***
Тревожное чувство засело в душе Джина надолго и так прочно, что он не мог спать, не мог думать о чем-то хорошем, как-либо себя отвлечь, потому как происходящее день за днём словно пыталось закопать его живьём. День ото дня он становится мрачнее тучи и неживее мертвеца. Разорвать себя на две части было бы куда проще, чем решить эту головоломку. Если он и способен это решить как-то, то теперь только с ребятами. Первым он решил обратиться к Тэхёну. Как никак, он является парнем Чонгука. И если кто знает где искать его, то только Тэхён. Тихо войдя в комнату, Джин оглядывает потемневшим взглядом лежащего на кровати парня. Скрыв лицо меж двух подушек, тот пытался казаться спящим, прикрыв глаза, но старшего это не остановило. Убедительностью тут вообще не пахло. Он знает, что это просто попытка уйти от разговора. Тихо присаживаясь на одну сторону кровати, Джин остановил взгляд на обездвиженном Тэхёне. Тишина оборвалась за секунду, когда дверь позади снова открылась и впустила к ним Намджуна. Джин среагировал сразу и обернулся с недовольным лицом, не понимая зачем тот пришёл. Джун буквально был схвачен строгим взглядом старшего. Он ждал лишь минуту, а после начал двигаться к кровати, чтобы подойти ближе к хёну. Но Джин не одобрил эту идею и остановил того раскрытой ладонью. – Он всё ещё спит? - Джун переводит тему, чтобы отвлечь старшего от главной его цели, глазами намекая, будто заинтересован состоянием Тэхёна. – Да, - кратко отвечает Джин, сразу же отворачиваясь. – Тэхёни, пожалуйста, давай поговорим. Не притворяйся, будто спишь. Я знаю, что ты меня слышишь. – Я не собираюсь разговаривать с Чонгуком, даже не просите, - грубо говорит Ким младший, поднимаясь с постели. Он смотрит убийственно, словно они действительно потревожили его сон. Но в этих испуганных глазах они видят больше тревоги, чем ненависти. – Я сказал ему всё и он мне тоже. Так что, даже не думайте, что я стану с ним разбираться снова. Пусть делает что хочет. Он обиженно отворачивает голову от старших и снова откидывается назад, перевернувшись на другую сторону. Сокджин шумно вздыхает и опускает голову, обдумывая каждый дальнейший шаг, который может стать рискованным и опасным. Если он станет просить об этом, то точно получит гнев младшего и тот тоже может дёрнуться и уйти. Но он очень хотел бы надеяться на помощь с его стороны, ведь только так они могут отыскать пропавшего. Но Намджун не считает Чонгука пропавшим. Он наоборот придерживается мнения, что они имеют право сами выбирать что делать и как жить. Однако в Джине с самого начала их дружбы было желание управлять всем и контролировать всё. В случае, если что-то шло не так, то он просто ругался с каждым, кто спорил с ним. И он до сих пор такой. Чонгук вправе решать сам за себя, но Джину обязательно нужно вмешаться и сделать по-своему, ведь он всегда знает как лучше. – Хён, давай не будем нагнетать, - осторожно хватая рукой Джина под локоть, Джун начал пытаться его поднять и отвести к выходу, но тот сразу пресёк эти попытки и дёрнул рукой, поведя в его сторону недовольным взглядом. – Тэхён устал и не хочет с нами разговаривать. Они поссорились и нет смысла его спрашивать. – Но я хочу узнать где он. Мне этого будет достаточно, большего я не жду, - видит, как Тэхён внезапно поворачивается к ним и смотрит вопросительно, и наконец улыбается, получив то, что хотел. Тэхён заинтересован. – Что происходит? - хмурит брови младший, переводя взгляд с Джина на Намджуна. – Что вы хотите узнать? - он догадывается, что дело не в их ссоре с Чоном. Скорее всего, Чонгук куда-то снова ушёл, ничего сказав. Но разве это было когда-то для них проблемой? – Чонгук ушёл, ничего никому не сказав.. - спокойно начинает Джин, уже не держа зрительный контакт, так как тот может просто психануть от надоевшей темы. – И.. мы хотели узнать у тебя что он сказал в последний раз, когда вы разговаривали наедине. Тэхён не понимал до сих пор причины их прибытия и такой назойливости. Зачем поднимать суету из-за очередной пропажи? Не мог ведь Чонгук снова уйти в тот дом. Что ему там делать? – Вас раньше подобные его выходки не волновали. Что это вдруг вы взялись его искать? - приподняв одну бровь, Тэхён насторожился и не сводил с них глаз. – На этот раз он не просто ушёл, - Джун решает сам рассказать всё как можно кратко и быстро, чтобы не продлевать мучительные минуты ожидания ответа. Джин бы это ещё долго размусоливал, а он говорит серьёзно и по делу, как и всегда. – Чонгук вышел из нашей общей группы, если ты не заметил. Думаю, раньше он так не поступал, и поэтому мы так не волновались. Сейчас мы хотели бы знать что он сказал тебе перед тем, как уйти. – Ничего.. такого.. - Тэхён вдруг сам начал обдумывать это и вспоминать тот момент их последней встречи. – Мы поссорились снова.. и он снова ушёл. Всё как всегда. – Нет, но должна же была быть причина его такого поступка. Подумай хорошенько, - настаивает Джин, став всерьёз беспокоиться о неожиданной пропаже младшего. – Ну.. он просто.. сказал, что никому не позволит собой управлять и всё. Это всё, что я помню, - признаётся честно и всё как помнит, но и сам неожиданно начинает нервничать. – А он что, действительно от нас ушёл навсегда? Не хотел бы он думать о нём и сейчас, когда они уже всё решили и выяснили с ним наедине, но такие поступки он точно не одобряет. Какое имеет право этот придурок показывать характер и из-за просто ссоры заставлять переживать остальных? Теперь все станут считать, что всему виной Тэхён. Однако он поклясться готов, что не собирался его выводить из себя. Чувства ведь должны были когда-нибудь стать ему известны. Неужели это так задело младшего? Он совсем сошёл с ума, раз теперь отказывается от всех? – Надеюсь, что нет, - грустно пожимая плечами, Джин поджал губы, не зная что и говорить теперь. С одной стороны – женщина из органов опеки им угрожает, с другой – болеющий Юнги, а теперь ещё Чонгук им проблем доставить решил. Если он и делал это ради чего-то, то точно, чтобы выбесить старших. Одно только непонятно – неужели ему предыдущих проблем было мало? За что все эти наказания? И когда они наконец закончатся? – Ладно, хён, не переживай так, - Тэхён положил свою руку на его ладонь и начал успокаивать, увидев, как тому снова стало плохо и он схватился за виски. – Я сам это решу. Ты отдохни, пожалуйста. Целыми днями с нами возишься. Я обещаю, приведу к нам его и мы всё выясним. Джин молча кивал, прикрыв глаза и держась средним и большим пальцами за виски, массируя их, чтобы наконец расслабиться и избавиться от боли. – Хён, - внезапный громкий голос Хоби взбудоражил Намджуна и тот удивлённо вскинул брови, обернувшись назад. – Вы чего тут.. Парень потерялся от неоднозначных выражений лиц ребят и застыл на месте. Явно что-то произошло. – Тэхёни, ты в порядке? - обеспокоенно спросил Хосок, проходя дальше в комнату, – Ты болен? Он не понимал почему старшие собрались рядом с ним и выглядели подавленными, как и сам Тэхён, но тот поспешил заверить его в том, что всё хорошо и улыбнулся. – Всё хорошо со мной, не переживай, - он активно начал кивать головой и приподниматься с постели, чтобы не казаться больным или уставшим. – Мы с тобой сейчас поедем кое-куда, ладно? - хватаясь обеими руками за запястья Хосока, помогавшего ему встать, он слез с кровати и быстро направился к выходу, забирая того с собой. Хоби был в расстерянности и не успел ничего спросить, будучи утянутым в коридор. За его спиной хлопнула дверь и он наконец смог вырвать свои руки из его хватки, осмотрев возмущённо его лицо. – Ты что творишь? - чуть косится на дверь, когда та захлапывается, и возвращает взгляд к младшему. – Им нужно побыть наедине, - быстро отвечает Ким, – И тем более нам поручено найти Чонгука. – Что!? - тут же меняется в лице на более хмурое выражение и повышает тон голоса от злости. – Что ты сказал только что? Чонгук пропал?? Вы что, издеваетесь? Вы же его только нашли. Как можно было его снова потерять? – Ну, видимо, это у нас семейное, - ехидно улыбнулся в ответ, ведя его дальше по коридору к лестнице. – Вы ведь тоже с Юнги-хёном теряли Чимина. Причём, не один раз. Хосок не успел что-то возразить, как Тэхён закрыл ему рот ладонью и остановил. – Давай просто начнём искать. Джин очень рассержен и опечален. Не хочу заставлять его нервничать. Пусть хоть немного отдохнёт. Давай сами это решим тихо и мирно, - убрал ладонь и позволил тому говорить, видя, что тот успокоился. – Ладно.. Но если вы снова поссоритесь, я обещаю, что кину вас одних, даже если вы будете в болоте, - строго предупредив, Хоби вновь начал улыбаться и спускаться за младшим.***
Намджуна данная ситуация расстраивала не меньше. В конце концов, кому не надоест постоянно выбираться из той ямы, в которую они вечно падают один за другим? Но если бы проблема была только в этом. Он заметил странную закономерность в последнее время. Как только у них происходят проблемы, они начинают конфликтовать и обижаться друг на друга. Это не нормально. Хотелось скорее это прекратить. Ему больше всех хотелось воплотить в реальность все свои мечты, которые связаны с друзьями. Но больше всего он сейчас хотел бы понять что творится в душе Джина, сидящего перед ним в таком смятении и потерянности. – Если тебе захочется поплакать и высказаться.. я всегда рядом, - присел перед ним и заглянул в его лицо, пока тот держался руками за постель и смотрел вниз. – Я понимаю, это трудно. Но мы можем просто расслабиться вместе.. Позволь.. - дотянувшись до его плеча, он осторожно коснутся его и начал гладить, а после медленно стягивать с плеча эту часть свитера. Реакции никакой не было и поэтому он продолжил очень медленно и спокойно снимать с него одежду, пока тот пытался не уснуть, смотря в одну точку. Рука Джина вдруг дёрнулась, когда он чуть не рухнул на постель, но он смог удержаться, придя в себя. Проморгавшись, он только хотел поднять взгляд на Намджуна, как тут же не выдержал и упал прямо на его ноги. Его лицо оказалось меж двух его ног и от этого в его сердце резко что-то кольнуло. Сам Намджун опешил от подобного, хотя понимал, что это произошло случайно. Это было приятно, но больно, так как тот задел возбуждённый орган и сам смутился, осознав что сделал. Джин сразу же отстранился, ладонями отталкиваясь от его ног, но постыдился заглядывать в его глаза. Ситуация вышла совсем неловкой. Намджуну хватило пары секунд избавиться от навождения, но не хватало воздуха, ведь красота Джина завораживала его с каждым вздохом. Дышать становилось трудно и хотелось снова сорвать с него одежду. Он начал, но закончить ему, кажется, не дадут. – Я.. я не.. - в растерянности Джин начал почему-то оправдываться, будто сделал что-то запретное. Хотя ему хотелось повторить. Только, чтобы джинс на нём не было, как и нижнего белья. Плохие мыслишки мигом заполнили его голову, но он отрицательно помотал и уверенно взглянул на Намджуна. – Забудь то, что только что.. Ему не дали договорить. Увидев эти румяные щеки, выдающие смущённость, и распахнутые от удивления глаза, Джун, не выжидая больше секунд, впился в его манящие красные губы и стал пробовать одну за другой, не давая возможности опомниться и вздохнуть. В голове всё перемешалось, но думать об этом – задача явно не на сегодня.***
Слыша тихое дыхание над головой, Чимин медленно начал отстраняться от горячего тела и только сейчас увидел, что уснул так с ним, расположив ладонь на его голой груди, каким-то образом растегнув несколько пуговиц сверху, чтобы проснуть руку внутрь. Для чего это было нужно он уже и не помнит, но, скорее всего, так ему хотелось снова вспомнить то, как он мог прикасаться к нему ещё несколько дней назад. Однако дыхание старшего становилось всё более тихим и он практически не подавал признаков жизни, ведь даже пульс его прощупывался еле-еле. Забеспокоившись, он приложил ладонь к его шее, а после и ко лбу, и тут же напугался, поняв, что у него температура. Посмотрев на дверь, он вспомнил, что вошёл сюда с мыслью, что должен помочь не только себе, но и Юнги. Он должен сам излечить его. Поэтому он принялся немедленно подниматься и проверять его. Присев на коленях рядом, Пак аккуратно закатал рукава его рубашки и проверил запястья, но ничего на них не было. Руки его тоже были горячими. Он начал осматривать его затылок, но крови на бинте, который приложили к ране, было уже меньше. Скорее всего, ранение было не глубоким и не таким серьёзным, раз всё уже заживало. Осторожно и медленно опустив его голову обратно на подушку, он вдруг услышал, как тот начал пыхтеть и издавать странные звуки, словно пытался пробудиться. Услышать эти лёгкие отголоски от него было так приятно, что это даже заставило Пака улыбнуться. Но Юнги по-прежнему весь горел. Рядом на тумбе стояла чаша с холодной водой и марля, которой, скорее всего, Джин до этого сбивал ему жар. Смочив марлю снова, он начал протирать его шею, лоб, руки и грудь. Он сел на него, чтобы было удобнее протирать другую руку, но сидеть так оказалось приятно и возбуждающе, что не хотелось слазить. В голову лезли дурные мысли и фантазии, но он лишь улыбнулся и увёл взгляд, понимая, что это невозможно. Сейчас он мог лишь поглаживать его руки и грудь, но вряд ли так он мог сделать ему лучше. Не став долго засиживаться, он почему-то подумал о том, что Юнги может быть тяжело от этого, и поэтому он быстро слез, снова устроившись под боком. Прижавшись к нему, он убрал марлю в сторону и начал своими мокрыми пальцами проводить по его шее до подбородка, а после остановился возле губ. Облизав достаточным количеством слюны свои губы, сделав их полностью влажными, он приблизился к его горящим губам и начал сначала кончиком языка проходиться меж губ, словно дразня, а потом наконец впился в них, просунув язык внутрь, заставив даже его зубы приоткрыться перед ним. До этого ему не хотелось его целовать, а сейчас он делал это так настырно и страстно, словно пытался возбудить старшего, который ничего не чувствовал. Однако хитрый манёвр всё же, видимо, сработал, раз язык Юнги начал внезапно медленно отвечать ему. Ощущения были странными и одновременно приятными от того, что он действительно ему ответил сейчас. Пак даже раскрыл глаза, но побоялся прорваться, чтобы вдруг не прекратить долгожданный поцелуй. Выглядело всё довольно непривычно и как-то необъяснимо, но ему это безумно нравилось. Нравилось целоваться вот так горячо и тайно, что никто не мог и догадаться об этом, делать это в тёмной и закрытой комнате, где лишь в одном углу горел светильник, и ещё больше нравилось ощущать, как влажный язык такого желанного Юнги наконец сам владел поцелуем, доминируя над ним. Всё произошло в один миг, будто сон, но Чимин стал лишь успевать сглатывать слюни после того, как тот начал лишь отвечать на движения его языка. Он не сминал его губы в ответ, не делал ничего лишнего, не пробовал их на вкус, лишь отвечал на движения языка, будто так и должно быть. Но после всё же прекратил, дав насытиться младшему воздухом. Он по-прежнему спал и явно ничего не осознавал. Скорее всего, он делал это не специально, не намеренно и точно уж не понимал, что Чимин сейчас рядом. Ведь если бы было иначе, то он бы открыл глаза. Раз он всё ещё спит, значит этот поцелуй был лишь минутной слабостью организма. Он лежал неподвижно, лишь понемногу вздыхая после долгого поцелуя, и словно пытался схватить что-то рукой, но смог нащупать лишь простынь под собой и схватиться за неё. Чимин хотел бы подставить свою руку, но решил просто её погладить. Поцеловав его в лоб, он отстранился и быстро встал с места, направившись к тумбе, что находилась с другой стороны. Взяв оттуда жаропонижающее, он налил в пустой стакан воды из графина и присел рядом с Юнги, держа в одной руке таблетку. Приподняв его за шею, он просунул таблетку ему в рот и заставил проглотить, залив туда немного воды. Тот послушно проглотил, но просыпаться всё ещё не хотел. И теперь у Чимина стали закрадываться мысли, что Мин мог его слышать и чувствовать, раз понимает, что нужно глотать таблетку. Жар его тела настолько сильно проникал в кожу Чимина, что ему хотелось самому раствориться подобно льду на его теле, расползтись щекочащими и пробуждающими каплями по всем участкам тела, заставить чувствовать всего себя хотя бы так. В голову приходили разные мысли, тревожащие душу, но от всего этого хотелось лишь почувствовать ту самую любовь Юнги, которую он дарил ему раньше. Не без остатка, но делал всё так, как было нужно. Ведь, в конце концов, это смогло растопить ледяное сердце мальчишки, замершего во льдах на долгие годы с рождения. Что такое любовь он не знал и знать не мог в то время. Лаборатория напичкала его разными препаратами, ожидая какой-то реакции организма, но что он мог сделать? Уж точно не мог думать о тёплых чувствах к кому-то и мечтать о ласке и любви. А был ли он вообще обычным человеком? Явно ведь нет, раз его вечно подвергали пыткам и опытам. Конечно, как мог Юнги полностью отдавать ему свою любовь? Какому-то мальчишке из лаборатории, у которого нет семьи, разве мог он посвятить свою любовь? Но до конца хотелось верить в обратное. Ведь не могли эти поцелуи остаться простыми поцелуями на память, которые ничего не значат для него. Те нежные прикосновения и такой любимый взгляд, говорящий о столь желанной и незаменимой любви. Тот самый момент, когда Юнги буквально овладел его телом, смог приручить, сделать своим... Это не только близость двух тел, это соединение душ, это необъяснимая, но такая важная связь, которую менять точно не хотелось. Юнги ведь не мог считать это лишь развлечением и мимолётным наслаждением? Чимин настолько плох? Не в его вкусе? Не достоин его? Что мог думать о нём Юнги, когда целовал его, когда любовно оглаживал его талию, бёдра, руки, обхватывал шею, целовал в её самых эрогенных зонах, кусал и оставлял свои метки, одурманивая тем самым Пака? Чего он хотел, когда подхватывал его тело двумя руками и усаживал на стол, проталкиваясь языком в его горячий рот, сплетаясь с его язычком, оглаживая с разных сторон, дразня и заставляя сдерживать стоны? Искусанные изнутри губы Чимина, его дрожь по телу и страх во время первой попытки сблизиться, горящие глаза от того, что всё шло более, чем прекрасно, лёгкий мондраж рук и прерывистое дыхание после развязных поцелуев, всё это было под ответственностью Мина. Ведь это начал он. Своим одним чёртовым поцелуем, который после решил благополучно забыть, будто не тянуло его к мальчишке вовсе, будто никто не мог заметить его истинных чувств, показанных и доказанных без лишних слов во время отважных попыток спасти и найти Чимина. Он знает, что это было доказательством его чувств. Но чем является их любовь для Юнги? Считает ли он всё это любовью или игрой? Узнать это хотелось так же невероятно сильно, как и снова почувствовать жар тела старшего, и не от высокой температуры, вызванной вирусом, а от того самого огня между ними. Но сейчас, пробираясь ладонью через его рубашку по животу до груди, он будто выискивал ту часть тела, которая смогла бы среагировать на прикосновения и заставить его проснуться. Пальцы, не боясь больше этой температуры, готовы были оставаться на горячем теле вечно и сгореть вместе. Он прилёг рядом на то же место и уткнулся в его шею, стараясь не давить на плечо Юнги. Потянувшись с закрытыми глазами, словно котёнок, он прижался к его руке и начал вдыхать запах родного человека, которого так не хватало в каждой клеточке его организма. Ладонь обжигалась жаром, исходящим от Юнги, и словно пыталась сквозь эту телесную связь передать своё тепло и энергию для борьбы с болезнью. Когда Чимин уснул на его плече, Юнги начал сглатывать слюну и шевелить понемногу головой, сквозь боль пытаясь проснуться и открыть глаза, но сил не хватило даже сделать нормальный вдох. Он выдыхал так часто, что начал ощущать нехватку воздуха и напряжение в области солнечного сплетения. Но то было не от нехватки воздуха, а от того, что чья-то рука давила на грудь. Он потихоньку разлеплял глаза, очень плохо видя перед собой что-либо, но его всё ещё тянуло ко сну, поэтому он лишь сделал глубокий вдох и, лениво потянувшись, выдохнул с лёгким кашлем, ощущая, как что-то сильно жгло в груди. Его будто прошибало током, но не сильно. Это были еле ощутимые потоки, которые согревали его и заставляли чувствовать как он буквально плавится от высокой температуры вокруг и внутри. Было слишком жарко и от этого он начал снова сглатывать и искать взглядом кого-то в округе, чтобы позвать. Хотелось пить, облиться водой, снять с себя одежду и скинуть этот плед. Во рту так сильно пересохло, что трудно было делать что-либо. Он туго соображал сквозь сон и слабость, охватившую всё тело, но старался подать хоть какой-то знак. Однако его голова, повернувшись направо к двери, больше не могла переворачиваться и подниматься. Он словно был прикован к постели и никак не мог от неё отцепиться. Она тянула его обратно, погружая в глубокий сон вновь. Приступ кашля прошёл быстро, но он ощущал странный привкус во рту, будто он что-то выпил. Когда он ощутил резкий холодный воздух, то тут же распахнул закрывающиеся глаза и понял, что по нему течёт пот. Это помогло расслабиться и почувствовать облегчение, ведь больше не болела голова, но во всём теле всё ещё была дрожь, словно он мёрзнет. В комнате было жарко, но он не мог ощущать этого тепла, потому что холодный пот охватил его тело и заставил снова дрожать. Слабость била в голову, а в мыслях лишь желание попить и избавиться от небольшого груза не своей груди. Что-то так сильно прилегало к его телу сбоку с левой стороны, но он не мог посмотреть из-за недостатка сил. Подумав, что это просто плед, который его грел, он дёрнул левой рукой и попытался расправить плечи, которые затекли после долгого сна. Но он снова лишь выдохнул от ощущения боли в спине и затылке, не сумев ничего больше сделать. Оставшись в таком положении, он решил просто закрыть глаза и уснуть.***
Хосок на протяжении всего поиска говорил Тэхёну просто успокоиться и забыть о ссоре, чтобы решить проблему мирно и без драк. Но у Тэхёна и не было мыслей ссориться с Чоном снова. Если они и найдут его, то точно не станут прикасаться и как-либо ругать. Тэхён делает это не из личного интереса, а просто потому что ему жалко Джина, потратившего на это кучу времени и нервов. Он припарковался на той же улице, где Хоби и Чонгук до этого посещали клуб. И если он сейчас здесь, то Хосок сам его на части разорвёт. Потому что от всего ужаса происходящего за последние недели у него кружится голова, разрывается сердце и чешутся руки кого-нибудь убить. Но Тэхёну он не даст всё испортить. Он не должен бить человека, которого вскоре захочет обнять и приласкать. Он уверен, так и будет. Должно быть. Но следуя за своим донсэном, он всё не мог контролировать свои мысли и явно не сумеет сдержать последующие действия, на которые может оказать немалое влияние появившийся из ниоткуда Чонгук. Или он спятил, или действительно решился жить один, при том, что у него нет своего жилья. Что из этого точно описывало его – пока непонятно. Но Хосок уверен, что обязательно разгадает этот грёбанный ребус Чон Чонгука и тогда ему не удастся избежать наказания от старшего брата. Тэхён стремительно направился ко входу и, почти никого не замечая, проталкивал проходящих мимо людей, забыв о рамках приличия. Что было в округе – не важно. Кто проходил мимо и что говорил – не важно. Когда он заметил чёрную макушку, проходящую к заднему выходу, то сразу поспешил следом. Хоби не успел оглядеться, как потерял из виду младшего, но нашёл его уже рядом с Чонгуком. Вот только происходящее между ними как-то не говорило о том, что всё хорошо. И поспешное «слава богу» было сказано им явно зря. Чонгук скрылся так же быстро, как и показался на глаза Хосока. Тэхён, кажется, рванул за ним, но не успел задержать и сразу выбежал через тот же ход. Хоби ничего не оставалось, кроме как побежать за ними в догонку. Распахнувшаяся дверь открыла вид на довольно необычную картину: изумлённый Чонгук, отпирающийся от Тэхёна, выдёргивает руку из его цепкой хватки и быстро переводит уже разъярённый взгляд на Хосока, выбежавшего не в самый подходящий момент. У Гука глаза буквально кровью заполнились, когда он осознал что происходит. В момент дичайшей паники он словно пытался сбежать из плена и отчаянно бесился так, будто ему в вену ввели какой-то препарат. Сердце быстро затрепетало, а зрачки начали расширяться от страха. И в этом самом моменте он видит приближающуся фигуру. Хосок останавливается слишком близко и всем недовольным видом давит на его последние нервные клетки. Глаза из-под лобья глядят на старшего в тихой ненависти, ладони сжимаются до покраснения, а сердце работает как бешеное. Он заведён и готов дойти до драки. Только шевелиться не дают чужие крепкие руки, сдерживающие его сзади за запястья. – Пусти меня, придурок! - дёргает плечами в попытке вырваться, не прерывая зрительного контакта с Хоби. У него в голове диссонанс и полная потеря мыслей. Как его могли так быстро отыскать? И главное – зачем? – Успокойся, - грубым приказным тоном начинает Хосок, резко положив одну руку на его плечо и сильнее сжав, когда тот попытался её сбросить с себя с лёгким пыхтением. – Угомонись! - переходит на крик, надавливая ещё сильнее. У Чона бешено стучит сердце под рёбрами и опускается уже куда-то в кишки, убегая от реальности и не желая мириться с ней при таких обстоятельствах. Ещё немного и воздуха в лёгких совсем не останется, чтобы дёргаться и часто дышать при этом. Внутри всё до костей сжимается тугим узлом, но он терпит и смотрит подобно быку, которого разозлили красной тряпкой. Но наброситься он не сможет. Не посмеет. – Бежать надумал? И как далеко? - чуть нахмуриваясь, с грозным прищуром давит ещё больше, видя, как это бесит младшего. Чонгук в панике даже не с первого раза понимает в чём дело. Он настолько был занят торопливыми мыслями о побеге, что забыл её причину. А, действительно, был ли повод сбегать и прятаться, и тем более реагировать так остро на обычную встречу с друзьями? Но в глазах всё ещё ненависть и ярое желание поскорее отвязаться. И при всём своём своенравном характере он не станет объясняться перед кем-то за свои поступки. – Не ваше дело, - цедит сквозь стиснутые зубы и опускает взгляд вниз, упрощая выражение лица, так как сведённые вместе брови начали напрягаться и давить. – Зачем вы припёрлись сюда? Вы что, следите за мной? – Да, а как же не следить? - вскинув брови, приподнимает голову чуть выше и смотрит на него через чур надменно. – Ты ведь бросил нас практически. Ничего не сказал и просто ушёл. Да к тому же, ещё и группу нашу покинул, - засунув обе руки в карманы брюк, Хосок требовательным взглядом начал прожигать Чона, что у того задрожали ресницы. Отвечать совершенно не хотелось. Но от такого хёна ему не сбежать. – Так и не скажешь куда собрался? – Вы не имеете права меня задерживать! - выкрикивает в полголоса, поднимая голову и уверенно направляя взгляд на старшего. – Отпустите! Тэхён готов руки ему свернуть, если ещё раз дёрнется, и без предупреждения, но Хоби даёт знак глазами, чтобы тот отпустил его. Сделав это, он недовольно отходит в сторону и с раздражением на лице закатывает глаза. Чонгук успевает только выдохнуть, когда его отпускают, но после его настигает ещё более крепкая хватка руки Хосока, чьё настроение изменилось меньше, чем за секунду. – Я ведь по-хорошему начал... - произносит пониженным тоном и приближается к его уху, дёрнув того за локоть к себе навстречу, – Значит, вот так ты платишь старшим братьям за всё? У Чона сдают нервы. Он проклинает внутри тот день, когда встретил этих ребят. Не случись того, что случилось с его отцом, он бы оставался в имении отца и вообще не приезжал бы в город. Но, к несчастью, вышло так, что он оказался среди этих людей и нажил себе больше проблем, чем их было в начале. Он вообще никогда не хотел вступать в это всё. И его с трудом признали своим, когда тот пришёл в офис. Поэтому эти слова от Хосока звучат сейчас слишком уж обидно. Он не их ребёнок, которого они вырастили и выкормили, чтобы предъявлять подобное. И платить ему, на самом деле, не за что им. У них был лишь совместный договор о работе в этом офисе, так как их родители были знакомы и работали вместе. Из всех ребят, кто мог его понять, был лишь Юнги. Он относился к этим договорам ровно так же, как и Чонгук. Но они всё равно оставались вместе, даже когда их ничего не связывало. – Если хочешь узнать почему я так поступил.. взгляни на наше прошлое и вспомни зачем я тогда пришёл к вам. Вы меня заставили присоединиться к вам, но я не хотел этого. Никогда не хотел, - выкрикивает с какой-то особой злостью, будто он держал это в себе долгие годы и мучился от этого. И у Хосока вдруг загорелись глаза, словно он вспомнил прошлое. Тэхён не хотел больше ничего знать и разбираться с этим, поэтому немедленно направился к их машине, предупредив, что дождётся Хоби. – Слушай сюда, Чон Чонгук, - с выдохом прервал тишину и словил очередной зловещий взгляд младшего на себе, – Делай что хочешь, но если возникнут проблемы, к нам можешь не приходить. И если из-за тебя у нас проблем станет больше, я клянусь, что закопаю тебя живьём, понял? Хосок ждёт лишь пару секунд и получает более спокойный кивок головой, после чего отпускает Чона и возвращается в машину. Когда Чонгук пропадает из их поля зрения, Хоби сжимает руль сильнее и жмёт на газ, разворачиваясь в сторону, из которой они приехали.***
Тэхён по приезду первым снимает обувь, небрежно выкидывает её в сторону обувной полки и направляется к себе в комнату, ничего не сказав старшему. На лёгкий грохот выходит Намджун и встречает уже не такого весёлого Хосока, который сразу заворачивает в ванную. – Как.. прошло..? - сам не знает о чём точно спрашивает, но старается выглядеть спокойным и лишний раз не раздражать без того злого Хоби. Взгляд его помрачневший, что с ним и говорить не хочется. Намджун стоит на месте и наблюдает со стороны, как тот умывает лицо и руки всего один раз, а после снимает полотенце с крючка и вместе с ним, вытирая по дороге руки, направляется на кухню. По пути они останавливаются на входе в гостинную и замечают Джина. Намджун тут же провожает Хосока до кухни и прикрывает за собой двери. Младший смотрит воспросительно, проходя за стол-остров и останавливаясь между ним и холодильником. Он не собирался начинать разговор, потому что очень сильно устал. Но увиденное просто вынуждает его спросить о произошедшем в его отсутствие. Джин сидел в гостинной один и, кажется, спал, смотря на камин. Он положил правую руку на ручку дивана, а на неё – свою голову, и как-то обездвиженно наблюдал за разожжённым огнём в камине. Рядом был чемодан. Спрашивать что происходит было как-то глупо, но с другой стороны – очень хотелось услышать ответ поконкретнее. – Что это значит? - выжидающе спрашивает Хоуп, разводя руками в воздухе. – Я увезу его в свой родной город, - Джун не находит больше слов для объяснения и, нервно постукивая пальцами по столу, присаживается на высокий стул. – Там ему будет легче пережить всё произошедшее. Ему нужен отдых от всего этого. – И ты останешься с ним? - уточняет, хотя точно знает, что так и будет. Молчание говорит обо всём. Джун точно его не оставит. Теперь в голове Хосока хотя бы складывается хоть какой-то путь к решению проблемы. Меньше людей – меньше головняка. Мелких он уже определил по местам, осталось разобраться с Юнги и Чимином. Задумавшись уже об этом, он тоже присел за стол и просто выдохнул. Вся эта суматошная реальность и ежедневная нервотрёпка насаживаются на его мозг с удвоенной силой, пытаясь окончательно свести с ума. Вроде всё идёт хорошо, но в то же время они все страдают. В каждой паре появились конфликты и недопонимания. И состояние такое, что всё доходит до критической отметки «невыносимо». Чонгуку невыносимо находиться с ребятами; Тэхёну невыносимо постоянно бегать за Чонгуком и ссориться с ним; Джину невыносимо всё происходящее с ребятами и бизнесом; Намджуну невыносимо наблюдать за страданиями Джина и за тем, как очередная история уничтожает их дружбу между ними всеми; Чимину невыносимо бегать от лаборатории и возвращаться туда, где его снова пытаются куда-то отправить, где его не принимают, обвиняют, ненавидят и пытаются заставить жить по правилам; Юнги невыносимо терпеть Хосока рядом с Чимином и слышать о нём от самого Пака, невыносимо постоянно оказываться наедине с тем, кто вечно хочет уйти и точно не хочет оставаться с ним. Всё это точно их разъединяет и разъедает изнутри, доводя до крайностей. Крайность Чимина – он сходит с ума, пытается закрыться, ненавидит весь мир, свою жизнь и всех вокруг. Крайность Чонгука – уходит от собственной семьи, потому что устал терпеть, покидает даже своего любимого человека. Крайность Тэхёна – истерики и постоянная обида на Чонгука, желание высказаться хоть кому-нибудь и остаться плакать на чьём-то плече, в попытках забыть всё. Крайность Юнги – полное безразличие ко всему, желание испепелить самого себя, чтобы никогда не повторять своих ошибок, и попытка вернуть обратно то, что он забрал у других, совершив большую ошибку. Крайность Джина – он хочет уйти от всего реального, от своих загонов, чтобы не повторить ошибок прошлого и не потерять семью. Крайность Намджуна – ему нет дела до бизнеса и прочего, одно только желание поскорее избавиться от проблемы Пак Чимина, а раз нет другого выхода, то лучше уехать прочь. Если бы Хосок мог помочь каждому, то сейчас они были бы вместе, простили бы друг друга. Но всё заходит слишком далеко. У них нет возможности вернуться обратно. А что хуже всего – даже при сильных чувствах к друг другу, они отрицают это и сбегают друг от друга, чтобы вернуться в свою прошлую жизнь, где не было забот. Так сказать, возвращаются в «безопасную зону». Так проще, так легче. Но Хосок единственный, кто с самого начала терпит абсолютно всё, каким бы ужасным ни был день, или вся его жизнь. И если сказать честно, он бы больше остальных хотел бы оказаться в этой «безопасной зоне». Но где она? Отпустив Намджуна после долгого молчания, Хосок тоже решил покинуть кухню. Направившись в комнату Юнги, он первым делом проверил его состояние, а после попытался поднять Чимина с кровати. Но тот пробудился и начал подниматься сам, когда испугался резких касаний. – Хоби-хён.. - прошептал Пак, наблюдая за руками старшего. Они осторожно прикоснулись к лицу Юнги и проверили температуру. Когда Хоби их убрал и посмотрел на Чимина, тот смотрел с таким нетерпением в глазах, что казалось, будто он вообще не дышит. – Жара нет, - облегчённо выдыхает и садится рядом, поглаживая Чимина по руке, – Иди отдохни. Поешь хоть немного. Джин-хён и Намджун скоро уедут. Попрощайся. Чимину вставать совсем не хотелось. И уж тем более покидать Юнги, оставляя с Хосоком. Но неожиданные новости о Джине и Намджуне его удивили и встревожили, заставив всё же слезть с кровати и выйти из комнаты. Он находит Джина в гостинной. Лежящим на диване и, кажется, спящим. При первой попытке подойти к нему его останавливает Намджун, держа в руке чемодан. Он смотрит немного грустно и больше ничего не хочет говорить. И объяснений ему, скорее всего, уже не дождаться. Джин лениво поднимается с дивана и, абсолютно ни на кого не смотря, покидает гостинную медленными шагами. Пак в недоумении идёт за ними провожать их до двери, а после остаётся в одиночестве, когда дверь захлапывается с гулким отголоском в сердце Чимина. Он ещё секунд пять стоит на месте, не понимая, что это было, но в голову тут же приливает кровь и он уже не может держаться на ногах. Отшатываясь, он пытается удержаться, ища глазами поблизости хоть какое-то сиденье, чтобы расположиться на нём, но ничего не находит и уже теряет контроль над своим телом, окончательно падая на пол. Благо, удаётся задержаться руками, что смягчает приземление и не даёт ему полностью удариться головой. Дрожащие пальцы начинают ухватываться за скользящую поверхность пола в попытках подняться, но всё тщетно. Всё вокруг медленно плывёт и словно разными красками смывается с глаз. И в один лишь момент его подхватывает подоспевший Хосок, ловко поднимая на руки и доводя до дивана в гостинной. Чимин усаживается, почти сразу падая на бок, но задерживается правой рукой, отталкивая себя от мягкого дивана, к которому так и тянет. Хосок смотрит минуту вопросительно и взволнованно, но уже после бежит на кухню за стаканом воды и, на всякий случай, за аптечкой. Пак с приступом откашливается и выплёвывает из себя что-то странное. В слюне он замечает что-то белое и уже переводит опустошённый взгляд на подбежавшего Хоби. Тот садится рядом и начинает оглядывать его голову со всех сторон, проверяет руки и шею, но ничего не находит и теперь просто смотрит в глаза Чимина, в которых полная потерянность, смешанная с осознанием. – Чимини, малыш, - аккуратно касается ладонью его нежной кожи щеки и пару секунд моргает очень быстро, становясь серьёзней, – Что с тобой, дорогой? – Я в порядке, - сглатывая оставшуюся слюну, Пак опускает взгляд и старается держаться, чтобы не заплакать. Губы невольно поджимает и замечает на полу то, что только что выплюнул. – Простите.. – Ты чего, не извиняйся, всё в порядке, - с трепещащим сердцем прижимает того к себе и обнимает за голову, позволяя себя сейчас крепко обнять. Чимин чувствует тепло и жмётся ближе, нерешительно хватаясь пальцами за свитер старшего, который безумно вкусно пахнет. А потом начинает подниматься головой выше и утыкается носом в его шею, чувствует странный аромат, который ранее пробивал его рецепторы и очень сильно возбуждал. «Не самый подходящий момент» – бьётся в голове, но его глаза затуманиваются, когда он встречается взглядом с Хосоком, который смотрит очень обеспокоенно, обнимает бережно и тепло, одаривая своей заботой всем телом и видом. Он располагается на диване удобнее, откидываясь на подушку и вытянув ноги на весь диван. Мальчишка жмётся ближе, обхватывая его тело всё крепче, словно пытаясь вжаться в него и раствориться с этим успокаивающим ароматом. Внутри в противоречии бьётся сердце, требующее вовсе не эти объятия, но в голове в миг переворачиваются мысли и желания. Чимин внезапно отстраняется от его шеи, перестав вдыхать знакомый манящий запах, и теперь тянется к его губам, что краем глаза замечает старший и тут же отворачивает голову. Он даёт понять, что этому нельзя случиться, такое запрещено, но внутри всё сжимается и хочет обратного. Сдерживаться при такой обстановке, когда Чимин весь сам тянется, прижимается, обнимает и хочет ощутить тот самый первый момент, просто невозможно. Он очень хочет этого и сам, сглатывает с трудом слюну и уводит взгляд подальше, чтобы больше не замечать лицо младшего. Но отчего-то в ушах начинает глушить, он мысленно представляет всю эту страстную картину и мечтает, чтобы так оно и было, в этой или иной реальности. Тело всё же сдаётся, когда он лишь на секунду ловит взглядом тянущегося к нему Чимина, и он сам накидывается на него с поцелуем, обхватывая обеими руками его лицо и притягивая ближе. Пак бессовестно улыбается в поцелуе и уже тянется ручками к ремню старшего, сразу намекая на свои желания. Чона данная идея не устраивала с самого начала его провокационных мыслишек, но сейчас всё внутри распирает от жуткой жажды и обиды. Этот мальчик должен был быть с ним, служить ему, подчиняться ему, жить с ним и принадлежать ему. Оглаживая своим языком его влажный и горячий язычок, он больше не хочет отстраняться и отпускать. Наплевав на обстановку и на то, что всё это происходит в доме, где не только они и в любой момент кто-то может увидеть, он несдержанно стонет в поцелуй, когда чужие ручки проникают через кромку джинс и натыкаются на возбуждённую плоть, требующую большего. Но в какую-то секунду у него сносит крышу окончательно от лёгкого поцелуя в шею, пока он подхватывает его за бёдра и пытается слезть с дивана. Чимин делает это всё слишком прекрасно, что не завестись просто невозможно. Пак чувствует пробуждающееся возбуждение и одновременно с этим жуткую неприязнь к себе за этот поступок. Хочется так сильно, что больно в груди, но он не может себе это позволить, ставя красный крест на нём. Это всё неправильно. Это ужасно. И он тут же отстраняется, обеими руками отталкиваясь от его плеч, когда Чон пытается поцеловать его. Всё тело горит, но уже не от желания и страсти, а от того, насколько низко он опустился за пару минут навождения. Руки отталкивают тело Хосока, а тот старается приблизиться и выглядит непонимающим, вопросительно смотря на него. Он только что решил, что Чимин его судьба и он должен быть с ним, ведь тот сам хочет этого и лезет сам. Множество доказательств было тому. Он сам хочет вернуться, хотел жить с ним. Что теперь не так? – Я не могу.. - резко выдыхая весь груз из груди, засевший плотным дымом сомнений, он наконец решается высказаться. Сердце стучит запредельно быстро, что уносит его в состояние шока и страха. Сейчас может произойти что угодно, ибо глаза напротив налились желанием. Но руки не сжимают его, не притягивают больше. Он спокойно отпускает его и позволяет отстраниться, когда видит полное отчаяние в лице Чимина. Паку ужасно стыдно за это, а ещё больше хочется себя утопить под холодной водой скорее, чтобы смыть с себя эту грязь и весь позор. Пора дать окончательный ответ и определиться. – Прости, но это было ошибкой.. - отходит понемногу назад с сожалением в глазах, – Я не хотел. Я думал, что так смогу успокоить в себе эту бурю. Я знаю, что это ужасно... Но я не мог иначе узнать правду. Так вот зачем был этот порыв. Хосок в шоке и даже не пытается что-либо спросить или сказать. Он застыл на месте и почувствовал, как его какие-то Вселенские силы приковали к земле, чтобы он не двигался. Он и не хочет. Чимин больше не сможет быть так близко к нему. Он не его. Не был для него. И не станет. Но в душе засела обида. Чимин с каждым шагом уходит дальше, сам не веря в то, что смог побороть свой большой страх и пройти этот барьер. Разум очистился от ненужного и сейчас стало легче. Он выдохнул с облегчением, хватаясь за грудь и опустив голову с кратким выдохом. Это было облегчением, которого он ждал. Наконец-то цепи сняты, ничего изнутри не давит и не оседает в мыслях. Тяжёлый ком вышел, кажется, ещё с той слюной. Внутренее пространство заполнилось уверенностью и трепетом от осознания истинных чувств и любви. Любви к одному человеку. Развернувшись, он скорее поспешил наверх и был счастлив настолько, что забыл, что Юнги болен. Но и этого было достаточно для спокойствия и счастья, ведь он наконец-то сможет быть с ним, сможет обнять и позволит касаться себя, как и должно быть. Он наконец растворится в нужном сердцу запах. И чем ближе он был к комнате, тем сильнее билось сердце, словно призывая свою любовь, стремясь к ней, чувствуя её каждой клеточкой. Пак преодолел лестницу и с переполненным сердцем добежал до двери. В попытках отдышаться, он остановился перед дверью и услышал, как та открылась. Не веря глазам, но чувствуя каждой частичной тела и сердца, он поднял голову и словил на себе долгожданный взгляд. Это был Юнги. Тот же самый взгляд, словно не прошло несколько недель. Те же самые губы, волосы, шея и родной запах. Устоять невозможно. Он должен преодолеть этот барьер и привязать его к себе. Он хочет остаться рядом навсегда. Улыбнувшись с сияющими от радости глазами, он почти прослезился, не сумев выдавить из себя никаких эмоций больше. От страха, что от одного прикосновения тот рассыпется, исчезнет и просто уйдёт, он боялся его трогать и приближаться, но должен был это сделать, когда прошло достаточно времени после пустых и немых разглядываний. Теперь он делает лишь один шаг и оказывается в сантиметре от Юнги, разглядывающего его лицо от глаз до губ с каким-то жаждущим и потерянным взглядом. Он приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но Чимин опередил его и прижался первым, не сумев вытерпеть столь долгой разлуки. Трепет собственного сердца и неконтролируемое дыхание начали приходить в себя, успокаиваясь рядом с человеком, который был без сознания столько времени, был далеко и даже не знал, что Чимин жив. Их последняя встреча ведь была в этом доме, когда ему стало плохо, а Юнги не мог ничего сделать и пытался помочь, но забрали его уже другие люди. После того дня они больше не виделись. Прошло больше двух недель. И сейчас он наконец с ним, он чувствует родной запах, биение его сердца, ощущает всеми фибрами, как тому стало лучше. Он знает, в каком шоке находится Юнги, видя перед собой того, кого мог считать уже мёртвым. Да, сейчас это кажется невероятным, но что-то вдруг заставляет Чимина схмуриться и отстраниться. Он смотрит вопросительно на старшего и уже ощущает, как ком подступает к горлу. – Ты не рад меня видеть? - он заметил, что руки Юнги всё ещё не прикоснулись к нему. Неужели действительно не рад встрече? Глаза Юнги наполнены какой-то странной болью. У него чуть схмурены брови, да и смотрит он как-то недоброжелательно, и явно не настроен обниматься. У Пака от этого замедляется дыхание. – Ты жив..? - злобно и удивлённо спрашивает Мин, разглядывая что-то в глазах младшего. Он не может определиться с мыслями и чувствами, когда видит перед собой этого человека. – Ты правда выжил? Выжил? Звучит странно и громко для Чимина, что он не сразу вспоминает о произошедшем. В голову снова приходят те картинки из прошлого и он погружается в давно забытую тьму. Он видит лабораторию, мутные видения с опытами и чужие руки. О нет, он понял в чём дело. В эту же секунду ему пришло осознание, выбившее из него все чувства. Это не Юнги.. Хмурясь, он отстраняется сам и отходит уже дальше, чтобы не чувствовать отвратительный холод мертвеца, стоящего перед ним. Глаза окровавлены и всё вокруг погружается в тёмно-синий цвет, в полный мрак и холод. Вокруг загораются красные огоньки гирлянды, которые так ненавидит Чимин. Он отрицает происходящее, но больше не может шевельнуться. – Нет.. этого не может быть.. - шепчет уже без сил и дёргается от капающих на него капель крови. Посмотрев на свои ладони, он видит, что они в крови и грязи. – Нет.. это не правда.. Подняв напуганный взгляд на стоящего перед ним мертвеца, он убеждается в том, что это его кошмар. Он улыбается с маньяческим выражением лица, а после приближается к нему, загоняя в тупик. Его лицо в крови, шрамах и порезах. Выдыхая рядом с лицом Чимина, он заставляет его напрячься и потерять контроль. Закрыв глаза, он старается перевести дыхание и успокоиться, ведь это всё кошмар. Но всё настолько реально проникает в его разум, чувствуется прямо на его коже так близко и горячо, что тело покрывается мурашками и он приоткрывает рот, тихо глотая воздух. От страха его тело застывает на месте, а взгляд теряется в темноте, но лишь на минуту, пока чужие крепкие руки не хватают его за плечи. Они поднимают его и прижимают к стене, вдавливая их всей силой в холодную поверхность, но тот начинает сопротивляться, чувствуя боль в мышцах. И только после всех пыхтений и попыток напрячься понимает, что сил у него больше нет. – Нет.. отпусти меня.. - дёргает плечами, отвернув голову, и когда чувствует, как тот дышит прямо на уровне глаз, тут же поворачивает голову к нему и уверенно раскрывает глаза. – Отпусти! Но даже криком ему не удаётся его прогнать и заставить себя отпустить. И, наконец, в этот момент он распознаёт чужое лицо. Это лицо человека, которого он ранил в лаборатории. Ещё тогда, в той квартире, из которой его забрали, он был шокирован его появлением. Это был его временный воспитатель. Но как он выжил? Как ему удалось? Он потерял столько крови.. – Как ты смог выжить? - всматривается в черты лица и после находит ранение на шее. Всё выглядит так же, как и в прошлый раз. Свежая рана. И дьявольская ухмылка. – Так же, как и ты, - улыбается нечеловеческой улыбкой, а после резко меняется в лице и прожигает его всем видом и буквально обжигает его плечи. – Но сейчас ты умрёшь, Пак Чимин... – Нет, не посмеешь.. Ты просто иллюзия.. Ты мой кошмар! - пытается убедить себя и отталкивает от себя, вцепившись ногтями в его кожу. – Уходи! Прочь! Он неожиданно его отпускает и отстраняется. Кажется, Небеса его услышали. Он падает на землю и начинает откашливаться, снова выплёвывая слюни с чем-то белым. Он разглядывает странную деталь, но не успевает додуматься, как его дёргают за плечо. – Хорошо.. Я уйду.. - тихо шепчет тот, отходя к двери комнаты, – Но тогда убью его.. вместо тебя! Пак не верит ушам и глазам. Этот придурок врывается в комнату и запирается изнутри. Чимин врезается в закрывшуюся перед ним дверь и уже пускает слёзы. – Нет, пожалуйста, нет! - бьёт кулаками в дверь, но не слышит ответа, – Не трогай его! Не смей! Уйди от него! Не трогай! Внутри всё сжимается с острой болью, мозг закипает до предела, а из глаз льётся всё больше слёз без остановки. Такое невозможно. Кошмар превращается в реальность. И только сейчас его сердце осознаёт это. Ему всё казалось шуткой и пустой игрой в его подсознании, но это было кошмаром, который превратится в реальности. – Я согласен! Согласен! - выкрикивает и тут же отходит, когда дверь отпирается. Он успокаивается, выдыхая с облегчением, видя, как Юнги всё ещё лежит на кровати. Но чужие руки сразу хватают его за локоть и дёргают ближе к себе. – Нет, я не убью тебя.. Ты отправишься в полицию и признаешься во всём. Во всех убийствах, - произносит с особой интонацией, почти высверливая дыру в лице Пака. – И если ты этого не сделаешь, твой горячо любимый Юнги умрёт. Знай это. Либо же.. я сделаю так, что вы никогда не будете больше вместе. Чимин терпит это и просто не смотрит на него, пока тот сам не ослабляет хватку. Когда ему всё же удаётся закрыть глаза и выдохнуть, он просыпается на диване и начинает тревожно осматриваться, слыша, как неподалёку кто-то шумит с посудой. Обернувшись за диван, он сонными глазами видит Хосока, выходящего из кухни и с улыбкой направляющегося наверх. Кажется, он сказал что-то в роде «Юнги очнулся» и побежал в его комнату. Только Чимин не пытался даже встать сейчас. Вытерев слёзы, он сделал глубокий вдох и выдох, и после наконец встал с места, отправившись на кухню. Ему нужно попить. Чуть пролив воду из графина мимо стакана, он замер в этом положении и забыл, что стакан имеет грани. Только неожиданный голос сзади помог его пробудиться и дёрнуться от испуга. – Кажется, у кого-то проблемки, да? - со смешком проходит на кухню Хоуп, мимолётно заглядываясь на потерянного мальчишку. У Чимина глаза раскрылись шире и пропал дар речи. Ему действительно нечего сейчас сказать. Словно пропал голос и что-то давит изнутри. Хосок выглядит радостным. Он тут же хватает тарелки с угощениями и несётся к столу в гостинной. – Идём ужинать, - кричит уже из гостинной Чон, накрыв стол полностью. Чимин оборачивается, так и не выпив воду из стакана, и замечает то, от чего сердце замедляет ритм. Он снова слышит только его громкое биение и не может совладать с собой. Настроение в миг улучшается. Улыбка сама по себе расползается по лицу, ведь он действительно очень рад пробуждению хёна. Мин усаживается за стол, пройдя мимо кухни и не заметив Пака, а тот уже следом спешит к ним, почти подлетая сзади к Юнги и спешно чмокнув его в макушку головы. На радостях он отвлекается от чёрных мыслей и присаживается рядом с ним, сдержанно улыбаясь. Он ощущает переполнение эмоций и чувств внутри. Он счастлив видеть его здоровым и сидящим рядом. Пока Хосок накладывает им мясо по тарелкам, Юнги разливает им напиток и улыбается, краем глаза замечая радость на лице Пака. – Что с тобой, Чимини? - поворачивает голову к нему и подаёт первый стакан Хосоку, странно поглядывающего на них. Когда его руки наконец расставляют по стакану каждому, он смотрит хитрыми глазами на младшего и улыбается открыто, откровенно любуясь его красотой. – Всё такой же милашка.. И в эту секунду взгляд падает на его пухлые губы. Их хочется съесть, расцеловать и никому не отдавать. Как и всего Пак Чимина, который даже сейчас слишком открыто флиртует, положив ладошку на его бедро и смотря очень невинно. А в глазах страсть и дикое желание. Но сейчас нельзя. Он кладёт руку поверх его и слегка сжимает, облизываясь и приближаясь к его уху, а после быстро шепчет: – Не сейчас, малыш, - отстраняется и приступает к трапезе, желая приятного аппетита обоим. Чимин сглатывает чувство ожидания вместе с диким желанием накинуться на Юнги, как вдруг замечает недовольного Хоби. И, кажется, это видит сейчас только он. Старший увлечён едой, пока Хосок рассматривает шею Чимина с непозволительным желанием. Мысленно он уже давно его пометил, но Пак прокашливается и выводит того из фантазий. Только теперь он понимает, что до кошмара он действительно целовался с Хосоком. Ведь не спроста был этот ревностный взгляд. Чтобы остаться наедине с Юнги, он просит у Хоби ещё тарелку салата и, когда тот уходит, поворачивается к Мину. – Хён, - прерывает его, прошептав тихим голосом, – А долго мы тут ещё будем жить? – Хорошо, малыш, как только поедим, начнём собираться и поедем ко мне в Тэгу. Ты ведь не против? - смело заявляет тот, смотря в погрустневшие глаза младшего. Чимин вместо ответа обнимает его руку и целует в щеку, успевая выпить напиток залпом до прихода Хосока. Когда Чон возвращается с салатом, Пак уже вскакивает с места и бежит на второй этаж. Юнги ухмыляется активности мальчишки и продолжает есть, благодаря друга за вкусный ужин.***
Наконец-то настал этот момент. Они смогут уехать далеко и надолго. Будут жить без других ребят. Он сможет проводить больше времени с Юнги, занимать все его ночи и дни, каждый свободный день и все его мысли. Он хочет быть ближе, только с ним, принадлежать лишь ему одному. Он готов посвятить себя этой жизни рядом со своим любимым человеком. В дороге они много болтали, расспрашивая друг друга о прошедших днях, о тех испытаниях, что выпали на их долю. Чимин рассматривал Юнги с особым обожанием и любопытством, пытаясь заметить хоть какое-то изменение в лице. Но его не было. Словно не прошло этих недель ожидания и разлуки. А ещё он вспомнил тот горячий момент с поцелуем в его комнате, обжигающее дыхание, укусы в шею, горячие руки на его обнажённом теле и, к сожалению, не очень приятный момент после их ссоры. Точно. Была ссора. Но он уже не помнит из-за чего. В голове смешаны все моменты. Но это всё не важно. Потому что рядом он. – Хён, - сладким голосом зовёт старшего, отвлекая от дороги. Когда он ловит на себе его заинтересованный взгляд, начинает улыбаться очень хитро и неожиданно касается его паха, отчего тот неловко вздрагивает, прикусывая губу, – Я соскучился... Такое приторное звучание его голоса просто сводит с ума Юнги. Хочется свернуть в поле и затормозить там на полчаса, чтобы насладиться телом Чимина. Он тоже скучал. И по его возбуждению можно сказать, что он не меньше желает раздеть и расцеловать его. И не только. Но они в дороге и впереди долгий путь до Тэгу. Они должны потерпеть. – Я знаю, - с довольной улыбкой отвечает Мин, убирая чиминовскую руку от возбуждённой плоти. – Но давай потерпим до дома? Чимин не хочет ждать и терпеть. Вот сейчас точно никак. Он сам переполнен эмоциями и хочет вернуться к продолжению той ночи. Или он действительно имел ввиду, что это будет их последняя ночь? – Значит.. - резко меняется в тоне и обиженно отворачивается, скрещивая руки на груди, – ты не хочешь меня? Предел достигнут. И очень умело. Юнги тормозит и грубо разворачивает его к себе. Руки быстро поднимают тело за чужие бёдра и усаживают на свои ноги, а тот, в свою очередь, уже подаётся ближе к тазу Юнги. Мин не злится, но, кажется, тоже хочет показать как сильно скучал. Чимин доволен. Его руки несдержанно раскрывают рубашку на нём и любовно оглаживают горячее тело, приближаясь к его лицу. Тем временем Юнги уже сам прижимает податливое тело за ягодицы вплотную к своему затвердевшему органу. Его чертовски заводит подобное в самый неподходящий момент и он наконец жадно впивается во влажные губы Чимина, который пускал слюни от сильного вожделения внутри, и сразу же сплетается с его язычком, словно забирая все его слюни себе. Мальчишка заведён до максимума и начинает снимать с себя одежду, но чувствует дискомфорт от нехватки мест для подобного занятия. Руки ударяются об стекло при снятии кофты, но он чувствует, что внизу уже мокро и усидеться он сейчас не сможет. Юнги, будто зная, чего требует его парень, уже растёгивает на его джинсах ремень и пуговицу, позволяя почувствовать облегчение в столь напряжённом месте. Но от этого становится ещё жарче. Чимин со сбитым дыханием снова впивается в красные губы, хватаясь ладонями за его щёки, и притягивает к себе, растворяя их языки в горячем пламени. Сердце трепещет и вырывается из груди, напоминая ему о том, что воздух в лёгких не бесконечен. – Малыш, погоди, - отрываясь от сладких губ, Юнги отстраняет его от себя и даёт себе возможность выдохнуть. Они оба приходят в себя лишь через несколько секунд, а после глупо улыбаются в этом странном моменте. Огонь между ними всё ещё горит и Пак радуется этому, отмечая в голове, что никому не удастся разрушить их любовь и влечение друг к другу. Он цепляется за этот влюбленный до мурашек взгляд и прижимается к его груди, обнимая за шею. Юнги выпрямляется, обнимая в ответ и игриво поглаживая нежную спинку парня. Целуя куда-то в висок, он прикрывает глаза, наслаждаясь родным запахом и всё ещё не отстраняясь от его лица, тянется носом выше и прячет его кончик в чёрных волосах, которые заметно отросли. Пак слишком красив и обоятелен. Устоять перед ним невозможно, как перед его любимыми мандаринами. И он наконец находит тот запах, который сравним для него с запахом свежих цитрусов. Божественно. Высший уровень его блаженства достигнут. В этих объятиях можно отправиться прямо в рай. Чимин отстраняется, но тут же заглядывается в его глаза, утыкаясь носом в его нос и начинает тереться об него. Юнги смеётся забавной выходке и надавливает ладонью на спину младшего, смотрит снизу-вверх на его прекрасное довольное лицо и тянет губы для поцелуя. Пак оставляет один чмок, а после второй и приставляет носик к его губам, вдыхая их запах. Юнги растворяется в ужасно милой обстановке и, быстро целуя кончик его носа, резко впивается в кожу на его гладкой шее. – Я тоже безумно скучал по тебе, мой мальчик, - Чимин не успевает опомниться после щекочущего поцелуя в шею, как чужие зубы уже прокусывают его тонкую кожу и заставляют сжаться от неприятного чувства. – Это больно, хён, - честно признаётся с выдохом Чимин, отталкиваясь руками от его груди. Мин отстраняется и даёт ему прийти в себя после этого. И теперь он любуется открытым засосом и укусом на шее мальчика. Ладошки по-кошачьи снова переминаются на его груди и показывают, насколько малыш возбуждён и смущён. – Прости, - шепчет с затуманенным взглядом, когда впадает в сети очаровательных глаз младшего. Руки непослушно аккуратно спускаются от его живота до резинки нижнего белья и спускаются ещё чуть ниже, а когда задевают налившийся кровью член, то он сразу получает реакцию и довольствуется дёрганьем Пака на нём. Он пытается отодвинуться, но после снова поддаётся вперёд и плавными движениями начинает тереться об его руки, выпрашивая больше действий. Но Мин останавливается и ухмыляется, когда маленькие ручки Чимина хватают его за запястья и возвращают их обратно на место. Он очень заинтересован этими играми, но предпочитает заниматься откровениями не посреди дороги и в машине. Он слегка сжимает член в руке через ткань белья и тут же целует влажные губы Чимина. – Я обязательно раздену тебя на нашей кровати, малыш, - целует и шепчет прямо в губы, – и тогда, обещаю, я войду в тебя, как ты того и хочешь. Чимин послушно кивает, разочарованно дуя губки, но получает последний быстрый поцелуй и поднимается с ног старшего, пересаживаясь на своё место. Ехать ещё очень долго, но его уже заводит очередная новая мысль, как развлечь своего парня в постели. Осталось лишь дождаться момента уединения.***
Погрузившись под согревающий душ, Чимин старательно натирал своё тело гелем. Вся эта процедура и не понадобилась бы, если бы в самый момент приезда и их пылкого срыва друг на друга поцелуями он не вспомнил бы о том, что до этого его тела касался другой. Причём, не один. Внутри огнём горит жуткий стыд от произошедшего. Да, он сам виноват. Но во многих моментах он не был инициатором и вовсе не хотел чужих прикосновений. Они ужасны. И всё ещё ощущаются на теле горящими следами, словно их пальцы вжимались в него. Благо, на нём не было чужого запаха. Иначе не спастись ему от гнева хёна. И он не хочет его злить. Поэтому так тщательно стирал с себя следы других людей, вымывая и из своих рук грязь, ведь он тоже касался чужого тела. Тёплая мыльная вода стекала вместе со всей грязью и успокаивала Пака, который продолжал натирать живот и грудь. Пена медленно стекала по ногам до самых пят, а после смылась под открытой водой из душа, который тот включил, чтобы избавиться от лишней пены на теле. Заодно намочив волосы, он начал втирать шампунь в самые корни, пока те не стали пениться. Массируя голову пальцами и втирая шампунь в каждый участок кожи головы, другой рукой снова включил душ и начал поливать себя водой, наслаждаясь тонкими струйками под сильным напором, которые буквально заставляли жмуриться от ударов по глазам. Смыв с себя и с волос всю пену, он ещё раз контрольно прошёлся по волосам и выключил душ. Открыв дверцу и выйдя на коврик из кабинки, он потянулся к полотенцу и случайно уронил одежду, висящую рядом, на пол, где уже было мокро. – Чёрт, - подняв мокрые вещи, он повесил их обратно, но надевать не стал, продолжая вытираться полотенцем. Посмотревшись в зеркало, он впервые осмотрел себя полностью голым и застеснялся своего худого тела, которое никак не подходило такому крутому красивому Юнги. Он взрослый парень, можно сказать – мужчина, и на нём всё выглядит шикарно. А вот Чимин это образец бесвкусицы и ужасного телосложения. Конечно.. он ведь подросток... Не став расстраивать себя всё больше ненужными мыслями, Чимин укутал тело полотенцем и решил выйти прямо так. И, конечно, в тапочках, чтобы не ругались. Просушив волосы через минут 15, Чимин наконец был доволен собой. По крайней мере тем, что смог сделать хотя бы это нормально и привести себя в порядок. Чёрные волосы были красиво уложены, а на теле завязано полотенце, скрывавшее пока все интимные места мальчишки. Но лишь пока что. Накинув на себя ещё для приличия халат, он вышел из ванной и вальяжно прошёлся по коридору до входа в гостинную, где его ждал Юнги. Точнее, он так думал. Пока не увидел, что его там нет. Сразу помыслив о плохом, он напрягся, и начал оглядываться. На кухне его тоже не было, как и на балконе гостинной. Не найдя свой телефон, чтобы позвонить, он направился в его комнату, где тот, скорее всего, его и ждал. Не став поднимать панику, он поднялся наверх и уже издалека заметил спину Юнги, стоящего у кровати. Улыбнувшись, он с облегчением только хотел направиться к нему, как увидел то, что остановило его и заставило омрачиться за секунду. Воспитатель прижал Юнги к стене и надавил ножом на его горло, громко угрожая, явно, чтобы стоящий в коридоре Чимин его услышал: – Верни моего Чимина и тогда я отстану.. - ухмыльнулся, глянув на шокированного Пака. – Твоего.. Чимина!? - не понял Мин, нахмурив брови, а после заметил куда тот смотрит и напрягся, потому что чувствовал, что человек, о котором они говорят, здесь. – Да, а ты не знал? Пока он был со мной.. мы успели слегка поразвлечься.. - усмехается, вскидывая брови, и тут же отстраняется, отпуская его. Он убирает нож в задний карман джинс и отходит на пару шагов, подмигивая Чимину, застывшему на месте. И наконец достаёт козырь. Взгляд Мина падает на цепочку, которую он подарил ему в больнице. Всё это время она была с ним, но после пропала.. И что было после того, как они в последний раз увиделись.. не ясно. Он не поднимает взгляда, кусая губы изнутри до крови, когда мужчина вручает ему эту цепочку. – Он забыл это у меня, - произнёс жутко довольным голосом, словно добился победы, – Передай, как встретишь.. Ах да, спасибо за такой подарок. Возвращаю, - похлопав его по плечу, быстро покинул комнату. Он прошёл мимо Чимина с ехидной улыбкой и вскинул брови, пожав плечами, будто ни в чем не виноват. А у Чимина в груди что-то сильно зажалось и уничтожилось на куски. Он даже не посмотрел на этого придурка и быстро вбежал в комнату, отрицательно мотая головой, хватая Юнги за плечи. – Нет, хён, не верь ему, - в страхе нервно сжимает ногтями его плечи, но резко получает ответ, когда он сбрасывает его руки с себя и поднимает убийственный взгляд на него. Чимин шумно сглатывает, боясь даже шевелиться, как вдруг чужое тело приближается, но явно не для того, чтобы поцеловать. Он дышит в драконьей манере и пытается высмотреть в чужих глазах что-то, из-за чего мог бы остаться, но не находит ничего. – Хосок был прав.. Ты действительно шлюха, Пак Чимин... Чимин не верит своим ушам и не хочет в это верить. Он быстро мотает головой, отрицая эти доводы, даже не пытаясь разобраться что это значит, но Юнги уходит слишком быстро, выбросив цепочку в ноги Пака.