увези меня на край света

Чонгук нервно выдыхает, измеряя пульс и слегка хлопая по впалым щекам омеги, но результата это не дает. А маленький Минсок лишь подвывает на ухо, цепляясь пальчиками за чужой пиджак. Альфа достает телефон и набирает номер скорой, одной рукой прижимая зареванного ребенка. — Па-а-апа… — всхлип, — не оставляй м-меня… Минсок, отбиваясь от руки Чонгука, ползет на коленках ближе к омеге и взбирается на его еле поднимающуюся грудь. Ему страшно, ему так страшно, что даже никакие фильмы с ужасными монстрами не сравнятся с этим страхом. Он так сильно любит своего папу, а он все никак не просыпается. Минсок уже соплями давится, но продолжает реветь, почему-то предчувствуя сердечком, что происходит что-то плохое. Чонгук по телефону переключается на друга и в двух словах сообщает о ситуации, нервно заламывая пальцы. Альфа крепкими руками хватает малыша за талию и усаживается на пол, прижимая Минсока к своей груди. — Тише, котенок, тише, все будет хорошо. Скоро приедут врачи и помогут твоему папе, я обещаю, — шепчет Чонгук, медленно поглаживая дергающуюся спинку. — Он обязательно проснется, сейчас нам нужно ему помочь. Ребенок продолжает реветь, надрывая голосовые связки, а у Чонгука так сильно сердце сжимается и что-то неприятное внутри растекается по всему телу, что самому выть хочется. Альфа покачивает ребенка, пытаясь хоть как-то успокоить, но ничего не выходит, а омегу нужно поднять на диван и оказать первую помощь, чему мешает Минсок. — Котенок, слышишь меня? — Чонгук обхватывает широкими ладонями мокрые щечки малыша и заглядывает беспокойно в глазки, читая в них бесконечный страх и волнение. — Нам нужно успокоиться, солнышко, нам нужно помочь папе, все будет хорошо, слышишь? Не плачь. Альфа вытирает дорожки слез и целует нежно в лоб, даже не замечая такого порыва со своей стороны, но ему все равно. Его внутренний волк мечется из стороны в сторону, так сильно желая помочь. Чонгук прижимает крохотное тельце к себе и вдыхает аромат детского кондиционера и шампуня, наконец ощущая некое нахлынувшее спокойствие. Минсок затихает, икает и трется красными от слез щеками об пиджак альфы, пачкая слюнями и соплями, а потом задирает голову, искажая милое личико, норовя еще раз пуститься в истерику. — Нет-нет, котенок, не нужно плакать, все будет хорошо, — Чонгук чмокает малыша в лоб еще несколько раз и поглаживает спинку. — Веришь мне? Минсок кивает, икает еще раз и обнимает тонкими ручками за шею крепко-крепко. — Спаси папу… — шепчет. — Обязательно, кроха. *** Рыться в чужих вещах не особо хорошее дело, но у Чонгука выбора нет. Он с Минсоком на руках отыскивает документы омеги, которые нужны будут при поступлении в клинику. Сам малыш тычется влажным носом в шею альфы, незаметно для самого себя вдыхая успокаивающий аромат. Запах Чонгука обволакивает Минсока со всех сторон, образуя своеобразный кокон, в котором ребенок чувствует себя в безопасности. Омега в другой комнате лежит на диване, так и не придя в сознание. Чонгук сперва аптечку нашел, но ничего подходящего там не было, поэтому альфа срочно принялся за поиски документов, попутно спрашивая об этом потерянного Минсока, которого начало клонить в сон от прошедшей истерики. Скорая немного задерживается, что выводит альфу из себя, и он неосознанно прижимает ребенка ближе, вдыхая его запах, чтобы хоть как-то успокоить нестабильно бьющееся сердце. — Папа… — шепчет Минсок, сопя в ключицы. — С папой все будет хорошо, кроха, — отвечает Чонгук, прижимаясь сухими губами к щеке ребенка. *** Юнги казалось, что мир остановился, что все годы, которые он пронес вслед за собой, рассыпались в его руках, оставшись тем самым мимолетным и ненавистным моментом, в котором нет ничего светлого. Ничего и никого, кроме маленького чуда, которое тянуло его вверх, придавало сил и ярко улыбалось по утрам, когда омега будил его поцелуями-бабочками и нежной щекоткой. Он скучает. Его розовые пальчики, которые Юнги чмокал перед сном и обещал, что ему приснятся самые сладкие сны. Его розовые пяточки, которые любит щекотать Юнги, когда его чудо бегает без теплых носочков по квартире. Его красивые и безмерно космические глазки, которые любопытно скачут туда-сюда, когда Юнги печет шоколадное печенье по выходным. Его улыбка, смех, радостные визги и вопли, его сладкие слезы, маленькие истерики и ранки, над которыми они потом оба суетятся, забавно бегая по квартире. Он — его все. Сложно дышать, все тело ноет, а пошевелиться нет сил. Юнги чувствует легкий запах цитруса и цепенеет, понимая, что находится далеко не в их теплом гнездышке, а где-то далеко за пределами. И стоп… сколько времени прошло? И стоп… — Минсок! — вскрикивает Юнги, распахивая широко глаза, но голос противно скрипит от сухости и омега заходится в судорожном кашле. — Мини…