Маринетт пришла домой из похода за тканью еще до захода солнца. Тикки, сидящая у нее за пазухой (почему-то она не хотела путешествовать в привычной сумке), всю дорогу упрекала ее в безрассудстве, бурчала на свою хранительницу, что выходить сейчас одной на улицу, никому ничего не сказав — сродни самоубийству. Но Маринетт, скрывая внутренние порывы страха, лишь отшучивалась, стараясь развеселить слишком серьезную в последнее время квами. Она знала, что Алья и Карапас будут следить за ней, поэтому старалась не вести себя слишком подозрительно: отвечала квами полушепотом, не поворачивала головы, еле приоткрывала рот. Благо из-за близости маленький дух вполне ее слышала.
Но знание, что она находится под неустанным контролем доставляло также и неудобства. На обратном пути ей очень бы хотелось зайти в какую-нибудь подворотню, чтобы перевоплотиться и долететь до дома с ветерком и комфортом, ведь ноги гудели, а раненная стопа кувалдой стучала по нервной системе.
Тем не менее груженая огромными пакетами Маринетт, даже несмотря на некоторые трудности, была собой в полной мере довольна.
Ей попался очень милый продавец тканей — чем-то напоминал Марка. Молодой парень носил яркие вещи, но, главное, ни словом не упомянул недавние события. Вел себя так, будто ничего этого не было, и просто помогал ей всеми силами в выборе. Хороший парень, да и настроение смог поднять. Наверное поэтому вместо спора ей так хотелось отшутиться от Тикки.
На ткани ушла лишь малая часть средств, которые ей заплатила за плакаты Пенни. Маринетт даже подумала, что сумма, которую они обговорили, была несколько превышена. Но ведь не стала бы серьезная мисс Роллинг, непонятно как уживающаяся с певцом, из каких бы то ни было желаний повышать ей плату? Маринетт не была ни известной, ни почитаемой, так что смысла в этом никакого не было.
Ей очень хотелось скупить весь магазин, прошерстить окрестности в поисках тех тканей, что посоветовал продавец, истратить весь заработок, на который она потратила столько сил и нервов до последний копейки, но внутренний голос (и Тикки) отговорил ее от этого. В итоге она купила только отрез для костюмов на Рождественский бал и украшения, а еще пару метров стандартного хлопка разных цветов. Он ведь всегда пригодится, поэтому нельзя ее обвинить в том, что она шопоголик… Верно?
До дома Маринетт добралась без происшествий, и следующие пару часов пролетели словно один миг. После всех переживаний приятно было забить голову формулами для кройки и цифрами с параметрами. Маринетт резво вычерчивала на ткани будущие швы, выкраивала лоскуты и соединяла их воедино. Тикки радостно летала вокруг, подавая ей то ножницы, то игольницу, то швейный мел. Ей было приятно, что хозяйка смогла отвлечься от тяжелых мыслей.
Когда в комнате стало темнеть, Маринетт осмотрела масштабы проделанной работы: вокруг ворохом валялись куски ткани, но посреди всего это безобразия аккуратной стопочкой были выкройки нужных размеров розового, красного, черного и белого цветов. Решив, что на сегодня этого объема работы над новогодними платьями и костюмами достаточно, она взобралась на второй этаж и устало плюхнулась на свою кровать. Голова продавила мягкую перину, и Маринетт наслаждалась долгожданным расслаблением. Она вдохнула воздух полной грудью, улавливая нотки яблока с корицей, которой всегда пахла ее комната. Это было приятно — вновь почувствовать, что, даже с учетом стольких событий, кое-что останется неизменным. Как, к примеру, запах шампуня, которым она пользуется.
А еще, почему-то, стоило ее голове очутиться на мягкой перине, она вновь задумалась о Коте. Любимое дело на время забило голову другим, но вот, ее руки и мозг освободились от дизайнерства, и мысли снова возвращаются. Они жужжали пчелиным роем, заполняя голову не хуже вины, которую она испытала, когда узнала, что натворила. Маринетт слегка нахмурилась, вспоминая неприятные моменты, на секунду перекрывшие мысли о напарнике, да повернулась на бок, чтобы избежать взгляда Тикки. Квами, изучившая свою хозяйку от и до, уже поняла, что мешать ей не стоит. Маринетт необходимо было время и пространство, чтобы привести мысли в порядок. Поэтому тихо, чтобы не потревожить девушку, она отлетела на книжную полку, где хранился маленький запас печенья. Тикки в последнее время тоже приходилось не сладко — чтобы восстановить Маринетт, малютке часто приходилось находиться в талисмане, а, значит, нагрузка на нее была в несколько раз больше обычного. Печенья исчезали с поразительной скоростью и в огромных количествах, даже Плагг столько сыра не ест, сколько выпечки стала есть дух удачи.
А тем временем мысли Маринетт о Коте зашли в какое-то странное русло. Она всерьез рассматривала, что могло бы ей в нем понравиться. Как бы не хотелось это признавать, но сейчас она и вправду думала об этом, стараясь понять, что ее так привлекает, заставляет мысли то и дело возвращаться к ехидной улыбке и дурацким котомбурам.
Кроме того, что он один из немногих, что относится к ней так же, как и до акуманизации.
Верность?
Возможно. Только не та, которая не позволила ему
оставить ее, а та, которая не дала
разлюбить. Сколько раз она отказывала ему? Ответа на этот вопрос она и сама не знает. Может быть, где-то в анналах Ледиблога эта информация и хранится. Отвергать Кота уже стало таким привычным действием, как стучать кулачками после битвы. И все равно каждый следующий раз он искренне надеялся на иной исход, принимал отказ с тоской и грустью, но все равно не переставал пытаться.
Да, это ей в нем нравится.
Особенно сильно нравится.
Но что же еще? То, как он отстаивает свою позицию, несмотря на мнение окружающих?
Самоуверенность?
Больше это, конечно, недостаток, но это тот недостаток, который не является таким уж ужасным. Да, из-за своей самоуверенности (а, может, и любви к Ледибаг) он частенько попадал под атаки акум, но в то же время именно благодаря этому он так смело бросался в бой и говорил ей о своих чувствах. У него, наверное, просто не укладывалось в голове, что может быть кто-то лучше него. Ведь, если вспомнить Реверсера, то тогда Кот был просто кошмарен. Он не мог решиться, кажется, даже на то, чтобы просто что-то ей сказать.
Да. Его самоуверенность это недостаток, но недостаток, который ей
нравится.
И где-то после этого ровный строй мыслей, текущий до этого свободной рекой, прервался. На ум приходили многие достоинства Нуара, но ничего не было
тем самым. Может нравилось, но это явно не было то, из-за чего она могла бы возвращаться к мыслям о нем.
И где-то на десятой, если не на двадцатой минуте раздумий, Маринетт, наконец, поняла, что еще ей нравится. Поняла с чувством небольшой злости на саму себя. Ведь последним пунктом в том, что ее явно заставляло возвращаться мыслями к Коту, были его
шутки.
Дурацкие кошачьи каламбуры, звучащие почти всегда максимально глупо и неуместно. Но в то же время Нуар будто знал, когда подобная шутка позволяет ей перенаправить энергию в нужное русло. Сколько раз на бой она настраивалась именно услышав очередное «Муррледи» или еще какое-нибудь кошачье слово? Да, каждый подобный раз она желала стукнуть напарника по голове,
иногда даже его шестом, раз йо-йо не помогает, но именно его позитив позволял настроиться на выполнение геройского долга, на то, что сейчас ей нужно быть Леди Баг больше, чем Маринетт Дюпен-Чен. Да, котомбуры тоже заставляют его вспоминать… И самую капельку заставляют ее посмеяться.
После подобных размышлений Маринетт пару минут лежала в кровати, стараясь просто переварить все, к чему пришла, но ее мысли резко прервали другие. Очень мерзкие и неприятные, которые непонятно почему не посетили ее, едва она закончила работу с тканью. И именно это она решила обсудить с Тикки, хоть и понимала, что ответ, скорее всего, на этот вопрос у них одинаковый.
— Тикки, как думаешь, почему вчера Бражник не пошел сразу за мной? Я имею в виду за мной-Маринетт? — в висящую уже долгое время тишину комнаты спросила девушка. Она закусила губу, боясь услышать тот же ответ, что она нашла сама. Это был бы просто худший вариант из всех возможных. Лучше пусть Бражник просто забыл, или никто другой не мог быть акуманизирован сегодня, а он сам побоялся выходить… Что-нибудь,
пожалуйста.
— Возможно, у него есть какой-то хитрый план, — чуть постучав по полке лапкой, произнесла квами. — Тебе стоит быть осторожнее. Не стоило отпускать Алью, вдруг он заявится сюда? Конечно, это было бы странно, но мы ведь обе знаем, что Бражник может действовать нелогично, когда ему что-то взбредет в голову.
— Я боялась, что ты так скажешь, — тяжело выдохнула Маринетт, скрывая лицо в сгибе локтя, подложив его вместо подушки под лицо. Как бы ей сейчас хотелось хоть немного почувствовать себя в безопасности! Забыть о всем, что произошло за последние полторы недели, просто тихо патрулировать город с Котом. Пускай бы все было, как сказала Аликс из будущего! Ну сражалась бы она со всеми героями против нового Бражника вместо нынешнего, зато никого бы не ранила и не чувствовала бы себя как агнец, отправленный на заклание! — И все же, пусть лучше Алья следит со стороны. Мне все еще надо восстановиться, а помочь с этим можешь только ты. Я ведь обязана быть готовой к встрече с Бражником, чтобы заставить его ответить за все произошедшее.
— Может тогда превратишься в Ледибаг? — квами перестала постукивать лапками, взглянув на пустую коробочку, где раньше были печенья, и подлетела к хозяйке. — У нас еще достаточно времени до встречи с героями, пару часов побудешь в костюме, — большие глаза грустным взглядом окинули полку, и Тикки виновато взглянула на Маринетт. — А еще мне нужно печенье. Запасы закончились.
— Ты можешь слетать в пекарню, там выпечки на месяц вперед, — устало протянула Маринетт, закрывая глаза. — Просто, зная Алью, она может заявиться ко мне даже в образе Рены Руж. Она как-то слишком за меня беспокоится. Хотя это и не удивительно, ведь сразу после нашей первой крупной ссоры я попала в больницу. Теперь она точно не станет ругаться и сводить с меня глаз, даже больше, чем раньше, — она убрала руку от лица и, перевернувшись, села на кровати, поджав к груди ноги. — Я на самом деле удивлена, что она до сих пор не здесь с телефоном наперевес.
Квами неловко отвернулась, словно раздумывая о следующих словах.
— Знаешь, не думала, что когда-нибудь скажу такое, — медленно начала она, переминая маленькие лапки. — Но, может, стоит сказать героям правду? Не думаю, что под постоянным наблюдением удастся долго сохранять твой секрет. Это бы избавило от многих проблем… В том числе и от опасности, что Алья неожиданно запрыгнет в люк. Как Суперкот вчера, разве что в образе Рены Руж.
— Нет! — категорично заявила Маринетт, мотая головой из стороны в сторону. — Тикки, я причинила им столько боли! Я навсегда их потеряю, если открою правду, — она на секунду замолчала, сводя брови к переносице. — Возможно это несколько эгоистично, но я должна хотя бы попытаться сохранить нашу дружбу, пусть и только как Маринетт… Потому что без них я просто не смогу продолжать двигаться. Сейчас они моя единственная опора.
— Но они поддерживают тебя, неважно кто ты! — возмутилась божья коровка. — Ты же разговаривала с ними. Неужели не заметила, как все переживают?
— Они переживают за
Маринетт.
Ледибаг им сейчас как бельмо на глазу, — грустно улыбнулась она и почувствовала, как что-то в груди заболело от признания этого факта. В голове эхом отдался злобный крик Альи. Раньше Маринетт, конечно, не слышала его, но живая фантазия дизайнера «выручила», хоть подобное и было лишним в данный момент. Злобный рык, утверждающий, что она предательница, раз не рассказала своей лучшей подруге, что она Ледибаг, обвиняющий ее чуть ли не за каждую рану, отдельно нанесенную простым жителям Парижа или героям. На заднем плане сознания эхом стали различимы голоса Джулеки, Айвана, Кима, Милен, даже Адриана и Роуз. Все эти голоса резонировали друг с другом, сливаясь в единое эхо, отражающееся от стенок черепа и множащееся, ложащееся друг на друга. Каждую секунду все становилось лишь хуже, затягивая Маринетт в тьму словно в болото, в котором она рисковала утонуть.
Квами от возмущения была готова разразиться гневной тирадой, но внезапно люк в потолке открылся и ей пришлось быстро шмыгнуть в незаметный угол.
— Маринетт! — Рена Руж быстро спрыгнула рядом на кровать, а за ней следом проследовал Карапас. Как и ожидалось — Алья ни за что не оставит Маринетт одну. Ее появление было как нельзя кстати, ведь еще немного — и истерики было бы не избежать. Возможно, она бы и с Тикки поссорилась.
— Что вы здесь делаете? — в притворном недоумении спросила Маринетт. С тяжким трудом она выбралась из заполняющей ее разум и душу вязкой тьмы на крохотный островок спокойствия. Сейчас, в присутствии своих друзей, она не могла позволить себе лишнего.
Алья скрестила ноги, а Карапас неловко почесал затылок.
— Да так, гуляли и решили зайти, — пожала плечами Лиса. — Ты, вроде как, сильно пострадала после атаки Свободной Баг. Как себя чувствуешь? Нога не слишком болит?
Время за неловкой беседой прошло незаметно — для Рены Руж. Для Маринетт же каждая секунда растягивалась в минуту, а минута — в часы. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, но рыжая героиня все продолжала осыпать ее наводящими вопросами. Ей все также была интересна личность Ледибаг, и Алья была бы не Альей, если бы не попыталась это выяснить. Даже понимая, что это опасно, она просто не могла сражаться с собой. Все-таки даже некоторые герои из Нью-Йорка не скрывали своей личности, пусть и не все (Рыцарь Филин и Воробей были теми еще пятнами в ее карьере лучшего знатока супергероев), но живут же люди спокойно! А тут у нее под боком подруга, которая знает главную тайну Парижа. Словно книга, которая находится у нее в руках, но никак не желает открываться. Но ключ подобрать — лишь дело времени.
— А вы ко всем пострадавшим так приходите? — устало вздохнула Маринетт, когда шатенка рассказала ей смешной анекдот о волке, который притворялся овцой. Наверное она думала, что это каким-то образом поможет развязать Маринетт язык, расслабить ее. Но Маринетт, знакомая со своей подругой слишком хорошо, не велась ни на один трюк из арсенала Альи, все также скрываясь за прочной стеной. Такой допрос журналистка не устраивала даже по поводу Адриана.
— Ну… К некоторым, — уклончиво ответила Лиса. Она уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но сделать этого ей так и не дали — люк в потолке открылся, и в проеме показалось улыбающееся лицо Черного Кота, которое, впрочем, сразу же сменилось удивленным. Маринетт не была уверена, заметили ли это Алья с Нино, но она отчетливо увидела тень раздражения и досады на его лице.
Кот действительно был раздражен. Его второй шанс пообщаться с Леди с глазу на глаз (и лично поддержать ее) накрылся медным тазом! Но на этот раз не из-за Альи, а из-за Рены Руж с Карапасом. И это раздражало даже больше, чем вчерашнее вмешательство журналистки (а то, что Нуар сам им помешал — игнорировалось совершенно). Алья хоть была полезна в тот момент!
— А вы двое что тут делаете? — ошарашенно спросил он, разглядывая незваных героев, которым впервые был не рад. Пускай они тоже отличались веселым характером, будто все время разделяя его настрой, но сейчас были просто-напросто не к месту!
Алья неловко засмеялась, а Карапас слегка покраснел. Черепаха с самого начала был не в восторге от идеи своей девушки, и все это время жутко смущался. Это ведь, фактически, проникновение в частную жизнь!
— Да вот, решили проведать пострадавших, — почесывая затылок ответила Рена Руж, придумывая все на ходу. Она совершенно не ждала Кота. Пускай он и вчера завалился незваным, но ведь теперь он должен был понимать, что это плохая идея! Или, может, он посчитал, что снова вломиться, когда она будет разговаривать с подругой, хорошая идея? — Но, думаю, мы засиделись. Пока, Маринетт, было приятно с тобой поболтать!
Лиса и Черепаха синхронно встали с кровати и скрылись с глаз долой через люк в потолке. Кот Нуар, выпроводив их, спустился на освободившуюся кровать, пока Маринетт, не скрывая этого, оттряхивала простынь. После трех героев на ней было достаточно пыли и грязи, которую они даже не удосуживались отряхнуть перед тем, как ввалиться в комнату. Или они думали, что после беготни по крышам будут идеально чистыми?
— Моя Леди, что это было? — удивленно спросил он благодарную за освобождение девушку.
— Не забыл, что сегодня очередь дежурить Карапаса? — Маринетт усмехнулась и откинулась на спинку кровати. — Мне кажется, что нужно будет обсудить сегодня, что им можно у меня спрашивать, а что нельзя. Меня сейчас пытали в течение нескольких часов по поводу личности Ледибаг. Пускай и не напрямую, но то, что это был допрос, понял бы даже слепой и глухой.
— И как, мурледи сдалась под напоррром двух героев? — рассмеялся Нуар, облокачиваясь на вытянутые за спиной руки.
— Ни за что! — отрезала Маринетт. После размышлений о Коте, она не могла понять, скривиться или засмеяться от шедших подряд котомбуров. Поэтому одновременно улыбнулась и нахмурилась. После размышлений эти шутки казались более забавными, чем раньше. — И вообще, Нуар, давай закроем эту тему? Мне хочется немного отдохнуть.
Маринетт показательно зевнула, на что Кот слегка покраснел и, выпрямившись, встал с постели.
— Тогда отдыхай, — произнес он, избегая ее взгляда. — Я буду на балконе, чтобы отогнать возможных гостей.
— Спасибо, — произнесла она. Кот скрылся в люке на потолке, а Маринетт, позвав Тикки, превратилась в Ледибаг и заснула беспокойным сном.
***
Кот Нуар разбудил ее за полчаса до назначенного времени. И, хотя они вышли заранее, все равно оказались последними на месте.
На бетонном возвышении, скрестив ноги, сидел Вайперион и играл какую-то мелодию на своей лире. Прислушавшись, Маринетт поняла, что это новая песня «Кошечек» и невольно улыбнулась. Нуар рядом с ней фыркнул.
— Я так понимаю все в сборе? — громко сказав это, он привлек к себе внимание. Вайперион, недовольно нахмурив брови, прекратил играть.
— С Маринетт все в порядке? — он одарил прибывших героев безразличным взглядом, что отдалось болью на душе героини. Вот Лука точно никогда не простит ей произошедшее.
— Все хорошо, — прошипел сквозь зубы блондин. Между этими двумя постоянно было какое-то напряжение, но Маринетт очень не хотелось думать, что причиной этому была она.
— Так зачем мы собрались? — решил перейти к делу Король Обезьян. — Почему нельзя было это обсудить по телефону?
— Слишком многое надо обсудить, — вздохнув, начала Ледибаг. — Во-первых, я хотела бы вас попросить как можно чаще оставлять Маринетт одну. Знаю, что вы обо всем этом думаете, но так будет лучше для нее. Хотя бы на первое время.
— Но как мы можем знать, что с ней все в порядке, если не будем рядом? — спросила Алья, скрестив руки на груди. — Вдруг Бражник снова создаст невидимку? Что нам тогда делать?
— Маринетт настроила тревожную кнопку в телефоне. Если с ней что-то случится, каждому из вас придет оповещение с координатами места и фото, — попыталась вразумить их Ледибаг, но, видя скептически настроенные лица, решила продолжить. — Я не могу вам этого объяснить, но прошу довериться. Понимаю, после всего случившегося это сделать довольно трудно, но прошу. Ради Маринетт.
Тишину, казалось, можно резать ножом. Ледибаг заламывала пальцы и вся словно бы сжалась, боясь поднять на них взгляд. Они никогда ее не простят — Ледибаг для них останется в памяти только как человек, обрекший на гибель их подругу. Слезы начинали подступать к глазам, но горячая, обтянутая черным спандексом рука, нежно опустившаяся ей на плечо, вернула самообладание.
— Мы верим тебе, Ледибаг, — тепло сказал Карапас и также положил руку на свободное плечо девушки. — Прости, мы просто сильно переживаем за невинного человека. Не осуждай себя, подруга. А Бражнику мы еще покажем, где бабочки зимуют.
Рена Руж тоже подошла к Ледибаг и крепко ее обняла, Король Обезьян неловко похлопал ее по руке, и лишь Вайперион все еще стоял в стороне, вытянув руки, сжатые в кулаки, по швам.
— Ну что же, — отпрянув и поправив прическу, начала Рена Руж. — Ладно, мы не будем сильно доставать Маринетт.
— Спасибо, — дрогнувшим от переполнявших ее чувств голосом произнесла Ледибаг. — О, и еще, если все же решите нанести ей визит, стучитесь, — она выразительно посмотрела на Рену Руж и Карапаса, а после перевела взгляд на Кота. — Она все-таки девушка.
— Прости, — почесав затылок, одними губами произнес Кот.
— Вы что, уже все у нее были? — ошеломленно спросил Вайперион, уставившись на виновато выглядящих героев.
— Ну… Как бы наша очередь дежурить, вот мы немного и потусовались вместе, — хихикнула Рена Руж. — А вот Кот, похоже, уже там прописался.
— Это не так! — возмутился Нуар. — Вы просто все неправильно поняли!
— Ага, — усмехнулась Лиса. — Вчера фильм смотрели, сегодня тоже до ночи не уходил. Или ты хочешь что-то на это возразить?
Маринетт готова была провалиться под землю. Почему Алья вгоняет ее и Кота в краску?
— Ну, я… это… Вы все не так поняли! — Кот забегал глазами по комнате в поисках поддержки, но Маринетт спрятала лицо в ладони, а остальные выглядели так, будто раскрыли страшную тайну. А один взгляд — недоверчивый — принадлежал Вайпериону. — Все не так! Я просто…
— Ой, да ладно! — воскликнула Ледибаг. — Разве это сейчас важно? Просто стучитесь и оставьте ее, хотя бы на время.
Все начали смущенно отводить взгляд, но хитрая улыбка Рены Руж все еще показывала, что так просто от обсуждения этой темы она не уйдет. Сделав глубокий вдох, Ледибаг решила перейти к следующему вопросу.
— Что гораздо более важно — вчерашняя акума. Месье Голубь уже больше десятка раз акуманизировался, но я рассчитывала на то, что в этот раз он попытается атаковать Маринетт. Так как этого не произошло, есть веские основания думать, что Бражник лично попытается к ней приблизиться. Кто-нибудь заметил что-нибудь странное?
— Я сегодня вместе с Карапасом целый день за ней следила, — начала Рена Руж. — Все было в пределах нормы — одноклассники очень хорошо ее встретили в коллеже. Странного ничего не заметила, но если совсем придираться — Хлоя, Сабрина и Натаниэль никогда не были с ней особенно близки. Довольно странно, что они тоже решили проводить ее.
— Хлоя — Пчела, и она в курсе сложившейся ситуации, — ответил вместо Ледибаг Кот. На недоуменные взгляды команды, он решил прояснить ситуацию. — Нам необходима была ее помощь, поэтому пришлось рассказать все. Только благодаря этому удалось обезопасить родителей Маринетт, а также провести небольшую информационную войну с местными СМИ.
— Так вот почему Том и Сабина так внезапно уехали! — пораженно воскликнул Карапас. — Да и, действительно, было столько спорных статей, сейчас их и не найти.
— Так или иначе, Хлою и Сабрину можно исключить, — заметила Маринетт, которой очень не хотелось подробно обсуждать данный вопрос. — А вот насчет Натаниэля…
— А почему мы вообще подозреваем кого-то из ее сверстников? — задал интересующий его вопрос Вайперион.
— Сейчас от Бражника можно ожидать чего угодно, лучше перестраховаться, — ответила Ледибаг. — И да, Натаниэля можно взять на заметку. Может ли кто-нибудь проследить за ним?
— Я могу, — вызвался Карапас.
— Отлично. Тогда просто продолжаем следить за Маринетт согласно графику. Обращайте внимание на любые странности. Чья очередь в этот раз?
— Моя, — поднял руку Вайперион. — Не беспокойтесь, я не дам ее в обиду.
— Не сомневаюсь, — пробурчал себе под нос Кот.
— Тогда на сегодня можем расходиться. Рена Руж, Карапас, мне нужно с вами еще кое-что обсудить.
Кот вопросительно посмотрел на девушку, но она, показав, что тот может идти, осталась на месте. Дождавшись, пока Король Обезьян, Вайперион и Нуар покинут помещение, она внимательно посмотрела на ничего не подозревающую пару.
— Объясните мне, пожалуйста, почему вы сегодня несколько часов пытали Маринетт вопросами о моей личности? — скрестив руки на груди спросила Ледибаг. Она ощущала свое превосходство перед их недоуменным видом. — От меня ничего не скроется, можете не пытаться.
Алья, обреченно посмотрев на героиню, тяжело вздохнула.
— Ты же знаешь, сколько я сил приложила для того, чтобы узнать это! — воскликнула она гораздо громче, чем предполагала героиня. — Я просто не могу понять, каким образом
Маринетт, которая никогда в этом не была заинтересована, смогла так быстро все понять! Я днем и ночью искала хоть какую-то информацию о героях и силах талисманов.
Как ей это удалось?!
Маринетт закусила губу. Вот он — идеальный шанс для того, чтобы признаться во всем. Но теперь, вместе с тайной личности, ей бы пришлось навсегда потерять дорогих людей. Однако она понимала — Алья заслуживала знать.
Вдох.
Выдох.
И…
Ничего.
И все же она не могла — по крайней мере не сейчас. Пока что, но только пока Маринетт к этому была не готова.
— Я обещаю тебе, однажды ты
узнаешь, — голос предательски дрогнул, но это ее не остановило. — Но, пожалуйста, попытайтесь сдерживать себя. Хотя бы на время.
— Хорошо, Ледибаг, — глаза Альи загорелись предвкушением, которое болью отдавалось в сердце Маринетт. —
Я тебе верю.
***
Вайперион был очень раздражен. В душе он понимал, что, по сути, виновных в том, что случилось с Маринетт, нет. Но то, что теперь она оказывалась под атакой Бражника, а он сам сделать с этим ничего не мог — надоедливым червяком терзало душу.
— Стой! — раздался сзади яркий мужской голос, звучавший непозволительно громко в спящем городе. Лука остановился на черепичной крыше и круто развернулся. Он знал, кого там увидит, и от этого сжал губы в тонкую полоску. Не в его принципах было так относиться к людям, но под гнетом работы, выступлений и ночных вылазок в виде героя он перестал себя сдерживать.
— Чего тебе? — раздраженно начал он, когда Кот очутился на одной с ним крыше. Нуар спокойно направлялся в его сторону, прикрепляя шест на пояс.
— Надо поговорить, — не терпящим возражения тоном сказал хвостатый герой. — О Маринетт.
Имя дорогой ему девушки мягкими переливами нежной мелодии разливалось в голове. Эта музыка была словно сама Маринетт — такая же хрупкая, вызывающая желание защищать, несмотря ни на что. Будь сейчас немного другая ситуация, Лука бы точно записал эти ноты.
— И что насчет нее? — строго проговорил Змея. Он думал, что Кот сейчас что-нибудь скажет по поводу завтрашнего дежурства, но его донельзя смущенный вид предвещал нечто страшное. Луке даже почудилось, будто где-то прогремели устрашающие биты барабанной установки.
— У вас… Между вами что-нибудь есть? — смотря прямо ему в глаза, произнес блондин. Лука был уверен, что в звенящей тишине он слышал, как со стальным ударом музыкальных тарелок рухнуло вниз его сердце.
— Почему ты спрашиваешь? Разве тебя это касается? — он одарил героя нейтральным взглядом, смотря на того сверху вниз. Он видел, как сжалась челюсть Нуара, как напряглись его плечи и как глаза начали наливаться гневным блеском.
— Я просто не хочу, чтобы личная жизнь отразилась на ее защите, — сквозь сомкнутые зубы прошипел он. Будь у него настоящая шерсть, она бы точно встала дыбом.
Лука позволил себе победную усмешку.
— И это мне говорит человек, который во время боя с акумой признается напарнице в любви, — ехидно начал Лука, а руки Кота сжались в кулаки. — Прежде чем спрашивать у меня такое, сначала бы сам определился. А то все выглядит так, будто ты изменяешь Ледибаг.
Лука улыбнулся, видя растерянное лицо Кота. Он развернулся, чтобы покинуть крышу, но напоследок повернул голову в сторону нового товарища.
— А на твой вопрос я пока не могу ответить. Все-таки, это Маринетт должна решить
сама.
Сделав большой прыжок, он оставил негодующего Нуара на крыше одного.
