Одно небо на двоих

— Ну и что это было? Диана непринужденно, как-то по домашнему, раскинулась на кресле, ловя взором капли дождя за окном, в то время, как Света тупила взгляд в стол, над которым сейчас нависал их менеджер и чуть ли не брызгала слюной от разъярëнности речи. — Нет, я понимаю, любовь-морковь, но зачем это напоказ? Зачем это на сцене? Вы понимаете, что творите? — Хоть я не знала, что Динка задумала, и не была от этого в восторге, оно уже есть,уже случилось. Кричать из-за этого на нас не стоит. Не утруждайся, ничего не изменить. — В своей манере спокойно проговорила Света, поднимая глаза на Ларису. — К тому же, к теме любви это никак не относи.. — Ещё скажи, что не путаете личное с рабочим. — Пальцева проговорила это сквозь зубы, перебивая Свету. Диана усмехнулась, всë ещё сидя в той же позе. Казалось, что происходящее еë никак не трогало. Хотя тонкие длинные пальцы постукивали по подоконнику, что кричало о еë беспокойстве и нервозности. Конечно, вся эта процедура разборок не представлялась благоприятной ни для кого. Но это рано или поздно должно было случиться. Диана продолжала безразлично смотреть в окно. Дождь лился беспрерывными ровными струями, скатываясь по стеклу. Подобно им, сейчас внутри женщины тянулись струны нервов, которые вот вот лопнут от большого давления, и всë, что давно жило внутри них, что тянулось и сжималось вместе с чувствами Дианы, вырвется наружу, обрызгает всë, а может и ранит, кто знает? Даже Диана об этом не думала. Думает она только над стихами. Песни, важные решения, значимые действия всегда в еë жизни происходили спонтанно. Это есть арбенинская сущность её нутра. Однако сейчас размышления заняли еë сознание. На долю секунды, но все же. — Лариса, давай ты не будешь лезть не в своё дело. Моя жизнь сугубо моя. Тебя она не касается. Тем более моя любовь. Пальцева сжала ладони. Так сильно, что коротко стриженные ногти впились в кожу женщины. Тактика поколений: моральную боль заслонить легче физической. О нет, вы ошибаетесь, если думаете, что Лариса связана со Снайперами только рабочими узами. До некоторого переломного момента, да, так и было. Но после.. Лариса печально склонила голову. — Касается, Дин. Ты важна мне. Понимаю, что я тебе — нет, поэтому никогда и не переходила черту допустимого. Но больше я терпеть не намерена. — Она напряженно стала ходить по комнате, две пары чужих глаз так же пристально, напряженно и отчасти удивленно наблюдали за ней; в итоге Лариса подошла к Диане почти вплотную и стала говорить медленно, запинаясь, а в горле её стоял ком. — Я люблю тебя. Сердце разрывается, когда вижу тебя с кем-то, тем более с ней, потому что если других ты не любила, то еë любишь. Тишина повисла в воздухе. Напряжение достигло пика своего. Диана смотрела куда угодно, но только не в глаза Ларисы. Ей было будто всë-равно на происходящее. По её виду можно было сказать, что она ещё больше захотела покинуть это помещение и умчать прочь, не думая ни о чем. Сама Лариса же прожигала её взглядом, наполненным слезами. Но ни один мускул на лице не дрогнул и не собирался. За годы, проведенные в команде Снайперов, к эмоциональным нагрузкам она привыкла, скрывать свои мысли и желания — тоже. Светлана сидела за тем же столом, что и раньше. Непонимание в очах сменила неловкость. Она чувствовала себя лишней при этом разговоре, однако встать и выйти было уже нельзя. Поздно пить боржоми, когда почки отказали. — Моё присутствие стало лишним. Дин, найдешь себе нового менеджера. Я так больше не могу. Прости. — Пальцева вышла из комнаты. И снова тишина: никто не решался начать говорить. В этот вечер итак многое уже было сказано. Тайна менеджера Снайперов стала вскрытой.