2
8 января 2021 г. в 02:48
Гарри сидел за столом Гриффиндора и угрюмо ковырялся ложкой в каше. Он краем глаза заметил, как Риддл медленно встал из-за стола, направился к преподавательскому столу и коротко сказал что-то профессору Дамблдору.
Уже спустя пару минут они оба стояли перед неохотно жевавшим Гарри.
— Ты готов, мальчик мой? — дружелюбно спросил Дамблдор, сложив руки за спиной.
Гарри открыл рот, чтобы дать положительный ответ, но, наткнувшись на надменный, неприязненный взгляд Риддла, передумал и почти заискивающе — сам же кривясь от своего тона — попросил профессора:
— Пожалуйста, можно я сперва доем? Боюсь, что мы нескоро выйдем из заколдованной Вами комнаты, и я не хотел бы сидеть там голодным.
Гермиона шикнула на Гарри и пнула его ногой под столом, возмущенная его нахальством. Риддл побелел от гнева и холодно прищурился. Альбус приподнял брови и выразительно взглянул на Гарри поверх очков-половинок, явно подловив его на неискренности, и Поттер, смутившись, неловко улыбнулся ему.
Укоризненно покачав головой, директор снисходительно кивнул:
— Так уж и быть. Можешь закончить завтрак, Гарри, — Риддл шумно втянул носом воздух, и Дамблдор шутливо похлопал его по плечу, чем вызвал сдержанно-негодующий взгляд в свою сторону. — Полноте, Том. Не будем морить Гарри голодом. Пусть доест, пойдем через полчаса.
Риддл вынужденно кивнул, бросил на Поттера презрительный взгляд и, скривившись, смиренно вернулся за слизеринский стол. Дамблдор подмигнул Гарри и неспеша направился обратно к столу преподавателей.
— Ну ты даешь, дружище, — хмыкнул Рон, накладывая себе побольше бекона.
— Ты же на самом деле не хочешь есть, — осуждающе прищурилась Гермиона.
Гарри пожал плечами, вымученно ухмыльнулся и начал усиленно запихивать в себя кашу — хотя под пристальным, прожигающим взглядом Риддла кусок в горло не лез.
***
— Ну что же, молодые люди, я очень надеюсь, что после того, как вы покинете эту комнату, вы станете по меньшей мере хорошими друзьями, — усмехнулся в бороду Дамблдор, чем вызвал недоуменный, подозрительный взгляд Гарри.
Друзьями? И это только по меньшей мере? А по большей мере, простите пожалуйста, чего он от них ждет?! Дружбу и так уже можно считать самой что ни на есть «по большей»! По самой невозможной мере самой нереальной параллельной реальности! Явно прочитав его мысли на возмущенном лице, директор ободрительно кивнул Поттеру и, пожелав напоследок:
— Удачи вам, — покинул небольшую гостиную, оставив мальчиков наедине.
Они чинно сели друг напротив друга в каких-то до нелепости глубоких креслах с большими мягкими подушками. Между ними стоял узкий столик с пергаментом, на котором узким, косым почерком Дамблдора были выведены вопросы. Сбоку от них мягко потрескивал камин.
Переведя взгляд на Риддла, сидевшего настолько прямо, будто древко метлы проглотил, Гарри нахально ухмыльнулся и вальяжно растекся по своему креслу, закинув колено на один из подлокотников и бесстыдно широко разведя ноги. Хоть и смущенный тем, насколько вызывающей была его поза, Гарри знал, что этим быстро взбесит слизня и не ошибся — Том брезгливо оскалился, его ноздри затрепетали от гнева, он прошипел как змея:
— Сядь прилично, Поттер. У меня нет никакого желания терпеть…
— Терпеть что? — перебил его Гарри и ослабил узел галстука. — Ты хочешь сказать, что я сижу недостаточно прилично? Или… — его губы сами собой сложились в глумливую улыбку, — может, проблема в тебе и твоих неприличных мыслях? — лицо Риддла побелело от ярости, и Гарри с наслаждением продолжил: — Не знал, что вызываю у тебя такие мысли…
Том вскочил и моментально достал палочку из рукава, наставив ее на Поттера. Гарри был к этому готов и оказался на ногах почти одновременно с Риддлом, ответно направляя на него палочку.
Вот только никто из них так и не успел применить заклинание, так как внезапно рядом с ними с громким хлопком появился один из хогвартских домовиков и щелчком пальцев приманил к себе обе их палочки.
— Что ты творишь, жалкая тварь?! — взбеленился Том, попытавшись схватить эльфа за белоснежную сорочку, но не успел — тот проворно отскочил в сторону и низко поклонился волшебникам. — Как ты смеешь?! Я убью тебя!
— Простите, сэр, я исполняю приказ профессора Дамблдора… — подобострастно пролепетал домовик и боязливо отступил еще дальше от слизеринца. — Господин директор приказал Тинки отнять палочки у юных волшебников, если они попытаются вступить в дуэль. Палочки вернут сэрам, как только господа покинут эту комнату.
Никто из них не успел ничего на это ответить — домовик исчез так же быстро, как и появился. Гарри растеряно переглянулся с взбешенным Риддлом и, устало вздохнув, рухнул обратно в кресло. Он и сам был раздражен. Нет, Гарри, конечно, мог бы вступить со слизнем и в маггловский мордобой — он уж точно был не против подпортить эту симпатичную мордашку, вот только им точно не следовало ухудшать свое и без того плачевное состояние и нарываться на более жесткие меры. Исключение, например.
Непечатно выругавшись, Риддл вновь сел в свое кресло, сохранив при этом идеальную осанку. Гарри фыркнул:
— Какие грязные словечки… слышали бы тебя профессора…
— Заткнись, Поттер, — огрызнулся Том и, сделав глубокий вдох, притянул к себе злосчастный пергамент с вопросами. — Быстрее начнем — быстрее закончим, — брезгливо процедил он, разглядывая чернильную вязь так, будто по пергаменту бегали тараканы.
Гарри мысленно согласился с ним и велел:
— Читай первый вопрос.
Судя по выражению лица Риддла, тот явно хотел осадить его и горел желанием поспорить на тему «не смей приказывать мне», но, сделав над собой усилие, сдержался и медленно зачитал вслух:
— Если бы вы могли поужинать с любым человеком, живым или мертвым, кто бы это был? Что за бред? — скорчил гримасу Том и, прищурившись, перевел взгляд на Гарри. — Можешь начинать, — милостиво предложил он приторно-любезным голосом, которым всегда заискивал перед профессорами.
Раздраженно фыркнув, Гарри не удержался и закатил глаза, пряча от слизня обуявшие его эмоции. Когда Гарри отвечал на этот вопрос Джинни, он просто ляпнул, что с удовольствием сходил бы пообедать с Лунатиком, которого не видел вот уже полгода, так как Римус в какой-то глуши занимался поручением Министерства и помогал дружелюбно настроенным оборотням с социализацией и принятием себя. Но ответить так же Риддлу он не мог.
Потому что Гарри не имел права солгать.
— В чем дело, Поттер? — ядовито поинтересовался Риддл, бросив пергамент на стол. — Неужто никак не можешь выбрать одну девицу из кучи своих поклонниц и подружек?
Если бы не сложившаяся ситуация, Гарри, несомненно, позабавило бы, что Риддл, как и многие другие в школе, считал его ловеласом. Репутация Сириуса и толпа его собственных фанаток, растущая каждый год, на самом деле не имела ничего общего с реальностью. Да Гарри целовался лишь раз в жизни, и то — с какой-то магглой в клубе, куда его на совершеннолетие затащил Сириус.
Вот только забавляться не хотелось. Переборов себя, Гарри неохотно выдавил:
— С родителями.
— Я так и думал! Подожди… что? — переспросил Том, изумленно распахнув глаза.
Гарри поднял на него тяжелый взгляд и повторил:
— Я бы хотел… поужинать со своими родителями. Да просто увидеть маму с папой еще раз… хотя бы на пять минут.
Ком встал поперек горла, и Гарри шумно сглотнул, уставившись на свои раскрытые ладони, лежавшие на коленях. Том откашлялся и отвел взгляд. Он слышал историю трагичной гибели четы Поттеров и, в отличие от того же Малфоя, никогда не дразнил его этим.
Мистер Поттер погиб на задании, выслеживая Фенрира Сивого, когда Гарри было всего пять лет. А миссис Поттер… не выдержав горя, будучи не в силах оставаться в магическом мире после смерти мужа, вернулась с сыном в маггловский мир и, кажется, попала в аварию, так и не научившись умело управляться с автомобилем, за рулем которого сидела.
Слизеринцы любили издеваться над грязнокровным происхождением матери Поттера и смеяться над тем, что поганая маггла так по-маггловски умерла. Том и сам считал такую смерть нелепой для волшебницы и не мог понять, почему Лили Поттер, по слухам довольно сильная ведьма, не спасла себя при помощи волшебства, но… как бы он ни ненавидел Гарри, он никогда и ни за что не позволил бы себе злословить на этот счет.
Он плотно поджал губы, заметив, что у Поттера слегка повлажнели глаза.
— Я бы так хотел сказать им в последний раз, что очень сильно люблю их, — прошептал Гарри, будто на секунду забыв, что рядом с ним кто-то есть. А потом вздрогнул, проморгался, пустил нервный, неловкий смешок и вызывающе вздернул подбородок: — Ну, будешь смеяться?
— Я никогда не стал бы смеяться над этим, — тихо ответил Риддл и прикусил губу. — Над чем угодно, но только не над этим.
Гарри шокировано вздохнул и несмело, благодарно улыбнулся ему, вынудив Риддла раздраженно закатить глаза. Откашлявшись, он поинтересовался:
— А ты? С кем бы поужинал ты, Риддл?
— С Салазаром Слизерином, — лениво пожал плечами Том.
Поттер понимающе хмыкнул, и они оба выжидающе уставились на пергамент, вот только вопрос так и не исчез. Учитывая обстоятельства, не приходилось сомневаться в том, кто именно дал ложный ответ. Гарри вопросительно вздернул бровь, выразительно осмотрев недоуменное лицо Риддла.
— С Николасом Фламелем? — попробовал Том еще раз, но вопрос так никуда и не исчез. Бросив на Гарри осторожный взгляд, Том неохотно буркнул: — С Герпо Омерзительным.
Глаза Гарри буквально на лоб полезли:
— Я еще могу понять Фламеля и даже Слизерина, но зачем, скажи на милость, тебе сдался этот древний темный маг?! И, — он бегло бросил взгляд на пергамент и обвинительно ткнул в Риддла пальцем: — ты соврал! Вопрос так и не исчез!
— Я не соврал, — возмущенно прошипел Риддл и окинул пергамент испытующим взглядом. — Помолчи, дай мне подумать, — приказным тоном велел он, оборвав открывшего, было, рот Поттера.
Гарри проглотил рвавшиеся с языка насмешки о том, что «звезда школы» сама не знает, чего хочет, и принял решение не мешать Риддлу копаться в себе. Том глубоко задумался и ушел в себя, пытаясь понять, почему заклинание Дамблдора восприняло его ответ как недостаточно искренний.
Меж его бровей залегла недовольная складка. Том нахмурился и прикусил щеку изнутри — он был уверен, что если и хотел бы с кем-то встретиться за ужином, то это были бы либо его прославленный предок, либо не менее прославленные маги, сумевшие обрести или создать способы жить вечно. Бессмертие было самой желанной мечтой. Самым большим стремлением. Главной целью его жизни. Том искренне верил в это, вот только… в это не верил проклятый свиток Дамблдора.
Он бы заподозрил старика во лжи, если бы не был уверен, что Дамблдор не стал бы лукавить и играть с подобными наказаниями. Мерзкий старикашка слишком трепетно относился к искренним чувствам, чтобы намеренно исказить действие заклинания. Да и они бы в таком случае без проблем быстро раскусили его. Случайная ошибка в заклинании также исключалась.
Это могло значить только одно — и это ужасно не понравилось Риддлу, но все же… выходит, он был неискренен с самим собой и в глубине души желал чего-то, в чем не хотел бы признаваться даже самому себе. Позорная эмоция, унизительная слабость — все то, что Том презирал и всеми силами искоренял в себе с самого детства.
Он внезапно понял, чего хотел бы, и это осознание вызвало дрожь по всему телу. Рвано, дергано сцепив руки в замок перед лицом, Том шумно выдохнул и прикрыл глаза, чтобы не видеть реакции Поттера на свои слова.
Потому что единственное, чего он с самых малых лет искренне желал всем своим черствым, озлобившимся сердцем, было…
— Мать, — прошептал едва слышно Том, плотно сомкнув веки. И услышал судорожный вздох. — Я хотел бы увидеть свою мать.
«И спросить, почему она бросила меня. Почему, будучи ведьмой, не спасла себе жизнь. Почему умерла, оставив меня одного в грязном маггловском приюте», — повисли между ними неозвученные, тяжелые слова.
Гарри откашлялся, и Том мысленно подобрался, неосознанно приготовившись к насмешкам, когда тот заговорил:
— А тут… э-э-э… вопрос исчез, ха-ха…
Резко распахнув глаза, Том недоверчиво уставился на смущенного Поттера, ища на его порозовевшем лице злорадное веселье или издевку — и не находя их. Поттер не собирался глумиться. Не считал его признание слабостью. О, разумеется… пресловутое гриффиндорское благородство. Риддл скривился, будто его затошнило, чтобы скрыть от себя — и от Поттера, разумеется — мерзкую, гадкую благодарность.
Закатив глаза, Гарри внезапно по-доброму усмехнулся ему, от чего Тома внутренне передернуло, и наигранно-бодро проголосил:
— Так, какой там следующий вопрос? Вы бы хотели прославиться? Если да, то в какой области?
На этот вопрос Том мог легко ответить без каких-либо проблем, так как был уверен в ответе на все сто процентов. Отчего-то признаться Поттеру в своих амбициях, которые он обычно тщательно скрывал в школе от профессоров и студентов, было совсем просто — после предыдущего откровения.
— Хочу прославиться, как самый выдающийся колдун всех времен, когда-либо живший на этой земле. Изучить такие дебри магии, о которых никто не осмеливался прежде даже думать. Хочу стать сильнейшим волшебником и… Поттер! — воскликнул он, заметив, как Гарри изо всех сил пытается подавить рвущиеся наружу смешки.
Поняв, что его раскусили, Гарри расхохотался в голос и выдавил, стирая пальцем выступившие в уголках глаз слезы:
— Ох, не могу… Риддл, твоих амбиций хватило бы на три Хогвартса…
Бровь Тома нервно дернулась. Он заскрипел зубами и приказал себе успокоиться — ну правда, чего он ждал от Поттера?..
— Только, зная тебя, — отсмеявшись, вдруг ослепительно улыбнулся ему Гарри, — я почему-то даже не сомневаюсь, что если у кого и получилось бы провернуть подобное — так это у тебя, Риддл. Ты, конечно, тот еще говнюк, но я не могу не признавать, что ты удивительно талантливый.
… чего бы Риддл ни ждал — но уж точно не этого. Он вдруг поймал себя на том, что даже приоткрыл рот от удивления, поэтому, поспешно сомкнув губы, Том скупо кивнул успокоившемуся Поттеру и отвел глаза, ощущая несвойственное ему смятение.
— Кхм, ладно, — выдохнул Гарри и хлопнул в ладоши. — Я хотел бы прославиться как самый выдающийся борец со злом. Стать таким же известным и сильным аврором, как Сириус и… каким был папа.
Что ж, это было ожидаемо. Они медленно опустили взгляд на пергамент, чтобы прочитать следующий вопрос, вот только, к их изумлению, второй вопрос, на который оба только что ответили, никуда с пергамента так и не исчез.
Парни недоуменно переглянулись, и Гарри предположил:
— Может, ты дал слишком расплывчатую формулировку?
— Возможно, — задумчиво протянул Том. Сомневаться в том, что Поттер, чуть ли не с первого курса на каждом углу кричавший о своем желании стать аврором, мог соврать, не приходилось. Выходит, дело и впрямь опять в нем, в Томе. Тяжко вздохнув и мысленно прокляв Дамблдора, Риддл недовольно конкретизировал: — Хочу достичь бессмертия. В идеале — таким способом, чтобы мне не приходилось пить эликсир, как Фламелю. Чтобы моя вечная жизнь не зависела от… посторонних предметов и не была под угрозой.
— О, так ты поэтому хотел бы встретиться с Фламелем? — округлил рот Поттер.
«И с Герпо», — мысленно добавил Том и скосил взгляд на пергамент, вот только вопрос все еще не исчез. Закатив глаза, он выругался себе под нос и добавил:
— Ладно! Хочу изменить магический мир к лучшему. Хочу, чтобы волшебники перестали уподобляться магглам, но чтобы начали уже, наконец, развиваться! Двигались вперед, а не топтались веками на одном месте, пока магглы наращивают мощь и развиваются, как… как муравьи.
Гарри прыснул:
— Муравьи? Серьезно? — и уважительно кивнул Риддлу. Его стремления и впрямь были… впечатляющими.
Том почти облегченно вздохнул, но, осекшись, прошипел:
— Поттер!
— Ч-что? — вздрогнул Гарри и, быстро глянув на пергамент, тут же понял причину его возмущения.
— Я был откровенен с тобой так, как ни с кем до тебя! Дело не во мне! — процедил Том и нахмурился, ощутив, что заинтригован. И озадачен не меньше самого Поттера. — Бравый гриффиндорец в глубине души не желает стать прославленным аврором? Однако, кто бы мог подумать, — не сдержался от яда он.
Подавив порыв огрызнуться, Гарри взволнованно зажевал губу и обвинительно уставился на пергамент, вот только вопрос, к его досаде, исчезать не спешил. Тяжко вздохнув, Гарри вдруг неловко потер заднюю сторону шеи, впился пальцами в колено и отвел взгляд, будто устыдившись чего-то. Помявшись в нерешительности, он тихо признался:
— Я… может быть… ну, — Том очень сильно хотел прикрикнуть на него, но все же принял волевое решение не торопить Поттера. — Ох, мне всегда говорили, что я хорош в квиддиче, и я… возможно… хотел бы стать ловцом? — вопросительно закончил он, страдальчески изогнув брови.
Том был уверен, что почти услышал громкий треск ломающихся шаблонов. Он не мог поверить своим ушам. Нет, он, разумеется, знал, что Поттер хорош в квиддиче. Да что там — не просто хорош! Он был лучшим ловцом столетия. Чертов Поттер даже успел прославиться тем, что ни разу — ни разу! — не упустил снитч ни на одном матче с самого первого курса.
Но Том никогда бы не подумал, что продолжать играть в квиддич профессионально могло быть заветным желанием Поттера.
— Вопрос исчез, — наигранно довольным голосом воскликнул Гарри, пряча чем-то испуганные глаза.
Том не дал ему перевести тему.
— Ловцом. Не аврором, — размеренно проговорил он, пристально следя за эмоциями, мелькавшими на лице Поттера.
— Ловцом, да, — понурив голову, признался Гарри. В его изломанном, дрожащем голосе плескались сожаление и вина. — Я… знаю, что должен стать аврором. Как папа. Как Сири. Знаю, что они хотели бы этого. А еще понимаю, что они приняли бы мой выбор, если бы я сказал им, что хочу играть в квиддич, но… — Гарри крепко сцепил зубы, — я не могу.
— Можешь, — возразил вдруг Том неожиданно даже для самого себя и мысленно проклял свой язык, когда Поттер вскинул на него пораженный взгляд. Гулко сглотнув, Том заставил себя закончить: — Ты можешь и должен быть тем, кем сам захочешь. Это твоя жизнь. Только твоя и ничья больше. И ты обязан прожить ее так, как сам того желаешь. Даже если твоя сопливая мечта — это бессмысленная и глупая игра в квиддич, — ворчливо закончил он.
Гарри проморгался, неловко улыбнулся ему и благодарно кивнул, а потом засуетился и схватился за пергамент, пряча за ним вспыхнувшее смущением лицо. Том проглотил язвительные замечания и утомленно потер переносицу.
Он никогда бы не подумал, что страстные порывы Поттера вступить в Аврорат были вызваны не его гриффиндорским «нужно благородно бороться со злом», а желанием… что? Угодить скандальному крестному-болвану? Быть ближе к погибшему отцу? Это было невероятно, поразительно и глупо, не меньшей глупостью было желание бездарно тратить жизнь на полеты, но… Том тяжко вздохнул.
На лице Поттера слишком явно читалась вина. Он в самом деле чувствовал себя виноватым за то, что имел свои собственные желания: расходящиеся с тем, кем его хотели видеть близкие ему люди и тем, кем он сам хотел — но в глубине души не мог — быть.
Хотелось бы посмеяться над Поттером, ядовито пройтись по его слабости, вот только… вместо привычного яда на языке Риддла осела вязкая горечь.
Кажется, поскорее пройти через это глупое наказание Дамблдора будет не так просто, как Тому показалось изначально. А ведь это был только второй вопрос.