Конец демонологов

Пастырь взметнулся, грянулся оземь, Белым Волком обернулся — он Князь их, Чёрных зверей ли, теней — сорок восемь, Вьются следы их волшебной вязью.

— Ну что, как он? — Скверно. Полагаю, уже не выкарабкается. — Эх… Я так ждал этого дня, но нынче я вовсе не рад… Агай и Варлам курили у входа в поместье Пешковых в Черлене. Как и всегда за последние несколько недель, предметом их разговора было все ухудшавшееся здоровье патриарха семьи, Дмитрия Михайловича Пешкова — или, как его знали все, кроме самых близких членов семьи, Деймоса. — Вот как? Изменил ли ты свое мнение? Или не готов возглавить семью? — Сложно сказать наверняка. И то, и другое, я думаю. Все-таки он — мой отец, и мое рождение очень много для него значило — в конце концов, он сменил трех жен во имя рождения сына. Тем не менее, то, что он делал с моими сестрами… Сомневаюсь, что прощу ему это даже на смертном одре. — Не могу тебя осуждать. С другой стороны, едва ли я познакомился бы с твоей сестрой, если бы она не стала демоном… Демонология — на редкость сложная материя. Варлам поежился. Он был легко одет, в отличие от Агая, который был облачен в свою извечную шубу ламасу, и морозный зимний воздух давал о себе знать. — Ненавижу смерть. Даже как переход к демоническому состоянию. Агай, что ты чувствовал, когда тебя убил сфинкс? — Ничего. Черноту и пустоту. Невозможность думать. Невозможность воспринимать окружающее. Но я напомню тебе, что твой отец поднял меня весьма быстро. Вернее всего, пролежи я мертвый подольше, Господь Бог и Ра провели бы меня в загробный мир. Агай лукавил: он помнил, что после своей первой смерти сотни лет скитался по миру бестелесным духом, с переменным успехом пытаясь вселиться в мужчин с именем Александр, но Варламу эти лишние подробности были не нужны. — Господь и Ра… Повелители царства дня… Так ли они благосклонны к демонологам? — Запретное Знание — дар людям от Ра. Ты сомневаешься в его благой воле? — Нет, но ведь никто еще не вернулся из царства дня. Апостолов никто не видел вот уже много лет, а все души демонов, которых мы поднимаем — из царства ночи. — Это пустые рассуждения, Варлам. Даже демонологам этот мир подвластен не во всем. Мужчины углубились было в курение, но их отвлек женский возглас. — Сашенька! Варлам! Папá зовет! Это кричала выглянувшая из дверей Ар. Ее трясло от переполнявших эмоций, лицо было еще бледнее, чем обычно, она с отчаянием во взгляде искала поддержки у брата и мужа. Агай подошел к жене и молча обнял ее. Варлам неловко кашлянул. — Что же, идемте. Мужчины вслед за Ар вошли в дом Пешковых. Он был наполнен собаками, заполонившими каждый коридор, каждую комнату; эта звериная масса не стояла на месте, но продвигалась сквозь узкие дверные проемы к главной комнате: гостиной, в которой нашел последнее пристанище хозяин дома. Случайный гость мог бы принять этих животных за настоящих зверей, но все до единой они были ламасу; некоторых из них сопровождали люди из числа тех ветроволков, кто не пожелал стать демоном, и среди этой массы демонов они казались своеобразными пастухами собачьих стай. Ар, Варлам и Агай в числе прочих вошли в гостиную; пред их взглядами предстал Деймос, лежавший в перенесенной сюда постели. Увидев вошедших, он сделал слабый приветственный жест рукой. — Александр, Александра, метаморфируйте. — Да, хозяин. Агай и Ар превратились в собак; лишь Варлам и Деймос остались в человеческой форме в этой комнате — более никому из находившихся в доме людей не было позволено потревожить хозяина дома. — Варлам, сын мой. — Отец? — Скажи мне, каковы известия от моего внука? От наследника рода Пешковых, что станет патриархом после тебя? Хотя звучный голос Деймоса срывался из-за вызванной болезнью смертельной слабости, он все еще гремел на всю комнату, наполняя каждый угол волей хозяина Черлены. — Он сообщает, что твердо верит в победу русского оружия в наступающем году. Затруднения со снабжением удалось преодолеть, и русская армия прекрасно вооружена. Рано или поздно германец не выдержит борьбы со всем миром и сдастся. Не обходится, конечно, без трусов и паникеров, но вообще вся Россия до последнего мужика готова стоять до конца за Веру, Царя и Отечество. Дмитрий надеется вернуться домой к лету. Деймос удовлетворенно закивал. — Да, я оставляю вам великую Россию… Живите же счастливо в ней… Он закрыл глаза и заснул было, но тут же оживился, преодолевая наступающий смертельный сон, и вновь заговорил: — Варлам, отныне ты — глава нашего рода. Этот дом и все мои демоны, включая тех из твоих сестер, кто не сумел найти себе ветроволка, отныне твои. Ты переименовал их, как я просил? — Да, отец. — Отлично. Ступай в мой кабинет; там ты найдешь бумагу, скрепленную моей кровью, которая подтверждает акт. Впиши в пустые поля новые имена своих сестер, да поспеши, покуда я не испустил дух! Варлам кивнул и торопливо вышел из комнаты. Деймос остался один в окружении демонических собак. — Кхм, кхм… Я хочу слышать вас, дети мои. Услышать ваши голоса. Войте же! Провойте мне великую песнь дома Пешковых! Это мой последний приказ! И десятки собак, заполонивших комнату, запрокинув головы, завыли; голоса их слились в единую заунывную, но торжественную погребальную песнь, и каждый из жителей Черлены в своей тесной избе мог слышать, что скончался их великий покровитель, граф Пешков.