***
«Встреча вечером.. встреча вечером.. встреча вечером...» - повторяя в голове назойливые мысли, Пак нервно бегал зрачками по столу, на котором они только что наслаждались друг другом. Хотя, сказать, что они наслаждались оба, было трудно. Всё прошло через чур быстро и мутно, словно кое-кто делал это без особого желания, на инстинктах. Так ли это? Вопрос остался открытым. Но Чимин уловил сигналы своего сердца. Впервые оно говорило так громко и безудержно: «Вернись». Но он не мог. Нельзя вернуться туда, куда вход закрыт. Это сумасшествие – возвращаться к тем, кто делал с тобой всякие ужасные вещи, и при этом ни разу не чувствуя вины. Почему разум подкидывает эти мысли? Само осознание того, что он всегда был жертвой и оставался в стороне, в тени, приводило к ярому желанию вырваться на свободу. Отчего-то вдруг было трудно даже сделать краткий вдох. Но на своих последних мыслях он остановился. Задержал дыхание сам, пытаясь это контролировать, но снова в глазах вспыхнул огонь. Это необъяснимое и непреодолимое желание деться куда-нибудь, отдаться в руки врага, словно какая-то болезнь осаждала его голову. Да что с ним вообще не так!? Встряхнув головой, он чуть спокойнее выдохнул и нахмуренно осмотрелся вокруг. Ничего необычного. Всё по-прежнему стоит на местах, но только словно заколачивающее сердце ощущение страха заставляло немного трястись. Паника это или действительно нечто более серьёзное, как описывали врачи, приходящие к непоправимому, – непонятно. Когда взгляд зацепился за прошедшего в гостинную Юнги, весь груз словно отпустило в миг, но сердце забилось чаще, неровными импульсами отдаваясь в висках и в торчащих венах на запястьях. Всё тело так сильно лихорадило, будто голову пробило огромным молотком и в сердце впились иглы. Повышенная температура охватила его за секунду, когда всё тело дало перебой от появившегося на горизонте человека. Он осторожно оглядел его в попытках собраться мыслями и увидел, что на парне была раскрытая рубашка небесно-голубого цвета и светлые джинсы. Волосы были неопрятно ухожены после душа, а с шеи всё ещё стекали маленькие капли воды. Юнги прошёл мимо журнального столика и схватил бутылку с водой. Отпив совсем немного, он отправился в соседнюю комнату и пропал из виду. Пак посмотрел на свой вид и был потерян. «Глупый ребёнок» – обиженное пронеслось в голове, после чего тот сразу принялся приводить себя в порядок, дабы не выглядеть дурачком. Кажется, биение сердца немного притихло, но что-то хотело вырваться наружу и завыть так громко, что все соседи бы сбежались к их дому с возмущениями. Но он был не так сильно взволнован ситуацией, лишь совсем немного хотелось ударить кое-кого по лицу и не дать возможности сбежать от него снова. Только парень объявился не сразу, через пару минут он вышел из комнаты уже в цветном бомбере. Мин застыл на месте, увидев перед собой у журнального столика потерянного ребёнка. В этих глазах не страх, а самое настоящее желание заплакать. Просто заплакать от обиды. Но он не мог ничего с этим сделать. Жалеть его было бы глупо, ведь только недавно он сам выставил его за дверь. Хотя после и привёз обратно домой, словно они и не ссорились. – Ты.. уходишь? - неуверенно начал мальчишка, боязливо засматриваясь на папку в руках Юнги. Странно было бы предположить, что он идёт гулять или развлекаться. Хотя остатки подозрений всё же давили на него, подталкивая начать разговор о том, почему тот врёт и избегает его. Но, по правде, больше хотелось напрямую высказаться о двуличности этого человека. Как можно целовать сначала одного, а после идти на свидание вечером к другой? Он вообще в своём уме? Взгляд стал острее и он пронзил им впавшего в ступор старшего. Мин неосознанно ответно засмотрелся на исцелованную шею Пака и начал убегать от собственных мыслей и действий. – Я должен работать.. - произнёс строже, чтобы не казаться слабым в этот момент. Но чего он боится? Почему сбегает? Руки нервно начали сжиматься и разжиматься под давящими мыслями о том, почему он поступает так неразумно. Да, оставлять этого малыша одного совсем не хотелось, но иного выбора просто нет. Не выгонит же он его снова? «Я должен работать» – не оправдание. Младшему так и хотелось закричать о боли внутри. Как он может так спокойно уходить, ничего не объяснив и ничего не рассказав о предстоящих планах на вечер? – Вернёшься вечером? - последнее выдавливает из себя через силу, уже ненавидя это слово. Глаза тряслись и почти прослезились, но он держался, не выпуская его из виду. – Вернусь, - тихое бросив в ответ, Мин поспешил покинуть дом до момента, как начнёт извергаться вулкан чувств внутри. Слова Юнги не давали никакой конкретики. И даже звучали неубедительно. Было ощущение, что сказал он это, лишь бы просто отвязаться. Они не давали никакой гарантии, что так и будет, что он вообще вернётся, и не обещали возвращение вечером. Чимину хотелось побежать следом и остановиться, обнять со спины, не пустить никуда, ведь, возможно, старший ждал этих действий и мог бы остаться, если бы его попросили. Но вряд ли он так думает. Вряд ли захочет повторить то, что было сегодня на кухне. Сбившись со своих мыслей, Юнги забыл о телефоне, оставленном на кухне, и тут же развернулся, оставив обувь на месте. Пройдя мимо мальчишки, он быстрым шагом направился на кухню, обойдя преграды. Увидев на столе возле раковины свой телефон, он быстро положил его в карман, решив не думать сейчас о том, что, рано или поздно, на это место придётся вернуться. Он будет сидеть за этим столом, будет кушать, слышать слова Чимина, но ответить не сможет. Не хочется думать о том, как пройдёт их вечерний разговор сегодня. Всё же, как ни убегай, он состоится. Пройдя по тому же маршруту обратно до коридора, он немедленно обулся и вышел из дома, заперев дверь снаружи. Сейчас всё казалось неважным. Даже та работа, на которую он спешил. Он отработает, попьёт вечером кофе возле офиса и успокоится, а после спокойно вернётся, как и обещал. Но только прежде, чем звести машину и уехать, включает телефон и набирает сообщение брату. Кому: Гым Джэ Я задержусь. Ждать меня ровно в 9 не нужно.***
Сидя на диване и рассматривая чёрный экран телевизора, Хосок старался принять хоть какое-то решение во благо друзей. Компания тонет в долгах, их расследование ещё не завершено и они все остались без работы. Худшего сценария и не придумать. Если бы он тогда принял смелое решение, то сейчас не пришлось бы сидеть в неизвестности и гадать, когда произойдёт чудо. На самом деле, уже очень давно хотелось узнать, когда их вызовут на допрос и когда примут решение по поводу их дела. Из участка никто так и не звонил. Невозможно ведь, что угрозы Джина подействовали на ту женщину из органов? Но если она действительно забрала свои обвинения, то, может, всё не так уж и плохо. Чтобы убедиться в этом лично, он решил, на свой страх и риск, проехать до участка и проверить, как обстоят дела и как продвигается процесс расследования по ним. Дорога до участка заняла минут 30, но за это время он успел перебрать все мысли в голове и придумал, как ответить надоедливому следователю при встрече. Только в участке его не оказалось, но навстречу ему вышла та самая ужасная женщина, чей лик был одним из самых надоевших за последнее время. И будто специально, чтобы позлить парня, она решила не проходить мимо. – Вы тут просто прогуливаетесь или решили, наконец, сознаться в содеянном? - с особой колкостью и хитрой улыбкой подошла женщина, остановившись в двух шагах от парня. Чон не сдал позиции так сразу и тоже ехидно улыбнулся, сократив расстояние между ними на один шаг. – Не дождётесь, - спокойнее обычного ответил Хосок, сдерживая внутренний порыв. Терпеть таких ужасных людей, как она, да ещё и при должности с высоким статусом, было той ещё пыткой. Одного лица её было достаточно, чтобы начало тошнить. И таких людей ведь ещё уважает кто-то и боится. – Но вам когда-нибудь всё равно придётся за всё ответить. – Ну вот когда будем отвечать, тогда и поговорим об этом. Кажется, оставаться уже и нет смысла. Дела идут, видимо, полным ходом. – Как придёт следователь, сообщите, что я заходил. Поговорить хотел, - безразлично бросив напоследок, Чон вышел из здания, хлопнув дверью перед лицом женщины. Как только он сел в машину, первой мыслью было – посетить друга, которому тоже нужна помощь. Тэхён справится, он уверен. А вот у Юнги окончательно крыша может поехать от проблем с Чимином. И неизвестно ещё как он там сам.***
Юнги распахивает дверь в свой кабинет в привычной манере – без стука, без каких-либо предупреждений и прочей реакции на присутствующих. Его не цепляет сидящая персона за его столом и он просто доходит до неё, забыв даже, зачем пришёл. Откинувшись на спинку, он достаёт из кармана телефон и кидает его на стол, забывая, что на ней нет защитного стекла. И только теперь он застаёт девушку, сидящую прямо перед ним. И не просто сидящую, а напрямую флиртующую. Она одета, кажется, не по погоде. Короткая кожаная юбка и белая блузка с растёгнутыми верхними пуговицами. Руки соединены вместе и обнимают одно колено ноги, перекинутой на другую. И всё это начинает становиться чем-то вызывающим. У неё ярко-красная помада, которая обычно привлекает мужское внимание, но с Юнги подобная выходка не срабатывает нисколько. Неизвестно только зачем было тратить время на прихорашивания, если её все равно выгонят. – Вы ошиблись зданием, ваша работа в нескольких километрах от этого офиса. Такие умелые девушки нужны в бордель моего старого друга. Если хотите, могу устроить, - без какого-либо интереса включает компьютер и начинает настраиваться на работу, сразу перекладывая ненужные папки в сторону. Девушка находит подобную реакцию неудовлетворительной и показательно поднимает ногу со второй ноги, доставая с сумочки свой телефон с чёрным чехлом и брелком. – Ты не ответил на сообщение, - обиженно и грубо выдаёт та, показывая экран телефона с открытым чатом, где она полчаса назад написала ему непрочитанное сообщение. Мин нехотя отрывает взгляд от компьютера и переводит его на экран телефона из-за противного звука брелка, которым специально пытаются привлечь внимание. Кому: Котёнок Встретимся на том же месте сегодня вечером? На этот раз я не дам тебе так просто уйти) Он читает, не вникая в смысл, так как сразу цепляется за это противное «Котёнок» в самом вверху. Его не удивляет то, как она сейчас одета. Наоборот, как раз точно описывает её сущность. – Ну и какого чёрта ты мне пишешь это? - незаинтересованно поднимает взгляд на бесячую персону, практически выстреливая им в глаза хитро улыбающейся Сольхён. – Потому что хочу тебя видеть сегодня вечером, - кратко отвечает та, делая такой вид, будто говорит что-то очевидное. Юнги напрягается и выпрямляется в кресле, схмурившись за секунду. Дело не в её словах и не в поведении. Он почему-то вспоминает эти слова от Чимина. «Вечером». Этот ребёнок прочитал это сообщение? Он мог видеть его, когда тот ушёл переодеваться. Сообщение было непрочитанным, а значит, пришло именно в тот момент, когда он был занят с Чимином. Теперь всё ясно, с чего был этот утренний допрос. – Хватит писать мне и названивать, дура, - угрожающе рычит Мин, проклиная всё её существо, – Я не хочу, чтобы ты приходила ко мне в кабинет и срывала работу. И не пиши мне больше подобные сообщения. Я всё равно не буду читать. Сольхён усмехается, поправив падающую на глаза чёлку, и выдыхает уже с серьёзным лицом. – Я ведь всё равно добьюсь своего, - встаёт с места и начинает надвигаться на него, оставив сумочку с телефоном на своём кресле. Она медленно шагает вокруг стола, обходя его так грациозно, что это на минуту завлекает Юнги и заставляет его замолчать и нервно задвигаться на своём сидении. Становится отчего-то сильно неудобно и некомфортно, будто что-то внутри его сдавливает до костей. Но он не успевает одуматься, как ноги девушки пробираются меж его коленей и становятся вплотную к креслу. Она кладёт руки на его плечи и начинает сильнее на них давить, поднимаясь коленями на свободный промежуток меж его ног. Сейчас всё это слишком откровенно выглядит. И не просто то, что она делает, но и вид, который открывается его глазам. Он замечает часть открытой груди и тут же отворачивается, мысленно ударяя себя по лицу. Так нельзя. Девушка медленно устраивается коленями меж его коленей и пальцами захватывает места сгиба его обеих рук, не давая двигаться. Для Юнги справиться с ней, конечно, не сложно, но он просто продолжает наблюдать за тем, как та не без усилия пытается приблизиться к его шее. Чувствовать себя уязвимым он никогда не любил, и в особенности из-за девушек, которые думают, что могут заставить его чувствовать себя неловко. Именно поэтому он так ненавидит встречи с девушками, и уж тем более наедине. Но сейчас это выглядит так нелепо, что хочется просто наблюдать за её реакцией. Он быстро отталкивает её на пол и та, теряя равновесие, падает с грохотом и негромким выкриком, но Мин действует решительно, поднимаясь с кресла, и давит ногой на её интимную зону. Сольхён дёргается и корчится от неожиданного давления и ошарашенно поднимает взгляд на парня. – Ещё раз ты посмеешь сюда явиться и вести себя так неразумно, - чуть наклоняется к ней, чувствуя сильное отвращение к этой особе, и произносит грубее обычного, – Я не пожалею тебя.. и пущу по кругу своим давним друзьям в борделе за две улицы от офиса. Хочешь? Я устрою, станешь самой популярной шлюхой, раз этого добиваешься. Внутри всё горит от злости, но девушка отталкивает его ногу от себя, опуская задравшуюся юбку ниже, и поднимается на ноги, попутно оттряхиваясь на его глазах. Юнги держит руки соединёнными за поясницей, уводя взгляд в сторону и замечает, как загорается телефон на кресле за столом. Но сразу не даёт ей уйти. Та встряхивает головой, гордо задирая нос, и прожигает его взглядом так, будто хочет вытрясти из него всю душу. Но парень безмятежно и холодно поворачивается к ней, не одаривая её тёплым взглядом в ответ. Он так и хочет задушить её, вот только пачкать руки не хочется. – Я заставлю тебя жалеть об этом, Мин Юнги, - стиснув зубы, с гневом выдыхает воздух из лёгких, стараясь на новом выдохе не заматериться от вида этих безразличных глаз. Ещё пару секунд она размышляет о своих словах и подходит ближе, грозно ступая в сторону к парню. Он не шевелится и даже не дёргается, хотя желание ударить и поставить на место, чтобы не нарушала границы, заметно возрастает. – Я не собиралась добиваться тебя, но можешь не сомневаться, отныне ты везде будешь видеть меня. С самого начала ты относился ко мне, как к мусору, как к какой-то прокажённой! И я разозлилась, решила доказать тебе, что ты можешь влюбиться. Но раз, - внезапно поднимает голову выше, смахивая падающую чёлку, и обиженно хмыкает, едва сдерживая смех, – ты начал всё с такой ноты.. Я теперь не отстану от тебя. Она ожидает, что её выгонят, схватив за волосы, либо выпинают в истерике, но Юнги абсолютно без эмоций подходит ещё ближе, заставляя сердце девушки биться сильнее от столь неожиданных резких шагов в её сторону. Он смотрит грозно, почти разрывая жертву в своих мыслях, и не даёт ни шанса его перебить или сбежать от него. Глаза хищника буквально говорят – сейчас он здесь царь и бог. Рука резко хватается за интимную зону девушки под юбкой, заставляя ту сделать краткий вдох и задержать дыхание, поджав губы, но он не собирается доставлять ей какое-либо удовольствие и с одолевающим его ощущением мерзости, которой касаются его пальцы даже сквозь ткань белья, он подлавливает себя на мысли, что никогда более не хотел бы этого делать. Он чувствует ужасный запах её духов, от которого воротит до сих пор с прошлых отношений, и морщит лицо, но держит во взгляде дикость. Рука властно держит девушку в самом больном месте, делая именно больно, но после та расслабляется от неожиданных новых действий и даёт себе выдохнуть. Юнги средним пальцем проталкивается чуть глубже, заставляя половыми губами зажать его вместе с тканью. И он, наконец, добивается своего. Девушка неловко уводит взгляд, чувствуя, как в промежности сильно зудит и горит, что хочется немного пошевелиться и потереться об этот чёртов палец, но она не столько смущена, сколько не хочет падать в глазах парня. Не этого она хотела. Это будет означать полное поражение, если она посмеет издать хоть звук и потребовать большего. Но, как назло, организм не справляется в последнюю секунду с давлением и палец начинает нервно шевелиться в промежности, заставляя дыхание девушки сбиться. Всё потому, что из влагалища начинает выделяться естественная смазка. Не хотелось быть опозоренной настолько, но организм кричал ей сдаться и утянуть за шею мужчину в поцелуй. Однако планы прервались, когда чужая рука резко отстранилась и отшвырнула её от стола. Юнги сделал это небрежно, абсолютно не волнуясь о ней. Но повернул голову, когда та схватилась за запястье от боли, которую нанёс парень. – Надеюсь теперь ты поняла, кто здесь возбуждён больше и у кого на уме только одни развратные мысли. Всё твоё тело желает меня, но я тебя не желаю. Можешь не стараться, - не успел поправить кресло и усесться обратно, как та за один шаг приблизилась к нему и сделала тоже самое. Почувствовав женскую руку на своём органе, которая безжалостно сначала сжимала, угрожающе смотря в его глаза, а после начала нежно поглаживать, он тут же усмехнулся с этой жалкой попытки. Девушка застыла в удивлении. Впервые в жизни парень не возбудился от её поглаживаний. Её глаза, полные шока и потерянности, начали судорожно моргать, но её рука уже была схвачена Мином. Он немедленно избавил себя от чужих противных прикосновений и вывернул той руку, развернув и прижав её к себе спиной. – Я предупредил тебя, не приближайся ко мне. Иначе увидишь мою не самую приятную сторону, - прошептав ей это на ухо, Юнги оттолкнул её той же рукой и угрожающе бросил взгляд в сторону выхода, – Проваливай. Когда девушка сделала глубокий вдох, сдерживая слёзы, она проглотила подступающую слюну и выдохнула, не разжимая сильно губы и позволяя выйти воздуху очень быстро. Справиться с напряжением помогла мысль о том, что здесь работает её друг и самое время просто навестить его. Она тихо усмехнулась с самой себя, застряв на мысли, что действительно почти поддалась этому дьяволу. Развернувшись, Сольхён не стала ничего говорить напоследок, видя, что тот уже принялся работать, и просто в спешке покинула кабинет, забрав с собой вибрирующий телефон и сумочку. Юнги не долго приходил в себя после данного инцидента. Быстро очистив голову от ненужного, он решил сегодня удивить мальчишку не только вкусным ужином. Найдя сайт для заказа букетов, он наткнулся на очень красивый букет небольших роз, хотя ранее никогда не придавал значения этим цветам. Однако сейчас это выглядит довольно привлекательно. И вполне сойдёт в качестве извинений перед ребёнком. В дополнение выбрав набор шоколада, он отправил свой заказ и продолжил работать.***
Долгие часы Чимин находился в своих бушующих мыслях, требующих немедленного освобождения. Сбежать – единственный способ выйти из этого заточения и найти утешение для сердца, которое уже готово взвыть от нарастающей тревоги. Внутри всё рвётся на части, царапают острые когти дикого зверя и подбираются прямо к глотке, пытаясь задушить. Он не находит в себе больше сдерживающих сил и без каких-либо сомнений уверенно встаёт с дивана, быстрыми шагами преодолевая расстояние до двери. Наплевав на то, что он в чужой великоватой одежде, Пак всё же намеревается выйти. Но ручка дёргается безуспешно. Заперто. Ну конечно, Юнги не идиот. Оставить не под замком этого подростка, любящего сбегать, – не самое логичное решение. Но Чимин отходит от двери с тяжёлым выдохом, чтобы начать напрягать мозг. И всеми извилинами он буквально тужится с зажмуренными глазами, выставляя руку перед собой, и начинает чувствовать, как ток переходит сквозь вены до кончиков пальца. Как работает его организм и как он связан с подсознанием – большая загадка даже для него, но он с лёгкостью делает резкий кивок в сторону и раскрывает глаза. За долгое время его слабости и полного отсутствия сил, именно сейчас, когда сердце трепещало и требовало остаться вопреки всем тяжёлым думам, дверь, как назло, поддаётся его силе и открывается. Замок снят. Он выдыхает и быстро накидывает на себя джинсовую куртку и забирает зонтик, висящий на вешалке. И плевать что скажет Юнги. Он его уже не найдёт. Добравшись за несколько минут до первой остановки, чтобы скрыться от проклятого дождя, Чимин находит в своём чемодане, собранном в попыхах, свой телефон и включает его, чтобы посмотреть время. 14:23 Сегодня весь день идёт дождь и, скорее всего, будет снова идти до вечера. Пак обдумывает пару минут о конечной цели и набирает номер одного лишь знакомого. «Абонент временно недоступен...» – слышит в ответ и прекращает попытку дозвониться, не пробуя во второй раз. На самом деле, звонить даже в первый раз было страшно. Этот человек мог ответить и позвать к себе, спросить о местонахождении, но этого делать не хотелось. Встречи с чужими – нежелательны. Лучше просто дождаться какого-нибудь транспорта. С момента выписки он ещё слабо ходит и немного хромает, чувствуя ноющую боль в коленях и в спине, однако в этот момент приходят воспоминания из прошлого. Операционный стол, ударивший его в самое большое место в позвоночнике, яркий свет лампы, горящий посреди палаты, и чья-то рука в перчатке, держащая скальпель. Ему тогда оперировали повреждённую руку и ещё какие-то части тела, однако после операции он уже слабо помнил о произошедшем. Как и, впрочем, о том, из-за чего он оказался там. Держа в руке телефон и смотря на своё отражение в чёрном экране, он достал из кармана джинс торчащую цепочку. Когда-то это было символом любви, связующей вещью между ними. А сейчас это пустышка, не нужная даже ему. Сжав её в руке, он поднял голову к небу, снова заметив моросящий дождь. Погода не хотела улучшаться. Когда к остановке подъехал автобус, он забыл куда ему вообще стоило поехать и прокатился до конечной станции у вокзала. Это была заброшенная часть города, где не бывали люди. Конечно, в центральной части остановки был вокзал, разъезжали такси и автобусы, разные минивэны, но дальше – там, где было продолжение длинных рельс, но уже заканчивалось здание вокзала, люди не ходили. Вдали он заметил большой мост, позволяющий перейти с одной стороны рельс на другую, обходя так поезда, стоящие на пути. И, по правде, он не знал, почему его туда влекло, однако всё же пошёл. Не торопясь, изучая данную закрытую пустую местность, где не было шума людей и поездов, он начал подниматься на мост. И когда оказался уже наверху, то сразу почувствовал страх. То ли это ветер подул по ногам и захотелось спуститься, то ли это воспоминания сбивали его с ног и хотели сбросить с высоты. Смотреть на находящиеся внизу старые поезда было вполне интересно, если бы не было так страшно проходить. Железные перилы не гарантировали безопасности, так как эта часть города вообще казалась неремонтированной. Ветер усиливался, но дождь прекратился на какое-то время. Он быстро спустился на другую сторону, не смотря вниз, и огляделся уже на другой части станции. Тут никого не было и из-за поездов закрывался вид на здание вокзала. Запечатлив момент тишины и одиночества, Пак встрепенулся от холода и зашагал вперёд, спускаясь с бетонированного перрона. Здесь уже была заросшая сухая трава с такими же сухими блеклыми листьями, смешанными с грязью от дождя. Он проходил спокойно, ибо идти такими путями было не впервой. Камни на небольшом склоне до поля мешали ему идти ровно и всё время ускоряли его ход. Он боялся соскользнуть, но вовремя спрыгнул и оказался на пустом непроходимом поле. Только вот вокруг уже ни души и над ним лишь тёмные тучи, сгущающиеся всё больше. Если пойдёт ливень, то добраться обратно будет трудно. Время было поздним. И что его сюда влекло – чёрт лишь знает. Чимина не завлекала данная картина, однако желание порисовать всё же присутствовало. До момента, пока он не услышал гул ветра. Остановившись в страхе, он вздрогнул и почувствовал, что оказался в ловушке. Оглянувшись, кажется, он потерял из виду станцию. Она была уже далеко, хотя было ощущение, что он сделал от неё лишь пару шагов. Через минуту послышался шелест травы и это успокоило. Мысль идти вперёд не выходила из головы и что-то требовало ускориться, когда ветер усилился. Ноги сами повели его дальше и довели до какого-то спуска под мостом. Он глянул вниз и испугался спускаться так резко. Найдя рядом спуск попроще, он быстро справился с преодолением склона и добежал по мокрому асфальту до укрытия от дождя, встав под мостом. И в этот момент заметил силуэт человека, лежащего на мокром асфальте. Он сперва ничего не понял и нервно сглотнув, насторожившись появлением в таком месте человека, а после пригляделся и подошёл ближе. Глаза расширились от удивления, когда он увидел знакомое лицо. – Чонгук..? - осторожно остановившись в нескольких шагах от парня, Пак схватился за ручку чемодана и побоялся делать шаги куда-либо ещё. Место довольно неприметное и очень нелюдное. Самое подходящее для укрытия. Только под тенью моста он и из-за сгустившихся туч он плохо видел лицо Чона, лежащего на асфальте ногами к нему. Когда тот спокойно открыл глаза, в его взгляде не читалось абсолютно ничего. Никакой паники, страха, удивления, радости или печали. Глаза, полные безразличия и убийственного холода. – Что.. - Пак на миг запнулся, когда увидел в какой грязи валялся тот и что скрывал под курткой одной рукой. Он помнит тот день, когда в последний вечер вошёл в дом. Встреча с опекуном была не самой долгожданной, но он явно ожидал, что с ним расправятся. Мужчина лежал на полу и держал что-то в руке, пряча это от глаз вошедшего Чимина. Он остановился и не успел сообразить, как услышел выстрел. Что в этот момент сработало и почему его судьба спасла от пули, так он и не понял. Только подняв голову и открыв глаза, он увидел шок опекуна, который сам поразился случившемуся. Пуля отлетела в стену, не задев мальчишку. И тогда у него не было выбора, когда пистолет поднялся снова и нацелился на его голову. Что-то в голове резко щелкнуло и заставило его не испугаться выстрела. Пуля в него не попала, но он пришёл завершить то, что планировал. Мужчина был уже мёртв, когда Чимин покинул дом. Только до сих пор он помнит тот проклинающий взгляд мучающегося. Он действительно был монстром, который в какой-то миг решил идти против смерти и сыграл с ней в шутку, избежав пули и всадив нож в сердце опекуна, в добавок ещё задушив его своими руками. Испугавшись одного монстра, он сам стал им. Но сейчас, когда тёмные глаза смотрели на него с полным отчуждением, напоминая под светом луны такой же вид опекуна, Пак застыл в этом времени и вгляделся в эти говорящие обо всём глаза. Только это был уже не Чонгук. Дрожь охватила тело мальчишки, когда в этот момент он перестал даже дышать, увидев в этом взгляде знакомый силуэт. Стоя в оцепенении, он продолжал молча ожидать своего смертного часа, больше не колеблясь и не решаясь сейчас даже поднять руку. Ни ветер, ни дождь, ни охвативший его страх, больше ничего не сдерживало его душу. Он ощутил всеми клетками своего тела то, что расплылось в мозгах и в крови. Не страх и не злость. Те глаза смотрели с пустотой, но внутри был весь тёмный мир, подобный сущности самого Чимина, напоминая обо всех прошлых людях. Каждый из них мучался перед смертью, проклиная имя Чимина, однако даже это сейчас не сильно задевало его хрупкое, еле бьющееся замерзшее сердце. Опуская медленно взгляд вниз, Чимин медленно соображал и был выкинут из реальности, когда до последней мышцы ощутил слабость и удар в место солнечного сплетения из ниоткуда. Сделав резкий выдох от удара, он прикрыл глаза и ощутил то, что физически ощутить было невозможно. Какая-то часть его жизни просто развязалась красными лентами и улетела прочь, но в этот момент он уже не видел ничего и отлетел к стене. Очнувшись с ужасной болью в затылке, пробирающей до костей и кончиков пальцев, Чимин увидел перед собой спящего Чонгука, в руках которого по-прежнему был пистолет. «Что здесь произошло?» Он встал на ноги и, шатаясь, подошёл к Чонгуку, лежащему в той же грязи, мокрому и явно потерявшему сознание. Быстро опустившись на колени, он начал судорожно проверять пульс на запястье и проверил шею, голову и грудь. Никаких ранений не было. Прикоснувшись к его груди, он оставил руку на том месте и слышал сердцебиение. Пульс был немного слабым, но в следующую минуту Чон открыл глаза, сделав первый выдох. Разлепляя глаза и видя перед собой размытый силуэт, а следом тёмное лицо Чимина, Чон чуть нахмурился, сразу схватившись за голову и издав протяжный стон от боли в груди. Что-то согревающее лежало на сердце и грело до маленьких частиц. Пробравшаяся до всех частей тела теплота пробудила его и помогла приподняться. Он отполз назад, прислонившись спиной к стене. – Как ты? - убрав руку, тихо поинтересовался Чимин. – В порядке, - с выдохом произнёс тот, делая первый глоток слюны. – Хочу пить.. Пак осмотрелся и нашёл рядом с ним недопитую бутылку с водой. Открыв, он поднёс её к сухим дрожащим губам Чона, помогая испить долгожданной воды. И он глотал жадно, изучая вид Чимина, появившегося так внезапно. Что он здесь делает? – Ничего не болит? - переживающе окидывая взглядом тело парня, Чимин принялся одной рукой проверять руки и ноги, проскальзывая случайно через его орган. Правда, он сам этого не заметил, но дал пробудившемуся телу какой-то сигнал. Чон дернулся от неожиданного прикосновения и поджал колени к груди, прекратив это. Чимин остановился, но выглядел обеспокоенным. – Нет, всё хорошо.. Мне уже лучше, - закрыв бутылку самостоятельно, отмахнулся Чон, тут же вставая с места. Чимин отошёл от него, схватился за чемодан и поднял свой брошенный зонт. Теперь оглядывать его было проще. Он спокойно стоит на ногах, говорит, больше ничего не хочет. Значит, с ним и правда всё хорошо. – Что ты тут делаешь? - первым начинает Чонгук, накидывая на себя куртку и забирая с собой сумку с вещами, на которой лежал. Что произошло до этого он уже не помнил, но пистолет успел спрятать, пока Чимин шёл за ним. Они вышли на дорогу из-под моста и решили подняться вверх по этой дороге, так как дождь прекратился и ветер успокоился. – Я.. просто шёл в конец города, заинтересовался.. что тут, - как-то подозрительно и сам в это не веря произнёс мальчишка, поднимаясь за парнем следом. Он ускорял шаги, так как тот шёл очень быстро. – А ты-то тут как? Ещё больше хотелось узнать что произошло с Чонгуком, неожиданно пропавшим из дома. Об истории с выходом из группы он ничего не знал, так как не состоял в этой группе, но от Хосока уже слышал о пропаже младшенького. То, что он окажется своенравным, не мог предугадать никто. Обычно он не такой. – Я хотел побыть один. Но ты и тут меня нашёл, - раздражённо ответил Чон, дойдя до поля. Они пробрались сквозь траву наверх и оказались уже на станции. – Если я тебе помешал, тогда я пойду, - Чимин абсолютно серьёзно направился сразу по мосту наверх, оставив позади потеряшку. Ему, впрочем, не было дела до его судьбы. Он взрослый человек и сам всё решит. А вот Чимину лучше бежать подальше. Хотя.. в какой-то момент его голову осенило. Он вдруг остановился и удивлённо посмотрел назад. Но Чонгука там уже не было. Испугавшись, он быстро спустился и начал искать его и нашёл уже на самой станции со скамейками. – Боже, ты напугал меня! - всерьёз закричал мальчишка, найдя пропажу. – Зачем так делать? Люди за тебя волнуются. И вообще.. как же Тэхён? Из головы вылетел главный вопрос, но взгляд Чонгука уже прервал его и заставил заткнуться. – Помолчи хоть немного, ты реально такой доставучий? - ядовито спрыснул старший, закуривая сигарету. То, что он курит, было неожиданностью. Но руки в порезах удивили больше. Вопросы задавать страшно, но любопытство берет вверх. – Как ты вообще здесь оказался? - осматривая потрёпанный вид Чона, он встал чуть ближе. – На поезде приехал, че тупишь, - огрызнулся, даже не поведя взглядом в сторону. Ситуация с Чимином его мало волновала и поэтому он ничего из него допытывать не стал. Однако в голову пришла гениальная идея и он, наконец, поднял взгляд. – Поехали, - кинув необдуманное мальчишке, Чон немедленно побежал наверх по мосту и перешёл к вокзалу. Чимину не оставалось ничего другого, так как потеряться в чужом городе одному точно не входило в его планы, хотя минуту назад он наплевал на Чонгука и хотел скрыться. Он побежал за ним и они через какое-то время всё же сели на автобус и поехали последним транзитом. Автобус, уезжающий в Пусан, был не сильно нагружен людьми, но в такой тихой обстановке Паку даже удалось уснуть. Они сидели в самом конце ряда и уже засыпали, так как близился вечер. В автобусе включили свет и они с комфортом доехали до конечной станции от Тэгу до Пусана. Чон уверенно начал выходить из автобуса, оплатив им проезд, и проследил, чтобы младший тоже вышел, а после они отправились в сторону небольшого здания у станции. Это было похоже на дом. Чонгуку не сразу пришла идея остановиться там, но, заметив невысокое здание, он решил, что другого выбора у них пока нет. Нужно переждать морозную погоду. С похолоданием наступил и момент усталости ребят, поэтому они решили пока остановиться в этом домике. К тому же, так сразу им и некуда было идти больше. Чимин тоже изгнанный, а Чонгуку ничего больше не оставалось, кроме как прятаться в каком-нибудь удобном месте. Тёплая обстановка домика наводила на приятные мысли, успокаивала и уже уносила в сон. Чимин еле плёл ногами, входя в небольшой домик, сооружённый явно для каких-то особенных праздников. Новый год был не близко, но здесь всё украшено надоевшими ему гирляндами с тёплыми оттенками. Уют действительно завлекал его и манил улечься на небольшую кровать. Кажется, на верхнем этаже были ещё комнаты, туда вела лестница, но Чонгук уже уселся на диван и оставил чемодан у столика. – Садись уже, чего мнёшься там? - вид старшего был каким-то напряжённым, он словно не был доволен происходящим. Возможно, так действовала неожиданная встреча и вопрос о том, что делать с потерянным ребёнком. Он развалился на диване, уложив одну руку на спинку и чуть раскрыл ноги, расслабившись полностью и откинув голову назад. Паку стало некомфортно от грубой речи, но он решил повиноваться и отчего-то быстро опустился на диван, но сел на расстоянии. Удивлённо и напуганно осматривая Чона, он впервые видел его таким. Злым, холодным, отстранённым и молчаливым. На первый взгляд ему казалось, что это был самый спокойный паренёк среди ребят и он не особо буйный и грубый. Но оказалось, что за маской идеального парня скрывался не самый приятный человек, чем-то издалека напоминающий его прошлое. Чимин отчётливо видел в его зрачках под мостом силуэт знакомого человека. Прошлое снова окутало его и оторвало от земли подобно тёмному туману, закружившему его над землёй и почти уводящему в астрал. И то было не страхом, оно связывало его тугим узлом, душило, воротило и отбросило подальше от той истины, от которой он всегда сбегал. В глазах Чонгука была тьма. Та самая тьма, которая душила его долгие годы с детства. Но что это? Как это объяснить? Почему именно он? Что было в голове Чона, что он представлял в тот момент, почему не шевельнулся и зачем направил пистолет на него, подобно моменту из кошмарного воспоминания Чимина? Что на него нашло и чего он добивался? А может, это просто прошлое издевается над ним и хочет запугать? Подобные видения были и ранее. Когда он видел во сне опекуна, видел Сынмина и воспитателя, которые угрожали ему, клялись, что обязательно отомстят. Подозрительное молчание Чонгука вводило в какие-то размышления о его ментальном состоянии, ведь, по сути, Чимин тоже прошёл не самый лёгкий путь и понимает прекрасно, как психологически можно травмировать себя из-за других людей. Его работа, его сложности в жизни неизвестны, но Пак уверен, что отчаяние губит половину мира, доводя до крайних действий. Чонгук не псих и до такого не дошёл. Наверное. По лицу не прочесть никаких эмоций. Всё заполонилось той же тьмой. Он держал глаза открытыми, но зацепился взглядом за потолок, будто впал в оцепенение. Он вёл себя странно, ощущая какое-то давление извне. – Почему ты сбежал? - с боязнью спрашивает мальчишка, отгоняя от себя плохие мысли. Чон не шевелится, но в эту же секунду резко поворачивает голову к нему с тем же взглядом. Выглядит страшно. – Ты в порядке? - решает поинтересоваться Чимин, заметив не самое спокойное поведение друга. Не хотелось бы разбираться с его психозом и срывами, а ещё больше не хотелось бы стать жертвой в очередной раз. – Ладно.. не хочешь говорить.. Он сам замолкает и опускает взгляд, боясь даже моргать. Спать точно не получится. Чонгук какое-то время анализирует его, высверливая в его голове дырку, а после, наконец, оживляется, моргнув и резко распахнув глаза. – Прости, я чувствовал себя немного подавленно, - расстерянно хлопает глазами, выпрямляясь на диване. Он чувствует, как атмосфера между ними наколилась и от этого младшему стало некомфортно. – Нам нужно покушать. Уже скоро утро. Ты полежи, отдохни, я пока приготовлю нам что-нибудь. Он быстро встаёт с дивана и забирает чемодан с собой на небольшую кухню за лестницей. На миг он забывает даже о головной боли и предстоящих проблемах, отвлекаясь временно на приготовление завтрака. Не сказать, что он свыкся с мыслью о присутствии Чимина, но сейчас стало как-то теплее, спокойнее что ли. В душе искренне захотелось помочь этому бедному малышу, потерянному в чужом городе. Побеги измотали его и заставили вытерпеть ужасные дни. Ему нужен отдых. А вот что делать самому Чонгуку дальше – пока вопрос открытый. Чимин улёгся на диване, поджимая ноги к груди и почти свернувшись в клубочек. Обнимая ноги, он всматривался в силуэт Чонгука, вышедшего к нему уже с готовым жаренным рисом. Манящий запах жаренного мяса заставил его присесть за столик и жадно сглотнуть выработавшиеся слюни. Аппетит разыгрался у обоих и они тут же, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись есть то, что купил Чонгук. Трапеза прошла довольно быстро. Доедая последние кусочки риса, Чонгук поглядывал на Чимина и начал задаваться вопросами в своей голове. С этим мальцом нужно что-то делать. – Куда собираешься идти дальше? - не скрывая любопытства, начал Чон, оставив на столе коробочку от риса. От неожиданного вопроса Чимин замер, не зная, что ответить. Он задержал во рту кусок мяса и перестал жевать, ощутив напряжение в горле. Он с трудом сглатывает пищу и поворачивается с негодованием в глазах. – Я хотел.. спросить.. у тебя, - каждое слово даётся с трудом и он решает запить воды, чтобы преодолеть сухость во рту. Только легче от этого не становится. – Почему ты бросил ребят? Колкий вопрос заставляет о многом задуматься. Как вообще он пришёл к такому решению? Из-за кого? Быть может, речь даже не о самом Гуке? Тэхён не центр всего мироздания, не самое важное, как всегда считал Чон, но что-то в нём было. Цепляющее, манящее, заставляющее плакать, беситься, желать сбежать, но и не отпускать далеко. Однако сейчас он свыкся с постоянными терзаниями, и, может, поэтому больше не бежит следом, стирая ноги в кровь. Плевать уже, что будет дальше, что будет с ним. Одно осталось неизменным – он всё ещё куда-то бежит и никуда не придёт. У Чона в голове ветер. Он забывается на секунду, прикрыв глаза, но от щемящего чувства в груди раскрывает их и снова выдавливает из себя то, что годами хотел бы таить. – Я не такой, как они, - на полном серьёзе произносит тот, отдавая себе отчёт в этих словах. Он от них не откажется, конечно, что-то его колит внутри. Будто он чувствует предательство. Со своей стороны. – Но я хотел им помочь. – Помочь? - удивлённо бросает Пак, явно не ожидав этого. С чего он вообще заговорил о помощи и стал таким спокойным? – Ребята в такой западне, - хватает голову руками и тяжело выдыхает, после скрывая за ладонями лицо. – А я ничем не могу помочь больше. – Почему же не можешь? Просто вернись и вы снова вместе будете думать о проблеме. Вместе ведь проще решить, - незадумчиво выдаёт Чимин, не сильно вникая сейчас в подробности их дела. – Ты думаешь это так просто? - без особых угроз, меняется в тоне голоса и поворачивает к нему голову, – Я не могу к ним вернуться. И самое ужасное – даже если вернусь, ничего не изменится. Мы просто разные люди и мы не сойдёмся во мнении. И от наших ссор станет лишь больше проблем. Это круговорот. Я в этом участвовать не хочу. Поэтому ушёл. Нам ведь больше не о чем с ними говорить. Чимин не понимает. Он только-только начал догонять всю цепь происходящего, но сейчас опять выпал. Где-то в пропадающем видении он слышит тихие голоса, которые шепчат ему поступить так же, но он уже знает, что так не сможет. Он даже сейчас хотел бы вернуться, будь у него возможность. Они с Чонгуком точно разные. Чимин готов ползти обратно к тем, кого любит, а Чонгук никогда не склонит головы ни перед кем. Даже перед друзьями. Но что его держит? Почему он продолжает с ним говорить? – Я бы вернулся, - честно признаётся Пак, ожидая, что его похвалят. Но Чон лишь усмехается, уводя взгляд. – У тебя другая ситуация, Чимин.. Ты ищешь спасение в людях, привязываешься к ним. А мне это не нужно, - устало выдыхает, завершая трапезу. – Но советую тебе отказаться от этих мыслей. Они губительны, - поднимает свою чашку и встаёт с места, поворачиваясь корпусом к Чимину, поднявшему на него какой-то пустой недоумевающий взгляд. – Но у тебя ещё есть шанс спастись. О чём говорил старший, Чимин не пытался понять. Голова и так забита ненужным. Он действительно хочет вернуться. От разговора с ним стало как-то спокойнее. Захотелось поддержать ребят. И хотелось быть в тёплых объятиях, хотелось другого запаха. Хотелось к Юнги. Чонгук убирается на кухне, домывая посуды, а когда возвращается, то замечает уже уснувшего Чимина. Будить его не хочется, но он знает – пора возвращать его. Сам он не спешит встречаться с глазу на глаз с ребятами, и даже с Юнги, но всё же решает довезти Чимина туда, где он может быть пока что в целости и сохранности. Ибо нести ответственность за людей он ещё сам не умеет. Не хотел бы.***
Хосок с вечера доезжает до Тэгу и к ночи уже останавливается у кафешки, чтобы перекусить. Писать Юнги он не решается на этот раз, зная, что тот либо на работе до поздна, либо спит. Доев вкусный ужин на улице, он быстро уходит, садясь в машину, и находит время прокатиться по давно забытому городу. Только в тишине все мысли резко сбиваются от пришедшего уведомления. Он тут же, не тормозя, достаёт телефон из куртки и видит сообщение от Тэ. От кого: Тэхёни🐻 Я уехал в клуб. Не ищи. Пьяный малый в клубе это совершенно не хорошо. И тем более, если он там один, без присмотра. Вообще дрянь. Хоби хочется порвать его на куски, потому что сил уже нет на них всех, но он достаёт сигарету и закуривает, открывая окно. Думать о том, как эта малолетняя пьянь будет проводить ночь в клубе, будучи ещё не полностью брошенным, хотелось меньше всего. Его не заботит беспросветное пьянствование друзей, но он знает, чем это может закончиться. Особенно для Тэхёна, потерявшего разум от любви. Его лечить уже пора, а он шатается по клубам. Искать он его, конечно, прям сразу не собирается. Хочет развеяться – он не против. Даст волю немного. Но к утру заберёт, если успеет. А дальше кое-кого ждёт серьёзный разговор.***
Юнги доводит документацию до завершения, скрепляет последние папки и отдаёт секретарю, но на входе в свой кабинет обратно застывает в дверном проёме с самой своей эмоциональной удивлённостью. Голова и так кругом идёт, всё внутри мечется от сомнений. Он хочет душу продать дьяволу, лишь бы не видеть заплаканные глаза малыша дома, но сам понимает, что объясняться придётся, а возможно кое-кто даже захочет это повторить. Мысли сводятся к самому неприятному завершению: Это пока подождёт. Он проходит в кабинет, скорее закрывая за собой дверь, чтобы никто другой не увидел то, что потом привратно поймут. И первое, что крутится в голове – послать её к чертям или сразу убить. Правда, у него уже сдают нервы. – Свали с моего стола, - грозно повышает тон Мин, проходя до середины кабинета, пока девушка снова терроризирует его хитрой ухмылкой, восседая на столе и при этом опустив ноги на кресло. Рассматривать даму он не собирается, но молчит, ожидая, что та сообразит сразу и свалит прочь. Нервировать Юнги, на работе, ещё и под ночь, когда он почти убитый.. Это всё равно, что подписывать себе смертный приговор. Но Сольхён не жмётся ни капли, не смущается и сидит раскрепощённо, словно дав понять ему открыто: Не поняла значит, чертовка.. Как он назвал её именно «чертовкой» он помнит до сих пор. Это ужасное лицо будет сниться ему в кошмарах. В тот день они договорить не видеться больше никогда, ни случайно, ни специально. Он встретил её у офиса и был вне себя от ярости – она посмеела явиться, узнав у друга, что он будет там. Задержаться всё же пришлось. Но только, чтобы предупредить эту нахалку больше никогда не переходить дорогу Юнги. Она не поняла, и пришлось завести в машину, закрыть окна и потребовать грубее. Он накричал и нежничать с ней не стал, еле сдерживая себя от удара по лицу. Как вышло, что он сохранил её номер? Юнги помнил это выражение лица. Довольное, напыщенное, будто смеясь над ним. Она показала то, что имеет его номер и записала его «Котёнок». Выбесило. До выноса мозга просто выбесила его одним словом. Он пытался отобрать телефон и сменить свой номер и вообще его удалить, но не удалось. После первого сообщения, отправленного ею, он записал её, как «Чертовка» не столько даже назло ей, сколько просто на эмоциях, не желая даже имени этого произносить и сохранять. Девушка не двигается с места, видимо, ожидая, что к ней подойдут. И Юнги подходит. Не спеша, спокойно, как у себя дома. Он встаёт перед ней, но более не касается и не позволяет касаться себя. Руки сцеплены за поясницей, а взгляд демонический, уничтожающий. – Я тебя сейчас гвоздями к столу прибью, сорву с тебя одежду.. - говорит почти маняще, тихо и возбуждающе, приближаясь к её лицу, но останавливается в сантиметре от него, замечая, как загораются огоньки в глазах напротив. – И перееду в другой кабинет. Голос неожиданно грубеет, хитрая ухмылка пропадает, а в глазах девушки теряется уверенность в своей победе. Она раздвигает ноги, почти так же плавно передвигаясь ближе, но останавливается, когда парень отходит на два шага. – Ты серьёзно думаешь, что я стану тебя терпеть? - звучит так, будто сейчас сорвётся, но девушка улавливает это выражение лица – он не шутит. – Проваливай, пока по-хорошему прошу. Прошлый их разговор не зашёл далеко, как она планировала. И уйдя раздосадованной, она клялась себе вернуться и отомстить. С ним всё не так просто. – Я ведь говорила, что не отстану от тебя, - нагло разворачивается, пытаясь ухватиться за возможность, которая внезапно возникает, когда парень обходит стол и идёт к своему креслу. Она кладёт ноги на его место и не даёт сесть и получает тот самый пугающий взгляд в ответ. Мин клянётся, он её убьёт сейчас. Не хотелось бы сидеть за убийство, но она напрашивается. Эти провокационные действия явно выводят его нервную систему из себя, заставляя скорее напасть. Он хватается за спинку кресла и выдергивает его из-под её ног. И только сейчас замечает, что она разулась и сейчас в капронках. – Ты реально тупая или просто смелости где-то наглоталась? - хмурится, сбросывая с себя последние капли терпения. Садиться не решается, но взглядом уже сверлит её хитрые глаза. Она расслабленно улыбается, поднимая уголки губ, и начинает действовать, не находя больше удобного момента. Носочками поднимается от коленей Юнги до его паха и останавливается почти у плоти, большим пальцем задевая его и якобы невинно заигрывая. Юнги терпит всего секунду и дёргается, отбрасывает чужие ноги от себя, не сдерживая порыв. Его диким зверем рвёт внутри и он готов напасть на жертву. Только говорить так даже не хочется из-за странного обратного смысла. – Ты как вообще прошла сюда, придурошная? - ловит себя на вопросе, почему бы просто не вызвать охрану, но понимает, что увиденное могут понять неправильно. Лучше решить тихо и без огласки. Но сдерживаться при этой особе не собирается. – Ты чё, змея? Как тебе проползти через охрану удалось? Вход же по картам. Девушка ухмыляется, немного уводя взгляд в сторону и снова возвращая. Пальцами руки водит по столу и задевает стопки бумаг, разбросанные на нём. Но совершенно не парится об этом. – У меня тут связи, - наконец слезает со стола и становится прямо перед Юнги, смотря снизу-вверх на его лицо, которое в сантиметре от неё. Раскрывая глаза, она медленно изучает это прекрасное лицо и тащится от такого необходимого мужского запаха. И в этот момент сердце начинает трепещать от замеченной детали – Мин, кажется, расслабился. Юнги изучал её ответно, когда та непозволительно близко встала перед ним после всех этих манипуляций. Нет, он не хотел бы её видеть, но сейчас удалось рассмотреть её лицо поближе, ибо ранее он не был заинтересован. Яд, распрыскиваемый ею, затмевал на её лице абсолютно всё. И сейчас эти черты всё же проявились. Черты невинности и истинной красоты. Она казалась другой. Будто смотря вот так открыто и спокойно она завораживала его совсем немного, на какую-то ничтожную единицу. В сердце что-то кольнуло от воспоминаний прошлого, когда запах духов Dior пробился в ноздри и заполонил мозг старыми приятными моментами. И отчего-то стало резко не по себе, когда женская рука опустилась на его грудь, будто пытаясь услышать через неё сердце, которое, как нарочно, начало биться быстрее обычного. Сольхён слабо улыбнулась, не скрывая интереса и радости, но была заворожена не меньше. Только говорить ничего не хотелось. Был лишь момент, чтоб насладиться почти физически и почти ментально этим телом, этой душой. Пока огонь не прожёг её ладонь. Что это было и почему, понять она не смогла, но шевелиться не хотела до последнего, пока чужие глаза не начали моргать, оживляясь и выходя из оцепенения. – Уходи, - тише прошептал Мин, разрывая их эту маленькую еле ощутимую связь и отбрасывая прочь все ненужные мысли. – Нет. Она не делает больше ничего, но смотрит по-прежнему и как-то почти умоляюще. Уходить не хочется совсем, до боли в груди, до сжимающихся узлов в животе, до сводящего спазма и до напряжения в глазах. Но в какой-то момент она отшатывается назад сама, понимая прилетевшее в лоб осознание: Не любит... Юнги быстро выпутывается из сетей и обходит стол, уходя вместо неё, но через секунду чувствует чужие руки на своей груди. Она обняла его сзади, обхватив руками грудь так, будто прощалась навеки. Хотя, это так и есть. Он бы предпочёл не видеть её больше никогда. Только приходится снова слышать этот голос. – Прости, - неубедительно хныча, ногтями впивается в одежду Мина, но тот крепко хватает её запястья и сбрасывает с себя неприятное навождение. – Я попросил по-хорошему, лучше не доводи, - уже не сдерживается и разворачивается с глубоким вдохом, угрожающе метая молниями глазами. – Хорошо, приставать не буду больше, - слишком быстро соглашается та, улыбаясь сразу же, как стирает слёзы. – Но отныне ты должен мне кофе по утрам перед работой.. – Схера ли? - прерывает грубо и абсолютно не волнуясь о её словах. – И доводить по вечерам до дома, иначе я расскажу начальнику о том, как ты проводишь рабочее время в своём кабинете, - довольно хмыкая и пожимая плечами, спокойно уходит к двери, показывая в руке флешку и указывая следом пальцем на камеру в углу потолка. Юнги поднимает взгляд судорожно, приоткрыв рот в удивлении, и чувствует, как внутри бычит зверь, требуя выпустить его на свободу. Убить охото нереально, но такие стервы явно не шутят. Он отпускает её без лишних споров, но на утро точно будет готов её пристрелить, если не угомонится. Завершив уборку на столе, он выходит из кабинета и выходит из здания, встречая у своей машины Сольхён. Хочется сказать что-то нелицеприятное, но он решает потерпеть до конечной остановки, чтобы швырнуть её своими руками прямо на асфальт.***
Хосок выкидывает сигарету и закрывает окно, полностью выдыхая оставшийся дым изо рта, а после набирает номер Тэхёна. Не получая ответа, лишь долгие гудки, он случайно смахивает уведомление, пришедшее сверху. Присмотревшись, быстро заходит в чат и читает сообщение. От кого: Чонгук Я оставлю Чимина в клубе. Заберёшь. Только он хочет написать ему ответ, как видит, что пользователь заблокировал его. Кажется, кто-то явно пытается вывести его из себя. – Допрыгаешься же, придурок, - злобно выругавшись себе под нос, Чон жмёт на газ и мчит дальше, пока не постигает простой мысли. Лучше вернуть Чимина в дом Юнги раньше, чем тот вернётся с работы. Но только неизвестно, дома ли сейчас Юнги, что с ним и что между ними с Чимином, и если он на работе, то во сколько вернётся. Мысли обрываются в момент, когда он проезжает по центральной улице в районе, где находился офис Юнги. Он тормозит совершенно случайно, замечая знакомое лицо. В чёрном джипе напротив он замечает Юнги с кофе в руке. Он что-то убрал назад. Кажется, это был букет цветов. Но то, что выводит его на эмоции внутри, даже не поддаётся размышлению. Хосок молчит какое-то время, застывая на месте с потерянным взглядом. Он видит, как Юнги чуть отодвигает голову назад и ставит стакан с кофе куда-то рядом. А рядом сидит девушка. Да, он не ошибся. Девушка..? Теряя последние связанные мысли, он, кажется, разбивает пазл, который только недавно сложил. Терпеть, гадать, узнавать не хочется ничего. Он бросает всё к чёрту и уезжает сразу после них, когда Юнги какое-то время болтает с ней и отъезжает от кафе. В голове догорают тлеющие свечи надежды и он уже мечтает оказаться где-нибудь на дне ада, чем среди этого ужаса, творящегося в жизнях друзей. Лучше бы я этого не видел.. Он спешит в клуб за Чимином, чтобы не произошло ещё чего-нибудь там. Молится, что хоть с ним всё в порядке. Забывает, как заезжает на крайнюю улицу города и припарковывается на пофиг, выбегая без куртки и забегая в клуб в разъярённой истерике. В груди бешено бьётся то, что давно забыло о чувствах. Но он чувствует боль. Ему до тошноты больно и противно от увиденного. Если происходящее между Чонгуком и Тэхёном ещё можно решить, исправив в их головах все ошибки со временем, то между Чимином и Юнги уже слишком поздно что-то исправлять. От этого он почти задыхается, сдерживая горящее чувство бешенства и обиды. Обиды за друга и за Чимина. То, как сильно мучался этот ребёнок, и представить трудно. Но за что ему все эти муки? Зачем? Проталкивая всю толпу, он находит среди них Чимина, танцующего уже пьянным, он быстро хватает его за руку и вытаскивает из ужасного заведения, не говоря ни слова. Проходит несколько секунд, пока он полностью успокаивается в машине, когда Чимин уже рядом и, по крайней мере, может его видеть. Связать и двух слов он уже явно не сможет, но достаточно, что он осознаёт происходящее. Почти спит. Но лучше так, чем пытаться донести до его головы, что пить нельзя, что в клубах опасно быть одному в таком возрасте, и что вообще глупо сбегать от любимого, а что ещё хуже – объяснить хоть как-то поступок друга, который какого-то хрена катается ночью по городу с другой девушкой, одаривая её букетом цветов и разговорами. Если он действительно был на свидании весь день, а не на работе, то Чон ему голову открутит, обещает. Но смотря на милое личико младшего, прислонившего голову к окну, он забывает о плохом на миг и решает включить музыку, чтобы они не залезали совсем и чтобы Чимин смог уснуть. Доехав до дома Юнги, он уже надеется, чтобы того здесь сейчас не было. Потому что такой стычки ему не вынести совсем. Ему ещё надо вернуться к такому же Тэхёну. Он там совсем один. А здесь есть Юнги. По крайней мере, Чимин будет в его доме. А тот, как смеет надеется он, уж позаботится о малыше. Заводя его домой, он снимает обувь себе и Паку, быстро скидывая с обоих куртки, и несёт его буквально на руках до гостинной, включая свет и попутно захватывая плед на пуфике в коридоре. Укутывая Чимина, он быстро укладывает его на диван, позволяя согреться с улицы. Тот жмётся, сворачиваясь в клубочек на диване, укрывает часть лица, выдыхая горячий воздух в руки, пока ещё может соображать. В это время Хосок торопливо бежит в ванную в одной из комнат и готовит горячую ванну. Когда ванна наполняется водой, он ведёт Чимина, почти уснувшего на диване, до ванной и просит раздеться. Но поняв, что сам он не в состоянии, помогает ему и позволяет самостоятельно залезть в ванну. Мальчишка вздрагивает, пробуждаясь от ощущения покалывания в пятках и на икрах, но после осознаёт, как дрожь пробирает тело и всё жжёт. Но всё же усаживается и расслабляется, когда ощущает холод сверху. Хосок готовит ему полотенце и его одежду, аккуратно сложив её на столе рядом. Он молится, чтобы тот не заснул так надолго и смог пробудиться, когда вода станет тёплой. Потому что ему пора. И он уходит, напоследок поцеловав его в лоб и погладив по голове. Чимин заснул почти сразу, чувствуя, как тепло пробирало его изнутри по всему телу. Приятная нега ощущалась как-то совсем иначе после пьянки. Голова трещала так сильно, что хотелось вырвать. И он вырывает, нагреваясь полностью. Но зато согревается и уже на трезвую голову поднимается из воды, когда та остывает. Вокруг уже никого. Он не услышал, как хлопнула дверь, но точно помнит, что рядом был Хоби. Он его нашёл и снова привёз в этот дом. Зачем? Он знает, куда его привезли. Но не хотел сюда ехать. И всё же, через силу ему пришлось выйти одетым и устроиться на кровати на втором этаже, чтобы никто не прознал о его побеге. Скорее всего, после этого он точно останется на улице, как Чонгук. Как они с ним попрощались он уже и не помнит. В голове одни размышления, смутные воспоминания из клуба, музыка, бьющая по вискам до сих пор, и ощущение холодного ветра, который дул в лицо. Сейчас он присел на кровать и уже не хотел спать. Вытворив столько всего за один день отсутствия Юнги, он и забыл о том, что собирался отчитать вечером старшего за какое-то свидание, на которое тот собирался. Действительно ли он на нём был? Ходил ли? К кому? Почему? Зачем? Вопросы душили его глотку, мучая сердце и голову. Но он понимал, что сейчас не время. Он обессилен, голоден и хочет полежать. Ноги никуда его не поведут. И, скорее всего, Юнги уже спит в другой комнате и не впустит его. Но что-то внутри двигало его к той комнате, где спит Юнги. Он хотел оказаться рядом. Немного. Просто взглянуть и успокоиться. Рядом с ним, в его объятиях и под его утешающими извинениями. Хотя это ещё вопрос – станет ли он это делать? Они ведь не поговорили утром. У них был жаркий и для него первый полноценный секс на кухонном столе вместо обычного молчаливого утра. Хотя, сказать, что они вообще тем утром что-то обсуждали, было трудно. Юнги бросил пару слов в предупреждение, но явно обо всём забыл. И всё же, внутри расползалась нежная тревога и одновременно радость от того, что они прошли этот долгожданный этап. И именно в момент, когда оба не могли говорить, но утешились так, как стоило давно. Но что это меняло для самого Юнги? Просто временное помутнение? Развлечение? Попытка навсегда избавиться от него после закрытия гештальта? Обида переполняла душу и терзала до прикусывания губ, искусывания их внешней оболочки и до мондража рук. Что сказать? Он стоит перед дверью комнаты Юнги и хочет постучать. Но будить не время. Лучше не злить сонного Юнги. Он переминается с ноги на ноги, но вспомнив о том, что имеет право спросить за откровенное использование своего тела утром, он всё же открывает дверь. Юнги нет. Он видит пустую комнату и бесится до горячки. Юнги нет! Чёрт возьми! Куда он мог пойти? Где мог остаться? На кухне? Спустившись вниз, он проверил все комнаты, но не в одной не было и следа старшего. Как же так? Гром, гремящий за окном, не напугал его, но навёл на одну лишь мысль. Он замер на месте с истеричным выражением лица. Он с другой... Он пошёл на то свидание. Он предал Чимина. Он не вернётся этой ночью. Голова разрывалась от ударов крови. Хотелось перевернуть здесь всё. Чимин прятал в себе желание сгореть самому, но теперь терпеть смысла не было. Зачем всё это? Одолевающая паника медленно перетекала в полное ненавистное осознание и принятие факта. Юнги изменил ему.. Невозможно. Нет. Быть не может. Такого просто не может быть. Он же любит его. Любит до помутнения рассудка. Он же был с ним так нежен, так любим, был горяч, искренен, открыт и был простым. Это было то родное, необъяснимое чувство между ними. Чувство воссоединения с частью себя. Они ведь оба хотели друг друга. Как это можно отрицать? Он видел тот взгляд. Он был иным. Особенным. Он почти простил его. Простил ли? Что думал в тот момент? Действительно ничего не чувствовал? Он не мог. Он не мог использовать и бросить. Ни за что. Нервно выдыхая с каждой секундой, Пак присел на диван и был на грани от сжигающего огня. Он сейчас просто испарится, если кто-нибудь не скажет, что нечего переживать, нет повода.. Но, чёрт возьми, есть! Есть повод. Потому что он слышит, как машина припарковывается возле дома. Дверь открывает, включается свет в коридоре и он приподнимается с дивана, боясь издать лишний звук пока Мин шумит с замком, закрывая дверь. Чимин поклясться готов – он потерял землю под ногами, когда увидел вошедшего. И этот взгляд. Растерянный и испуганный. Он почувствовал каждой частичкой души, отчего захотелось завыть и сбежать прочь. Сжав ладони в кулаки, он смотрел из-под лобья на старшего, пока тот застыл на месте, не зная, как пройти дальше. И вот он край – Чимин видит букет цветов в руках Юнги. Он не протягивает их ему, значит, точно не ему. Чёрт. Внутри душит дьявол. Он срывается и подходит за три шага к нему, ударя кулаками по груди несколько раз, безжалостно, измученно и плача во весь голос. – Ненавижу! Ненавижу тебя, Мин Юнги! - хватается пальцами за рубашку и дёргает к себе несколько раз, требуя ответа, – За что?? За что ты так со мной!? Истерика не стихает, пока Мин смотрит на его заплаканные глаза и чует неладное в нём. И только когда он хватает его за плечи и одёргивает, заглядывая в глазки слишком хмуро, тот расширяет зрачки, пугаясь. – Пусти меня, - внезапно вырывается, не прекращая истерику. Самому тошно находиться рядом. Он вырывается, наступая на его носочки и отбивая все кости. Юнги отпускает его и позволяет угомониться самому. – Что это было? - слишком быстро произносит Мин. – Что это? - кивает на цветы в руке и обнимает себя за плечи. – Цветы. Тебе, - протягивает букет и не меняется в лице, всё ещё будучи недовольным тем, как его встретили. – Чего стоишь? Мне их выбросить? Пак мнётся, не понимая, недоверчиво смотря на руку и всё же вырывает букет из руки, притягивая к себе, как что-то ценное. Стало немного спокойнее, но кровь снова начинает закипать, когда он чувствует неприятный запах женских духов на Юнги. Приближает на шаг и принюхивается, а после отстраняется с безумием в глазах. – Ты где был? - срывается Пак, сжимая в руках букет. – На работе, - спокойно отвечает Юнги, не понимая допроса с порога. Он проходит дальше к дивану и садится совершенно расслабленно, снимая с себя часы. – Мм, - закусывая нижнюю губу, бесится Чимин, осматривая вид Юнги. – Прямо на столе этим занимались? Юнги откровенно фигеет с вопроса. Что это на него нашло? – Я не понял, что за допрос, малыш? - не замечает, как добавляет последнее, но, видимо, на инстинктах, чтобы не бесить ребёнка. Чимин невыносимо милый сейчас. Хочется подозвать к себе, скрыть в объятиях и успокоиться за весь этот гребанный день. Не хотелось, чтобы по приходу домой ему снова выносили мозг. Но, видимо, кое-кто настроен действовать на нервы Юнги. Он вопросительно смотрит на это обиженное лицо, выдающее полное недовольство. И, честно говоря, видит это впервые. Ранее он был капризным, обижался не меньше, но сейчас в нём воспламенился совсем другой огонь. И это хоть немного, но играет по самолюбию Юнги. Приятно видеть горячего мальчишку, который впервые так открыто заявляет о недовольстве, выказывая ревность. Но с другой стороны – потихоньку они всё же приходят к теме утренних утех. Разговор должен состояться немедленно, к чему и ведёт Чимин. Пак крадётся осторожно, почти на носочках, но взгляд у него хищный. В голове крутятся шестерёнки, но вовсе не от полной занятости мыслями. Он наполнен злостью и горит желанием накинуться на Юнги, но не в хорошем смысле. Их глаза в глаза, тихое дыхание, готовящееся к какой-то буре, все эти выжидающие движения – то, чего так не хватало обоим. Мин ждёт спокойно и верно, но из головы не выходит тот инцидент. Что ему сказать? Как оправдаться? В какую-то секунду спокойствие разрывается и он делает глубокий вдох, а на выдохе затихает с напряжённым выражением лица, не моргая и не сводя взгляд с Чимина. Мальчишка подплывает маняще, всем видом заманивая к себе. И Юнги готов броситься, забыть обо всём, даже об измене, но от воспоминаний становится больно в груди и он вдруг сводит брови к переносице, пытаясь побороть вожделение, требующее всех этих жарких прикосновений и поцелуев. Чимин подбирается слишком близко, встав между его коленей и Юнги выбивает из колеи от подобных цикличных действий, которые происходили уже с ним, но в другой обстановке, и, к сожалению, с другим человеком. Как бы ни было горько вспоминать, он давит в себе восстающее чувство рассказать, признаться наконец во всём, чтобы сбросить груз с души, но предательски запинается, дав возможность Паку овладеть ситуацией и захватить его в плен. Он ловко кладёт ладони на его бёдра и всем весом придавливает к дивану, хитро заглядывая в успевшие потеряться в столь желанном прикосновении глаза. Мин неловко напрягается, но окончательно тушит в себе желание сознаться в содеянном, решив, что для этого лучше подобрать другой момент. К примеру, утром, со свежими мыслями честно и уже по-родному рассказать всё, что так тревожит его и явно не только его. А сейчас он полностью проникается прекрасным видом мальчишки, когда тот приближается лицом к нему, позволяя вдохнуть необходимый сладкий аромат. Он подмечает, что у Пака явно с утра готовился план по соблазнению вечером. Глаза блестят, что говорит о его готовности приступить к самой интересной части вечера, кожа маняще пахнет и светится, одурманивая и без того заполонённые вожделением глаза Юнги. Он резко приближается к нему лицом, но не успевает зацепиться за лисий взгляд, как младший уже спускается на колени, а локтями занимает удобное положение на бёдрах, на которых только что были его ладони. Он решает, что смотреть на Юнги лучше всего снизу-вверх. И манипуляция почти получается. Мин ухмыляется заготовленным действиям, но не удивляется, потому что это слишком обыденно. Хотя, в случае с этим ребёнком, опыт точно первый. Первый и очень долгожданный. Ему не дают сконцентрироваться и что-либо сказать, тут же избавляясь от ремня на джинсах и стягивая их вместе с резинкой трусов. Что-то в этот момент мешающе сбивает от настроя Юнги, но он позволяет младшему начать всё плавно и спокойно, не пробуждая снова того зверя. И всё же, даже сейчас по нему видно, что всё это – просто последствия вскипевшей неожиданно ревности. Но ему определённо нравится то, как всё это начинается. Чимин внутри бесится, кипит от злости, потому что не этого явно ожидал при встрече. Он ждал его весь день, если не считать отсутствия в клубе и с Чонгуком, но всё равно ждал. И даже не мог уснуть без него, пока он развлекался с кем-то. И его глаза не могут смотреть сейчас так просто на возбуждённый член, раскрытый перед ним. Хотелось другого. Хотелось начать иначе – с желанием, с разгорающимся удовольствием, чтобы насладиться полностью, как нужно, но ком в горле не даёт ему прикоснуться. Он держит пальчиками кромки одежды на середине бёдер и наблюдает за тем, как плоть твердеет от приливающей крови, но язык по-прежнему воротит от того, что на нём могли быть следы прикосновений другой, и не только пальцами. Он морщится, отстраняется и поднимает взгляд на не менее напряжённого, но уже заведённого Юнги. Хочется прыснуть яда для разогрева, ударить хорошенько по этому лицу и на последок сдавить горло. Но он поступает иначе. Гаденько улыбается, давая надежду улыбающемуся старшему, и в следующую секунду хватает правой рукой горячий орган, убирая улыбку с лица. Губы в кривой линии так и жаждят раскрыться, чтобы язык прыснул ядом. – Ты что творишь? - возмущённо начинает Мин, хватая за то запястье, которым только что сделали больно. Он шипит, впиваясь ногтями в нежную кожу, но всё же сдерживается и не повышает тон. Но младший продолжает сжимать и смотреть очень злобно. – Отпусти, мне больно. Заявляет громче, уже сам отцепляя его руку от себя. Но не выпускает её из своей хватки. – Больно? А мне, думаешь, не больно!? - бесится Пак, переходя на крик. Он вдруг поднимается на ноги и отходит на шаг. – Я весь день тебя ждал, пока ты шлялся не пойми где. Мне ничего не сказал, уехал куда-то. Припёрся с цветами, будто загладил вину. – Я понимаю, как это выглядит, но, - не успевает договорить, тут же ловя взглядом дикую выходку Чимина. Он наклоняется к цветам на диване и швыряет их ему прямо в лицо, сгорая от ненависти. Мин прикрывает глаза, не уворачиваясь, но выдыхает с очень плохим настроем. Сейчас кому-то влетит. Он срывается, подрываясь с места и надвигается быстрым шагом на Пака, сжимая кулаки, однако проигрывает уже в первой битве. Поднять руку на него не может. Чимин в ярости следит за рукой и возвращает взгляд к нему ошарашенно, ни капли не перепугавшись, а скорее выбесившись сильнее. Юнги хотел перейти черту? Серьёзно? – Ну ударь же, давай! - пищит, теряя контроль, – Не хватало, чтоб ещё ты на меня руку поднимал. – А нехрен швыряться цветами, - бычит Мин ответно, – Я к тебе с добром, с нежностью, а ты с порога ни привета, ни объятий. Ждал он меня. На эти нескрываемые эмоции Пак уже не мог не отреагировать. Самого накрывает волной прожигающих чувств. Но Юнги перед ним сейчас по-прежнему наполовину раздет и выглядит шикарно, даже уставшим с работы. Хочется накинуться, вжаться всем телом, потому что сердце требует, бьётся и переливается эмоциями через край, но мозг хочет обратного. – С нежностью говоришь? - нервно усмехается, – Утром ты не удосужился объясниться за такой порыв. Просто воспользовался и ушёл. Молодец. Прям как и все. Вам всем только моё тело и нужно. Внезапно он осознаёт, что сказал, но времени не хватает исправить сказанное, как в него тут же кидают ведро помоев ответно. – Может, потому что ты сам отдаёшься всем подряд? - тоже переходит на крик, полностью падая в омут бешенства. И нести ответственность за слова никто из них не собирается, как и мириться сейчас. Глаза горят огнём, в них пожар, разрастающийся с каждой секундой. И когда они только начали переходить на конфликты почти каждый день? Неужели им так плохо вместе? У Чимина колит где-то между рёбер у сердца от таких всплесков. Но только обида застилает пеленой всё вокруг и глаза слезятся. Снова сработал защитный рефлекс. Юнги понимает – бред сморозил. Но смотреть на то, как теперь перед ним будут ныть, уже не хочется. Он вздыхает, хотя руки чешутся обнять, прижать к себе, успокоить. – Прости, я не это имел ввиду.. - сам не понимая, извиняется, опуская взгляд. – Ты прав, я виноват. Оставлять тебя вот так было как-то подло. Я больше не сделаю подобного.. – Не сделаешь? - голос дрожит, а глаза начинают трястись. – То есть, ты.. – Да нет же, - выдыхая, подходит ближе и заключает его в объятия, утешая себя хотя бы этим. – Я имел ввиду, что больше не брошу тебя так. Мальчишка молчит, не дёргается, ощущая, как его тела касается возбуждение старшего. Он обнимает в ответ, кладя руки на его лопатки, и подбородком устраивается на его плече, подтягиваясь выше на носочках. В груди расползается тёплое ощущение успокоения. – Я подумал.. у нас ничего не будет больше.. потому что ты разлюбил меня, - выдаёт приглушённо, огорчённо дуя губки. – Прости за срыв. Я просто не хочу тебя терять вот так. Утром всё было хорошо.. Но потом ты вдруг ушёл, ничего не сказав, словно ничего и не чувствовал во время.. соития.. Он боится говорить, произнося каждое слово с трясущимися губами и с трепещащим сердцем, которое будто при каждом ударе вонзается в нож. Но Юнги лишь крепче его сжимает в объятиях, между этим быстро целуя в висок. Они стоят так ещё немного, а после Юнги меняет положение рук и обнимает уже не за шею, а за талию, поднимая его так и ведя к дивану. И пока они идут, улыбаясь друг другу совсем немного, неуверенно, Чимин обхватывает ногами его талию и они усаживаются на диван. Пак ощущает, как член старшего уже готов войти и сам от будоражащих мыслишек краснеет ещё больше. Внутри сводит приятной болью, а тело снизу сильно напрягается от лёгкого ощущения горячего органа. Он снимает с себя домашние штаны и позволяет ему войти, когда изливается естественной смазкой и помогает себе смазать раскрывающееся анальное отверстие. Мин ослабляет хватку, заглядывая в глаза Чимина, когда он отстраняется и смущённо, без улыбки смотрит на него, будто боится. Прервать процесс невозможно, он не хотел бы. И не должен, иначе психика ребёнка, которая уже достаточно испорчена, точно разрушится, сведёт его в грызения ещё и по этому поводу. С чего он вообще решил, что Юнги его не хочет? – Малыш, - шепчет у самого уха, облизывая мочку, которая тоже стала горячей, – Как ты смел думать, что я не люблю тебя? Процесс пока идёт плавно, он не спешит, для начала решив, что пора закрыть этот необъяснимый конфликт, возникший из ничего. И, кажется, кому-то уже неудобно так просто сидеть. Он привык к вошедшему органу, но хотел бы поскорее перейти к главному, а не растягивать этот разговор до утра. – Расскажи мне, маленький, - не унимается Юнги, смотря в его прекрасные глаза и зачёсывая своими пальцами его чёлку наверх. – Ты меня не любишь ведь.. - слова вырываются изо рта младшего, как выстрел для Юнги. Но он слушает внимательно, пока Чимин теряется и никак не может успокоить свои искусанные губы. – Я знаю.. Я вижу.. Ты обижен, не хочешь разговаривать со мной, не обнимаешь, не подпускаешь к себе с утра. Всё было так прекрасно, но противно и больно от мысли, что тебе это не приносило удовольствия. Ты не хотел меня. Он строит обиженную мордочку, опустив взгляд в нижний угол. И Юнги понимает его. Ему и самому тошно от себя. Ужасно поступил. Виноват. Вот только объяснения всё никак не приходят в голову. – Прости меня, пожалуйста. Я не хотел, чтоб так вышло. Утром я действительно был зол, - опускает руки на его плечи и немного поглаживает успокаивающе, видя, как неспокойно мальчишке. – Любимый, посмотри на меня.. Он видит, что дело не только в этом. И даже ласка и нежность между ними сейчас не дают Чимину посмотреть на него. Он будто прячется, боится, и совсем немного не принимает. – Что с тобой, ребёнок? - почти не дышит и не двигается больше, чуть поворачивая голову в бок, чтобы рассмотреть его лицо и не увидеть слёз. Он уверен, что ещё немного и малыш сорвётся. – Я что-то сделал не так, кроме утреннего инцидента? Ты переживаешь из-за того, что я всё ещё обижен на тебя? И он готов сказать, что уже простил. Но дело не в этом. Он понимает. Просто пытается разобраться в том, что сейчас так тревожит младшего, который вопреки всем просьбам и утешениям никак не признаётся. Он загнан в угол собственных подозрений. И, как назло, холод пробирается сквозь кожу, когда на телефон старшего приходит сообщение. Он замирает, незаметно переводя взгляд на руку Юнги, которая уже поднимает телефон. Нервно сглатывая, Пак сам тихонько поворачивает голову. Веки трясутся, не закрываясь, а пелена от слёз не позволяет увидеть эмоции Юнги сейчас. Он теряет контроль над собой, внутри блещут волны, грозясь поднять цунами. Но внутренний инстинкт кричит ему, что сейчас что-то произойдёт. – Что-то случилось..? - голос судорожно обрывается, когда он видит неподдельную расстерянность Юнги. Его глаза вчитываются в сообщение, а у Чимина появляется трещина на еле собранном по кускам сердце. Капля крови стекает из этой трещины, когда старший всё же поворачивает к нему голову, но уже с другим взглядом. Чёрт возьми, он видит это. Чимин прекрасно видит что в этих зрачках, пытающихся что-то скрыть, только душу режет на части от одного утреннего воспоминания. Он прикусывает губу, но даже сейчас не признаётся о своих подозрениях, потому что ни произносить, ни думать об этом не хочется совершенно. А ещё он боится, что это окажется правдой. – Думаю, пора ложиться, малыш, - погладив одно плечо, он легко целует мальчишку в лоб и взглядом намекает, чтобы он встал. Чимин почему-то спокойно и послушно встаёт, лишая себя возможности расслабиться так, как хотел. Но, в целом, он и сам не был сейчас готов к половому акту. Он по-прежнему выжидает какого-то ответа, пока одевается и позволяет одеться Юнги. Но он никак не действует. Оставив всё так, он просто поднимается с дивана и направляется в соседнюю комнату. У мальчишки в голову закрадываются очень сомнительные мысли, он пугается, предполагая, что это то, о чём он думал. Значит, всё ложь. Юнги врал. Он его не любит. И, что самое ужасное... У него есть другая... Быстро покидая гостинную, стирая слёзы с лица, он поднимается наверх. В это время Юнги встревоженный неожиданной новостью, скрывается за дверью другой комнаты и снова перечитывает сообщение: От кого: Госпожа Чхве Завтра утром состоится рассмотрение вашего дела в суде. Явка обязательна. В следующую минуту он бросает взгляд на всплывшее уведомление из общего чата с ребятами. Чат: Братья навеки Хоби: Что это значит? Вам ведь тоже пришло смс от этой стервы? Намджун: Не ждал, что всё закончится так быстро.. Джин-хён: У кого-то остались ещё сомнения, что эта женщина дьявол? Хоби: И каков наш план теперь? Юнги отрывает взгляд от экрана на время, теряясь в догадках о том, какое будущее их ждёт, но уже сейчас уверен, что так просто это не завершится. А после снова смотрит в чат. Джин-хён: Собираемся в офисе через 2 часа. Жду всех.