увези меня на край света

Целая неделя блаженной тишины, приправленная непринужденностью со стороны Чонгука, который каждый день искал повод навестить, встретиться или же просто увидеть Минсока и Юнги. Омега в эти дни был слишком уставшим, выжатым словно лимон, и абсолютно равнодушным по отношению к альфе, который изо дня в день напоминал о своем существовании; пусть и старался делать это менее навязчиво, но Мин все равно каждый раз отводил глаза, как только Чонгук появлялся в поле зрения. Омега чувствовал себя паршиво после того раза, когда позволил себе быть слабым рядом с альфой, позволил увидеть свою оголенную, израненную душу и свои слезы. Это все кажется таким неправильным, противным, словно он маленький несмышленый ребенок, не умеющий справляться со своими истериками. Юнги не хочет допустить этого еще раз. А Минсок счастлив. Он бегает по квартире с яркой улыбкой на губах, смеется звонко, когда Чонгук пытается его поймать, ведь они играют в догонялки. Минсок наслаждается присутствием своего нового друга, старается каждый раз показать все больше и больше того, что он узнал в этой жизни, что видел по телевизору и читал в книжках. Он привязывается слишком быстро к Чонгуку и с нетерпением продолжает ждать с ним встреч. Юнги думает, что иметь хороших друзей совсем неплохо, пока эти друзья не пытаются пересечь черту по отношению к нему самому. Омега прекрасно видит интерес в чужих глазах, замечает то, как Чонгук порой медленно провожает взглядом каждое его движение, как он всегда предлагает свою помощь на кухне, когда Мин начинает готовить ужин для них. Чонгук старается узнать его получше, интересуется самочувствием, пытается поддержать, когда видит отчужденную усталость в глазах Юнги. Он привозит пакеты с продуктами вечерами, когда остается на тот же ужин, ведь в остальное время омега не позволяет ему тратить на что-то подобное деньги, лишь смотрит укоризненно, когда альфа дарит новую раскраску Минсоку, совершенно не думая о том, что таким образом может разбаловать ребенка. *** — Минсок так утомился за этот день, что заснул на диванных подушках, — тихо говорит альфа, когда заходит на кухню. Чонгук наблюдает за мельтешащим Юнги, который наливает кипяток в кружку и никак не реагирует на присутствие альфы. Мужчина присаживается, откидываясь на спинку стула. — Нужна помощь? — Ты отлично поможешь, если уйдешь сейчас отсюда. Мини уже спит, а значит, тебе больше нечего здесь делать. Мне нужно переложить его на кровать, — отвечает омега и, вытирая влажные руки об полотенце, идет в гостиную. Чонгук вздыхает. Он опускает уставший взгляд и разглядывает свои разрисованные фломастером ладони. Альфа понимает, он прекрасно видит это отчуждение и неприязнь в чужих глазах, но его тянет. Юнги невероятный омега с очаровательным сыном, его внутренний волк тянется к ним абсолютно каждую секунду, но альфа с некой болью понимает, что Мин не тот человек, который откроется так быстро, не тот человек, который вообще сможет открыться, он не подпускает к себе никого, видит лишь своего сына и его комфорт. С одной стороны это удивительно приятно и правильно, но не для самого омеги. Он теряет себя, он запускает себя, загибаясь где-то там внутри, в темноте, совершенно один. Чонгуку на это больно смотреть. Этот омега заслуживает в своей жизни всего наилучшего, но постоянно натыкается на иглы, пусть и старается игнорировать это, наплевав на собственные чувства. Юнги хочется обнять, согреть и никогда не отпускать. Хочется показать ему столько красивых и поразительных мест на этой планете, хочется каждый день видеть его счастливую улыбку, дарить заботу и комфорт. Но Чонгук для него никто. Юнги воспринимает его для самого себя враждебно, не позволяя касаться внутреннего себя, не позволяя дарить чувства. Омега его отвергает. — Ты все еще здесь? — Мин появляется на кухне внезапно и бесшумно. Смотрит безразлично потухшим взглядом и медленно моргает. — Уходи. Альфа поджимает губы и поднимается со стула, громко выдыхая. — Не хочешь прогуляться? — тихо спрашивает Чонгук. Ему хотелось бы побыть с Юнги наедине чуть-чуть подольше, попытаться понять его хоть немного, наслаждаясь эфемерным ароматом, показать себя, что не является для него врагом и незнакомцем. Ведь после того случая омега закрылся в себе еще больше, будто бы понял некую важную вещь. Но Чонгук не хочет так, он не хочет от него отдаляться, не хочет видеть эту тихую ненависть, которую омега прячет в себе ради Минсока. Альфа хочет любить, хочет помочь, хочет понять и открыться. — Уходи, — повторяет Юнги, а затем сдвигается с места, собираясь взять кружку. Этот омега словно каменная стена. Чонгук прикрывает глаза и разворачивается, оставляя Мина наедине с собой. Тяжело. Альфа каждый раз вспоминает слова омеги о том, что он для него не станет кем-то особенным, что они совершенно не предназначены для этого, не друг для друга. А волк внутри него скребется еле слышно, понимая, что омега его не желает видеть и чувствовать. Юнги позволил быть другом Минсоку, но для себя он закрыл все двери. Чонгук останавливается чуть дальше дверного проема и разворачивается. — Если ты думаешь, что отвергая меня, ты погасишь мои чувства, то глубоко ошибаешься. Я хочу быть рядом с тобой, даже если я покажусь тебе сейчас эгоистом, прости, — альфа уходит в прихожую, начиная одеваться. Юнги сжимает рукоятку ножа и смотрит на стену потухшими глазами, в которых застыла реальность. Ему все равно. Ему на всех все равно, для него важен лишь его маленький сын, которому он хочет подарить целый мир и даже больше. *** — Папа, а где дядя Гуки? — спрашивает Минсок, усердно стараясь слепить точно такую же красивую булочку, прямо как у омеги. Только один край получается все же толще, чем другой, но Мини это вообще не расстраивает. — Он написал мне, что его не будет три дня, я же говорил тебе, солнышко, — Юнги раскладывает булочки на противень, сверху немного посыпая сахаром. — А сколько дней уже прошло? — допытывается ребенок и подает свою старательно слепленную булочку папе. — Дядя Чонгук должен приехать уже завтра, может быть послезавтра он придет к тебе поиграть. Юнги благодарит сына за помощь на кухне, поглаживает щечку, на которой осталось немного муки и смеется, когда Мини решает попробовать на вкус сырое тесто и морщится, понимая, что оно совершенно не такое вкусное каким он себе представлял. Они заканчивают уборку на кухне и с удовольствием пьют малиновый чай со сладкими булочками. Эти дни для Юнги казались намного спокойнее, когда рядом он не чувствовал чужого присутствия, взглядов и тихого дыхания, хоть и Минсок постоянно спрашивал об альфе и с нетерпением ждал. — Я покажу ему свою раскраску, я обещал докрасить все картинки, когда он приедет, — Мини допивает свой чай, оставляет кружку на столе и быстро спешит в гостиную, где оставил лежать свои любимые фломастеры без дела. Юнги улыбается уголками губ, но тут же одергивает себя, когда понимает, что думает об альфе. Возможно, Чонгук приедет уже завтра вечером, если ему захочется незамедлительно увидеть Минсока; они действительно очень сильно сблизились за короткое время, омега чувствует, что его сыну рядом с ним комфортно и хорошо, это наталкивает на свои определенные мысли, но Мин старается не думать лишнего. *** — Я не могу уснуть, — шепчет Минсок, глядя на Юнги большими грустными глазами. Мин улыбается мягко, подталкивает сына к себе, укладывая на грудь, и худыми пальцами перебирает мягкие волосы ребенка. — Не могу, папа… — Закрывай глазки, солнышко, хочешь… расскажу что-нибудь? — предлагает омега, наслаждаясь родным теплом. — Нет, — канючит Минсок и начинает ерзать, — папа, я не хочу так… — Что такое? — Юнги обхватывает личико сына ладонями и заглядывает в глаза. — Не хочешь как? Минсок опускает глаза, которые наполняются слезами. Омега притягивает сына ближе к себе, взволнованно спрашивая, что же случилось, а Мини и слова сказать не может, всхлипывает так громко в тишине квартиры, что у Юнги сердце начинает дрожать. — Котенок, ну же, не плачь, скажи папе… что случилось, м? — Мин вытирает слезы с мягких щечек сына и целует в лоб, немного растерявшись. — Гуки… — шепчет ребенок. И время останавливается. Юнги поджимает губы и отводит взгляд в сторону, рассматривая голую стену. Омега понимает, что Минсок слишком привязался к альфе, что сейчас ему не хватает этого терпкого запаха спокойствия, который бы укутывал словно кокон от всех бед. Минсоку не хватает тепла и Юнги сейчас не в силах его восполнить, даже если прижимает ближе к себе, шепчет успокаивающе и согревает собой. Мини всхлипывает раз за разом, а у омеги внутри все осыпается от осознания той катастрофы, что надвигается на него медленно, но так уверенно. Его сын привязывается к альфе. Его сын хочет проводить больше времени со старшим альфой, возможно видя в нем отца. Его сын тянется к Чонгуку, как бабочка на свет, и Юнги не может безболезненно препятствовать этому. А от этого становится не легче, грудь словно сковывает нечто и дышать только труднее с каждой секундой. Юнги становится страшно, что все зайдет слишком далеко, если не уже. — Не плачь, солнышко, не плачь… — шепчет омега, — мы можем ему позвонить, хочешь? Минсок отчаянно кивает, цепляясь пальчиками за пижаму омеги, и тяжело дышит. Юнги тянется к телефону, лежащему на тумбочке, и набирает номер, на который он совершенно не собирался звонить без лишней надобности. Гудки идут, идут, идут, Минсок на груди замирает, а на том конце слышится небольшой шум, а затем тихий, но такой нужный сейчас голос. — Юнги? Что-то случилось? Омега закрывает слезящиеся отчего-то глаза.