***
Чимин полностью потерян. Слова Юнги задели настолько сильно, что он на миг представил, будто всего этого не было, чтобы поскорее уйти из этого места. Конечно, он вовсе тут не собирался оставаться, прекрасно понимая ситуацию. Юнги ясно дал понять как относится к нему. И даже если бы весь мир был против него, Чимину бы было не так обидно. Ведь та боль, что образовалась ещё с детства, подобна зыбучему песку, в котором он привык тонуть и иного выхода уже не ждал. Но когда ему дали шанс выжить, взяться за канат и ползти вверх из ямы, он сделал что-то не так и упустил свой шанс. Юнги был спасательным кругом в этом адском океане, где сгорала его душа день ото дня. А теперь, когда и он отвернулся, ничего вокруг уже и не имеет столь большого значения. Возможно, жизнь станет проще с этого момента. Или же появится ещё больше проблем, но справляться ему придётся уже в одиночку. Он не стал задерживаться, чтобы снова не попасться на глаза старшему, и начал быстрыми шагами покидать дом. За пределами дома – неизвестность. Идти можно куда угодно, но что делать, если никуда совершенно не тянет? Да он и не знает в этом городе ничего и никого. Если и останавливаться где-то, то только на лавочке около круглосуточного магазина, а во время дождей придётся искать остановку или забегать в магазин. Не долго думая, Пак направился в сторону кафешек и других домов, которые видел по обе стороны от дороги. Осматриваясь, его наполняло чувство прекрасного – хотелось рисовать, чтобы оставить на память эти прекрасные пейзажи. Но всё, что он мог сейчас, – это любоваться туманным небом, смотреть, как от лёгкого игривого ветерочка убегают под ногами жёлтые и оранжевые листья. Тишина улицы пронзала его разум и уши, позволяя окунуться в вдохновляющие краски вокруг. Высокие деревья выглядели ярко и местами напоминали о солнце, которое скрылось за густыми тучами. Но их покачивающиеся ветви от поднимающегося ветра навеивали страх.. Скоро пойдёт дождь. Пройдясь ещё немного, Чимин остановился у какого-то крупного дерева, где была маленькая лавочка, и присел там. Схватившись за края деревянной лавочки, он только сейчас обратил внимание на свой вид. Так как он не смог найти другой одежды, ему пришлось выйти из дома прямо в халате и полотенце. И на худом подростке это смотрелось слишком ужасно. Пошло, открыто, легко, нелепо.. Благо, что халат оказался длинным и прикрывал икры. Но даже так он всё ещё слишком легко одет для столь прохладной погоды. Вряд ли это нормально в такое время. Но что вообще в этом мальчишке нормального, если так посудить? Болтая ногами над кучей листьев, он засмотрелся на них так, будто мог увидеть в них своё будущее. Всё это теперь казалось таким интересным, увлекая все мысли Пака лишь тем вопросом, почему он раньше не обращал столько внимания на красоту осени. Осень ему знакома. Он помнит о ней. Дождь спасал его в лаборатории от грустных мыслей, от тоски, съедающей изнутри до тла, от всего негатива, что витал в воздухе. Закрывая глаза, он представлял, как его душа испаряется прямо под дождём, возвышаясь всё выше к облакам. Грустные воспоминания.. Взяв один большой листочек, упавший рядом на лавочку, двумя пальцами, он принялся как-то по-детски крутить его за веточку и после отпустил вниз, смотря, как тот аккуратно и красиво падает на землю, кружась в незамысловатом танце, от которого у Чимина незаметно появилась улыбка на лице. Упавший листочек ещё некоторое время удерживал его взгляд на себе, но через некоторое время, когда он услышал, как листья на ветках дерева над ним начали шелестеть сильнее, он поднялся и медленно вышел на дорогу снова. Дорога впереди была пустой, словно на этой улице вообще никто не жил. Он прошёл совсем немного, а после заметил ближайший горящий супермаркет. На самом деле, ещё был день, но вывеска горела из-за того, что на лице было т немного темно от погоды. Рядом с этим маркетом была кофейня, где тоже была красивая вывеска. «Coffee». Не плохо было бы испить горячего напитка, но вряд ли это возможно. Стоя напротив и смотря на затемнённые витрины, он жадным взглядом наблюдал за силуэтами людей, покупающих кофе и пончики, почти истекая слюной от повышенного аппетита. Только вот проходящие мимо молодые люди, в основном – парочки, даже не обращали на него внимания. Ждать от них чего-то было глупо. Поэтому он сразу же зашёл в круглосуточный магазин. Конечно, ничего смотреть он не собирался, хотя привлекали некоторые журналы из-за цветных картинок на них, а также упаковки с рамёном, стоящие на полках прямо напротив. Осматриваясь, он хотел бы выбрать менее острый, но имеющий специфический вкус сыра. Таких много, но ничего из этого он себе позволить не может. Выдохнув с сожалением, он прошёлся по всем рядом и осмотрелся по второму кругу, но в этом не было смысла. Какая-то грусть засела в душе от того, что он не мог себе купить хоть что-то, пока другие заходили и выбирали то, что хотели, а после покупали это. И так он простоял между стеллажами несколько минут, провожая опечаленным взглядом третью пару людей. Когда его позвал продавец, Пак испугался и тут же посмотрел на него. И, как было ожидаемо, тот попросил покинуть помещение, если он не собирается ничего покупать. Без каких-либо сил, он вышел из магазина, сразу же перейдя дорогу, чтобы сесть на остановку, которая находилась прямо напротив. Заметив, что начался дождь, он вздрогнул, сжался на лавочке, прижав колени к груди и обняв себя за ноги, и прилёг так на небольшую часть всей пустой лавочки. Конечно, совершенно неудобно, но, по крайней мере, не холодная и мокрая земля.***
У Юнги не было желания засыпать на весь день, но так получилось, что планы немного поменялись. Впрочем, разве он мог ещё себя чем-то занять? Пока на улице дождь, самое время поспать, отдохнуть от всех поездок и разборок. Он впервые не чувствует себя скованно из-за некоторых людей. Теперь, когда никого нет и никто не вторгается в его тишину и личное пространство своими проблемами, он наконец решил поспать до вечера под звуки дождя. Приоткрытая дверь на террасу отлично помогла заснуть с первых минут. Вся тяжесть снялась после душа и горячего чая, а сейчас он расслаблен и даже не двигается. Как упал на кровать, так и уснул, не став двигаться и как-то укрываться. Возможно, вечером он снова будет обеспокоенным, будет на нервах и будет разбираться с проблемами, но всё это точно не сейчас, когда шум льющейся воды заставляет представить, будто он сам лежит на асфальте и дождь проникает в его тело. Все проблемы после. По крайней мере, до вечера. Отключив телефон после душа, Мин был готов провалиться в сон хоть на весь день до следующего утра, пока не наберётся сил для пробуждения. Но ему вряд ли захочется просыпаться полностью, разве что только ради перекуса. Но заснуть так просто, конечно, не получилось. Он почти проник в глубину сна, почти начал жить в нем, но был прерван внезапными тревожными мыслями. Сердце забилось быстрее и начало пытаться пробудить его, словно это последний день в его жизни. Он прислушался и пропали звуки, картинки. И лишь он бежал к выходу из темноты, не зная, что дверь не откроется так просто. Мучаясь в попытках, Юнги начал переживать сильнее от того, что эти мысли он не в состоянии сам контролировать и направлять. Его мозг словно не слушал его, выполняя нечто другое. Картинки перед глазами стали ещё мутнее, еле видимые и понимаемые. Дверь не открывалась, а дождь словно действительно проник через его кожу в его тело до самых костей, заставляя мёрзнуть. Дёргаясь на постели, Юнги старался выбраться из сна самостоятельно, но даже издать какой-то звук было трудно. Страх охватил всё дрожащее тело, пробираясь до самых мозгов. Кажется, сейчас его схватит паническая атака и не позволит выйти из ловушки, если не перестанет брыкаться. Но стоило ему успокоиться, это накатывающее состояние возвращалось снова само по себе. Попытки не увенчались успехом. Его отдых снова оборвался тогда, когда он этого не ждал. Дома должен быть Чимин. Он надеялся на это изнутри. И когда мозг начал подавать знаки, касающиеся его, сердце сжалось до физически ощутимой боли, будто кто-то рукой сжал его и раздавил. Вся грудная клетка начала испытывать боль и давление от какого-то приступа нехватки воздуха. Чужие касания резкими волнами начали бить о скалы его сердца и разбивать его сильнее. Горячее дыхание обжигало где-то у шеи, будто рядом был кто-то, о ком он думал. Всё вокруг накрылось аурой нежности, которая захватила его тело и разум, не позволяя выбраться из капкана поцелуев и неосязаемых поглаживаний. Нежные пальцы слишком сильно натягивали уголки его губ, грубо проскальзывая до самых волос и оттягивая их назад. Странный неожиданный порыв ничем не объяснялся, но накрыл его полностью, хотя он и не мог этого видеть. Может быть, это его шизофрения так подкрадывается, но у него складывается впечатление, что кто-то просто издевается над ним во сне. Хотя всё ощущается слишком реалистично. Сердце бьётся сильнее не от самих воображаемых прикосновений и страстей, а от одного лишь имени, которое боится сорвать с губ Юнги, но которое уже долгие 5 минут вертится у него на языке. Пак Чимин.. Сладкий запах резко пробивает его рецепторы и заседает на самом дне лёгких, наполняя их полностью. Всё внутри жжёт, щипит, горит и разрушается. От имени или от чёртового запаха странных дорогих духов, которых у Пака быть не может, затуманиваются все его мысли и заводят в тупик. Как такое возможно!? Что вообще происходит? Хочется рвать, метать, убивать, задушить дьявола и порвать на куски этот чёртов плед, который не выпускает его. Руки горят словно на горящих углях, но подняться не могут. – Чимин.. - срывается с губ Юнги неожиданный стон и тот сразу же сжимает плед в руках под собой, не имея возможности подняться, перевернуться или отстраниться от мягкой поверхности. Хочется сделать что угодно, выгнуться во все стороны, разорваться на части, сгореть в огне, утонуть в глубоких водах, задохнуться от нехватки воздуха, но никак не представлять чужие тонкие пальцы на шее, которые будто пытаются её обвить и начать душить. И даже если так, он согласен. Он не сопротивляется. Да всё что угодно, лишь бы не признавать, что он ослаб от мыслей об этом мальчишке и теперь привязан к нему до боли в костях и органах.***
Хосок добирается до дома по прошествию суток. Он обещал вернуться вечером на следующий день. И так и сделал. Только радости на лице Тэхёна не было даже когда тот показал ему пакеты с покупками. Вероятность того, что парень просто устал и настолько привык к одиночеству, что впринципе не отличает присутствие и отсутствие людей, была не большой, но была. У Чона складывалось впечатление, что у младшего какой-то больше болезненный вид, чем грустный. Обеспокоившись его состоянием, он первым делом вызвал того на разговор, якобы позвал кушать, ибо никак иначе его вытащить из комнаты не получалось. – Что случилось, мой дорогой? - поглаживая нежную кожу на щеке Тэхёна, Хоби попытался ему улыбнуться, но этот взгляд в ответ ему не понравился. Кажется, у парня действительно проблемы. – Ты плохо себя чувствуешь, да? О болезни Тэхён говорить не спешит. Возможно, ему просто кажется, что всё плохо и критично. Но в голове с каждым днём вырисовывается всё более неприятная картина. Характер Чонгука в добавок помогает сходить с ума его мозгу, подкидывая более интересные варианты того, что могло произойти. – Прости, хён, я просто устал, - не задумываясь больше, отмахивается от вопроса и поднимает голову с натянутой улыбкой. Тэхён не был таким, даже когда у них были проблемы с бизнесом. Он относительно спокойный по натуре человек и не сильно раздражительный из-за мелочей. И даже мелкие ссоры и неприятности не выводили его из строя. А сейчас всё на поверхности – он измучен. И, кажется, потерян.. – Да нет, ты не устал, - хмуро рассматривая опущенные глаза Тэхёна, Хосок настораживается и замечает тёмные круги под ними. – Так сильно переживаешь из-за Чонгука? Он знает, что это может быть опасно, ведь это имя для ушей младшего подобно взрывчатке. Стоит легко коснуться и можно подорвать себя на месте. Однако оказывается прав. Чонгук – единственная проблема для него. Это и обидно и грустно одновременно. – Забей на него, он не стоит ни твоих слёз, ни твоей тоски, - говорит ровно, без сомнений и всё ещё смотрит в глаза, будто прося немедленно посмотреть на себя. – Где твоя гордость? Ты должен быть стойким и сильным. Никогда не опускай голову перед неудачниками. Чонгук – один их тех, кто сам портит себе судьбу, но обвиняет других. Мы не виноваты в том, что он глупый ребёнок и сам не знает чего хочет. Ким медленно поднимает голову и смотрит скептически. Он уверен, что эти слова запомнит, однако сделать то, что сказал старший, явно не сможет. Чон засел на подкорке сознания, что хочется убить. Но он выбирает иной путь. – Помоги мне.. - тихо произносит Тэ, будто боясь, что услышат и поймут неправильно. Но понять то, что происходит в его душе, – ещё сложнее. Он не справится. Он уже идёт ко дну. Медленно и верно. Лучше прямо сейчас закрыть глаза и тонуть с удовольствием. – Помоги забыть его.. Хосок впервые слышит нечто подобное. Его просят.. об этом? Он оглядывает его глаза, губы, нос и трясущиеся руки. Парень точно не в себе. Однако поднимается из-за стола и начинает обходить его, пальцами едва касаясь поверхности и ведя ими до самых рук старшего. Ким обхватывает одной рукой его шею и присаживается на его колени, обрывая трапезу. И уж через чур быстро меняется в настроении, приближаясь носом к шее. Хосок не успевает сказать и слова, как руки сами судорожно отталкивают тело от себя, несмотря на то, что это выглядит грубо. Тэхён в шоке откидывается на пол, приземляясь на ладони и бедро. Поднимая испуганный взгляд на стоящего в паре шагов от него Хосока, он забывает как дышать. Сердце пробивает странный ритм, напоминая, что он ещё жив. – Прости.. - неуверенно кидает напоследок Ким, сам не осознавая то, что только что хотел сделать. – Прости, прости меня, хён.. Он кидается в его ноги со слезами и истерикой, начиная ненавидеть себя ещё больше. И благодарит Создателя, что был прерван. У Хосока смешанные чувства. Он выглядит расстерянным и испуганным, будто только что предал кого-то. Хотя сам ничего не сделал. Его сердце не колотится так же сильно, как у младшего, но в душе будто образовывается дыра, в которой он сам губит свои чувства и собственное мнение. В голову приходит неожиданная мысль: «Я должен извиниться..» За что, как и почему – он думает уже после, выбегая из дома со словами: «Скоро вернусь, прости», и снова оставляя Тэхёна одного. Дыхание сбивается, когда он заводит машину и достаёт телефон из кармана пальто. Кому: Юнги-хён Нужно встретиться. Скоро буду у твоего дома. Пожалуйста, дождись. Он понимает, что ехать долго и это снова затянется, но выбора нет. Либо он сейчас же всё исправит, либо это навсегда угробит все их жизни.***
Юнги одновременно получает сообщения от Хосока и от ещё одного номера. Он просыпается весь в холодном поту, раскрывает плед, тяжело дышит и пытается представить, что вовсе и не спал, потому что в голову лезут не самые хорошие мысли. Сон это был или нет, но всё происходящее с ним – было настоящим кошмаром. В голове барабаном били мысли о Чимине, от чего хотелось закопать себя. Но его отвлекли сообщения. Прочитав сообщение от Хоби, Он действительно удивился. С чего ему приезжать? Что за срочное дело? Последнее, на чём они разошлись, – это был разговор о том, как Чимин лез к нему, чтоб поцеловать. После всех тих ужасных подробностей, о которых до сих пор ничего не хочется знать и от которых всё ещё передёргивает, он не хочет встречаться с другом и, тем более, говорить с ним снова об этом. Всё в прошлом. Так решил для себя Мин. И в следующую секунду поднял взгляд на окно напротив. За ним льёт дождь. Погода на улице не на шутку разбушевалась. Встав с кровати и закрыв окно, Юн снова вспомнил о нём. О Чимине. Что-то не давало ему думать о ситуации здраво. Внутри метали молнии, сжималось всё вперемешку с ненавистью, хотелось вырвать всю ту грязь, что в него впихнули силой, но из головы сей мусор так просто не выкинуть. Готовка, душ, сон и даже разговор с братом не помогли ему отвлечься. Хоть из страны беги. Идея неплохая, но теперь уже бежать не получится. Хосок едет к нему. Интересно всё же, для чего это ему? Внезапно совесть проснулась? Захотелось извиниться, стоя на коленях и осознавая вину? Это не похоже на него. Однако, как бы ни было, стоит признать, что Хоби не из плохих людей и явно делал всё просто от злости, от той их первой ссоры из-за Чимина. А это просто какой-то мальчишка, не повод уничтожать дружбу. Он бы мог и простить. Но сердце болит каждый раз при упоминании этих двух имён. Один из них – его лучший друг, почти соулмэйт, который понимал его всегда с полуслова и поддерживал во всём, а другой.. С другим всё сложно и запутанно. И звучит это как в дешёвой мелодраме. Только в жизни всё гораздо больнее, потому что Пак Чимин уже даже в кошмарах снится, привязывает к себе на ментальном уровне, что сбежать просто некуда. Выхода нет. Это какая-то пропасть, в которой он тонет день ото дня. А ведь всё началось с момента, как они познакомились. До этого дня его жизнь была спокойной и беспроблемной. Но стоило появиться этому мальчику, как всё стало рушиться. Дружба, карьера, весь бизнес, его покой и его счастье. Он полюбил его, пригрел у себя, а по итогу потерял, даже не сумев позаботиться толком. Да, он обещал, он старался, он хотел... Но не судьба. И если сейчас всё испортилось, то точно не по его вине. Чимин не виновен в том, что у него была такая сложная жизнь, но виновен в том, что сам выбрал иной путь. Тёмные тучи мыслей забили всю его голову, что свету не пробиться. Перестав нагнетать всё больше, Юнги начал готовиться к встрече. Всё же стоит принять друга с должным уважением. Готовить что-то изысканное он не любит, да и сил к концу дня уже нет, поэтому он подал к ужину только куксу и кимчи. Стол был накрыт так просто, что у Юнги снова навеяли тёплые воспоминания о том, как они с Хоби много болтали за ужином и ели что-то простое, как самая обычная семья. Когда дверь открылась, перед ним появился Хосок. Выглядел всё так же, но только стал слишком грустным. Груз на его плечах был виден в глазах. Взгляд, говорящий о тоске и о сожалении, с первых минут пробил Юнги на слёзы и тёплую улыбку. И даже с этим лицом он выглядел прекрасно. Не терял дух. Хосок нервно сглотнул, как только дверь открылась. Подняв испуганный взгляд, он не ожидал, что его впустят так быстро и с лёгкой улыбкой. Юнги вообще не из тех, кто улыбается, поэтому даже эта маленькая еле заметная улыбка без сияющих глаз с невозмутимым лицом – лучшее, что мог увидеть Хоби за этот день. Только в следующую секунду всё тело будто пробило током. Это ощущение мерзости от самого себя заставило его резко сменить выражение лица с радостной улыбки в ответ на очень потерянное разочарование. Смотря в глаза хёна, он будто смотрел на собственное отражение в зрачках и видел именно его. Того Хосока, не способного бороться за близких, не способного принести им счастье, как раньше, заставляющего их грустить, делающего им больно и закапывающего самого себя всё глубже. Откуда этот яд в нём? Что так сильно проникло в его мозг и душу, что уже не может вылезти? Почему так сложно смотреть на себя? Почему так больно вновь пытаться вернуть себя? Неужели он настолько ужасен? Что сделало его таким? Когда он стал худшей версией себя и незаметно опустился на дно? – Прости меня, - его ресницы трясутся под давлением выступающих слёз и он вот-вот сдастся окончательно. Юнги с той же улыбкой притягивает друга к груди и обнимает так крепко, что сам забывает то, о чём думал пару минут назад. Всё кажется неважным, потому что самое важное уже рядом. Он обнимает крепко, не отпускает и через несколько секунд ощущает, как его неуверенно обнимают в ответ. Душу греет осознание, что всё прошло. Наконец-то можно это прекратить. Хоуп застывает на месте, когда оказывается в объятиях старшего и не может никуда деться в этот момент, потому что боль пронзает его прямо в сердце. Глаза раскрываются ещё шире, а взгляд застывает где-то в далёкой точке, в пустоте, не задумываясь ни о чём больше. Хочется кричать, бить себя по голове, забиться в угол, потому что он ненавидит себя ещё больше. Но пока что он просто обнимает его и позволяет тому успокоиться. Разговор ещё не начался, он не успел объясниться, но был притянут в объятия. Конечно, это говорит о том, что его простили, хотели простить. Значит, Юнги скучал..? Моргая на секунду, всплывая на поверхность из ледяного океана, в который его кинули так резко, он делает вдох и глубокий выдох, искривляя лицо от ещё большей боли, что осаждает его в данную минуту. Слёзы капают на его щёки, а после на одежду Юнги, когда Чон сам ещё сильнее обнимает его, чтобы тот не видел слёз. Прижимаясь, он утыкается губами в его надплечье, затыкая себя, дабы не выдать всхлипов. Но внезапно плечо дёргается и Мин отстраняется, хватая того за плечи. Чон напрягается, когда ощущает крепкую хватку рук на своих плечах и когда видит этот вопросительный и изучающий хмурый взгляд старшего. Вопросы уже мысленно сыпятся на него, но он лишь прикусывает губу и старается подавить в себе все чувства. – Что с тобой? - Мин ослабляет хватку на его плечах и заглядывает в красные заплаканные глаза. Хосок плачет? Когда это он вообще поддавался грусти и вёл себя столь странно? – Перестань плакать, - снова обнимает на пару минут с поглаживаниями спины для успокоения и наконец отстраняется, больше не держа его за плечи. Он провожает Чона до кухни и приглашает к столу, где их ждал горячий ужин. У Хосока тут же появилась дурацкая улыбка от радости и тепла на душе. Он присел и с удовольствием первым попробовал приготовленную старшим братом еду. С лица не спадала улыбка, хотя хотелось плакать и сбежать. Он поглядывал на сидящего рядом друга, боясь начинать разговор, хотя Юнги и не выглядел угрожающе. – Не нужно ничего говорить, я понимаю, - положив ладонь на его плечо, немного массирует, чтобы тот расслабился, и делает глоток воды, – Спасибо, что пришёл. Мне, правда, стало легче сейчас. Теперь он расслаблен. Откинувшись на спинку, он начал разглядывать его лицо. Покрасневшее, заплаканное, опечаленное, расстроенное. – Я простил тебя, брат, - снова гладит его по плечу и улыбается. Сердце греет хотя бы то, что он уже рядом. – Что бы ни было в прошлом, это в прошлом. Давай просто забудем. И Хосок готов забыть. От этих слов стало как-то проще дышать и слёзы перестали литься рекой. Выдохнув, переведя дух, Чон включил мозг и наконец смог выдавить из себя что-то нормальное без смешанных эмоций. – Я, кажется, впервые понял.. каково это, - смотря на стол, задумчиво произнёс Хоуп, – Каково быть непостоянным человеком. Человеком, который не способен даже себе признаться в ошибке. – Но ты ведь признался, - одобряюще ухмыльнулся Мин, видя это раскаяние в глазах. – И я уже простил тебя. Я рад, что ты пришёл. Однако внутри всё ещё сидела странная съедающая его боль. Присутствие Хоби и его осознание вины никак не помогли успокоиться. Что-то иное не даёт покоя, не выходит из головы до сих пор. И всё, может, было бы проще выкинуть из головы, если бы он не чувствовал вины сам. Чон полностью отключился от своей проблемы, ибо всё было решено. Но в Юнги сидела грусть. Он чувствовал. Дело не в их ссоре. Пришло время спросить о том, что волновало его сейчас больше всего. Он ещё немного смотрит в его пустые глаза и, наконец, решается спросить. – Что с вами? - спрашивает тихо, терпеливо ожидая ответа. Мин молчит. Долго смотрит в одну точку на столе совершенно безразлично, будто ничего и не чувствует. А после того, как этот вопрос проносится в его голове чуть громче, он поднимает взгляд и слегка задумывается о том, что тот сказал. – Что.. с вами? - переспрашивает, чтобы убедиться, правильно ли всё услышал. Почему вдруг спрашивают в множественном числе? – Да. Я спросил именно «Что с вами?», - поясняет Чон, уже додумывая в голове свои мысли. – Ты такой явно не из-за меня. Это из-за Чимина, да? Произнесённое имя пронзается в самое сердце словно кинжал, но жалеть хочется вовсе не себя. Он отчего-то резко корчится и прячет за ладонью слезящиеся глаза, незаметно вытирая выступающие слёзы. – Я устал, - выдыхает Мин, закрывая лицо ладонями и массируя подушечками пальцев свои брови. – Я очень устал.. Это всё, что он может сказать сейчас, когда чувствует ужасно тяжёлый груз на плечах. И всё должно было пройти уже давно, но не проходит. От тоски или от злости эта напряжённость – неизвестно. Но он хотел бы спрятаться от всего и всех. Чтобы хоть на миг забыть о боли, о том дне, о тех слезах, о той ране, что ему оставили прямо на сердце. Хосок не решается спрашивать что-либо ещё и надоедать всеми этими распросами. Он доедает ужин, благодарит его и помогает убраться, после чего они молча идут в гостинную. Юнги садится на диван и ставит руки на колени, соединяя пальцы между собой в замок. Его задумчивый взгляд устремляется куда-то в пол, а Хосок в это время усаживается рядом в такой же позе и пытается придумать как начать разговор. – Думаю, вам нужно просто поговорить.. - говорит что-то незадуманное, но только сейчас понимает что сказал. – Да, это звучит глупо, но.. поверь, не попытавшись, ты и не поймёшь ничего. Только слова не действуют. Юнги закрывает глаза и тяжело выдыхает. В его голове всё ещё крутится один момент, от которого невозможно сбежать. – Поговорить, значит? - как-то нервно поднимает голову и поворачивает её к Чону, – Ты предлагаешь мне поговорить с человеком, который не способен отвечать за свои поступки? Хоби видит этот какой-то недовольный и дикий взгляд старшего, уже боясь что-либо говорить снова, но всё же делает ещё один шаг. – Он ребёнок, Юнги, - смотрит в самые зрачки, но не видит никакой жалости. Он в секунду становится жестоким, держа взгляд на нём и явно убивая мысленно. – Вот именно, - фыркает Мин, уводя взгляд в другую сторону. – Не стоит даже упоминания. – Но ты ведь его любишь, - внезапно улыбается, замечая, как Юнги дёргается и быстро уходит из гостинной, как и от ответа. Через некоторое время Хосок тоже тихонько уходит, вспомнив о Тэхёне. Он предупреждает лишь о том, что скоро ещё приедет, но не говорит ни о чём другом больше, потому что Юнги и не слушает – скрывается в своей комнате. Конечно, ему хотелось бы забрать его с собой к Тэхёну, чтобы они нашли утешение вместе, ведь они всё ещё друзья. Но Юнги настолько подавлен сейчас, что даже говорить с ним бессмысленно. Он слушает, но вряд ли что-то ответит, если это касается Чимина. Скорее всего, его гештальт всё ещё не закрыт. Он уходит, набирая сообщение Тэхёну, что скоро приедет. И прибывает он довольно быстро. Уже к утру он застаёт Кима в его комнате спящим. Поправив на нём сползающий плед, он уходит к себе. Вот только из мыслей не выходит Юнги. Ему там одному, вероятно, очень трудно. Но он справится. И очень хотелось бы верить, что с Чимином тоже всё в порядке. Ведь этот малыш остался на улице совсем один и неизвестно что может с собой сделать. Но вмешиваться он больше не будет. Если суждено, то он вернётся, а если же нет, то такова его судьба. Хосок больше не участвует в этих играх.***
Чимин не дожидается окончания дождя и посреди ночи выходит на дорогу, безразлично и устало смотря на чёрный асфальт, полный луж. Остановившись посреди дороги, он поднимает голову к небу и закрывает глаза. На лице столько воды, что непонятно, слёзы это или капли дождя. Уже и не важно. Когда-то он мечтал освободиться. Мечтал забыть свою жизнь, чтобы хоть на минуту почувствовать себя свободным. Но только мечты, которые исполнились сейчас, не принесли ничего, кроме ещё большей боли. Глаза, которые когда-то радовались освобождению и обретению новой жизни, снова наполнились слезами. И в сердце не было столько боли, ведь он не мог её чувствовать, пока не появился он. Юнги, который всё испортил. Испортил всю жизнь человеку, который и так не хотел жить. Тихо плача, Чимин надеялся на скорую смерть от переохлаждения. Руки были ледяными до покраснения, что казалось, будто эта вода, капающая с неба, пыталась его сжечь и охладить одновременно. Пальцы невольно дрожали, но уже не от холода, а от ужасного осознания того, что он сейчас совсем один. В этом городе, в этом мире, на этой холодной дороге, где никто не заметит его. Он раскрывает глаза совсем немного и видит в небе тот самый силуэт из прошлого. Снова тёмные мысли, та жгучая боль в области сердца, не дающая покоя, и снова этот дикий взгляд. Его собственные глаза на миг застилает ненависть и гнев, исходящие из воспоминаний. Лицо его первого опекуна заставляет устремить в небо яростный взгляд. «Мы встретимся в аду, Чимин... Я буду тебя ждать...» Сколько всего произошло с того момента, но он до сих пор помнит ту страшную ночь, когда своими же руками убивал опекуна и видел эти красные глаза, в которых читалась ненависть, желание отомстить и проклятие. Он явно проклял Чимина перед смертью, чтобы тот никогда не обрёл счастья на этом свете. И если так, то он готов встретить смерть хоть сейчас. Краем глаза он заметил, как справа от него на большой скорости ехала машина и светила фарами так ярко, что после закрытия глаз Пак чувствовал, как жестокие руки этого дьявола уже душат его, пытаясь забрать к себе. Проклятие сработало.. Но он больше не жалеет. Он больше не дышит. Не слышит надвигающуюся машину, которая сигналит так громко, что можно было оглохнуть. Не чувствует боли, как и в ту ночь на скале. Сколько было боли, попыток исправить, но папа был прав... «В этом мире тебе нет места...» Он до последнего надеялся, что хоть что-то изменится и он избежит смерти. Но чуда не произошло. В считанные секунды машина, не сумевшая остановиться вовремя, внезапно сбивает с дороги мальчишку, что тот отлетает на несколько метров в другую сторону и приземляется среди сухих листьев и лужи. Чимин не в состоянии подняться, но с трудом приподнимает голову и видит сидящего перед ним Юнги. Да, ему не кажется. Это он. Сейчас даже под всеми бурлящими эмоциями он не способен выразить удивление и злость, но хмурит брови, пытаясь через яркий свет фар остановившейся на дороге машины увидеть силуэт человека, сидящего рядом с ним на корточках. Тёплые руки и приятный знакомый запах, исходящий от него, заставили Пака на время забыться и довериться ему. Когда он наконец смог приподнять его за спину и удержать часть его тела на руках, Чимин приоткрыл глаза и, почти теряя дыхание, увидел его лицо. – Хён.. - тихо шепчет последнее и не дотягивается оледеневшей рукой его лица, когда тот в панике кричит на водителя и они оба пытаются сделать хоть что-то. На улице резко становится холодно и темно. Или Чимин это лишь сейчас чувствует, когда снова смотрит на небо, которое заполонили густые тучи. Чужое горячее дыхание пытается согреть его руки, но он уже не слышит ничего и не видит, закрывая глаза. – Чимин.. - с дрожащими руками хватает ручки младшего и начинает их разминать в своей ладони, чтобы отогреть. – Чимин, не засыпай.. Открой глаза, - говорит сдержанно, пытаясь не показывать постороннему лишних эмоций. Водитель бежит к нему и помогает поднять мальчишку с земли, а после они доносят его до задних сидений машины. Юнги усаживается рядом с Чимином, а водитель давит на газ и мчит в ближайшую больницу, потому что с головы Чимина начинает вытекать ещё больше крови. Он пытался сказать, он хотел успеть добежать и спасти. Но в последнюю минуту, когда уже добежал до дороги, увидел, как машина безжалостно сбила его. Всё было как в тумане, как в ужасном сне. Этот застывший на месте глупый ребёнок пытался забыться и убить себя, и всё это крутилось в голове Юнги, как его собственная вина. Да, он не успел. Он виноват. Но зачем было бросаться под машину? Для чего весь этот спектакль? Неужели хотел привлечь внимание? Или это от ужасной тоски? Держа Чимина на своих ногах, он пытался выкинуть мысли о том, что всё закончится плохо. Так не должно случиться. Он не может допустить его гибели. – Ты будешь жить, Чимин. Не смей умирать, - проводит ладонью по щеке Чимина, пытаясь улыбнуться, но с глаз уже стекают солёные капли слёз. Он смотрит на лицо младшего с надеждой, однако его уверенность куда-то резко пропала. Руки сами инстинктивно сжимают тело в объятиях, хоть мозг и говорит не делать этого. «Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо» – повторяет в своей голове Мин, но уже шепчет еле слышное: – Прости меня, это всё из-за меня.. Чимин в его руках сейчас такой милый и невинный, до смерти измученный, но красивый и такой же маленький малыш, каким он встретил его впервые. В мыслях всплывают те первые разговоры, моменты их знакомства, их совместные трапезы, признания и ссоры. Чимин не может так просто всё это бросить и забыть. Он не может. Он не может так просто бросить Юнги одного. По крайней мере, он надеется на это.***
Чимин, потихоньку приходя в себя, приоткрывает глаза и видит сидящего рядом Юнги. Ему не кажется. Парень действительно сидит тут, рядом с ним, ждёт его пробуждения. Его голова слегка наклонена вниз. Кажется, он немного уснул, пока ждал. Пак аккуратно шевелит рукой, пальцами пытаясь дотянуться до него, но пока ничего не получается. Однако после долгих попыток Мин всё же сам поднимает голову и переводит взгляд на него. – Наконец-то ты проснулся, - выдыхает с облегчением, но в следующую секунду его воодушевлённое состояние снова падает к нулю. Он замечает, как Чимин с трудом раскрывает глаза и пытается не уснуть. Сон всё ещё не отпускает его. И когда его рука тянется к чёрной макушке, Пак дёргает головой и как-то испуганно выстреливает взглядом в старшего. Мин задерживает руку возле головы, не решаясь погладить, но после ему всё же удаётся приблизиться и приложить ладонь к его щеке. – Ты как, малыш? Тихое «малыш» было сказано совсем неуверенно, но так по-родному. У Чимина пробежались мурашки от услышанного. Он не спускает с него взгляда, глядит настороженно, будто ему могут навредить, но всё равно доверяет. Его ладонь греет не только щеку, но и сердце. Чимин меняется во взгляде от этой теплоты и незаметной ласки, которую, судя по всему, кое-кто пытается скрыть. Рука Юнги не дрожит, но складывается ощущение, что он в любое время её готов убрать. Поэтому Пак сам хватается за его руку и глазами просит не уходить. – Не уходи, хён, - хнычет младший, практически не моргая. – Прости меня.. Юнги молча прикусывает нижнюю губу, теряясь в ответе, но взгляд не опускает, потому что чувствует вину. Он должен поговорить с ним. – Это ты меня прости, - начинает Мин, улавливая то, как Чимин сдерживает слёзы. – Я сделал больно тебе. Я знаю. Мне не нужно было бросать тебя так, но я был на эмоциях. Конечно, он не растерял способность рассуждать здраво, однако это не считалось оправданием. Он должен был остановить, а не прогонять. Ему с трудом удаётся успокоиться, ведь произошедшее бьёт по его голове огромным молотком, что хочется просто закопаться. С одной стороны – этот невинный взгляд, которому хочется всё простить, а с другой – давление от мыслей, что он всё же прав, и Чимин его не любит и никогда не любил. С болью в груди и с горечью на языке он всё же произносит это: – Я верну тебя Хосоку, если ты того хочешь, - отпускает руку, уже не смотря в его глаза, и садится ровно. Голос дрожит, а в глазах предательски копятся слёзы, которые показывать совсем не хочется. У Пака играет ненависть, он почти срывается от услышанного. Его руки в гневе цепляются за простынь, а на лице самое настоящее желание убить. – Ты придурок, Мин Юнги! - кричит мальчишка, теряя рассудок окончательно. – Не хочу я к нему, слышишь? Не хочу! Юнги переводит на него неверящий взгляд и под удары сердца со всхлипом набирает воздух в лёгкие, не сдерживая слёз. – И я тебе не вещь, чтобы отдавать меня кому-то, когда вздумается! Хватит уже, - шипит сквозь стиснутые зубы, произнося это с особой обидой. – Если так хочешь избавиться от меня, просто больше не приходи ко мне. Я не просил тебя спасать меня. Ты ведь сам сказал «делай что хочешь». Так вот, теперь не лезь ко мне и хватит пытаться меня отправить к Хосоку. Я этого не хочу. Если бы хотел, давно бы уехал. Юнги смотрит в его глаза и видит только ненависть. Ещё хоть слово и его точно убьют. Палец указывает в сторону двери и требует немедленно уйти. От этого в груди что-то жжёт и сильно начинает биться. Он не понимает. Что это значит? – Ты только что не хотел, чтобы я уходил. А теперь выгоняешь? - кривит бровь, интересуясь просто для справки. Он ведь реально может уйти. Но глаза напротив не сдаются и палец указывает в том же направлении. – Хорошо. Я уйду, но тогда тебе негде будет жить. Он поднимается с места и разворачивается, уходя в указанном направлении, однако сразу после слышит тихое: – Подожди.. Юнги останавливается с довольной ухмылкой и ждёт полного ответа. Чимин мнётся пару секунд и продолжает: – Если я останусь на улице один.. тогда можешь считать, что зря спас меня. Провокация это или что – Юнги не хочет знать. Не снимая с лица улыбки, он поворачивается и подходит к нему снова. Только становится более серьёзным, когда вспоминает о произошедшем. – Не пытайся мной манипулировать. Твоя жизнь должна быть дорога в первую очередь тебе, а уже после кому-то другому. Если ты сам себя не ценишь, тогда как ценить тебя другим? - в манере допроса выдаёт Мин, строго смотря на младшего. Пак моргает глазами от испуга, но не дёргается и не спорит с ним. – Я договорился с врачами. Как только тебе станет лучше, я заберу тебя. Пока он разворачивается и спокойно уходит, Чимин прокручивает в голове его слова ещё раз и, наконец, понимает что тот сказал. – Заберёшь меня..? - строит невинное личико и поднимает взгляд на уходящего. – Да, будь готов, что придётся терпеть мой ужасный характер, потому что отныне ты будешь жить со мной. Кажется, он сказал это на полном серьёзе, но придумал только что. Однако теперь за эти слова придётся отвечать. Он несёт ответственность за Чимина. И ни в коем случае до его совершеннолетия не должен его отпускать. Как бы там ни было, он сам взялся за него и обещал о нём позаботиться. Что он чувствовал в этот момент, Чимин пока ответить не мог. Но он точно знал, что трепещащее сердце ожидает момента их воссоединения. Он дождётся. Он попытается снова. Потому что столкнуться с одним и тем же человеком в который раз – точно не случайность.***
Юнги добирается до дома уже к утру и сразу ложится спать в своей комнате, чтобы хоть немного отдохнуть за все эти дни. Однако сон сбивается пришедшим на телефон неожиданным сообщением. Он неохотно открывает глаза и с недовольством вздыхает, протягивая руку к тумбе. Найдя телефон рукой, он медленно разблокировывает его и видит сообщение от брата. От кого: Гым Джэ В 8 утра жду тебя у себя в офисе. Нужно поговорить. Отвечать ему он не собирается и поэтому выключает телефон после прочтения. Желания куда-то тащиться рано утром тоже нет, однако поговорить с братом он и сам планировал. Как никак, теперь с ним живёт ещё один человек. И его финансовой подушки хватит на них двоих только до конца месяца, а с нового – придётся зарабатывать заново. Одеть, накормить, обучить и вообще обеспечить всем необходимым своего сожителя будет довольно проблематично. Они практически друг друга не знают, ведь за всё время знакомства они ни разу не интересовались жизнями друг друга. Пришло время начать интересоваться. Но он откладывает эти заботы до утра и телефон откидывает в сторону второй подушки. Они поговорят. Обязательно поговорят, а ещё обсудят работу, которая нужна Юнги. После четырёхчасового сна он снова просыпается, но чувствует себя не так вяло. С утренней ленью помогает полностью справиться свежезаваренный кофе и прохладный душ. Мин на ходу натягивает чёрные джинсы и водолазку, видя, что на часах уже 7:55. Ровно в 8 он не успеет, но это не важно. Он быстро приводит волосы в порядок, а после накидывает на себя пальто и выбегает из дома. До офиса он добирается за минут 20, но уже перед входом меняется в настроении. Потому что Гым Джэ стоит не один. Рядом с ним.. девушка. Мин хмуро оглядывает её со спины, а после останавливается позади брата. Тот оборачивается и начинает улыбаться. – Мой дорогой брат, - раскидывает руки для объятий, но Юнги не приближается и не позволяет себя обнимать. В следующую секунду девушка тянет пожать руку и это выводит из себя Юнги. Гым Джэ замечает осуждение в искажённом лице и сразу пытается отвести взгляд младшего от подруги. – Так, давайте пройдём внутрь. Он рукой приглашает их к двери, после чего Юнги спешно проходит первым, оставляя их двоих позади. Гым Джэ спешит за ним, забыв о подруге, но та всё равно бежит за ними. Они втроём проходят в кабинет Гым Джэ и уже здесь Юнги срывается окончательно. – Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Чего ты добиваешься? - повышая тон, произносит тот. Он цепляется бычьим взглядом за девушку и уже глазами требует, чтобы она ушла. Но та стоит на месте. – Я не буду с ней работать. Даже не уговаривай. – Я и не собираюсь, - спокойно отвечает старший, усаживаясь за свой стол. Юнги недоверчиво косится на брата, но всё же успокаивается. Однако присутствие в кабинете этой личности его всё ещё беспокоит. – Тогда зачем она здесь? - с подозрением спрашивает Мин, подходя ближе к столу и усаживаясь напротив. – Позвал её, чтобы она слушала наш разговор и действовала мне на нервы? – Да чего ты так бесишься? - искренне не понимает старший, перебирая бумаги. – Она просто хотела посоветоваться со мной.. – Надеюсь, уже уходит? - уведя взгляд, делает вид, будто совершенно не заинтересован причиной её визита. Сольхён до этого момента переминается с ноги на ногу, но за секунду становится уверенней и гордо задирает голову, пройдя ближе к ним. Кажется, она специально пытается его вывести из себя из-за сказанных в её адрес слов. Но Юнги не обращает внимания. – Зачем снова позвал меня? - поворачивает голову и смотрит только на брата, пока девушка, стоящая рядом, пытается привлечь его внимание, поставив руку перед ним на стол и якобы показывая другой что-то в телефоне Гым Джэ. Они какое-то время переговариваются на свою тему и девушка, наконец, уходит, оставляя их одних. – Ты принят на работу, поздравляю, - как-то сухо и не весело произносит старший, тут же вскакивая с места. У Гым Джэ будто и не было желания общаться, он довольно просто бросает эти слова и совершенно не задумывается ни о чём больше. Юнги смотрит на него вопросительно, не понимая, для чего нужно было вызывать его в такую рань. — Мог и позвонить для этого. Но всё же, спасибо, - без особой радости уходит из кабинета и уже готовится к суетливой жизни на работе. Работать придётся много. И, возможно, придётся задерживаться по ночам, чтобы доделать всё. К работе с бумагами он привык, однако работать с братом – что-то новенькое. Только бы не вышло из этого что-то плохое.. С офиса он сразу едет в больницу, так как обещал забрать Чимина к себе. Пока он ожидает его у стойки регистрации, Пака сопровождают до выхода медсёстры и желают скорейшего выздоровления. Они передают его в руки Юнги, а тот, в свою очередь, на ходу подхватывает его за руку и перекидывает её через свои плечи. Доведя младшего до своей машины, он аккуратно помогает ему усесться и просит поменьше болтать в дороге. Ответа, естественно, не получает, но всё же доезжают они в тишине. За столько дней суеты и беготни хотелось просто расслабиться и не ходить никуда. Но всё вышло иначе. Теперь же, полностью измученный Юнги может прилечь отдохнуть. Чимин без каких-либо вопросов, решив, что старшего лучше сейчас не беспокоить, сам уходит в соседнюю комнату и больше не высовывается оттуда, забыв даже о завтраке.***
Мучительные 2 часа он проводит в одиночестве на белой постели, когда так хочется прижаться к телу старшего, заобнимать, извиниться и забыть о других, но в голову лезут дурные мысли из прошлого. Очередные крики, шум громко открывающейся железной двери и этот взгляд дьявола. Чужие противные руки и поцелуи, которые душат и заставляют желать смерти. Эти жуткие прикосновения, оставляющие свои следы на теле, снова ощущаются как острые лезвия. Всё хочет из него выпрыгнуть, всё его тело пытается сбежать от пыток, но он уже засыпает и бежать из кошмара бессмысленно. Кошмар это или нет, но ему хочется большего. Потому что противные прикосновения уже не такие противные. Язык, проходящийся по шее снизу-вверх до подбородка, оставляет влажный след и пускает мурашки по коже. Пак извивается подобно змее от неудобного положения. Внутри всё сжимается и разжимается, но пальцы пытаются ухватиться за неощутимую руку, которая будто ласкает его и дразнит одновременно, проходясь очень нежно по раскрытому животу. В какую-то секунду Пак раздвигает ноги, не заметив, как изящно всё проворачивает, лёжа в постели, как самая элитная и испорченная путана. И позы совершенно не скованные, он раскованно стягивает с себя новые штаны, которые ему принёс Юнги, видимо, одолжив из собственного гардероба. Одежда была немного велика, но вполне нравилась по ощущениям самому Чимину, потому что запах их был настолько одурманивающе привлекательным, что снимать её совсем не хотелось. Однако пальцы продолжали медленно снимать с себя всю одежду, оставляя стройное тело в одном нижнем белье, которое промокло вовсе не от дождя. Где-то там – внизу, хотелось большего. Твёрдая плоть требовала освобождения, но он лишь неосознанно провёл ладошкой через ткань по горячему органу, представляя слишком развязный поцелуй с языком. Поцелуй с неизвестным, который проник в самую душу, задел самые тайные уголки его сердца, смог разжечь в нём тот самый огонёк, потухающий от недостатка любви. И в голове он мог понять что творит, но всё вышло из-под контроля, когда из уст вырвался тихий стон после достижения пика удовольствия от самоудовлетворения рукой. Неужели он решился на это? Смотря на свои испачканные в белой жидкости пальцы, Чимин начал переводить дыхание и засмущался от того, что увидел. Быстро натянув нижнее бельё, которое каким-то образом незаметно сам стянул вниз до середины бёдер, следом натянул на талию штаны и принялся застёгивать рубашку. Этот эмоциональный порыв случился слишком неожиданно и совсем не плавно перетёк в физическое самоудовлетворение. В голове оседали самоунижающие мысли сразу после того, как он повернулся на бок и начал накрывать себя пледом, чтобы скрыться от чужих глаз, которых и не было рядом. Кого же он представлял? Это ведь точно было не сном, а представлением. Он пытался сам себя утешить, заняв мысли ненужными вещами, но вышло довольно неплохо. Теперь он подросток, который самостоятельно прошёл этот этап. Но считать себя взрослым от этого не хотелось, вместо этого всё внутри просило кого-то, кто мог бы подарить такой же горячий и сладкий поцелуй. Кого-то, кто смотрит строго и заманивающе, но всё же желанно. Кого-то, кто тоже с ума сходит от одного прикосновения к своему телу. И этот кто-то находится сейчас в соседней комнате, делая вид, будто совершенно не желает общаться с младшим. Пак прекрасно знает о чём они оба думают. И если между ними всё же есть хоть какая-то более глубокая связь, то они сейчас оба разрываются от желания воссоединиться и прекратить эти муки. Издеваться над друг другом вместо того, чтобы ублажать друг друга, – такая себе идея. И они могли провести день иначе. «Стоит ли так спешить? Или всё же дать время свыкнуться?» – неуверенно думает Чимин и после встаёт с кровати, решая проверить старшего. Однако поход к нему завершается не так, как он хотел. Комната рядом пуста, но из кухни слышится знакомый голос. Он, не смотря вниз через ограждения, бежит по лестнице на первый этаж и додумывает собственные мысли, но останавливается, как только спускается полностью с лестницы и поднимает взгляд на Юнги, болтающего по телефону. Парень совершенно без настроения готовит им завтрак. Или обед. Чимин, по правде, не знает. Но он застаёт его говорящим с кем-то и это его напрягает. Он с хмурым видом проходит на кухню, усаживаясь за стол так тихо, что старший не замечает его прихода. Тот разворачивается с тарелкой в руке, а после смотрит потерянно на Чимина, убирая телефон из-под уха. – Поговорим позже, я занят, - уже не задумываясь сбрасывает Мин, подавая на стол тарелки с обедом. Его взгляд потерянно оглядывает младшего. Кажется, он вспомнил о теме, которую хотел обсудить с ним. Откладывая телефон в сторону рядом с раковиной, он садится за стол и до того, как начать трапезу, смотрит в глаза Пака. Тот сидит тихо и будто ждёт чего-то. Он совершенно спокоен, но иногда появляется ощущение, что всё же чем-то обеспокоен. – Я нашёл работу, - неуверенно кидает Юнги, словно ожидает отказа или осуждения. – Буду работать с братом.. Последнее он произносит как-то тихо и сухо, не хотя. Чимин молчит, продолжая слушать. – Мне нужно будет обеспечивать тебя, поэтому я выбрал работать с братом, чтобы вообще не сидеть без работы. Я несу за тебя ответственность, - напоминает сам себе, хотя знает это прекрасно. Чимин кивает, словно с чем-то соглашаясь, однако в глазах нет ни вопросов, ни ответов. Он будто вообще не здесь, не с ним. Они смотрят на него, но ничего не говорят. Юнги теряется, замечая только то, как тот с особым голодом осматривает его губы. – Так, Чимин, - начинает Мин, уловив его настрой, – У нас с тобой ничего не будет.. не может быть.. - зачем-то добавляет тот, пытаясь уйти скорее от разговора. Никто не принуждал говорить что-либо, но хотелось высказаться по этому поводу. Только реакция Чимина была совсем иной. Не такой, какой он ожидал. Он медленно поднимается со стула, отодвигая его назад, и подходит ближе к уходящему от него Юнги. Старший пятится назад к раковине и останавливается, когда идти дальше уже некуда. Тупик. Он сглатывает слюну и надеется, что это навождение скоро пройдёт и ребёнок успокоится, но он идёт дальше – прямо на него. Чимин цепким взглядом выжигает в зрачках Юнги что-то необъяснимое, но свои чувства не скрывает. Всем телом показывает на этот раз то, как хотел извиниться. Руки скользят по животу до ремня, после чего медленно дёргают их и растегивают, заставляя нервничать Мина. Он опускает взгляд на него и теперь смотрит сверху-вниз, потому что кое-что шустро встал на колени и принялся растегивать ширинку. И, к сожалению, в этот момент как назло всё тело пробрало от холодных ощущений, которых он не испытывал давно. Тёплые пальчики осторожно начали цепляться за резинку белья и тянуть вниз, выставляя на показ твёрдый орган. В этот момент он ещё задерживает дыхание, наблюдая за действиями Чимина, но когда тот облизывается и жаждущим взглядом осматривает его член, пытаясь к нему прикоснуться, у Юнги сносит крышу. Он быстро хватается за волосы мальчишки, позволяя творить с собой что угодно. Да, именно то, чего он всё время ждал, наконец происходит. Ловкий горячий язычок проходится сначала по верхней губе, а после с какой-то большой страстью с самого начала проходится по всей длине стоящего органа, абсолютно не невинно лаская старшего своими влажными пухлыми губами, которые за секунду обхватили желанный член и унесли Юнги в нирвану. Он откинул голову назад, приоткрыв рот, и от переизбытка накативших чувств сам не заметил, как подушечками тонких длинных пальцев начал массировать затылок младшего, пока тот насаживался на горячий орган. Чимин исполнял своё желание с особой страстью, без стеснений и, кажется, даже не собирался спрашивать разрешения. С каких-то пор став слишком своевольным и непослушным, он привык делать то, что хотел. И всегда добивался своего. Юнги не исключение. Даже сейчас, когда держит обиду. У Юнги полный хаос в голове, а в сердце творится какая-то чертовщина, требующая немедленно всё остановить, ибо это незаконно, это плохо, это ужасно! Совращение несовершеннолетнего не входило в его планы, но сердце, одновременно со всеми принципами, хотело любви. Любви именно этого мальчишки. Потому что он принадлежит ему. Вцепившись в волосы младшего, он почувствовал, как накатывающая волна удовольствия вела к разрядке. Немедленно отстранив ротик Чимина от себя, он поднял его за волосы и впился в манящие губы, сразу столкнувшись с языком Пака, судя по всему, пытающимся доминировать. Доминировать над ним не было постоянным принципом, поэтому он спокойно поддавался ему в порыве нарастающей страсти, пока они шли под напором тела Мина, который направлял их к столу. С него слетели все чашки и тарелки с едой, но это не остановило их. – Знай, это ничего не изменит.. - прошептал прямо в губы Мин, продолжая оглаживать талию младшего. Юнги всё же оказался в доминирующей роли, когда заставил Чимина сесть на стол и изогнуться в спине, следом падая на него. Рука властно вцепилась в его шею и не отпускала, не давая даже повернуться в другую сторону. Весь фокус и так был только на одном мужчине, которого всем телом хотелось почувствовать в себе. Пак, немного дёргаясь от жажды, сжимал руку Юнги, которой тот уже стянул штаны и бельё. Увидев прекрасную картину того, как возбудился мальчишка, он ухмыльнулся и провёл двумя пальцами по узкой дырочке, которую, кажется, никто ранее не трогал. Взгляд чертёнка говорил всё открыто: «Сделай же это..» И Мин без единых сомнений вошёл в него, почувствов на пальцах выделившуюся естественную смазку младшего. Чимин издал протяжный стон от резкого проникновения, но сразу после расслабился, когда движения стали более плавными. Слишком изящно выгибаясь перед Юнги, Пак сжимался от непривычных ощущений, сжимая внутренними стенками член старшего. Понадобилось несколько секунд для того, чтобы привыкнуть к размеру органа, расстянувшего его. И всё это было за пределами сознания и желания Чимина, потому что делали всё это без особой нежности, но за то с большой любовью. Он был уверен. Не сказать, что на Юнги до этого был страдающий от тоски взгляд, но сейчас он выглядел слишком хорошо и желанно, что ничего больше, кроме того, что он тоже жаждет их соития, не приходило в голову. Разве Чимина можно не хотеть? Приятные ощущения порой сбивались плохими мыслями, но он быстро обо всём забыл, когда толчки стали ускоряться и всё тело начало гореть по необъяснимой причине. Когда комочек нервов внутри Чимина ощутил особую боль, он с облегчением выдохнул и раскрыл ноги чуть шире, позволяя излиться старшему прямо в себя. Их поступок был не самым обдуманным, и вряд ли правильным, но Паку плевать. Он горел от желания расцеловать своего любимого человека, потянулся к нему руками, чтобы ухватиться за шею, но внезапно вышел из своих мыслей и зоны комфорта, когда парень отошёл от него на шаг, вытирая салфеткой орган и поспешно одеваясь. Он в расстерянности приподнялся на локтях и начал отслеживать каждое движение Мина, который явно не собирался перед ним объясняться. «Что это только что было?» – очень хотелось спросить Чимину, но он лишь ошарашенно наблюдал за ним и позволил ему молча скрыться с места, будто здесь был совсем не он и будто не его это сперма сейчас вытекала из мальчишки. Глаза судорожно начали искать собственную одежду на щиколотках. Он быстро натянул её обратно и слез со стола, как-то резко выйдя из наслаждения. Он даже не успел перевести дыхание и поцеловать Юнги, как тот уже смылся, оставив всё незавершённым. Неужели куда-то так торопился? Смотря немного расстроенно на бардак вокруг стола, он шумно выдохнул, зачесав прилипшие ко лбу волосы назад. Он весь вспотел ещё после сна и ему очень хотелось бы сейчас помыться, однако что-то тревожило. И это состояние стало ухудшаться, когда в голове засели странные сомнения: «А что, если это просто месть Юнги?» Заметив перед собой на столе возле раковины телефон хёна, он медленно подошёл к нему и именно в это секунду успел увидеть, как экран загорелся и на нём высветилось только что пришедшее сообщение: От кого: Чертовка Встретимся на том же месте сегодня вечером? На этот раз я не дам тебе так просто уйти) Внутри что-то резко надломилось. Настроение исчезло так же быстро, как и желание поговорить. Догорающие в нём огоньки потухли от неожиданно пронёсшегося ветра и снова охладили его израненное сердце. Только голос совести мучил его всё больше, что хотелось кричать от боли. Сердце охладилось, обливалось кровью, но требовало хоть каких-то объяснений. Вот только Юнги не будет ему давать никаких объяснений. Он не заслужил. Перечитывая сообщение снова и снова, застывший на месте Чимин, сам терзая себя, пытался узнать ответ на один лишь чёртов вопрос: Кто эта «чертовка»?