и думал лишь о том, как организовать всё до мелочей, чтобы каждое действие соответствовало придуманному плану. Разумеется, у него всегда под рукой был маховик времени, но Нотт не хотел сдвигать время, которое могло оказать влияние на его сына. Он бросил взгляд в окно — вечерело. В соседней комнате раздался щелчок двери — Нарцисса вернулась. — И всё-таки я не понимаю, зачем нужно было устраивать эту встречу? — плюхнувшись на диван, возмутилась та. Она сняла туфли и принялась колдовать над своими уставшими ножками. — Тебя должны чаще видеть в академии, здесь, во Франции. Лишние разговоры и подозрения нам не нужны. К тому же, будет хорошо, если завтра поутру ты прибудешь к родителям прямиком из Франции. — Да, я понимаю, но это так выматывает, — она встала и прошлась к Теодору, чтобы обнять его и подарить невесомый поцелуй. — Скорее бы увидеть сына. Теодор подошёл к Нарциссе и поцеловал в висок. Смотреть на неё было невыносимо. На протяжении нескольких недель он старался держаться подальше от неё, уделяя внимание той, которую не любил. Любой контакт с Нарциссой сжирал его совесть, подселяя в сознание крупицы сомнений. — Ещё несколько дней, и всё закончится, — он отвернулся к окну и поджал губы, подавляя в себе желание касаться любимой. Теодор дождался, когда Нарцисса уйдёт в гардеробную, сообщив, что желает снять это «ужасно неудобное платье» и принять ванну. Лучшего момента, чем сейчас, не будет. Он достал волшебную палочку и последовал за ней. Он застал её расстёгивающей боковую молнию на платье. На несколько секунд Теодор остановился, чтобы запечатлеть в памяти момент интимности. Нарцисса стояла спиной, и как только атласная ткань скользнула к её ногам, басистый голос вынес её приговор. — Обливейт... Твёрдая стойка, ноги на ширине плеч, рука вытянута вперёд и направлена на голову ведьмы. Нотт прикусил нижнюю губу до боли и слёз в глазах. Рука закончила выводить руну в воздухе и дрогнула, но Теодор держал магическую связь с Нарциссой, продолжая заменять её воспоминания. Пальцы окоченели, превратившись в жесткие прутья, рука дрожала, а сам Нотт забыл, как дышать. В какой-то миг он продавил губу зубами, выпуская алую кровь наружу. Солёная горечь обжигала полость рта, подчеркивая ужас содеянного. Теодор сжал челюсти и сквозь пелену слёз продолжал колдовать: он направил палочку в область таза Нарциссы и прошептал заклинание, восстанавливая её девственность.Когда он закончил, то тихо отступил вглубь комнаты, а потом и вовсе вышел из апартаментов. — Локи! — оказавшись в коридоре, Нотт призвал своего эльфа. — Что с документами и оформлением брака? — Всё готово. Мисс Лукрессия была удивлена, но не отказала вашему предложению. — Хорошо, — Теодор спрятал волшебную палочку в карман мантии и строго посмотрел на эльфа. — Ты останешься с Нарциссой, — он сглотнул ком в горле и вытер кровь на губе рукой, — она будет думать, что тебя подарила Лукрессия. Эльф переступил с ноги на ногу, сведя брови к переносице. — Но, сэр… — Не заставляй меня ещё и тебе заменять память, — Теодор погрозил указательным пальцем. Локи опустил уши и кивнул хозяину. — Ты будешь служить ей верой и правдой, в ином случае, — он скривился в презрении, — ты будешь наказан. — Сэр, можно мне приходить к маленькому Тео? — в голосе Локи слышалось огорчение. — Нет. Забудь. Никаких своевольных действий, которые могут вызвать подозрение, — на последнем слове Нотт развернулся и зашагал прочь.***
Драко задыхался. Он хотел вытолкнуть Тео из сознания, но тот прочно укрепился и не спешил оставлять его в покое. «Что ещё?» — пронеслось в голове Малфоя, и он обречённо вздохнул, молясь, чтобы сосуды в его голове выдержали давление. — Мне так жаль, что я не помню рождения сына, а воспоминания о беременности словно в тумане, — молодая ведьма подошла к Нотту и обняла его сзади. Тот отложил газету в сторону и похлопал жену по руке. Он закрыл глаза, чтобы представить на её месте другую. — Лекарь ведь сказал, что это связанно с послеродовым периодом. Всё восстановится, вот увидишь. Ведьма улыбнулась, а затем поцеловала мужа в висок. — Так и будет! Пойду подготовлюсь к ужину. Как только за ведьмой закрылись двери, Теодор встал с кресла и потёр переносицу. На его лице чётко читалось раздражение. — Диди, — позвал он эльфийку, — добавь яд в ужин. Глаза эльфийки значительно расширились от изумления. — Хозяин, а как же вы? Нотт вздохнул, проклиная излишне разговорчивое семейство эльфов, служащих его роду. — Меня вызывает Тёмный Лорд, — он свысока посмотрел на слугу, — Сделай так, чтобы выглядело, будто она заболела. Диди поклонилась и исчезла с лёгким хлопком аппарации.***
Воспоминания растворились, и Тео оставил сознание Драко. Тот еле дышал. Сейчас для него всё прошлое растворилось. Он не мог сказать точно, что чувствует, но эмоции били ключом, вынуждая сидеть на кресле безвольной марионеткой. Все его прежние знания о матери, об отце, о Локи, который его воспитал, всё-всё нужно было рассматривать с новой точки зрения. Он не мог осознать правду. На это нужны были не день и не два. Но первое, что Малфой хотел сказать своему брату, он озвучил. — Твой отец — жестокая тварь. Левый уголок губ Тео приподнялся вверх, а в его глазах виднелась ирония, ведь по странному стечению обстоятельств даже их отцы были похожи. — Как и твой, — ответил Нотт, точно зная, о чём говорит.