На расстоянии протянутой руки

      Покинув Гарри и Джозефа под предлогом неотложного дела, Джон сбежал вниз по лестнице и застыл под хмурым весенним небом, сердито высекая искру из зажигалки. Когда та, наконец, вспыхнула на кончике сигареты, он почувствовал облегчение: безуспешные попытки прикурить раздражали и выводили из себя. Фотография Саймона до сих пор стояла перед его глазами — сунув ладонь в карман, Джон достал телефон и разблокировал экран.       Снимок явно был постановочный, ведь так отставить задницу — это нужно постараться, найти определённый ракурс, с которого видно и лицо, и ягодицы… Мужчина нервно усмехнулся, только представив, как любовник елозит по всей кровати в поисках соблазнительной позы, после чего внимательней присмотрелся к изображению.       Мальчишка, признаться, умел выгодно преподнести своё тело. От снимка не веяло пошлостью, и взгляд разноцветных глаз не казался ни томным, ни призы́вным. Саймон даже не снял нижнее бельё или, хотя бы, не приспустил его: вероятно, догадался, что Джон может неоднозначно отреагировать не столько на наготу, сколько на сам факт подобного рода фотографии.       Собственно, так оно и случилось. Первым, что дрогнуло в молодом мужчине, было недоумение — для чего и зачем ему это? Но возмущение улеглось так же внезапно, как вспыхнуло, а следом проснулось любопытство: а ведь действительно, для чего и зачем?.. — Джон! — вдруг окликнули его, и он, быстро блокируя экран с изображением Саймона, поднял голову. — Я думал, ты сразу домой направишься!       Лейтенант, с которым они расстались у автобусной остановки, нагнал товарища, держа под мышкой красиво упакованную коробку с ярким красным бантом. — Да просто заскочил ненадолго к Гарри, — пожал плечами Джон и, не удержавшись, кивнул в сторону подарка. — Это что? — Для дочери, — улыбнулся Гас, похлопав по коробке ладонью. — На выходных поеду к ним. — У Шарлотты день рождения? — Нет, — взгляд Шона Эллингтона сделался мягче, даже каким-то виноватым. — Давно не навещал их, вот и всё.       Джон никогда не видел вживую семью лейтенанта, но однажды заметил фотографию в комнате Гаса, на которой симпатичная светловолосая женщина обнимала свою дочь. Это была Вивиан, терпевшая шесть лет постоянное отсутствие мужа и под конец осознавшая, что больше им незачем цепляться друг за друга в попытках сохранить союз. — Капитан Прайс одобрил бы твою поездку, — поддержал товарища Джон, припоминая слова командира о трудоголизме офицерского состава отряда. — Если честно, — Гас понизил голос, словно кто-то мог их подслушать, — я всегда считал, что будь он женат, то внуки в таком заботливом деде души бы не чаяли.       Задержав дыхание, оба лейтенанта выдержали секундную паузу и расхохотались. Отношение командира к бойцам действительно напоминало отцовскую заботу, а учитывая, что Роучу и Спиди не было ещё и тридцати, да и выглядели они моложаво, то вся их группа походила на одну семью, где мужчин — от мала до велика.       Вдвоём миновав территорию служебного жилья и распрощавшись, они направились каждый в свою комнату. Джон принял душ и, переодевшись, завалился на кровать. День выдался насыщенным, чего стоил один только разговор с генерал-майором, который МакТавиш прокручивал в голове от начала до конца, анализируя подробности. Закончив предаваться размышлениям, он с хрустом потянулся и взялся за телефон, не находя более причин откладывать решение ещё одного вопроса. Саймон ответил на звонок практически сразу же. — Если ты ждёшь фотографию моего члена, — произнёс Джон, глядя в потолок, — то, в общем-то, не дождёшься. — Твоего члена, — не остался в долгу мальчишка, каким-то внутренним чутьём понимая, что любовник не рассержен на него за этот поступок, — мне, в общем-то, — передразнил интонацию мужчины, — хватает и так.       Джон смешливо фыркнул, оценив данный ему отпор, однако последнее слово рассчитывал оставить за собой: — А звучит, словно хотелось бы большего. — Хотелось бы, — признался Саймон. — Но ты слишком далеко, весь в работе, и уделяешь мне всего один день в неделю. — В начале мая у меня отпуск, — мужчина выдержал небольшую паузу перед тем, как дать ответ. И замолчал, нахмурившись. Выглядело это так, будто он предлагал мальчишке сойтись ближе… — Надолго? — Двадцать один день. Шесть из которых мне придётся отлучаться по работе на пару часов, — он вспомнил про разрешение капитана Прайса дважды в неделю посещать секретные архивы. — И ты… согласен? — боясь ошибиться, уточнил у него Саймон. — Согласен проводить это время со мной?..       Джон закрыл глаза, задышав глубже обычного. Налитые тяжестью веки сомкнулись, погружая сознание в черноту. Его вдруг охватило непонятное волнение, тревожное чувство, какое бывает перед неопределённостью предстоящего шага. Но даже после секундных колебаний Джон привык с уверенностью двигаться вперёд. — Попробовать можно.       Он сказал это, по-прежнему сомневаясь, хотя и не подал вида. Однажды точно так же с ним стремились сблизиться: закончилось всё хуже некуда. — А наши договорённости? — вдруг тихим голосом произнёс мальчишка. — Они в силе?       Джон, удивлённый, распахнул глаза. Его мысли и мысли Саймона скрестились в точке, которая для одного была краеугольным камнем их отношений, а для второго — камнем преткновения. — Мы любовники, Саймон. Ни больше ни меньше.       Частота встреч не зависит от глубины чувств: эту закономерность Джон вывел ещё в школьные годы, когда общался с Юджином Ньюманом. Однако с появлением Саймона в его жизни, полной однообразных дней и случайных партнёров, он вдруг осознал — жизнь-то меняется, и прежние её правила, удобные для мужчины, не обременяющего себя длительными отношениями, трудно применимы к новым реалиям.       Свыкнуться с этим было непросто. Но и для того, чтобы порвать с Саймоном, уже не находилось причин: пока мальчишка следовал договорённостям, Джон предпочитал думать, что их друг с другом связь, крепчающая день ото дня — неизбежность более тесного знакомства, а никак не признак влюблённости. — Кстати, — спустив с кровати ноги, он потянулся к зажигалке и нервно защёлкал ею, наблюдая, как вспыхивает и гаснет язычок пламени, — насчёт фотографии… Что тебя сподвигло?       Саймон молчал какое-то время, но когда заговорил вновь, Джон, лишённый стыда в вопросах секса, слегка покраснел. — Ты хоть раз делал себе приятное, вспоминая меня? — Ну делал, — сквозь зубы процедил мужчина, не слишком охотно признаваясь в столь интимных нюансах. — Я тоже, когда думал о тебе, — улыбнулся Саймон, живо представив по тону чужого голоса, как любовника раздирают противоречия. В такие минуты ему нравилось наблюдать за Джоном, внутри которого шла ожесточённая борьба — её отголоски вспыхивали в глубине льдистых глаз и заставляли красивые губы сжиматься в упрямую линию. Когда мужчину, не склонного к романтике, одолевали чувства, Саймон находил это безумно сексуальным и привлекательным. — Но у меня есть игрушки, а вот ты, что-то мне подсказывает, вряд ли держишь под подушкой хотя бы один единственный силиконовый член.       Джон закатил глаза и устало потёр их ладонью. — Поэтому ты решил, что дрочить на твою фотографию мне будет сподручнее? У меня с воображением проблем нет. — Неужели? — притворно удивился Саймон и, сидя дома на кровати, игриво прикусил губу. — Тогда расскажи, что ты представлял, когда трогал себя.       Одним резким движением выбив из зажигалки искру, мужчина уставился на огонь, плавно покачивающийся из стороны в сторону из-за его дыхания. Желваки на скулах заходили ходуном. Он не был намерен говорить что-либо — не умел облекать слова в красивую форму, так как годами разговаривал языком солдатни, простым, прямолинейным и грубым. К тому же, ему не под силу было вести любовные игры — в них он терялся и чувствовал себя глупо.       Вместо ответа Джон молча засопел в динамик. Саймона это рассмешило: — Ты, конечно, очень хорош в постели, но кто бы мог подумать, с каким трудом тебе даётся всё остальное! — А что для тебя главное? — неожиданно спросил его мужчина. — Секс или то другое?       Язычок пламени погас. Дешёвая зажигалка, крепко зажатая в ладони, сверху была чуть раскалена огнём. — Мне важен человек, — недолго думая ответил Саймон. — Человек для меня важнее…

***

      Людей, провожающих Джона в отпуск, было немного. Капитан Прайс напутствовал его заранее днём, перед тем как податься в штаб организации, Генри Блэк и Барри Вудс крепко пожали ладонь на прощание. Ещё несколько бойцов из других подразделений пожелали хорошо отдохнуть. Озон и Кемо не показывались на глаза после окончания служебного дня, поэтому в сторону автобусной остановки их двинулось четверо: Роуч и Спиди, неразлучные друзья с недавних пор, и оба лейтенанта.       Они шли вдоль дороги, когда проезжавшая мимо машина притормозила. Знакомый голос окликнул: — Хорошего вечера!       Мужчины, одетые в гражданское, синхронно повернули головы. Джон вежливо кивнул, а Гарри расплылся в улыбке: — Говард, привет!       Таксист, подрабатывающий нелегально, окинул компанию взглядом. Он был не глуп и давно догадывался, что некоторые его клиенты — бойцы из прославленной Особой воздушной службы. Впрочем, жители Креденхилла к такому соседству давно привыкли и не находили в том ничего необычного. — Могу подкинуть с ветерком, — сказал он, заметив в руке Джона спортивную сумку. — Не сегодня, — Роуч наклонился вниз, чтобы лучше видеть лицо мужчины. — Но я на тебя рассчитываю в ближайшее время. — Без проблем, — таксист сделал жест рукой, мол, всё схвачено, и махнул компании на прощание. — Кто это? — спросил Джозеф Аллен, провожая машину взглядом. — Спаситель опоздавших и отчаявшихся… — изысканно начал было Гарри, однако Джон с солдатской простотой его перебил: — Местный извозчик-нелегал.       Гас, поднеся к лицу ладонь, своим острым зрением успел рассмотреть номерные знаки и присвистнул: — Я слышал про него. Лично, правда, не знаком. — При всём моём уважении, — улыбнулся Роуч, — я удивился, если были бы. — И то правда, — рассмеялся Гас, днями пропадающий на военной базе.       Служебный автобус, последний по расписанию, уже был подан. Возле урны, сбившись в кучу, курили несколько бойцов в гражданской одежде, часть расположилась внутри, кто-то даже успел задремать, прижавшись щекой к стеклу. — Надеюсь, — сказал на прощание Джон, заглядывая в глаза Шону Эллингтону, — меня вызовут, если вдруг что. — Не бойся, самое интересное не пропустишь, — Гас пожал протянутую ему ладонь. — Хорошо тебе отдохнуть.       Роуч, когда подошла его очередь, ткнул друга кулаком в плечо, но сделал это шутливо. С кем и было действительно грустно расставаться, так с весёлым жизнерадостным сержантом. Аллен, поймав на себе взгляд голубых глаз, вежливо кивнул: — До свидания, второй лейтенант.       Он упорно продолжал обращаться к Джону по воинскому званию, имя тоже игнорировал, позывной — тем более. Джон не обижался, раз таков был выбор рядового. — Удачной службы, Спиди.       Закинув сумку на верхнюю полку и заняв свободное место ближе к концу салона, молодой мужчина осмотрелся, насчитал пару-тройку знакомых лиц. Ему не верилось, что почти на месяц придётся позабыть про постоянные тренировки, ушибы, мозоли и синяки, про военные дисциплины, про строгий распорядок дня. Передышка, конечно, была нужна, но Джон давно свыкся с суровыми армейскими буднями, и длительное бездействие его угнетало. — Мам, привет… — Джон, родной! — нежность её голоса всякий раз заставляла сердце сжиматься. — Как ты? — Официально в отпуске, — вздохнул он ровно в тот момент, когда служебный автобус мягко тронулся с места. — Поздравляю, — улыбнулась Мэри МакТавиш, обрадованная тем, что сын всё же позволил себе передышку. — Хотя, судя по твоему тону, ты недоволен. — Как обычно, — тоже ухмыльнулся Джон, устраиваясь на сидении поудобнее. — Мам, я завтра задержусь часа на два, ничего ведь страшного? — Глена до позднего вечера не будет, — после недолгого молчания сказала она. — В последние недели у него очень много работы…       Джон в это охотно верил. Ещё с той самой минуты, как увидел отца в штабе организации, а после, у самого выхода — делегации Особого разведывательного полка, Группы поддержки и связистов. Когда все формирования войск специального назначения собирались в одном месте, значит, обсуждалась и планировалась наступательная операция или, по крайней мере, подготовка к ней: именно поэтому он не хотел идти в отпуск — предчувствовал, что намечается нечто серьёзное. — А почему ты задержишься, родной?       Где-то по ту сторону вдруг послышался смех отца, густой и низкий — вероятно, родители принимали гостей. Следом расхохотались незнакомые мужчина и женщина. — Наши соседи, — пояснила Мэри МакТавиш сыну, который, начав было отвечать, запнулся. — Так почему, Джон?       Джон встряхнулся, отбросил прочь образ непривычного ему отца — весёлого, улыбчивого. Последний раз он видел его таким очень, очень давно. — Встречусь с бывшим одноклассником. — С Ричардом? — Да, с ним, — не желая больше отнимать у матери время, Джон решил закругляться. — Знаешь, мне сейчас не очень удобно говорить… Я позвоню тебе завтра, когда освобожусь. Хорошо? — Конечно. Удачно тебе доехать до Лондона, родной.       Он попрощался и сбросил вызов. Автобус выехал на трассу, старинная дорожная кладка сменилась ровным асфальтом — Креденхилл остался позади, затерянный среди зазеленевших лесных просторов. Глядя на красивые ухоженные поля, расчерченные следами сельскохозяйственной техники, Джон вспомнил, как ещё мальчиком с отцом и матерью впервые посетил Шотландию. Тогда его поразила её суровая величественность, горные перевалы и холмистые долины. В Англии, конечно, он родился и вырос, но сердце принадлежало родине предков: в душе́ Джон был истинным свободолюбивым шотландцем, а не чопорным англичанином… — Конечная, парни! Приехали!       Задремавший под мысли о красоте северной природы, молодой мужчина вздрогнул и распахнул глаза. Уже стемнело, на лондонских улицах зажглись фонари и подсветка. Ночная жизнь города только начиналась в отличие от Креденхилла, давно погрузившегося в сон. — МакТавиш! Хороших выходных тебе! — махнул рукой знакомый боец, не знавший, что собрат по оружию уходит в полноценный отпуск. — Тебе тоже.       Джон закинул рюкзак за спину, достал с полки спортивную сумку. Следом за каким-то парнем двинулся к выходу из автобуса и, попрощавшись с водителем, растворился в ночи.

***

      Ричард Гивс ждал его за столиком в «пивном саде» — уютно оформленной площадке, прилегающей к самому пабу. Собраться под открытом небом и пропустить по кружке пива англичане любили всегда, но с тех пор, как ввели запрет на курение внутри помещений, популярность подобных мест возросла значительно. — Эй, сюда! — друг махнул ему рукой и крепко сжал протянутую в приветствии ладонь. — Я рад, что ты нашёл время встретиться. — Ну, у меня отпуск, так что…       Сбросив куртку, Джон улыбнулся и сел напротив. Ричард Гивс не сильно изменился с тех времён, когда они играли в одной школьной команде. Черты лица с возрастом, конечно, чуть огрубели, поменялась причёска, стиль одежды, но в остальном он оставался самим собой.       Девушка-официантка принесла им меню. Погода была солнечная, тёплая и словно знаменовала отличное начало трёх долгих недель отдыха. Джона, по правде, уже тянуло обратно, в секретные архивы, где таились важные сведения и военные тайны.       Сделав заказ, они наконец взглянули друг на друга открыто. Ричард начал первым. — Как дела? Как жизнь? — спросил он. — Последний раз мы же виделись… — Пять месяцев назад, — подтвердил Джон, разминая шею ладонью. — На твоём мальчишнике. — Точно. А на свадьбе ты уже не появился. — Не смог вырваться. Работа. — Да. Я помню.       Оба какое-то время сидели молча. Ричард, раньше лишь догадывающийся, с некоторых пор знал наверняка, что Джон несёт службу в горячих точках. Ещё в школе МакТавиш однажды обмолвился, что собирается поступать в Королевскую военную академию — это было первой причиной думать так. Потом, став старше на несколько лет, во время очередной их встречи он обратил внимание на странный загар: потемневшее лицо, потемневшие кисти рук, тогда как остальные участки кожи оставались белыми. А года два назад бровь, глаз и щёку Джона рассёк длинный шрам… Были и другие поводы считать догадки верными: великолепное телосложение, явно поддерживаемое постоянными тренировками, прекрасная осведомлённость военной тематикой, которую друг изредка, но показывал как бы невзначай, цепкость и прежде внимательного взгляда, быстрота реакций. В одной из компаний, куда они оба попали случайно, Джон невозмутимо представился телохранителем, после чего медленно вскинул голубые глаза на Ричарда, словно бы желая проверить, как тот отреагирует. Ричард смолчал, только прищурился в ответ, каким-то внутренним чутьём понимая, что бывший школьный товарищ говорит неправду.       Деликатно обходили они стороной ещё один вопрос. Впрочем, полуслов и полувзглядов здесь тоже было достаточно для определённых выводов. — Как тебе семейная жизнь?       Джон отхлебнул пиво из бокала, принесённого ему официанткой. Ричард к своему не притронулся, приготовившись поделиться новостью. — Прекрасно. У нас будет ребёнок.       Гивс поднял голову, вновь испытав прилив неконтролируемого счастья. Предстоящее отцовство временами делало его чувствительным и нежным к собственному же удивлению. Джон, услышав это, отставил бокал в сторону. — Ого. Поздравляю. Быстро же вы, — улыбнулся он, доставая сигарету и протягивая пачку другу. — Мы, честно говоря, планировали позже… — начал было Ричард. — Но презервативы — вещь не совсем надёжная, да? — закончил фразу Джон, прикуривая.       Совершенно безотчётно он вдруг поставил себя на место Ричарда и подумал, что в сексе с мужчинами есть один существенный плюс — о нежелательной беременности можно не беспокоиться. Ведь на аборт решаются далеко не все женщины, а если пара не состоит в браке, то последствия кажутся ещё более тягостными. Из него самого вышел бы дерьмовый воскресный отец, поддерживающий материально мать своего ребёнка, да и только. — Поначалу я думал, что точно к такому повороту событий не готов, а потом всё же сумел взять себя в руки… — Ты прекрасно справишься, — стряхнув пепел, Джон ухмыльнулся. — Ты справлялся, будучи капитаном нашей школьной команды. Это посложнее ребёнка будет.       Ричард рассмеялся. Он понял намёк своего друга, и на душе стало чуточку легче. Сейчас любая поддержка была ему важна. — Спасибо, Джон. Впрочем, помнится, в мой последний учебный год команда заняла только третье место. А вот ты, став следующим капитаном, привёл её к первому. — Мне было на кого равняться.       Они стукнулись кружками и выпили. Официантка принесла им сырные шарики в качестве закуски, на которые оба с аппетитом набросились. — Кстати! — вдруг, будто очнувшись, оживился Ричард. — Тебе просил передать привет Уильям. — Уильям? — Джон нахмурился, вспоминая. — Уильям Лонгштейн? — Ага. Он с женой и ребёнком сейчас в Берлине, в отпуске. Написал мне утром, пообщались. Я заодно сказал ему, что с тобой собираюсь встретиться. — Поддерживаешь с ним связь?       Отправив в рот сырный шарик, Джон вытер пальцы и сделал глоток, поверх бокала глядя на собеседника. — Да. Мы видимся время от времени.       На мальчишнике Уильяма не было, зато он должен был появиться на само́й свадьбе, которую Джон пропустил. Лонгштейн — одногодка Гивса, они выпустились вместе и вместе покинули школьную спортивную команду. — Как у него дела? — У Уильяма? — уточнил Ричард. — У него всё хорошо. — В следующий раз, когда с ним спишешься, передай и от меня привет.       Уильям Лонгштейн был первым, на кого Джон обратил внимание как на парня. Будучи товарищами по одной команде, они достаточно времени проводили вместе, что в какой-то момент поспособствовало зарождению особых чувств. Не любви, конечно, но влечения. Джон находил Уильяма привлекательным, а смех, вырывающийся из его груди, заставлял голубые глаза темнеть от желания. В раздевалке парни, полностью обнажённые, обсуждали откровенные вещи, так же откровенно рассматривали друг друга, и, каждый раз ловя на себе завистливый взгляд Лонгштейна, Джон мысленно драл его во всех известных воображению позах. — Передам обязательно. Впрочем, почему бы вам не встретиться? — Боюсь, говорить нам будет не о чем, — вежливо улыбнулся молодой мужчина. — Уверен, для очистки совести ему и мне достаточно передать привет через посредника. То есть, через тебя. — Вы, вроде бы, нормально общались, — Ричард пожал плечами, а, вспомнив кое-что, добавил. — В мой последний год ты даже сдружился с Юджином Ньюманом…       Сказав это, он вдруг запнулся и осторожно поднял на друга взгляд. Джон в ответ смотрел пристально, даже, пожалуй, слишком, щуря прозрачные голубые глаза. О Ньюмане ходили весьма компрометирующие слухи, бросающие тень на каждого, кто близко водился с этим парнем. — «Даже»? — тихо и чуть вкрадчиво осведомился мужчина, крутя пальцами пивной бокал. — А с Юджином что не так? — Ну, говорили же, он — гей… — Да, говорили. — Не знаю, в курсе ты или нет… — Ричарду было не очень приятно обсуждать чужие секреты, однако с некоторых пор эти секреты перестали таковыми быть. — В общем, слухи, ходившие о нём, чистая правда. Я сам это видел. Его вместе с партнёром.       Неожиданно, но Джон вдруг испытал облегчение, словно камень с души свалился. Их с Юджином прошлое, один единственный раз, проведённый вместе, тяжёлым грузом вины и ответственности лежал на сердце. Он по-прежнему верил, что сплоховали они оба, молча пошли на поводу собственных желаний, не оправдавшихся ни у одного, ни у второго, хотя не отрицал — Ньюману пришлось гораздо, гораздо хуже. Юджин полюбил, а любовь невзаимная способна ранить, оставляя шрамы. — Ты знал, — Ричард не спросил, лишь тихо и мягко произнёс слова, заметив, как изменился чужой взгляд. — Знал, что ему нравятся парни.       Ничего не ответив, Джон молча хлебнул из бокала. Глядя на него, сомнений у Гивса больше не осталось. Но спросить наверняка он не решился. Их с Джоном дружба казалась несколько странной, словно односторонней, так как скрытности МакТавишу было не занимать. Однако, зная его достаточно, Ричард понимал, что таков уж Джон. Вроде бы нелюдимый, и вместе с тем — готовый помочь в трудную минуту.

***

      Утро и день выдались насыщенными: встреча со старым школьным другом, встреча с матерью, которая буквально с порога окутала сына теплом и вниманием. Всё это было хорошо. На вечер же у Джона имелись другие, особые планы… Скосив глаза, он посмотрел вбок.       Саймон шагал с ним рядом, с интересом рассматривая улицу. Впрочем, ощутив на себе взгляд, парнишка мгновенно повернулся. Лицо его озарила улыбка. — Ты уверен, что мы никому не помешаем? — Чего ж тогда улыбаешься? — резонно заметил Джон, хотя и сам ухмыльнулся в ответ. — Просто это первый раз, когда мы встречаемся не у меня дома. — Не переживай. Я оплатил за двоих. К тому же, это квартира, а не отель. — Выходит, ты снял меня на ночь?       Саймон игриво дёрнул бровью, подступив к любовнику ближе. Их бёдра на мгновение соприкоснулись, но Джон не отдёрнулся — кругом темно, а улица была пустынна. Ладонь, между тем, скользнула под полу распахнутой лёгкой куртки и быстро погладила подтянутый живот, от неожиданности напрягшийся ещё больше. — Угомонись, — всё же отстранился мужчина, окидывая взглядом уходящую вдаль дорогу. — Не могу, — честно шепнул ему мальчишка. — Я сейчас будто пьяный…       Эти слова заставили Джона остановиться. Саймон, замерев рядом, глубоко дышал — грудь вздымалась и опадала. Белки их глаз блестели в темноте улицы, освещённой редкими фонарными столбами. «Снова, мать её, весна, не иначе», — мучительно подумал Джон, стискивая кулаки в напряжении и разжимая сведённые судорогой пальцы. — «Неужели, блядь, снова?».       Он вдруг шагнул ближе и поцеловал Саймона в губы, нагло и отчаянно. Тот будто только этого и ждал: застонал тихо, вжался в любовника и закрыл глаза, предпочитая не смотреть, а чувствовать. Впрочем, длилось это недолго. Джон быстро отстранился, потому что не имел привычки проявлять эмоции напоказ, даже если увидеть их могли редкие случайные прохожие, и молча двинулся дальше.       Волнение Саймона оказалось заразным. По ощущению оно действительно было сродни опьянению, когда разум постепенно отключается, и тело приводит в движение какая-то инстинктивная память. Близость мальчишки, звук его дыхания, лёгкий аромат парфюма, шлейфом тянущийся следом… Джон сжал зубы, упрямо шагая вперёд вдоль ночной улицы. Мысли уже красочно и живописно вырисовывали то, что им ещё только предстояло совершить. — Мы пришли.       Саймон поднял голову, рассматривая дом. Совершенно неожиданно на него напала робость. — А если я буду вести себя слишком громко? — на полном серьёзе спросил он. — Кто знает, какая тут слышимость… У нас не будет проблем? — Тогда есть как минимум три способа тебя заткнуть, — улыбнулся Джон, отыскав по ориентирам спрятанные владельцем ключи. — Рукой, поцелуем, — мужчина отворил входную дверь, приглашающе её распахнув, — ну, или каким-нибудь самодельным кляпом. — Очень романтично, — фыркнул Саймон, хотя, по правде, был бы не прочь испытать это на себе.       Тихо поднявшись в квартиру, они разулись и огляделись по сторонам. Джон скинул с плеча рюкзак и бросил в угол спортивную сумку, на которую ещё при встрече обратил внимание мальчишка. Скорее всего, в ней находились вещи, одежда и личные принадлежности. — Ты снял квартиру до конца своего отпуска? — словно невзначай поинтересовался Саймон, вешая на плечики куртку. — Только на одну ночь. Потом переберусь в отель поскромнее. — А почему не захотел остаться здесь?       Вслед за Джоном он прошёл на кухню и с благодарностью принял стакан, наполненный водой. Мужчина, после нескольких широких глотков, ответил: — Потому что, не считая наших встреч, место мне нужно исключительно для ночлега. Ты, кстати, голоден?       Сказать по правде, Саймон был бы не против перекусить, но тогда пришлось бы ждать доставку и только потом… — Нет, спасибо. А ты? — Я ужинал у матери.       Джон, кажется, сам не понял, что вновь приоткрыл любовнику дверь в свою личную жизнь. Прежние его слова о семье давали Саймону повод думать об отношениях в ней, как о связях, напрочь разорванных. Сейчас же выяснилось другое — по крайней мере, с матерью молодой мужчина поддерживал общение. И общение, видимо, вполне себе дружеское. — Можно мне первым в душ? — Конечно, — пожал Джон плечами. — Наверное, всё необходимое, полотенца и гели, там есть.       Квартира, выполненная в современном лаконичном стиле, Саймону понравилась. Было видно, что любовник подошёл к выбору места ответственно, и эта ненавязчивая забота об атмосфере предстоящей ночи заставила его тихо улыбнуться. Тронув кончиками пальцев огромные листья монстеры, украшающей выложенный декоративной каменной кладкой коридор, парнишка толкнул дверь ванной комнаты и присвистнул. — Джон, ты это видел?       За спиной послышались мягкие шаги. Мужчина, приблизившись, остановился рядом и заглянул внутрь. — Ого… — Стоп, погоди. Ты не знал?       Плавно покачивая бёдрами, что не ускользнуло от внимательных голубых глаз, Саймон двинулся вперёд, положил ладони на бортик огромной гидромассажной ванны и оглянулся через плечо. — Да тут вдвоём можно помыться! И, кстати, не только…       Намёк был понятен, однако Джон не хотел вот так просто поддаваться на уговоры. К тому же, он не привык к подобной роскоши, а в ду́ше мог засиживаться подолгу, только если в холодное время года их группу морозили на занятиях по физической подготовке. — Отмокай, — хмыкнул мужчина, шутливо запустив в мальчишку полотенцем. — Это будет твоё. — Ждать придётся долго! — предпринял очередную попытку Саймон, обращаясь уже к спине любовника.       Тот обернулся, и взгляд потемневших голубых глаз, полоснувший, словно острый нож, разлил по всему телу приятную обжигающую волну. — Мы три месяца ждали, только чтобы отсосать друг у друга. Я терпелив. — Ну ты гад, — шепнул мальчишка под нос, когда дверь за любовником осторожно закрылась. И, вдруг улыбнувшись, принялся стаскивать с себя одежду.       Джон, тем временем, обошёл квартиру. Он не особо присматривался к фотографиям, изучал их мельком, уделив особое внимание лишь спальне, и потому наличие шикарной ванны стало для него, равно как для Саймона, неожиданностью. Хотя на изображениях она тоже была, и в восторженных отзывах, кажется, упоминалась.       Прошло минут десять. Следом пятнадцать, двадцать. Через полчаса Джон, теряя терпение, бесшумно приблизился к двери и склонил голову: слышался лёгкий плеск воды, да и только. — Надеюсь, ты там не утонул, — он постучался костяшками пальцев. — Странное для бодигарда замечание, — последовал ответ. — А что, если да?       Прикусив губу, дабы скрыть улыбку, Джон открыл дверь: Саймон, вытянувшись, лежал в ванне, расслабленно откинув голову на специальную мягкую подставку. Он даже не шелохнулся, в движение пришли только разноцветные глаза и бровь, вздёрнувшаяся выше. — Я не твой телохранитель, чтобы каждую минуту быть рядом. — Зато мой любовник. И мог бы понежиться в этой шикарной ванне вместе со мной.       Признаться, Саймон не ждал от Джона реакции. Но мужчина, мгновение помолчав, принялся раздеваться. — Сейчас вернусь, — сказал он, когда окончательно оголился, и, подобрав свою и чужую одежду, исчез и так же быстро появился вновь.       Вода всколыхнулась, потревоженная. Даже вдвоём в этой ванне им было комфортно. — Если хочешь, можем добавить соль, — Саймон указал пальцем на деревянную полочку. — Ещё там есть ароматические свечи. — Не люблю это всё, — поморщился Джон, бездумно водя по белоснежному бортику мокрой ладонью. — А как тебе такое?       Саймон ткнул пальцем в кнопку. Откуда-то снизу, сбоку, сразу со всех сторон забили упругие водные потоки. Джон инстинктивно напрягся, но, привыкнув к довольно своеобразному массажу, расслабил плечи. — Нравится, да? — Неплохо.       Мальчишка улыбнулся, распознавая, что любовник специально не признался прямо, и дополнительно включил ещё и подсветку, которая зажигалась и гасла в определённом ритме, словно пульсируя. — Будь у меня своё жильё, поставил бы себе такую же, — мечтательно шепнул Саймон и вытянул вперёд ногу. Она упёрлась Джону в бедро.       Кожа мальчишки была гладкой, без единой шероховатости и натоптанных мозолей. Ногти на пальцах аккуратные и ровно подстриженные. Закинув руки на бортики, Джон исподлобья наблюдал за ним, прикрывшим глаза. По телу растекалось непривычное умиротворение… — Ты спишь? — вдруг шевельнулись губы, задавая вопрос. — Конечно нет. Тебя охраняю.       Саймон улыбнулся и разлепил ресницы. Лицо его было румяным от долгого лежания в горячей воде. Подавшись вперёд, он пересел на сторону Джона и прильнул спиной к его груди, пытаясь отыскать удобное положение. — Не возражаешь?       Покосившись вниз, мужчина скептично дёрнул рассечённой бровью. Даже если бы и возражал, то уже было поздно. Да и какие вообще могут быть возражения, когда никто его не тянул ложиться в эту ванну? Свой выбор он сделал сам. — А это что? — любопытный мальчишка вытянул вдруг шею, присмотрелся и оглянулся на Джона. — Смазка?! Всё же хочешь прямо здесь?! — разноцветные глаза радостно округлились.       Джон нахмурился и цокнул языком. Унося из ванной комнаты одежду, он, возвращаясь, решил прихватить тюбик с собой. Так, на всякий случай… Кто же знал, что Саймона эта вещь приведёт в подобный восторг? — Хотел здесь ты. Я лишь подстраховался. — И правильно сделал!       Ловко пересев Джону на бёдра, Саймон заключил его лицо в свои мокрые ладони: по щекам и шее тотчас побежали вниз капли вместе с тонкими струйками воды. Поцелуй вышел нежным, почти целомудренным, но лишь до того момента, пока любовник не позволил скользнуть языком глубже. Как только губы их пришли в движение, не осталось и следа от былой невинности первого прикосновения. — Сядь на бортик, — тяжело шепнул мальчишка, мелко подрагивая в предвкушении и лаская себя рукой.       Джону не нужно было дважды повторять. Опустившись на край ванны, он успел только развести в стороны ноги — Саймон тут же рухнул на колени и взял его в рот. В какой-то необъяснимой спешке кончики зубов пару раз царапнули нежную кожу, после чего мальчишка подуспокоился и стал действовать более вдумчиво, старательно, желая сделать партнёру приятное. — Постой, хватит! — спустя какое-то время выдохнул Джон, загребая в кулак светлые вихры. Его уже чуть потряхивало, и, продолжись всё в таком же темпе, был шанс попросту кончить Саймону в рот или на лицо. — Вставай на четвереньки…       Мальчишка послушно перевалился грудью через бортик и отставил зад, изредка откашливаясь после глубокого минета. Гидромассаж в ванне работал по-прежнему, лаская напором части тел, погружённые в воду. Джон укусил его вначале за одну ягодицу, потом за вторую, а затем развёл их в стороны. Сердце Саймона заколотилось в груди, он изо всех сил вцепился в ванну пальцами и закусил губы.       Касания влажного языка, лёгкая небритость щёк, чужое дыхание… Саймон тихо заскулил, словно щенок, когда услышал позади себя: — Ну вот, а говорил, что будешь громким.       Джон потянулся за смазкой, выдавил чуть-чуть и проник в него уже пальцами. Вторая ладонь вдавилась в поясницу, вынуждая прогнуться сильнее. Первых нескольких толчков хватило, чтобы понять — мальчишка снова баловался со своими игрушками…       Всё же, секс без резинок был хорош, никакой лишней возни, пристроился и сразу вогнал. Саймон охнул от неожиданности, не успел полностью расслабиться и всхлипнул, заведя руку назад. Джон заломил её, зафиксировал, но темп сбавил, восхищённо глядя, как перекатываются на спине под кожей очертания лопаток. Спортивный зал явно шёл мальчишке на пользу, ягодицы стали более упругими, бёдра — рельефными. Он провёл по крутому изгибу ладонью вперёд и назад, то ли погладив, то ли из-за желания почувствовать линии изменившегося тела. Саймон в ответ благодарно шепнул его имя.

***

      За окном царила глубокая ночь. Они лежали на кровати, постепенно проваливаясь в сон. Джон ни слова не сказал, когда мальчишка, перебарывая робость, положил ему на грудь голову. Волосы Саймона пахли остатками парфюма, а дыхание — мятной зубной пастой.       Соседи их так и не узнали, что творилось в этой квартире получасом ранее. Особо громкие стоны мужчина, как обещал, затыкал поцелуями и ладонью. В конце, уже кончив, он услышал смех: мальчишку била дрожь, в прозрачной воде растворялось белёсое облачко. Джон было решил, что на фоне оргазма у любовника случился припадок, взволнованно тронул за плечо и развернул лицом к себе — тот совершенно выбился из сил, но улыбался. По щекам текли либо слёзы, либо просто влажные капли. — Джон… — вдруг послышалось тихое. Саймон тоже не спал. — М-м-м?       Тёплые пальцы бережно перебрали поросль тёмных волос на груди. — Если хочешь, оставайся у меня…       Сон как рукой сняло. Приподняв голову, мужчина покосился вниз в тщетной попытке перехватить чужой взгляд. На помощь пришло сердце, быстро заколотившееся в костяной клетке. Вероятно, Саймон почувствовал его стук и вздёрнул подбородок. Их глаза встретились. — Ты… зовёшь к себе? — повторил Джон. Внутри всё похолодело то ли от страха, то ли по иной причине. — Я помню, что ты сказал. Что мы любовники, ни больше, ни меньше, — пальцы вновь погладили грудь, словно успокаивая. — Я помню. Но так мы сможем видеться каждый день, проводить вместе каждую ночь, заниматься любовью, когда захотим… Так удобно, разве нет?       Джон чувствовал, как каменеет лицо. Как борются между собой привычки и истинные желания, хотя, казалось бы, всё уже давно решено — нет, и точка. Чем больше он сомневался, чем дольше затягивал с ответом, тем ласковее и нежнее становились прикосновения руки. — Подумай, — шепнул ему Саймон и поцеловал затвердевшую горошину соска. — Я всего лишь предлагаю…       Мальчишка снова устроил на груди лохматую голову. И снова Джон, поджав губы, ничего не сказал в ответ.