Записки утописта.

20.41 Твоё имя отдавалось во мне дикой болью. Я шел, метаясь средь этих дверей, от одного окна к другому, не увидел тебя. Ведь больше всего на свете хотелось увидеть тебя… Сейчас когда счет пошел на дни все ещё надеюсь увидеть тебя А шел улыбался, пока в груди копилась обида, сносящая мне рёбра, а в горле противный ком. Я пытался строить своё будущее, пока во мне теплилась злость и обида, а я даже не знал, что я крушу и уничтожаю, в попытках вывести эту горечь из себя. Они произносили твоё имя с моим и я держался героически, мужественно, отважно до последнего. Разрешал копаться у меня в ране, ковырять её и смело смотрел в эти глаза своим отравленным, но стойким взглядом, пока рана вновь кровоточила. Я говорил твёрдое «да», с нотками «мне так тяжко» и они пытаясь меня ещё добить, заливали мою рану перекисью или же этими жалкими «сочувствую». Я слышал так часто твоё имя рядом со своим, в том случае, когда тебя никогда на самом деле и не было рядом. Но ты под ребрами и в самом сердце, осталась навеки. До конца моих дней. Я метал всё вокруг, рвал и тот обман, которым я заложил свои очи, щипал мне всё лицо. Затем я опять ждал твоего прихода. Я ждал, что ты придёшь, обнимешь, успокоишь, проявишь свою проклятую заботу и мне будет тепло. Но ты не пришла. Во мне заледенели все реки и моря, наступили вечные морозы и снега, а весна просто стала во мне невозможной. А теперь что? Я задохнулся за шаг от верной погибели, молюсь чтобы разрешили эвтаназию это все как и твое имя бьет высокими частотами на слуху, преграждая мне путь и дыхательные пути, что аж дышать донельзя больно. Научился красиво писать, но так и не смог полюбить жизнь.