5
15 июня 2021 г. в 00:04
— Дом, — сказал Риддл и прикрыл глаза, смущенный. — Я всегда хотел… дом. Место, которое я мог бы назвать только своим.
Гарри тихо вздохнул и во все глаза уставился на него. Меньше всего он ожидал от Риддла чего-то подобного. Хотя, казалось, почему нет? Ведь Том рос в приюте… разве это не естественно — хотеть иметь свой дом?
— Это… очень хорошая мечта, — выдавил Гарри неловко, не зная, что еще сказать.
Том поднял на него блестящие глаза, горящие странным теплым огоньком, и легко улыбнулся.
— Да. Я… В моих мыслях он всегда был очень светлым. Знаешь, чтобы окна от потолка до пола, много солнца и… я никогда не хотел слишком большой дом. Глупо заводить огромный особняк, если будешь жить в нем один… а вот что-то небольшое, в два этажа… — Том замялся и откашлялся.
— Думаю, это прекрасная мечта, — Гарри залился краской и пустил тихий смешок. Словив на себе вопросительный, немного раздраженный взгляд Риддла, он поспешил пояснить, что смеется не над ним и его мечтой: — Просто так забавно получается. Я, гриффиндорец — и живу в старинном особняке Блэков! Он весь темный, мрачный, там куча артефактов и вообще… атмосфера такая… темномагическая, — хихикнул он. Брови Тома взлетели вверх. — А ты, слизеринец из этих ваших мрачных подземелий… хочешь светлый уютный и солнечный домик. Что за бессовестное крушение стереотипов!
Поняв причину его веселья, Том и сам развеселился. Да уж, они с Поттером вечно ломают любые клише. Такие разные и во многом такие похожие… удивительно.
— А что насчет тебя? — спросил Том, вспомнив, что Поттер так и не ответил на вопрос. — О чем мечтаешь ты?
— Знаешь, это так странно, — краска переползла с щек Поттера на шею и уши, и Том счел это очаровательным. — Никогда бы не подумал, что у нас с тобой может быть столько общего, но… в общем, я тоже хотел бы дом.
Том не сдержался от удивленного возгласа:
— Но разве у тебя уже нет?..
— Есть, но… это не совсем то, понимаешь? — Гарри растрепал волосы на затылке и мечтательно вздохнул: — Я хочу семью. Хочу не просто дом, а чтобы там была моя вторая половинка, чтобы мы вместе создавали домашний уют и… и… детей, может быть? Когда-нибудь потом.
Перед глазами возникла картинка счастливой семьи Поттера, где Гарри обнимал мелкую Уизли за талию и целовал в щеку, а вокруг них крутились шестеро рыжих детей. Том и сам не понял, почему вдруг эта идиллическая сцена вызвала у него тошноту и отвращение.
— А если твоя жена не может иметь детей? Если она будет бесплодна — бросишь ее? — с мстительной ревностью в голосе прошипел Том и, поймав на себе удивленный взгляд Поттера, прикусил язык. Почему он это сказал? Мерлин, почему он вообще так раздражен этим?!
— Я не против усыновления, — сухо ответил Гарри, недоуменно сведя брови. — Да и у магглов есть суррогатное материнство… Риддл, эм, с тобой все в порядке?
— Мысль о детях раздражает меня. В приюте было слишком много этих орущих комков, за которыми нас заставляли убирать и чистить пеленки… — выкрутился Том и скривился. Почему-то было гораздо легче поведать Поттеру о том, что он когда-то стирал грязные пеленки брошенных в приюте сопляков, чем признаться в том, что — Мерлина ради! — приревновал его к будущей миссис Поттер.
Проигнорировав шокированный взгляд Поттера, Том замкнулся в себе и попытался проанализировать свои чувства. Что с того, что Поттер заведет себе счастливую семейку? Это же… Поттер! Гриффиндорский болван!
Вот только… оказалось, Гарри не был тем болваном, каким его прежде считал Том. Такого Гарри хотелось оставить только себе. Хотелось… общаться с ним? Поддерживать связь и после окончания наказания? С ним оказалось слишком легко и приятно разговаривать. Он был на редкость понимающим и таким… чувственным, открытым и теплым, что дух перехватывало.
Всегда ли Гарри был таким? Со всеми ли он был таким? Том надеялся, что нет.
— … давай перейдем к следующему вопросу, — покачал головой Гарри, окинув Риддла странным взглядом. — Какое свое достижение вы считаете главным в жизни прямо сейчас?
Том скрыл так и рвущуюся улыбку, уже зная, что именно ответит Гарри. Он вскинул брови на вопросительный взгляд Гарри, молча предлагая ему говорить первым.
Закатив глаза, Поттер фыркнул себе под нос и наигранно безразлично поведал:
— Квиддич. Мои победы как ловца.
Очень… скромное описание своего достижения. Том ухмыльнулся и внезапно даже для самого себя добавил:
— Как самого блестящего ловца столетия. Который не упустил ни один снитч, — Гарри зарделся, удивленный его похвалой и признанием, и Том почувствовал себя удовлетворенным. Он вдруг поймал себя на мысли, что хвалить Поттера ему нравилось куда больше, чем оскорблять его. Откашлявшись, Том отвел взгляд и дал свой ответ: — Мои успехи и достижения в освоении магии. Магическое мастерство. Обширные и каждый день пополняющиеся знания.
— Ты — ботаник и зубрилка, Риддл, — беззлобно подтрунил Гарри и рассмеялся. — Совсем не умеешь веселиться. Одна учеба на уме!
Если бы это было сказано день назад, между ними моментально вспыхнула бы дуэль. Да и день назад, будем честны, Поттер сказал бы нечто такое лишь с твердым намерением поиздеваться и задеть. Сейчас же… Том был уверен, что за словами Гарри не было злого умысла. Ведь именно так шутливо поддевают друг друга… друзья?
Том дернулся, будто от удара. Презираемое прежде «друзья» обожгло сознание неправильностью, он нахмурился и впился пальцами в подлокотники. Он не хотел видеть Поттера своим другом. Он хотел… он и сам не знал, чего хотел.
Впервые в своей жизни Том столкнулся с подобной неопределенностью, причиной которой было то, что он не мог разобраться в собственных желаниях. И виной всему был Поттер. Это немного… ужасало, если честно.
Не заметив его реакции, Гарри спокойно начал зачитывать следующий вопрос:
— Что вы больше всего цените в дружбе? — и тут же принялся вдохновленно отвечать сам: — Преданность. Верность. Честность и искренность. Это очень важно — знать, что друзья будут на твоей стороне несмотря ни на что.
Его лицо приняло такое влюбленное и одухотворенное выражение, что Том, не сдержавшись, надменно фыркнул.
— Эй! — вспыхнул Гарри, заерзав на кресле. — Разве я сказал что-то не то?
Из надменного лицо Риддла стало до тошноты снисходительным, и он пояснил ему таким тоном, будто разговаривает с несмышленым ребеночком:
— Нет ни одного человека на этой земле, который всегда будет верен и честен с другими. И уж тем более — нет никого, кто на самом деле может во что бы то ни стало всегда оставаться на чьей-то стороне.
— Это не так! — попытался возразить Гарри, больше изумленный его категоричностью, чем возмущенный.
— Именно так, — продолжил стоять на своем Том. Его лицо на миг стало жестким, непримиримым, но он быстро стер это выражение и попытался расслабиться. — Даже родители… даже те, кто по идее всегда должен быть на стороне своих отпрысков, не могут этого сделать. Что уж говорить о каких-то там «друзьях».
Желание спорить застряло в горле вместе с так и не вырвавшимися словами протеста. Гарри внезапно понял, что… умом почти готов согласиться с Риддлом, хоть и не желает признавать и принимать этого сердцем.
— Я… я… — запнулся Поттер и, примирительно вздохнув, немного сердито глянул на Риддла исподлобья: — Я не могу сказать, что ты неправ, но… вопрос был о том, что мы ценим в дружбе больше всего. А не о том, насколько на это способны или неспособны люди.
Уже готовый ликовать из-за победы в их маленькой словестной дуэли, Том ошарашенно моргнул и раздраженно закатил глаза, вынужденный в свою очередь признать правоту Поттера.
— Уел, — скривился он под самодовольным, но при этом почему-то не неприятным ему взглядом Гарри. — Но хотя бы признал, что и я тоже по-своему прав. Все же, каждый человек в конечном счете в первую очередь ставит свои интересы.
— И? — протянул Гарри, потянувшись вперед. Его глаза искрились любопытством, будто он чего-то с нетерпением ждал.
— Что — и? — не понял Риддл.
— Что ты ценишь в дружбе?
Поняв, что именно Гарри столь сильно жаждал узнать, Том почувствовал себя немного неуютно и, непроизвольно выпрямив спину, довольно сухо ответил:
— Невозможно ценить что-то в том, в существование чего не веришь.
Гарри недоуменно нахмурился, будто пытался осмыслить его ответ:
— Что?
— Я не верю в дружбу, Поттер, — немного резко ответил ему Том и нахмурился. Лицо Гарри вытянулось в удивлении — как при неприятном открытии, и Том почему-то почувствовал себя так, будто сделал что-то неправильное. Хоть и считал, что во всем прав. — Эта ваша так называемая дружба — всего лишь взаимовыгодное сотрудничество, удобство, не более.
— Ты не прав! — тут же вскинулся Поттер. — Я уже много лет дружу с Роном и Гермионой! И не из-за какой-то выгоды или удобства!
— Это как посмотреть. Ты — тактильный, общительный человек, нуждающийся в близких тебе людях. В тех, кто «будет на твоей стороне несмотря ни на что». Это твоя выгода. Это твое удобство. Ведь ты не один, — нехотя, уже пожалев, что затеял этот разговор, озвучил свою точку зрения Том и отвел глаза.
Гарри смотрел на него, не отрываясь. Том кожей чувствовал буравящий его тяжелый взгляд. Медленно выдохнув, он посмотрел прямо на Гарри и криво, кисло усмехнулся ему. Он был готов к уже знакомой вспышке гнева Гарри. К очередной безобразной ссоре, где в ход пойдут не только злые, грубые слова и оскорбления, но и кулаки — раз уж их лишили волшебных палочек.
Что ж, можно было ожидать, что этим все их «понимание друг друга» и закончится. Они слишком разные, чтобы на самом деле иметь хоть шанс понять друг друга.
Вот только Гарри вновь удивил его.
— Том, — тихо, твердо позвал его Поттер, и Том незаметно вздрогнул. — Это твоя точка зрения. И, как ни назови… — Гарри вздохнул и спросил: — Ну? Так что ты больше всего ценишь в… удобном и взаимовыгодном сотрудничестве?
Том скривился и почувствовал мимолетную досаду. Ему бы не хотелось, чтобы Поттер думал, будто он общается с ним ради какой-то выгоды.
Едва эта мысль промелькнула в его голове, как он крепко сцепил зубы и со всей силы сжал подлокотники кресла в попытке сдержаться и не показать… Что? Что он сейчас подумал? Они с Поттером не общаются. Это всего лишь наказание Дамблдора. Это ничего не значит.
Какая, Мерлина ради, ему разница, что о нем и его отношении к нему будет думать Поттер?
— Том? С тобой все в порядке? — с беспокойством спросил Гарри, его голос вновь потеплел. Он чуть взволнованно свел брови, внимательно всматриваясь в лицо Тома.
Взяв себя в руки, Риддл откашлялся:
— Кхм, да. Я… обдумывал свой ответ.
— И?
— Ты можешь не перебивать?! — вспылил Том, непонятно почему чувствуя раздражение. — Я… больше всего ценю в своих людях… то есть, в людях, которые меня окружают, преданность мне и… кхм, пожалуй, все, — оборвав себя в последний момент, закончил он.
— Любопытно, — улыбнулся вдруг Гарри. Заметив на себе вопросительный взгляд Риддла, он пояснил: — Мы оба ценим в людях преданность и верность, но, кажется, при этом имеем в виду немного разные вещи.
Том позволил себе скупую улыбку, только сейчас обратив внимание на это забавное совпадение, если это, конечно, можно так назвать. Гарри бросил взгляд на пергамент, покосился на Риддла и протянул:
— Ты, кстати, недоговорил? Когда сказал про «преданность тебе и» что-то там еще.
— С чего ты взял? — пожал плечами Том. — Я сказал все, что посчитал нужным.
— И, видимо, запамятовал, почему мы вообще сидим здесь и отвечаем на эти вопросы? — с весельем подтрунил Поттер и кивнул на пергамент. — Даже если ты и не горишь желанием договаривать, соплохвостов пергамент Дамблдора с этим не согласен.
Том шумно фыркнул и рассмеялся:
— Соплохвостов? Серьезно, Гарри? — едва вспыхнувшая злость на вынуждающий его раскрыть все карты пергамент схлынула, будто ее и не было, из-за этой глупой, неуместной, совсем уж дурацкой шутки Поттера. — Ладно, соплохвост с ним, — пожал плечами он, и Гарри захрипел в ладонь в попытке сдержать смех. — Я ценю преданность и беспрекословное подчинение своей воле. Доволен?
— Ну, кхм, пергамент — да, — протянул Поттер, покосившись на вопрос и удостоверившись, что тот исчез. — А вот я — не очень. Беспрекословное подчинение? Серьезно? Ты что, тиран? Мы с тобой явно не подружимся.
Замечание о том, что дружить им не суждено, вызвало укол недовольства где-то глубоко в груди Тома, но он проигнорировал это непривычное чувство, больше удивленный другим.
— Ты не очень доволен тем, что мы с тобой не подружимся? Серьезно, Поттер?
Гарри залился краской, сердито запыхтел в попытке спрятать смущение и выпалил:
— Не недоволен! Просто… странно, ясно тебе? Тут вдруг оказалось, что с тобой можно нормально поболтать. И вот вдруг ты — домашний тиран!
— Домашний тиран? Домашний? — вскинул брови Том.
— Просто тиран! — тут же исправился Поттер, нервно прикусив губу. — Я не так выразился. Мерлин.
Том глумливо хмыкнул и внезапно даже для самого себя подумал о том, что, даже если бы был тираном для всего остального мира, никогда бы не стал домашним тираном для Гарри. Чисто гипотетически, разумеется. Если бы они просто однажды случайно стали жить вместе. Как соседи. Знакомые же часто снимают жилье вдвоем? Так ведь?
Отмахнувшись от того, сколько фальши было в этих сумбурных мысленных оправданиях, Риддл тяжко вздохнул, решив пока отложить размышления о Поттере и тех странных мыслях, которые тот вызывает, и зачитал следующий вопрос:
— Поделитесь своим самым приятным воспоминанием. Это легко, — облегченно отмахнулся Том и поведал: — Тот день, когда я узнал, что волшебник. Тот миг, когда я плыл на лодке через озеро и впервые увидел Хогвартс… этот миг, это осознание, что это все правда, что я на самом деле могу изменить свою жизнь, стать кем-то, а не… — «ненормальным приютским ублюдком Риддлом», — так и не смог договорить Том и, сглотнув, продолжил: — не обычным мальчишкой из приюта… Это — мое самое приятное воспоминание.
Гарри инстинктивно почувствовал, догадался о том, чего не смог произнести Риддл. Он немного печально улыбнулся и тихо вздохнул — по губам Тома блуждала редкая, на самом деле искренняя, совсем легкая, но удивительно приятная улыбка. Острые черты его лица разгладились, стали мягче, и Гарри почти залюбовался.
Он потупил взгляд и поделился в ответ:
— Мое воспоминание… Знаешь, когда папа с мамой были еще… — Гарри шумно сглотнул и быстро затараторил: — Все те воспоминания для меня драгоценны. Каждое из них приятно и тепло… и… просто вспоминая, как мама готовит на кухне или возится с котлом в подвале, отец держит меня на руках, показывает, как обращаться со всякими штучками из Зонко, учит летать на первой метле… Все это…
— Я понял, — перебил его Том и, протянув руку вперед, накрыл ею ладонь Гарри в подбадривающем жесте.
У гриффиндорца весь его разрушившийся маленький, но такой счастливый мир дрожал на повлажневших ресницах сдерживаемыми слезами. И Том не хотел, чтобы Гарри плакал. Не от этих воспоминаний. Не от потерянного счастья, которое уже не вернуть. И уж точно — не из-за проклятого Дамблдора, вынудившего их вытаскивать наружу самое сокровенное, оголяя как неприглядную, так и до сих пор болезненную правду.
Гарри быстро, коротко пожал его пальцы в ответ, неловко отнял ладонь и поспешил зарыться носом в пергамент. Том промолчал и понимающе хмыкнул.