***
Вскоре герои все же смогли избавиться от большинства клонов, конечно, не без помощи сил Рены Руж и Карапаса. Мираж, который пришел в голову Лисе, смог обмануть акуманизированных, а огромный барьер, что получилось создать Черепахе, помог сдержать злодеев от нападения на обычных граждан. Кот, проткнув шестом очередную сумку, огляделся. Оставалось не больше десятка человек, с которыми они втроем довольно быстро справятся, ведь Черепашонок, наконец, освободил щит и присоединился к битве, пока еще оставалось время до обратной трансформации. Все шло просто отлично, пока Нуар не заметил одну маленькую, но оттого не менее важную деталь. — Где Ледибаг?! — крикнул он напарникам, уворачиваясь от очередного снаряда и нанося ответный удар. От прилива адреналина и силы Кот чуть ли не насадил самого акуманизированного на шест вместо бокса. Как он мог упустить то, что Леди не было рядом, и даже этого не заметить?! — Не знаю! — крикнула Рена Руж, раскручивая флейту и блокируя летящую в ее сторону пиццу. — Ее уже давно не видно. Не отвлекайся лучше! У меня и Карапаса три минуты осталось, если ты не забыл! Сердце Кота громко забилось в груди, ударяясь о ребра настолько же быстро, насколько он сам недавно мчался по крышам. Черт подери этого Бражника! Наверняка изначально все было спланировано! Глупо было надеяться, что он просто успокоится, насылая обычных акум. У этого человека было достаточно времени, чтобы придумать новый грандиозный план по завоеванию их талисманов. И, судя по всему, в этом плане был подпункт доведи-ни-в-чем-не-повинного-парня-до-белого-каления. Однако, не время сейчас думать об этом — нужно бежать, пока не случилось страшное. Потому что кто знает, сколько врагов сейчас приходится на долю его Леди. — Прикройте, я найду ее! — крикнул Адриан и понесся подальше от места сражения, чуть ли не выстреливая собой, когда перелетал скудные остатки войск акум. За ним следом бросились два Повелителя Времени, но наперерез им подоспели Рена Руж и Карапас, легко давая отпор злодею, к которому они успели привыкнуть. Благодаря этим двоим он смог сбежать достаточно далеко, чтобы, оказавшись в темном переулке, чуть остановиться и включить коммуникатор. Казалось, что если он не даст себе немного отдыха, то сердце буквально лопнет от волнения. Красный в черную крапинку значок был в пяти кварталах от его местоположения. Сжав зубы от собственной глупости и мысленно стукнув себя по голове пятнистым йо-йо раз десять, он бросился в том направлении, в котором была его Леди, ускоряясь насколько мог с его уставшим телом. Крыши менялись с безумной скоростью, шест еле успевал менять свои размеры, часто не успевая вернуться в начальное положение, как приходил новый приказ, а Нуар мог думать лишь об одном — он мог не успеть. Совершив прыжок на крышу одного из зданий, он поскользнулся и с криком упал в стоящий внизу мусорный контейнер. Нуар ругнулся сквозь зубы, убирая банановую кожуру с макушки — подобная пауза была совершенно не к месту. Кажется, он потерял направление. Вспрыгнув на крышу и отплевываясь от мусора, попавшего в лицо, Нуар включил коммуникатор. Точка, обозначавшая его любимую в облике героини, все еще была на своем месте, что вызвало облегченный вздох. Маринетт, похоже, спряталась. Иначе бы она не стояла — но самообман продлился недолго, ведь в тот момент, когда он уже хотел выключить экран, эмблема Леди пропала. Золотой короны, обозначавшей Ледибаг без трансформации, на ее месте не появилось. Адриан затруднялся сказать, на какое время его сердце прекратило биться. Секунда, минута, час? Он просто потерял счет времени, когда перестал видеть Божью Коровку на карте. Значков, которые показывали бы его любимую, не было совсем. Ни на том же месте, ни на другом — в Париже, судя по коммуникатору, не осталось этой девушки. И это пугало. Казалось, что воздух резко сперся и вышел полностью из легких, не оставляя после себя видимых следов. Дрожащими ногами Нуар сделал первый шаг, второй, а после резко сорвался, будто до этого удерживался на месте неразрушимыми цепями. «Нет, этого не может быть! С ней все хорошо! Иначе быть не может!» — словно в бреду повторял Нуар, летя между крышами, не замечая даже клонов акумы внизу, которые продолжали атаковать людей. Ему было не до них. Даже малейшая возможность что Принцесса… ушла — выбивал все мысли и чувства, оставляя лишь пустоту внутри, с которой он не знал, как бороться. Этого не должно было произойти! Как можно было так легко попасться на удочку повелителя Мотыльков? Как можно было дать ему оторвать от себя Принцессу? Перепрыгивая на последнюю крышу, Нуар сделал кувырок, гася инерцию и доставая шест. Он увидел клонов, стоящих в нескольких метрах от него, смотрящих на что-то внизу, окруживших участок без крыш. Злость застилала разум. Он не хотел думать, почему они смотрят вниз, но слезы против воли начали собираться в уголках его глаз, а сознание старалось подменить все его надежды ужасом. Дыхание снова остановилось, будто он просто разучился дышать. Ужас, отчаяние, гнев — все это так любил Бражник, который прямо сейчас… мог… — Катаклизм! — выкрикнул он, прыгая вниз и не обращая внимание на стоявших, словно куклы, доставщиков. Он даже не видел, куда тянет покрытую силой разрушения руку. Кот был в ярости. Наверное, впервые Адриан совершенно не опасался попасть не по тому, чему надо. Он хотел, чтобы Бражник получил свое. Рука прижалась к боксу Повелителя Времени, который находился ближе всех к Маринетт. Ее он смог разглядеть лишь когда подобрался к цели слишком близко. Она стояла, наполовину заполненная розовым светом, но не двигалась. Сумка акуманизированного была разрушена его Катаклизмом, превратившись в прах, и из горстки пепла на земле вылетела черная бабочка. — Моя Леди! — подбежал к девушке Адриан, заключая ее в свои объятия. Она дышала. Тепло ее дыхания заставило сердце, до этого угрожавшее выбить ему кости, успокоиться, а после оно начало быстро, но так аккуратно и нежно стучать, что Нуар даже побоялся, что Леди почувствует это сквозь костюм. Почувствует, как он волновался… Хотя — гори все огнем! Он скажет это. — Ты жива! Маринетт вздрогнула от его последних слов и в непонимании осмотрелась, будто до этого была без сознания или вне себя. Ранее наполненный людьми переулок сейчас, казалось, существовал лишь для героев и ошарашенного человека, который удивленно осматривался и ничего толком не понимал. Но личность Леди пока была надежно укрыта, несмотря на то, что розовый свет продолжал распространяться по костюму. Нуар закрывал ее собой от взгляда молодого парня. Однако тайна личности Ледибаг для хвостатого героя была сейчас не на первом месте. Адриан ругал себя. Корил последними словами, искренне считал себя идиотом, раз даже допустить посмел, что его Леди погибла. Медленно отстранившись, но все еще закрывая ее собой, Кот протянул руку назад, намекая молодому парню, который только недавно был под влиянием Бражника, что следует вернуть то, что тот все еще сжимал в кулаке. А когда сережка незамедлительно не легла ему в руку, Кот громко рыкнул. Адриан понимал, что парень ни в чем не виноват, но не мог упустить возможность хоть немного отыграться за причиненные им неудобства. После короткого акта передачи сережка оказалась зажатой в руке Кота — красная, в черную крапинку, на которой оставались все пять точек. Только благодаря удаче Нуар смог разрушить нужный бокс, а не попасть, например, в тот же плащ или, вообще, очередного клона. Если бы не она, у Бражника мог быть хотя бы один талисман из двух. — Моя Леди, быстрее, надевай. Нам нужно поймать бабочку, — Нуар впихнул ей в руку серьгу. Маринетт дрожащими пальцами вдела ее в ухо, а после, словно на автомате, словила бабочку и восстановила все разрушения. В голубых глазах, в которых ранее Адриан мог утонуть, была безжизненная пустыня. — Я смотрю, вы тут и без нас справились, — усмехнулась Рена Руж, спрыгивая в переулок, где Ледибаг пристегивала йо-йо на бедро. Появление Лисы говорило лучше всяких слов, что прошло достаточно времени, чтобы герои успели покормить квами и прийти сюда. Каждый из геройской команды понимал, смотря на Ледибаг — главная героиня не в себе. Ее знобило, дыхание обрывалось едва начинаясь, а дрожь была настолько сильной, что списать ее на простой жар, прохладу или напряжение не выходило. И ключевым моментом было то, что она едва могла сдерживаться, чтобы не заплакать. Маринетт не хотела, чтобы ее увидели в таком состоянии, это Нуар сообразил сразу, слишком хорошо зная характер Божьей Коровки, а потому принял не самое легкое решение. — Рена Руж, Карапас, возвращайтесь, — строго сказал Адриан, прикрывая собой Ледибаг. — В случае нужды можете провести внеплановый патруль. Хотя, лучше проследите за доставщиком и помогите ему. Иначе, боюсь, второй раз акуманизируется, и мы уже не победим. Было видно, что рыжая героиня хотела выяснить, что дуэт героев скрывает, но тяжелая рука Черепахи, которая легла ей на плечо, а также внимательный взгляд, который будто бы говорил «Не стоит», успокоили ее пыл. Адриан взял не сопротивляющуюся героиню на руки и понес в сторону ее дома. Ледибаг выглядела так, будто вот-вот была готова упасть в обморок — все лицо, даже губы, побелели, а в глазах собиралась влага. Руки еле слушались, отчего она норовила в любую секунду сорваться, но Кот крепко держал ее в своих лапах. Адриан предельно быстро преодолел расстояние до пекарни. Поставил безвольную девушку на крышу и тихонько сжал ее плечо, шепча о том, что ей стоит перевоплотиться. Ледибаг прижалась к его груди. Ее руки обвились вокруг его талии, заставляя участиться сердцебиение, и Кот осторожно, чтобы не спугнуть, коснулся руками ее спины. Хрупкая фигура прославленной героини стояла так близко — опасно близко — от него, но сейчас он не мог думать ни о чем другом, кроме как о ее состоянии. Розовая вспышка прошлась по ее телу, немного ослепляя Адриана, и вот в его объятиях оказалась Маринетт. Добрая, хрупкая Маринетт, на чьи плечи взвалилась такая непосильная ноша. Он оглаживал ее по спине, сквозь тонкую ткань футболки ощущая выпирающие лопатки. «Она похудела», — заторможено пронеслось у него в голове. И не удивительно — она перенесла на себе всю ношу быть героем: травмы, тревожные мысли, неуверенность в собственных силах. Но, что бы ни случилось, он поклялся защитить ее. Сжав ее тело в своих объятиях, он решил, что ни за что не заставит ее больше страдать.***
Маринетт нашла себя лежащей на кровати в своей комнате, рассеянно глядящей в стену. Все, что произошло после того, как Бражник начал разговор с ней в переулке, представлялось смутно. Кажется, пришел Кот и отнес домой. Как именно и кто разбирался с акуманизированным — она совершенно не помнила. Она перевернулась на спину, чувствуя, как затекшие мышцы пришли в движение. Сколько она так пролежала? В комнате уже было темно — значит прошло несколько часов. С трудом верилось, что все это время она просто лежала. Страшными отрывками, словно недостающие кусочки пазлов, стали всплывать отрывки из воспоминаний. Повелитель Времени, окруженный собственными клонами, холодная, расчетливая улыбка, мороз, пробежавший по коже, кровь, заливающая улицы, крики ее друзей, знакомых, родителей, их убивающий взгляд… От этих мыслей стало трудно дышать. Все это не могло быть правдой — как минимум потому, что ее родители сейчас в Китае, а Повелитель Времени не причинял физического вреда. Во всяком случае, так Маринетт пыталась заставить себя думать. Тем не менее тревога, появившаяся у нее после сегодняшней акумы, с каждой минутой становилась все больше, разрасталась, заполняла собой каждую частичку тела. Родители! Бражник говорил что-то про то, что ему известно, где они. Маринетт в панике отыскала свой телефон — он лежал рядом с ней на кровати — и посмотрела в экран. Быстро отыскав иконку с мамой, она нажала на вызов. Непозволительно долгие гудки заставляли нервничать все больше, отчего ногти на руках героини подверглись уничтожению, но, тем не менее, ее страх только подтвердился. Никто не ответил. Но еще утром, перед коллежом, Сабина сама звонила Маринетт, спрашивая о самочувствии! Неужели Бражник смог бы так быстро добраться до другой стороны континента, чтобы осуществить задуманное? Слезы, копившееся все это время, выплеснулись наружу, снимая оковы ужаса. Маринетт чувствовала себя сейчас такой беспомощной — не может никого защитить, не может ничего исправить, не может даже собственным друзьям рассказать правду, чтобы разделить всю эту боль. Она одна должна нести это бремя, и только так она сможет хоть что-то сделать правильно. Но что правильно, а что нет — она перестала видеть эту границу. Все размывалось, черное и белое больше таковым не было — невидимая линия стерта, повсюду серые разводы, цвета поменялись местами, перемешались, сливались воедино. Что раньше было правильным? Что было недопустимым? Разве можно вот так беспомощно плакать? Можно ли доверять друзьям? В порядке ли ее родители, или Бражник и правда решил сделать все, чтобы разрушить ее жизнь? И… Неужели во всем, что случилось, виноват не Бражник, а она? Громкие всхлипы раздались в пустой комнате. Этого было мало — хотелось залезть себе под кожу, вывернуть себя наизнанку, сделать так, чтобы эта беспомощная девушка исчезла навсегда. Может, если бы ее не было, нельзя было бы причинить никому вред? Талисман бы забрал Нуар, нашел себе новую напарницу вместо этой глупой девушки, все близкие были бы в безопасности, и никто бы не узнал ее тайны. Может, только таким способом можно всех спасти? Маринетт с силой закусила губу до тех пор, пока не почувствовала вкус металла на языке. Было не больно, наоборот, это будто бы отрезвило ее, вывело из транса. Ведь, действительно, если бы ее не было, все быстро бы встало на свои места. Руки затряслись от нахлынувших мыслей. Кажется, она нашла способ выполнить свой долг как героини. Как друга. Как дочери. Все что ей надо — немного смелости. Только так она сможет вырвать себя из этих оков. — Тикки, давай, — безвольным голосом произнесла Маринетт и квами, которая находилась на книжной полке, сочувственно глядя на девушку, слилась серьгами. Вновь чувство уверенности наполнило ее тело. На ватных ногах она встала с кровати, взяла блокнот, который почти не использовала, и ручку. Раскрыв нараспашку окно, героиня понеслась навстречу своей судьбе. Она не знала, куда шла. Морозный, практически зимний воздух обдавал ее лицо, а ноги быстро, но все так же неуклюже, как и в обычной жизни, вели ее куда-то. Она оказалась перед Эйфелевой Башней. Так много воспоминаний, связанных с этим местом — первая победа как героев, множество акуманизированных, так любящих разрушать именно эту достопримечательность. Переместив взгляд вдаль, Маринетт увидела парк, в котором ей так нравилось создавать эскизы. Шляпа для Адриана, победа в конкурсе, беззаботные дни в коллеже — все это казалось таким далеким, словно в другой жизни. Ведь больше не будет разговоров с Альей, подколок Нино, дружелюбных жестов Адриана. Комок застрял в горле — единственное препятствие для желающих выйти наружу слез. Даже ехидные замечания Хлои и Лилы сейчас вызывали рвущие душу приступы ностальгии. Адриан. Его дом находился совсем рядом. Величественный особняк украшал этот район, также как и Эйфелева башня, но, в отличие от последней, был неприступной крепостью. В голове промелькнула мысль навестить его, признаться во всем, и Маринетт уже почти сделала шаг в ту сторону, но остановилась. Нет. Она решила, что все исправит, что все тайны уйдут вместе с ней. Незачем ему страдать от того, что девушка, признавшаяся ему, поступила так. Замахнувшись йо-йо, она полетела к башне. «Я смогу», — твердила она себе, когда огни достопримечательности коснулись ее лица. «Я защищу всех», — вбивала она себе в голову, проносясь мимо громоздких железных этажей. «Без меня всем будет лучше», — возникла мысль, когда ступня коснулась самой высокой точки металлической конструкции. Ледяной воздух обжигал кожу. Было непривычно тихо — для людей на самую высокую точку вход закрыт. Ледибаг осталась одна. Недоступная ни для Бражника, ни для Кота — никому. Только она и ужасно чистый воздух удушающей высоты. Маринетт взяла в руки блокнот — тот самый, который схватила перед тем, как прийти сюда. В голове крутилась мысль, что нужно написать записку — ведь так люди прощаются? Рука застыла над бумагой, не в силах придумать, что оставить после себя. Признаться, что она была Ледибаг? Исключено. Попросить прощения? Она не сможет этого сделать, не раскрыв своей тайны. Сказать, как она жалеет обо всем? Всем будет только больнее от этих слов. — К черту, — плюнула она и отбросила в сторону ставший ненужным блокнот. Сейчас она сделает это — то, на что никогда бы не решилась. Один шаг разделяет Маринетт от того, чтобы все, наконец, вернулось на свои места. Бражник не сможет навредить ни ей, ни ее родственникам, талисман перейдет новому владельцу, и снова кто-то,