Одна из легенд Хогвартса

А отец говорил ему, ещё давно, в детстве: решился что-то сделать – считай до двенадцати. И Феанаро даже и правда считал, только потом привычка отмерла – как многие привычки после отцовской женитьбы на Индис. Но, может быть, именно в этот раз ему в качестве исключения и стоило сосчитать хотя бы до семи. Потому что, потянувшись к ребёнку рукой, он одновременно, сам того не сознавая, потянулся и разумом в осанвэ. Он не хотел лезть. Он никогда бы не полез без разрешения, он думал просто прикоснуться – чтоб почувствовать, чтоб понять… Даже не пройтись вдоль условных мысленных стен, а просто их потрогать. Даже если ворота и распахнуты. Но стен там вовсе не было. И его ждали. Кто-то. Или что-то. Сперва Феанаро показалось – это мальчик, просто мальчик и всё. Тот же Гарри, до лба которого он только что дотронулся. – Привет, – сказал мальчик, стоя в пустоте, – ты ведь пришёл издалека? Феанаро кивнул. – Совсем издалека, – мальчик кивнул сам себе, будто бы прислушиваясь, – там вас растили как животных на убой, да? Глаза у мальчика отливали красным. – Отойди, – потребовал Феанаро и шагнул вперёд. – Не твоя печаль, откуда я. Мальчик остался на месте, покачал головой. – Зачем бы это мне отходить? – какие-то знакомые интонации. Какие-то… его собственные? Мальчик менялся – вытягивался, заострялось лицо, отрастали волосы – и вот уже на Феанаро смотрел он сам, но юный. Как странно, оказывается, вот эта серьёзность смотрится на молодом лице. Только-только пошёл в ученики. И отец только… – Ты всем им веришь, да? – спросил юный он сочувственно. – Своим сыновьям. А ведь они смеются за твоей спиной. Разлетятся по собственным жизням, стоит тебе отвернуться. И ты опять останешься один. А сейчас тратишь свои силы, свой жар, свой пламень на помощь какому-то!.. Нет, – Феанаро мог лишь молча покачать головой, – нет, я не трачу зря. Я хотел сделать правильно. Все, кто младше, заслуживают помощи. И мои дети не смеются за моей спиной. – Заслуживают помощи, говоришь? Так что ж ты не помог своему же брату? Он тоже был один, о, не совсем один, нет, но он хотел, чтоб у него был старший брат. Он же любил тебя. Но ты способен только разрушать, да? Феанаро дёрнулся. – Да, конечно, тебя все с удовольствием забудут. Ты причиняешь боль всем, кого любишь. Твоя жена наверняка была счастлива узнать, что ты исчез. И твоя мать… Никто не смеет говорить о моей матери, хотел было сказать Феанаро, тем более ты, тебя и быть здесь не должно, ты морок, искажение, выплеск тьмы, и я… – но юный он вдруг превратился в Мириэль и Финвэ. Тела дрожали, как бывает в снах, но мама гладила отца по щеке, и говорила… – Если бы наш первенец не родился, всем было бы только лучше. Тебе. Мне. Я привела бы в мир ещё детей, и мы бы были счастливы. – Мы были бы счастливы без тебя, – откликнулся призрачный Финвэ, и Феанаро зажмурился. Да нет же. – Я был бы счастлив без тебя, мой первый сын. И у меня ведь остаются ещё двое. Что-то не так! То, как родители говорили – путались, повторялись, слишком чётко, слишком размыто в то же время, и «т» переходило в «с»! Они шипели! И отец бы никогда… – Ты принёс в мир только несчастья, – произнесла мать и подарила отцу поцелуй. – К чему одарённость, если она на деле способна лишь требовать и требовать, брать и брать у других? – В этом мы сходимся, – заявила Индис, появляясь с другой стороны от Финвэ и прижимаясь к нему открыто, бесстыдно, – как я была бы счастлива, будь я первой женой твоего отца. Ты нам никто. Всё, что ты делаешь, никогда не исправит того, что у тебя нет матери, и в сердце Финвэ ты, увы, лишь на задворках. Да он потворствует тебе из жалости, разве не видно. Феанаро потряс головой – что за кошмары, что за грёзы, нет же, нет! Индис и мама рассмеялись в унисон. О, сдайся, просто сдайся, признай, что без тебя было бы лучше, и мы… Отец, вернись. Отец, мы тебя очень ждём. Отец, ты справишься. Мы не видим, с чем ты дерёшься, но ты справишься, потому что всегда справлялся, и мы знаем это, и мы бы встали сейчас полукругом от тебя, но не можем пробиться, потому что ты не слышишь. Отец, услышь нас, мы все ждём тебя и любим. Мириэль с Индис дрогнули. Финвэ рассеялся. – Они пытаются тебе польстить, – теперь Индис точно шипела, и нависала над ним, качаясь туда-сюда, будто змея, – они боятся тебя, ты для них лишь мысль о… Отец, ты нам дороже всех на свете. Отец, позволь нам помочь. Мы боимся разрушить мальчика, но ты услышь нас. Отец, отец, и мама тебя ждёт, отец, мы все тебя ждём, ну же, как мы вернёмся домой, когда ты… если ты… Да кто там хнычет! Отец сейчас всех одолеет и вернётся. Индис с Мириэль сплелись в каком-то противоестественном объятии. О нет, это не его мать и даже не его мачеха, и это с самого начала было мороком, и он поддался лишь от неожиданности – и ещё потому, что этот морок знал, куда ударить. – О, было б здорово, если б я не родился, верно, – Феанаро опять шагнул вперёд, остро чувствуя, как не хватает меча. – Вот только я уже здесь. Я уже есть. Мириэль выбрала тот путь, который выбрала, и я это помню. Я её люблю. И ради этой её жертвы, ради её же страданий я остаюсь. И у меня есть сыновья. У меня есть жена. Отец. И меня есть кому дождаться. Отец, отец, давай, давай, ты справишься! Сила в твоих руках и в песне сила! Не видел мир более храброго из эльдар, и ты разгонишь эту тьму, и ты вернёшься. – Если я допустил ошибки, я исправлю их. Я умею не только разрушать. И я не тьма. У Феанаро не было меча, но это было и неважно. Всё это время он мог просто… – Отец, мы будем лучшими, только вернись… – Отец нас любит не потому, что мы лучше всех! – Сгинь навсегда, – сказал Феанаро клубку щупалец тьмы с глазами Индис, – убирайся во тьму. Сгори. Раздался вопль – горестный, яростный, будто тьма пожрала сама себя. Щупальца вспыхнули и опали пеплом. И всё исчезло. *** – Я не могу его дозваться, – сказал Кано упавшим голосом. – Отец сейчас придёт в себя. Мальчик… не знаю. Не знаю, с чем они там бились. Отца я мог позвать, а этого… – брат сгорбился и замолк. Голос у него вообще стал какой-то треснутый, какой-то – будто сухой веткой скребли по дну пустого же сосуда. Никогда ещё Кано так не пел, наверное. Они все взялись за руки, все семеро – и все смотрели на отца, который замер напротив мальчика и так и стоял. И мальчик тоже стоял неподвижно, и глаза у него закатились будто куда-то под самый лоб. И вот тогда, когда отец слегка шатнулся – тогда Кано и начал петь. И они помогали как могли, и тоже пели про себя, кто во что горазд. Ввалились Амбаруссар с Хуаном, и застыли на пороге, и тоже запели – что знали, как могли, мысленно, не мешая Кано – а Кано соединял все их призывы в один, и отец выпрямился, и на миг показалось – всё будет в порядке. – Давайте-ка поднимем отца с пола, – Майтимо подал пример и встал первым. Болело всё, как после тренировки с непривычки. Ничего, пройдёт. – Давай, Морьо, возьми-ка за ноги осторожно. Тьелко, и ты тоже. И мальчика нужно тоже на кровать. Кано, ты сможешь? – Я… – Ты сделал всё как надо. Тьму в голову мальчику ведь поместил не ты? Что, лучше было бы, победи она отца?.. Кано качнул головой. Отец, пока его поднимали, успел дёрнуться и пробормотать что-то нелестное. Отец очнётся и будет в порядке. Мальчик дышал ровно, и если провести рукой мимо его лица – не реагировал. – Нужно, наверное, сказать властителю? – Подождите, – вмешался Морьо, нависая над отцом. О, они все столпились сейчас у его кровати, и средние и младшие, и только Кано всё косился на ребёнка да сам Майтимо. – Дайте отцу хотя бы прийти в себя. Как мы всё это объясним? Хотели помочь и не рассчитали силы? – Хотели помочь, а тьма втянула нас в поединок. Властитель сам виноват, должен был сказать. – А он поверит нам? – вскинулся Курво. – А ему выгодно ли признавать свою оплошность? – Это наша оплошность. – Но и его тоже! Кано присел у кровати мальчика, взял его за руку и принялся было напевать что-то совсем-совсем тихо, без слов. Что-то о том, что мир – хорошее место, и стоит того, чтобы в него возвращаться, и что теперь всё будет проще, и голова перестанет болеть. И что они со всем разберутся. Но голос и без слов дрожал, мелодия прерывалась. Песня сейчас не была рекой, даже ручьём не была – была сухим листом. Майтимо положил руку Кано на плечо. Он же и сам должен чувствовать, что сейчас не ладится?.. – Отец, – к Феанаро ринулся Хуан, поставил лапы на постель, и Тьелко потянул пса назад, смеясь и будто бы готовясь и заплакать, – отец, он же сейчас тебя оближет, если ты не очнёшься! Отец открыл глаза и произнёс только два слова. И слова эти были: – Ещё чего. – Отец, с тобой всё хорошо? На этот раз Феанаро сел. О, он был крепким, их отец, и он выигрывал даже такие поединки, в которые изначально и не собирался ввязываться. – Что? – спросил резко, оглядываясь. – Все в порядке? Все здесь? Амбаруссар?.. – Все здесь, отец, – Майтимо опустился на колени и взял его ладонь в свои. – Всё хорошо, кроме… Отец проследил за его взглядом и скривился. – Кано сказал, что не знает, как его звать. Он звал тебя, но он не понимает… – Кано и так очень помог мне, – Феанаро встал, – и вы все помогли. – Что там такое было? – Ты не уйдёшь больше? – Тьма же сбежала, поджав хвост, верно, отец? На миг они всё-таки рассмеялись все вместе, все навалились на отца – все, средние, младшие, и даже Майтимо коснулся плеча, и Кано кивнул, не прерывая пения – мол, я с вами, но не совсем. Майтимо, кстати, и не помнил, когда они с отцом вот так вот обнимались сразу всемером, и всё бы было просто замечательно, если б не смертный мальчик на кровати. – Погоди, Кано, – отец опустился рядом, – он тебя сейчас вряд ли слышит. – Я понимаю, – Кано потряс головой. Слова сейчас давались ему хуже, чем еле слышная мелодия. – Просто хотел, чтобы ему было спокойней. Хоть немножко. Феанаро покачал головой. – Ну же, идущий следом, – проговорил, нахмурившись, – возвращайся. Ты свободен, и той заразы в тебе больше нет и не будет. Прости, что влез, я сам не ожидал. Ну? Ты же крепче, чем кажешься. Тебя ещё ждёт месть, – отец и сам фыркнул, – слава, может. Друзья. История только началась. Не уходи. Он потряс Гарри за плечо, но ничего не произошло. – Там у двери кто-то стоит и шуршит, кстати, – сообщил Тьелко, и Хуан согласно гавкнул. – А, нет, уже не стоит. Заходят сюда. Майтимо обернулся к двери – да все они обернулись – и увидели странное. Два ребёнка, мальчик и девочка, согнулись под одной накидкой, и появлялись и исчезали одновременно. Будто скрывались под водой. За водной завесой. Волна накрыла, волна схлынула. Есть-нет. – Эй, – сказал Майтимо, – мы вас всё равно видим, кто бы вы ни были. Заходите открыто. Мы не причиним вреда. – Да? – буркнул рыжий мальчик, скидывая плащ. – А с Гарри вы что сделали? Мы всё расскажем Дамблдору! – Здравствуйте, – сказала девочка с пышными волосами, аккуратно складывая текучий плащ сначала в половину, потом в четверть. – Рон, мы пришли не угрожать. Но мы действительно хотели бы узнать, что тут у вас… О, и мы друзья Гарри, если это важно. – Так позовите его, раз вы с ним дружны, – буркнул отец, освобождая место у кровати. Не любил ошибаться, и проигрывать, пусть случайно, тоже не любил, тем более когда речь шла о ребёнке. – Скажите другу, что ему стоит вернуться. Вы вовремя пришли. Садитесь же. – Просто позвать? – Так, чтобы он услышал. – Но что вы с ним всё-таки?.. – Его задело в поединке с тёмной тварью. – Тут что, был Тот, Кого Нельзя… – Да сказано же вам! – не выдержал Тьелко, и Морьо, конечно, толкнул его, но было поздно. – Сперва позовите, а потом я сам, лично, всё вам расскажу, что видел, даже спеть могу, если так захочется! И не надо только этого – о, Тьелко, а вы тут не исчадия тьмы, Тьелко, а ты пришёл украсть сокровище?.. Наш собственный отец ввязался не пойми во что и одержал победу, и если только этот не вернётся… – Нам жаль, – перевёл Кано за всех и даже попытался улыбнуться, – мы правда хотели помочь. Но всё ещё может быть в порядке. Позовите как если бы он очень устал. И было бы славно узнать ваши имена.