Маггловские журналы, 36 вопросов и техника падения в любовь

       Гарри задумчиво пожевал губу, искоса наблюдая за явно напрягшимся Томом, и Риддл приложил усилия, чтобы расслабиться, не демонстрировать так явно свое нежелание отвечать на этот вопрос. — Если честно, я не знаю, что тут можно ответить? — сказал Поттер с вопросительной интонацией и заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. С его губ сорвалось что-то вроде мычания, прежде чем он хитро сверкнул глазами и протянул: — Тяжело представить, что ты — мой друг, когда я хочу видеть тебя далеко не другом. — А кем? — с ухмылкой спросил Том, принимая игру. — Не делай вид, будто не понимаешь, — фыркнул Гарри, очаровательно зардевшись. — Я не хочу зацеловать губы своих друзей и понаставить метки на их коже. Чтобы все видели. Все знали, что мой друг теперь занят.        Легкие, едва уловимые нотки собственничества в его голосе пробудили в груди Тома что-то темное, тягуче-сладкое и такое горячее, что казалось, еще немного, и его внутренности опалит этим жаром, прожжет их насквозь, оставив в нем лишь тлеющий пепел и жажду заполнить образовавшуюся пустоту.        Он быстро облизнул губы и ответил: — Тогда все также должны знать, что и мой новый друг принадлежит лишь мне. А не твоему вульгарному фанклубу, — Риддл невольно заскрежетал зубами и жестко добавил: — который подпольно торгует твоими фотографиями из квиддичной раздевалки. — Что?! — вскинулся Гарри, изумленно расширив глаза и смешно, по-совиному заморгав. — Какими еще фотографиями?!        Том изогнул бровь и поджал губы: — Обнаженными. — Как они… в смысле обна… что? — смешался Поттер, неверяще распахнув рот. — Когда они успели?! Кто?! Криви! Конечно, кто же еще, — проворчал он, всплеснув руками. — А я еще думал, зачем ему пробираться в нашу квиддичную раздевалку… — Криви, значит, — взял на заметку Том, и Гарри тут же вскинул на него подозрительный взгляд. — Только не надо ему ничего делать, я сам разберусь. Он не потянет твоей вспышки ревности! — В этом и смысл, — самодовольно хмыкнул Том и тут же осекся: — То есть, это не ревность, разумеется. Я просто блюду…        Гарри со смехом перебил его: — Честь и непорочность хогвартских студентов? — Именно, — скупо ответил менторским тоном Том, вложив в одно это слово столько наставительных интонаций, что стал сразу же похож на матрону в возрасте, надзирающую за юными и наивными подопечными.        Фыркнув в кулак, Гарри растекся по креслу, но внезапно вскинулся и впился в Тома взглядом, будто гончая, почуявшая кровь. Тут же собравшись, Риддл стал судорожно перебирать в уме весь их разговор, чтобы понять, в какую очередную ловушку умудрился загнать сам себя, и еле удержался от обреченного стона.        Судя по довольному лицу Поттера, от него не ускользнули лихорадочные размышления Тома. Он игриво вскинул брови и подмигнул. — А ты откуда знаешь про мои голые фотки? — с легким оттенком ехидства поинтересовался он, и Том, не сдержавшись, отвел взгляд. — Ты рассматривал их? Серьезно? — с восторгом выпалил он, и Том тут же запротестовал: — Я случайно увидел их у Паркинсон! Я не покупал их! — У Паркинсон? — ужаснулся Поттер, прижав ладонь к груди, и взмолился: — Скажи, что ты изъял их! — Я изъял, — кивнул Том и продолжил, прежде чем Гарри успел сделать новые предположения: — и уничтожил, разумеется. — Уф, хвала Мерлину, — успокоился Гарри и потер переносицу. — Не могу поверить, чтобы Паркинсон…        Том тоже не мог в это поверить, когда обнаружил Пэнси в окружении хихикающих однокурсниц, рассматривающих непотребные фотографии Поттера. К стыду девиц, пойманных на месте двойного преступления — мало того, что любовались прелестями нагого парня, так еще и гриффиндорца! — примешивалась неловкость из-за того, что словившим их на горячем был их идеальный староста. Том сделал вид, будто поверил, что колдофото были изъяты Паркинсон у легкомысленных младшекурсниц, и к самой Пэнси не имеют никакого отношения.        Он не стал говорить Гарри, что не уничтожил фотографии сразу же, вместо этого вернувшись с ними в свою комнату и зачем-то долго рассматривая их. Том не мог тогда объяснить самому себе, почему его столь сильно взволновали эти снимки Поттера. Ведь они были врагами… и его единственный достойный соперник не должен был показываться другим в неглиже.        Впрочем, проведя с Гарри столько времени наедине, Том уже знал, в чем была настоящая причина. Эта симпатия, захватившая его разум, перемешавшая все мысли, не могла возникнуть из-за пары дней, проведенных за разговорами. Она должна была медленно тлеть глубоко внутри него, незаметно давая первые, невидимые, неощутимые ростки, которые с жадностью потянулись во все стороны, захватили его полностью, стоило дать им нужный толчок. — Итак, вопрос, — встряхнул головой Гарри, выкидывая из нее мысли о Паркинсон, тайком покупающей его голые фотки у фанклуба с Криви во главе. Мерлин. — Что еще тебе нужно обо мне знать? Хм, думаю, ты уже и так знаешь достаточно, — коротко улыбнулся он, и Том залюбовался этой маленькой, но очень теплой улыбкой. — Я всегда очень рано встаю по утрам. Это осталось привычкой еще со времен Дурслей… Раньше, когда я был моложе, я каждое утро будил Сириуса в несусветную рань на каникулах, и он очень забавно ругался и проклинал одновременно и меня, и тетушку Петунью, и ранние подъемы, и посылал меня издеваться над Регулусом. Только Рег и сам всегда был ранней пташкой, так что… — Гарри с весельем развел руками, и Том понимающе хмыкнул: — Так что, твой крестный страдал в одиночестве? — Именно, — с нежностью покачал головой Гарри. — Еще… что еще ты бы должен был знать, если бы мы были близкими друзьями? — задумчиво протянул он и бросил на Тома осторожный взгляд. — Я могу простить очень многое, на самом деле. Даже если бы мы поругались, и ты отвернулся от меня, или если бы я считал, что ты предал меня… если бы ты действительно раскаивался, я бы простил. Но я никогда не смог бы простить, если бы сделали больно моим близким. — Я учту, — взял на заметку Том и расслабился. Он в любом случае не собирался причинять боль дружкам и семье Гарри. — Теперь ты? — напомнил ему тот, и Том вновь напрягся.        Было слишком много вещей, которые теперь должен был узнать о нем Поттер, и это же были вещи, которые тот вряд ли смог бы спокойно принять. Том хотел бы избежать этого, увильнуть от слишком внезапных, слишком ранних признаний, но никак не мог сделать этого из-за проклятого пергамента Дамблдора.        С другой стороны, возможно, так было даже лучше? Если Гарри узнает о его «делах» до того, как они открыто обсудили свои отношения. Будет лучше обрубить это все сейчас, когда это еще может быть наименее болезненно как для Гарри, так и для самого Тома. — Почему мне кажется, что ты из-за чего-то слишком сильно загоняешься? Что ты там себе уже надумал? — пытливо спросил Поттер, и Том в который раз поразился тому, как хорошо тот его на самом деле понимал. — Я просто… оценивал, насколько сильно тебе не понравится то, что я сейчас скажу, — со вздохом признался Том, ощутив легкий укол сожаления от того, как сразу же напрягся Гарри. — Я… есть вещи, которые ты обо мне не знал. Да и вообще, мало кто об этом знает. — Что за вещи? — нетерпеливо перебил его Гарри, и Том покачал головой.        Сделав короткий вдох, он заговорил твердым, уверенным тоном, не позволяя Гарри перебить себя: — Я — наследник Салазара Слизерина. Я могу говорить со змеями. Я мечтаю о бессмертии, и нашел несколько способов, но они недостаточно надежны, на мой взгляд, поэтому я пока что не прибегнул к ним. Они относятся к очень темной магии, и — да, я практикую темную магию, — он помолчал, наблюдая за изумленно вытянувшимся лицом Поттера, и добавил: — И иногда я обучаю темной магии своих приятелей. Хотя, их сложно назвать приятелями. Больше всего наши отношения похожи на отношения вассалов и сюзерена.       Гарри уставился на него, не моргая. — На этом, вроде бы, все, — откашлялся Том. — Все? Все? И ты так спокойно об этом говоришь? — Гарри со стоном потер лицо и, резко вскинув голову, впился в Риддла возмущенным взглядом. — Мерлин, Том! Наследник Слизерина?! — Ну, да, — позволил себе короткую, довольную улыбку Том, и Гарри раздраженно вскрикнул: — Не надо мне тут лыбиться! Ты! Темный Лорд доморощенный! Что за игры с сюзеренами и вассалами? Что за кружок темной магии ты тут организовал?! Да ты хоть знаешь, что случится, если об этом узнают?! — схватился за голову Поттер и умоляюще взглянул на Тома. — Мерлин. Как тебе только в голову пришло!        Том знал, какой будет реакция Гарри. Он поджал губы и заметил: — Между прочим, эта идея пришла мне в голову благодаря тебе, — легко сбросил бомбу на голову Поттера он и расслабился. — Мне?! О чем это ты… Не-е-ет. Не говори, что… Ох, дерьмо, — выругался Гарри, испустив обреченный стон. Он раздраженно сверкал глазами, и это было достаточно горячо, чтобы выбить из Тома остатки беспокойства и любоваться им. — Это не одно и то же! — Почему нет? Ты основал в школе подпольный клуб по изучению магии. Я сделал тоже самое, — непринужденно пожал плечами Том. — Но мы не изучали темную магию, — огрызнулся Гарри и сердито поджал губы.        Это случилось на их пятом курсе. Министерство прислало на место профессора по Защите от Темных Искусств мерзкую жабу Амбридж, которую одинаково сильно ненавидел весь Хогвартс. Наверное, впервые с момента основания школы Грифффиндор и Слизерин были столь едины — пусть и в общей неприязни к одной ведьме.        Драко рассказывал тогда, наслушавшись отца, что Фадж, срок которого подходил к концу, почему-то вбил себе в голову, что Дамблдор планирует занять его место. Он трезво оценивал свою «популярность» и знал, что его ни за что не переизберут второй раз, а потому пытался всеми силами дискредитировать Дамблдора в тщетной надежде подорвать к нему доверие населения. Так в Хогвартсе и оказалась Замминистра Амбридж.        Преподавать она не умела, Защитой не владела, запрещала колдовать на уроках и заставляла их читать абсолютно бесполезные учебники, одобренные Министерством, и Поттер, взбунтовавшись, организовал в школе подпольный кружок по изучению Защиты для всех желающих (кроме слизеринцев, разумеется). Когда все всплыло, был грандиозный скандал, который замял сияющий от гордости за крестника Блэк. А Том взял себе на заметку интересный подход Поттера и начал приобщать «приятелей» к своим внеклассным увлечениям. — Ну же, Том, ты не можешь изучать темную магию и еще и обучать ей других, — начал нервно вышагивать по комнате Гарри, и Том деланно-безразлично пожал плечами: — Почему нет? — Потому что тебя посадят, если узнают! — Если узнают, — хмыкнул Риддл в ответ, и Гарри злобно зыркнул на него. — Ты хоть знаешь, что темная магия делает с людьми?! Они становятся зависимыми, сходят с ума!        Том пожал плечами и заявил: — Возможно, это случается с ведомыми и слабыми идиотами, не ведающими, во что ввязываются. — А все твои «дружки», значит, такие крутые и сильные, и ведают? — сердито цыкнул он, и Том с неудовольствием был вынужден признать, что Гарри прав. — Я контролирую ситуацию, — заверил он и удивленно моргнул, поняв, что Гарри подошел вплотную к нему и сейчас нависает над ним возмущенно нахохлившейся совой. — Сейчас, может, да, но что будет потом? — спросил тихо он, глядя ему прямо в глаза, и Том тяжко вздохнул. — Буду решать проблемы по мере их поступления, — поморщился он и добавил: — Хотя я и уверен, что никаких проблем не будет. Мерлин, Гарри, мы же не собираемся идти убивать магглов или развязывать новую войну! Просто изучаем! Это тоже магия, я уже говорил тебе, что хочу познать все! Стать великим волшебником без всяких ограничений! И «темное» — не значит «злое», я хочу доказать это всему миру! Раньше наши предки применяли и темную, и светлую магию… и никто им ничего не запрещал…       Он осекся на полуслове и растерянно замолчал, когда теплые ладони Поттера опустились на его плечи. Гарри неожиданно ласково погладил большим пальцем его шею, и Том забыл, что должен сделать вдох, наткнувшись на его взгляд, полный нежности и участия.        Том неловко положил ладони на талию Гарри и с удивлением заметил, что от него пахнет чем-то домашним, уютным — то ли выпечкой, то ли горячим шоколадом, — и внезапно успокоился. Гарри уже ощущался чем-то своим, чем-то таким, чему Том не мог дать названия, потому что никогда не знал этого прежде, но это было столь правильным и настоящим, что захватывало дух.        Неожиданно даже для самого себя Том зарылся носом в рубашку на животе изумленно вздрогнувшего Гарри и тихо сказал: — Это встанет между нами, не так ли?        Гарри крепко обнял его и хихикнул: — Между нами то и дело что-то встает, только совсем не то, что должно вставать, — Том вскинул на него озадаченный, непонимающий взгляд, и Гарри заигрывающе выдохнул: — Хотя, если ты продолжишь так горячо дышать на мой живот, встанет как раз то, что должно.        До Тома дошло, на что намекал ему этот бесстыжий, презренный, горячий и такой преступно сексуальный… — Ты! — вспыхнул он, почувствовав, как заалели его скулы, и с сомнением уточнил: — Ты это серьезно? — Я обнимаюсь с парнем, от которого мне голову сносит, — смущенно фыркнул Поттер, забавно покраснев. — Как ты думаешь, серьезно ли я? — О, — Тома не хватило на большее.       Спохватившись, он отстранился от Гарри, о чем тут же пожалел, лишившись ни с чем не сравнимого ощущения тепла и уюта, что дарил ему Поттер. Внезапно пальцы Гарри ласково прошлись по волосам Тома, поправляя сбившиеся пряди, и Том коротко, осторожно улыбнулся ему самыми краешками губ. — Можешь пообещать мне, что пока не будешь практиковать темную магию? — попросил вдруг Гарри, вынудив Тома вновь напрячься. — Подожди. Я не говорю тебе полностью отказаться от своих планов. Я верю, что если и есть кто-то, кто может изучать ее, не сойдя при этом с ума, то это ты, Том.        Его непоколебимая вера в таланты и силы Тома приятно отогрела самолюбие, но Том не был дураком. — Но? — Но ты… кхм, самоучка. Все, что ты изучаешь, ты берешь из книг. Вряд ли ты советовался с профессорами, — продолжил Гарри, волнуясь. — У тебя нет взрослых, опытных магов, которые могли бы просветить тебя. Поэтому давай ты на Рождественских каникулах поедешь со мной на Гриммо? Сириус много лет борется с темными силами, он знает об этом достаточно, чтобы дать тебе информацию, которой ты можешь не владеть. Не все о последствиях и рисках можно узнать из книг. Многое познается лишь опытом, а у Сири он есть. Да и Рег в Отделе Тайн работает, и был воспитан Вальбургой в лучших традициях темных семейств… — Ты предлагаешь мне во всем признаться твоему крестному? Главному Аврору? — недоверчиво прищурился Риддл, и Гарри запротестовал: — Нет, конечно. Не стоит говорить ему о своем кружке, — скривился он при упоминании «вассалов» Тома. — Но они смогут понять твой интерес и утолят твое любопытство. А там ты можешь взвесить все риски и решить… продолжать ли то, что ты делаешь.        Признаваясь, раскрывая о себе правду, которая не понравится Поттеру, Том был готов к тому, что на этом все будет кончено, так и не начавшись. Он уже достаточно хорошо успел узнать Гарри, чтобы не бояться за сохранность своих тайн, и был уверен, что, даже если правда разрушит все то, что они едва успели выстроить, это все равно никогда не пойдет дальше Поттера. Но он не ожидал, что взамен на откровенность Гарри подарит ему самое ценное, что только возможно — понимание и принятие. — Ты позвал меня в свой дом, — осознал вдруг Том, глядя, как Гарри, смущенный и такой красивый, в самом деле, торопливо плюхается в свое кресло, в защитном жесте прижимая подушку к груди. — Я хочу, чтобы ты был там, — пробормотал Поттер, скрестив лодыжки. Он забавно спрятал половину лица за подушкой, оставив на виду сверкающие предвкушением глаза.        Том знал, что еще слишком рано делать такие заявления, в конце концов, они даже не обговорили толком то, во что вылились их отношения, но теперь это казалось совсем неважным, ведь все было ясно без лишних слов.        Он ощутил это оглушающее, всепоглощающее чувство с такой силой, будто оно выжглось на сердце и отпечаталось на задней стороне век. Том сказал: — Я хочу, чтобы мой дом всегда был там, где есть ты, — и поразился тому, сколь легко далось ему это признание.        Гарри издал нелепый, удивленный писк, и Том мягко рассмеялся. — Мерлин. Теперь тебе точно придется взять на себя ответственность, — пробормотал он и широко улыбнулся.