4
11 января 2021 г. в 20:34
Стоило им завершить трапезу, как поднос сразу же исчез. Гарри потянулся, сыто потер живот и вновь забрался в кресло с ногами. Наблюдавший за ним Том фыркнул и, потянувшись за пергаментом, зачитал следующий вопрос:
— Если бы у вас была возможность, что бы вы изменили в своем воспитании?
Переглянувшись, мальчики синхронно поморщились и скривились.
— Будто меня кто-то «воспитывал»… — пробубнил Гарри и, словив на себе любопытный взгляд Риддла, пояснил: — Ну, Дурслям было на меня наплевать — лишь бы проблем не доставлял… Они меня не особо любили, на улицу не выкинули — и то спасибо…
Том был удивлен. Он-то думал, что Поттер — самовлюбленный засранец, которого с младенчества баловали все, кому не лень. Но если магглы и впрямь относились к нему, как к мебели…
— А крестный? — все же спросил он.
— Сириус… ну, я не сказал бы, что он уделял много времени воспитанию, — хмыкнул Гарри. — Или вообще знает, что это такое. Он, скорее, учил меня проказничать, летать на метле и, эм, дуэлингу?
— Звучит не очень… ответственно, — почему-то крайне осторожно подобрал слово Риддл, хотя на языке и крутилась пара-тройка нелестных замечаний в адрес такого подхода к «воспитанию». Он и сам не мог понять, почему не хотел ссориться с Поттером из-за заслуженной брани его крестного. С Гарри впервые было так… спокойно, и портить все сейчас…
— Ответственность и Сириус — это как небо и земля, — развеселился Гарри и задумчиво потер лоб. — Хм, и мы вернулись к тому, что я понятия не имею, что хотел бы изменить. Может быть, чтобы меня чаще ругали за безответственное отношение к учебе?
Сказать, что Том был шокирован его внезапным откровением — не сказать ничего. Подавившись, он даже закашлялся и буквально вылупился на Поттера. Посмеявшись над его реакцией на свои слова, Гарри беспечно пожал плечами:
— Дурсли никогда не ругали за прогулы и плохие оценки, когда я ходил в маггловскую школу. Сириус — тем более, он вообще считал маггловское образование бредом и пустой тратой времени. А в Хогвартсе… признаться, из-за того, что я еще в детстве решил стать аврором… Сириус сказал мне, чтобы я не тратил время за просиживанием штанов в библиотеке и больше наслаждался молодостью, веселился и уделял внимание только тем предметам, которые мне пригодятся в будущем. Так и вышло, что я усердствовал на Трансфигурации, Чарах, Защите, Травологии и Зельях, а по остальным предметам просто прилагал минимум усилий, чтобы не скатиться до Троллей.
— Хм, вот оно что, — пробормотал Том, удивленный тем, что внезапно получил ответ на вопрос, терзавший его чуть ли не с первого курса — почему его извечный враг и соперник, не обделенный мозгами и способностями, столь халатно относился к учебе.
Было странно узнать, что дело не в высокомерии и самомнении «великого балбеса Поттера, которому закон не писан», а в… ущербном воспитании безалаберного крестного. Мысленно выругавшись в адрес Блэка, Том осекся и нахмурился — а почему, собственно, его вообще волнует, что Поттер сознательно губит свои таланты?
— А что насчет тебя? — спросил Гарри, вырвав его из размышлений.
— Меня тоже… никто не воспитывал, — с неохотой признался Том. Он быстро глянул на Поттера и отвел взгляд. Требовалось приложить усилие, чтобы заставить себя говорить о приюте. Том никогда еще ни с кем не делился ничем, связанным с этой частью его жизни. — Там, где я вырос… всем было плевать на… кхм, детей. Лишь бы не причиняли проблем. И меня… — ком встал поперек горла, и Риддл скупо промолвил: — Я бы предпочел, чтобы в моем «воспитании» не было… попыток сделать меня нормальным. После выбросов магии, — уточнил он и поморщился.
— О, — судя по всему, Поттер не нуждался в подробностях, и Риддл был благодарен ему за отсутствие комментариев и вопросов.
Испугавшись, что пергамент может счесть его ответ недостаточно полным, Том бросил на него быстрый взгляд и облегченно выдохнул — вопрос послушно исчез. Вот только следующий вопрос вынудил Тома скривиться и заскрипеть зубами.
— За четыре минуты расскажите собеседнику историю своей жизни, — прочитал он и закатил глаза. Только этого не хватало.
— О Мерлин, — застонал Гарри, разделяя чувства Тома. — Серьезно? Целых четыре минуты сидеть и трепаться о себе?
Еще день назад Том решил бы, что Поттер пришел от такого задания в восторг, ведь что может быть лучше, чем говорить о себе целых четыре минуты, хвастаясь своими достижениями и занимаясь самолюбованием? Вот только теперь он знал, что Поттер не был тем самовлюбленным выскочкой, каким он считал его прежде, и не сомневался, что Гарри тоже не в восторге от вопроса.
— Быстрее начнем — быстрее закончим, — обреченно вздохнул Поттер и, потерев шею, заговорил: — Ты уже знаешь, что после смерти родителей я жил с магглами. Дурсли меня не любили, но и не издевались надо мной. Просто старались лишний раз не замечать. Сириус часто навещал меня и забирал на выходные, а еще давал деньги тетушке Петунье на мое содержание… Еще я с детства дружил с Роном и часто гостил у Уизли на каникулах. И Рон гостил у меня, когда Сириус забирал меня к себе… Миссис Блэк, мать Сириуса, не очень жаловала нас с ним. Он почти с ней не общался, и у него были натянутые отношения с младшим братом, но они… стали ближе после смерти миссис Блэк. Сириус тогда даже вернулся на Гриммо и стал часто брать меня туда от Дурслей. Рег хорошо ко мне относится, часто помогает с домашкой на лето. Он терпимо относится к Уизли и не очень жалует Гермиону, потому что не любит магглов и магглокровок, но никогда не показывает этого и не против, чтобы Гермиона приезжала погостить на каникулах…
Брови Тома взлетели вверх. Он бы никогда не подумал, что кто-то в «семье» Поттера мог не любить магглов.
— Кстати, Рон сперва терпеть не мог Гермиону, — усмехнулся вдруг Гарри. — Она часто поучала его, чем выводила его из себя. Но потом… может, ты помнишь, как на первом курсе у Квиррелла на Хэллоуин сбежал тролль, которого он специально приготовил для урока у старшекурсников? Рон тогда обидел Гермиону, довел ее до слез, и когда всем велели вернуться в факультетские гостиные, она ничего не знала и плакала в туалете… Мы сбежали от старост и преподавателей и пошли искать ее.
Том прекрасно помнил об этом происшествии. Весть о том, что Поттер с дружками сумели вырубить горного тролля, разлетелась по всему Хогвартсу быстрее, чем он успел бы сказать «Слизерин». Об этом судачили все, кому не лень.
— И как же вы справились с троллем? — не сдержавшись, поинтересовался он. Этот вопрос мучал его вот уже почти семь лет.
— О, ну… я прыгнул троллю на спину и… эм… — Гарри смущенно зарделся, — воткнул ему палочку в нос, — Том поперхнулся от удивления и брезгливо поморщился. — А Рон заколдовал его дубинку Вингардиум Левиоса и вырубил тролля… Гермиона тогда соврала, что хотела испытать себя и попробовать свои силы против тролля, чтобы выгородить нас.
Грейнджер — и соврала преподавателям? Том ухмыльнулся и покачал головой. С каждой секундой все интереснее и интереснее.
— Ну, вот так мы и подружились… — продолжил тем временем Гарри. — Я очень люблю их. Они всегда рядом, всегда помогут и поддержат. Что еще? Я очень люблю пирог с патокой и сливочное пиво. Мне не нравится моя репутация дамского угодника и сердцееда. На самом деле нет ни одной ведьмы, с которой я хотел бы встречаться. Я верю в то, что нужно строить отношения только с тем, кого ты действительно любишь. Римус рассказывал, что папа влюбился в маму еще на младших курсах и добивался ее несколько лет… Они очень сильно любили друг друга… Я бы тоже хотел так. Встретить кого-то и полюбить. Чтобы на всю жизнь. Глупо растрачивать себя на кого попало, когда на самом деле ничего к человеку не чувствуешь… — Гарри неловко рассмеялся и смущенно отвел взгляд. — Эм, четыре минуты истекли? Твой черед, Том.
Имя соскочило с его губ так естественно, будто он всю жизнь называл Риддла именно так, а не по фамилии — гневно выплевывая ее, как ругательство. Том вздрогнул и медленно поднял на него взгляд, всматриваясь в растерянные, тепло сверкающие глаза.
Гарри был… удивительным. Совсем не таким, каким казался прежде. Том плохо понимал его стремление «любить и быть любимым», но… Но. Он сам еще не разобрался в том, что чувствует по этому поводу. Лишь знал наверняка — что-то между ними незримо поменялось… что-то в нем откликалось на такого Поттера.
— Я… родился и вырос в приюте, — заговорил Том, ощущая себя так, будто оголяется перед Поттером. Он никогда прежде ни с кем не обсуждал свое детство. — Дети там… не любили меня. Я слишком сильно отличался от них. У меня часто бывали спонтанные выбросы магии, и это пугало их. Заставляло… травить меня, — сглотнул Том и прикрыл глаза, услышав тихий вздох Гарри. Его сочувствие, казалось, можно было потрогать руками, но почему-то это не казалось унизительным. Потому что Гарри его не жалел. Сочувствовал, сопереживал — да, но не жалел. — Я быстро научился контролировать свою магию и… использовал ее, чтобы защититься. Причинял боль другим, чтобы они… не лезли ко мне. Не трогали меня. Не портили мои вещи и учебники и не мешали мне учиться.
Он открыл глаза и бросил осторожный взгляд на Поттера, ища возмущение и недовольство его «причинению вреда магглам» и не находя их. Это ободрило и обрадовало Тома. Он слишком хорошо помнил, как негативно отреагировал на откровения Коул пришедший за ним в приют Дамблдор, и подсознательно ожидал от Гарри того же. Вот только Поттер в очередной раз удивил его.
— Я был сосредоточен на образовании, впитывал в себя знания, как губка. Я изо всех сил цеплялся за любую возможность в будущем изменить свою жизнь к лучшему, вырваться из этой… грязи, — продолжил Том, успокоенный одобрением и пониманием, отпечатавшимися на лице Гарри. — А потом я получил приглашение в Хогвартс, и это стало лучшим днем в моей жизни, — счастливо улыбнулся Том, вспоминая охватившие его чувства, когда он понял, что особенный. Что принадлежит другому, лучшему миру. — Я ненавижу магглов. Ненавижу маггловский мир. Я никогда больше туда не вернусь. Я бы очень хотел добиться успехов в мире волшебников. Я был рад, когда поступил именно на Слизерин. Когда я читал описания факультетов еще до Хогвартса, мне больше всего понравился именно он…
— Ну еще бы, — беззлобно фыркнул Гарри, улыбнувшись ему, и Том вернул ему улыбку.
— Да, именно так. Ведь я — амбициозная и хитрая змея, Поттер, — вскинул он брови в притворной издевке, и Гарри гулко прыснул в кулак. — Я считаю, что самое ценное в этой жизни — это знания. Нет ничего важнее этого. Я… — Том замялся на миг, обдумывая последствия, и все же решился поделиться с Поттером: — Я часто пробираюсь в Библиотеку по ночам, чтобы почитать.
Глаза Гарри восторженно просияли. Он подался вперед и присвистнул:
— Наш идеальный Главный Староста Школы нарушает правила? Уау, никогда бы не подумал.
Хоть Гарри и не сказал этого вслух, Том инстинктивно понял, что это останется между ними. Поттер не был человеком, который будет ходить и выбалтывать чужие откровения направо и налево. Он в самом деле ценил оказанное доверие и был одним из немногих людей, которые скорее откусят себе язык, чем предадут кого бы то ни было.
Вдохновленный, Том так же признался:
— И я пытался обойти возрастное ограничение и подкинуть свое имя в Кубок на четвертом курсе, но не смог преодолеть защитную черту Дамблдора, — неохотно поморщился он.
Гарри расплылся в понимающей ухмылке:
— Я тоже. Жаль, провалился…
Том не был удивлен тем, что Поттер тоже пытался. В конце концов, Гарри был наиболее склонным к авантюрам студентом Хогвартса, а сам Том был самым амбициозным. Хоть и по разным причинам, оба без зазрения совести позволяли себе нарушать правила, когда им было нужно.
— Я был уверен, что сумею победить, если бы участвовал. Мне очень хотелось добиться признания, а победа в Тремудром Турнире гарантировала почет и уважение. Ну, и тысяча галлеонов не помешали бы, — пробормотал Том. Деньги были для него больной темой. Он потратил пару секунд, размышляя о том, что еще мог бы рассказать о себе. Все остальное казалось… слишком личным. Он не был готов делиться этим с Гарри. — Я не очень люблю Дамблдора, — сказал он то, что и так знал весь Хогвартс. — Меня раздражает человеческая глупость. Я терпеть не могу необязательность и безответственность. Меня забавляет, как легко умами масс управляют при помощи средств массовой информации. Я бы хотел, чтобы люди научились думать своей головой, а не тупо следовали за теми, кто умнее, сильнее, более могущественен. С другой стороны… — разошедшийся было Том прикусил язык, и Гарри со смешком закончил за него:
— Тебе льстит, что ты выделяешься из общих масс?
Том промолчал, но Гарри не нужен был его ответ. Он выгнул шею, посмотрел в свиток, который все еще держал в руке Риддл, и сказал:
— Вопрос исчез. Хорошо, а то я не знал, что еще сказать.
Риддл кивнул и, откашлявшись, зачитал дальше:
— Если бы уже завтра вы могли получить суперспособность, что бы это было? — он закатил глаза и фыркнул: — Мы и так маги. По сравнению с магглами, наша магия — и есть «суперспособность».
— Но есть множество вещей, которые считаются невозможными даже в мире волшебства… — задумчиво протянул Гарри, и его лицо внезапно посмурнело. Он гулко сглотнул и тяжко вздохнул, а потом пробормотал, глядя в пол: — Я бы хотел уметь оживлять мертвых…
Том не был удивлен его ответом. Это было ожидаемо. Впрочем, как и ответ самого Тома.
— Я бы хотел быть бессмертным.
— А у тебя на этом пунктик, да? — не удержался от закатывания глаз Поттер, и Риддл громко цыкнул, чем вызвал истеричный смешок Гарри. — Ладно, молчу-молчу, — примирительно поднял ладони вверх Гарри.
Перегнувшись через стол, он нагло вырвал из рук Тома пергамент.
— Моя очередь, — безапелляционно заявил он и прочел: — Если бы вы могли узнать правду об одной вещи, событии или явлении, что бы это было? — выражение его лица изменилось моментально. Гарри свел брови и впился зубами в нижнюю губу. Том инстинктивно знал заранее, какой ответ на вопрос даст Поттер. — Я бы… я… — пробормотал Гарри и шумно выдохнул, потерянно взлохматив волосы.
Ощутив порыв то ли поддержать его, то ли защитить, Том выпалил прежде, чем успел обдумать:
— Хочешь, я первый отвечу? — и, поймав на себе потрясенный взгляд Гарри, потупился в смятении.
Не то чтобы ему самому было так уж легко отвечать на подобные вопросы, но все же… все равно им обоим придется честно ответить на него. Так какая разница, кто будет первым? На самом деле… еще утром, когда они только начинали отвечать, Том ни за что не стал бы откровенничать первым и уж тем более не пытался бы поддержать и выручить Поттера. Но сейчас… это, вроде как, потеряло смысл? Том так и не разобрался ни в своих мотивах, ни в том, что чувствует на этот счет.
— Я всегда хотел узнать, почему мама не попыталась спастись, — тихо промолвил он, и это признание далось ему на удивление легко. Возможно, дело было в том, что он открывался именно Поттеру? — Она же была ведьмой. Она могла бы выжить и вырастить меня, не бросать меня гнить в приюте…
— О, так ты выяснил, что она была ведьмой? — едва слышно спросил Гарри.
Том знал, что многие в школе до сих пор считали его магглокровкой. Он не афишировал свою родословную, лишь поведал о ней нескольким избранным со своего факультета, чтобы усилить свое влияние. Он был уверен в тех, кому раскрыл правду — не потому что доверял им, а потому что успел показать им, насколько опасен может быть.
Никто из тех, кто знал о его родстве с самим Слизерином, ни за что не рискнули раскрыть свои рты. Одновременно с этим, их самолюбие неплохо тешило оказанное им «доверие», членство в негласном «кружке избранных» наследника Салазара.
Несмотря ни на что, слишком уж откровенничать с Гарри и раскрывать ему тайны своей родословной Том не собирался.
— Да. Она была ведьмой, — скупо ответил он.
— А твой отец? Он был волшебником?
— Отец… Еще одной вещью, которую я хотел бы выяснить, было то, почему он бросил мою мать. Почему отказался от нас с ней, — проигнорировал вопрос Поттера он.
— Он… жив? Ты мог бы спросить у него? — осторожно поинтересовался Гарри, неловко теребя рукав свитера.
Том вздохнул и покачал головой:
— Отец уже умер… пару лет назад, — он не стал добавлять, что узнал об этом, когда сперва наткнулся на небольшую заметку в Ежедневном Пророке о том, что некто Морфин Гонт был заключен в Азкабан за убийство трех магглов, а потом был любезно просвещен Малфоем, с которым, в свою очередь, этим поделился отец, что магглы, убитые Морфином Гонтом, носили фамилию Риддл.
— А я хотел бы узнать… почему мама поступила… так, — едва слышно проговорил Поттер, и Том, вздрогнув, резко вынырнул из своих мыслей, вопросительно уставившись на Гарри. — В смысле… она же могла остаться в мире волшебников? Зачем ей нужно было сбегать в мир магглов? — эмоционально развел руками Гарри. — Я понимаю, ей нужно было время на то, чтобы справиться с горем. Но зачем нужно было так рисковать? Зачем было учиться водить и садиться за руль? — Гарри запрокинул голову и потер глаза, будто пытался изо всех сил сдержать слезы. — Тетя Петунья… она сказала как-то раз, что со стороны моей матери это было… безответственно и ужасно глупо. Что есть же специалисты, есть психологи… Она же предлагала маме… обратиться к ним. Они могли бы помочь справиться с депрессией. Но мама… не справилась.
— Может быть… она просто не успела? — неловко попытался утешить его Том, хотя был солидарен с маггловской теткой Поттера. И впрямь, безответственно и глупо. — Вряд ли она хотела… бросить тебя одного. Просто иногда обстоятельства складываются… не лучшим образом, — он с трудом подбирал слова. Ну в самом деле, Том совсем не умел утешать. Кажется, это был первый раз в его жизни, когда он вообще пытался.
Гарри попытался незаметно смахнуть с уголков глаз выступившие слезинки, и Том отвернулся, чтобы не смущать его. Справившись с собой, Гарри неловко улыбнулся и поспешил перевести тему:
— Что там дальше? Хм… Есть ли что-то такое, что вы давно мечтаете сделать? Почему вы до сих пор это не сделали?
Том не размышлял ни секунды.
— Стать бессмертным, — в который раз за день озвучил свою мечту он, и Гарри внезапно закатил глаза.
— Слушай, в этой жизни есть хоть что-то другое, чего ты хочешь? Кроме бессмертия. А то заладил — бессмертие, бессмертие, — пожурил он и бесхитростно захлопал глазами, когда словил на себе возмущенный взгляд Риддла.
— Я, вообще-то, делюсь с тобой самым сокровенным! — обвинил его Том и вздрогнул от огорошившей его мысли о том, что он стал в глазах Гарри… скучным и предсказуемым.
А ведь правда. Единственное, чего Том когда-либо желал помимо славы, власти и знаний — бессмертие. Но… неужели все его мечты ограничиваются только этим? Неужели нет ничего другого, о чем он мог бы мечтать?
Ах, точно. Было еще кое-что, о чем он изредка позволял себе мечтать, оставаясь наедине с собой. Нечто, не имеющее ничего общего с властью и вечной жизнью. Нечто… обыденное и такое простое, что он тут же отбрасывал мысли об этом, немного стыдясь самого себя и этого желания.
Тому было неловко даже размышлять об этом, а уж говорить вслух — тем более, но… он также знал, что Поттер поймет его. Не поднимет на смех и точно не сочтет это позорной слабостью. И Том был готов поделиться этим с Гарри.
«Разумеется, не потому что я не хочу быть предсказуемым и обычным в глазах Поттера», — заверил он сам себя и, подавив внутреннюю дрожь, сконфуженно признался в своей небольшой, детской и даже немного глупой мечте.