На расстоянии протянутой руки

      Это были странные полторы недели в жизни Джона. Половина отпуска прошла, осталась позади, и он вдруг поймал себя на том, что с сожалением вспоминает дни, которые уже минули. Ему, конечно, не терпелось вновь влиться в отряд, вернуться к привычным военным будням, засиживаться в секретных архивах, но разум будто раскололся надвое, второй своей половиной принадлежа Саймону и времени, проведённому с ним.       Говорят, к хорошему привыкаешь… Джон долго раздумывал и пришёл к выводу, что в его случае это не вопрос привычки, а нечто другое, более глубокое — что-то на уровне чувств. Симпатия? Любовь? В первом он уже не сомневался, второе звучало пугающе…       Ему всё чаще лезли в голову мысли об отце. Историю знакомства и отношений родителей Джон знал преимущественно со слов мамы: Глен МакТавиш больше молчал, если речь заходила об их с Мэри юности. Однако молчание не означало безразличие. Когда льдистая синева сурового взгляда теплела, когда широкие грубые ладони сжимались и разжимались бережно на тонкой талии жены, когда в командном жёстком тоне сквозили мягкие нотки, сомневаться в нежных чувствах высокого, пугающе серьёзного мужчины было невозможно. Глен МакТавиш по-настоящему любил одну единственную. И любил всю свою жизнь.       Джона многие считали похожим на отца и внешностью, и характером. Значило ли это, что в собственных чувствах он так же предан кому-то особенному?.. — Ты чего? — тяжело выдохнул ему на ухо Саймон. Они лежали в кровати обнажённые и вспотевшие, преисполненные друг к другу то ли животной страсти, то ли острой, как тоска, необходимости быть вместе, один в другом. — Джон?       Молодой мужчина, ранее явно намеревавшийся сменить позу, продолжил ловить ртом воздух. По его застывшему в напряжении телу скользили мелкие капли пота, согнанные с места судорожным движением грудной клетки. Он будто никак не мог надышаться, и Саймон, тоже ощущая усталость, перестал изо всех сил цепляться за его влажные бёдра своими ногами. — Неужели настал тот день, когда я начал тебя выматывать? — мальчишка проследил, как любовник переносит вес с ладоней на пятки. Теперь Джон сидел, глядя сверху вниз, и стало не так жарко. Разъединившиеся тела жадно облизывал ветер, гуляющий сквозняком по комнате.       Ответа не последовало. Мысль, пронзившая Джона, была слишком личная, чтобы делиться ею. Тем более с тем, к кому она в важной степени имела отношение. Вместо слов он вытянул руку и пальцами осторожно огладил покрасневшую нежную кожу между чужими упругими ягодицами. — Какая-то дурацкая эта твоя новая смазка, — обратился мужчина к Саймону, сладко вздрогнувшему от прикосновения. — Не больно? — Да вроде нет… Сохнет только быстро, судя по ощущениям, — признался мальчишка. — Я и вижу. — Возьми тогда прежнюю. Она там, в ящике.       Джон привычным движением открыл тумбочку, запустил руку в ворох разных мастей и форм фаллоимитаторов, нащупал тюбик со смазкой, а потом вдруг повернулся обратно к Саймону и подмигнул с лёгкой ухмылкой: — Я как-то не спрашивал, но сейчас стало интересно. С каким чаще всего забавляешься? Какой размер любимый?       Мужчина кивнул на выдвинутый ящик, содержимое которого периодически бывало там, где минутой ранее находился он сам. Любовник если и покраснел, то незаметно — из-за румянца на щеках, до сих пор не сошедшего после бурного начала секса. — Мне нравится твой, — пробормотал Саймон, опуская взгляд к чужому паху и желая как можно быстрее вновь почувствовать это в себе. — А если серьёзно?       По правде, ни одного искусственного члена не должно было находиться там. После расставания с Томасом он собирался выкинуть игрушки, навевающие не лучшие воспоминания и, более того, фигурирующие в тех самых видео, снятых подлецом на скрытую камеру. Но дело ведь было не в кусках силикона, и, смалодушничав раз, Саймон продолжил ими пользоваться уже в одиночку. — Вон тот… — приподнявшись на руках и сев, мальчишка отыскал один взглядом. — Сиреневый.       Джон повертел дилдо в руках. Штучка была занятная: размером меньше, чем его собственный член, однако формы явно нечеловеческой, с красивыми, хорошо проработанными выпуклостями и шероховатостями. — Это вообще чей? Такие в природе существуют? — поинтересовался мужчина с явной улыбкой в голосе. — Мне откуда знать, с кого форму для хера лепили! — неожиданный страх, что за подобное предпочтение его посчитают странным, охватил Саймона и вызвал раздражение как защитную реакцию. Томас всегда был горазд на разные выдумки и милые извращения. Джон в этом плане существенно отличался от бывшего. — Положи, где взял, и продолжай уже!       Он откинулся спиной назад, отвернувшись в томительном ожидании и спрятав лицо в сгибе заброшенной за голову руки. Судя по звукам, какое-то время любовник сидел неподвижно: эти несколько секунд мальчишка пережил с волнением внутри себя, боясь быть не понятым. Но когда послышался звонкий хлопок открываемой крышки тюбика со смазкой, Саймон расслабился, по-прежнему на Джона не глядя — вздохнул только, ощутив прикосновение прохладных влажных пальцев между ног.       Зато Джон смотрел, молча растирая по фаллоимитатору лубрикант, и улыбался краешком рта. Забавный приказной тон его лишь раззадорил, убедил, что нужно не повиноваться, а сделать всё в точности наоборот. Лишь бы только мальчишка не обнаружил подвох раньше времени, бросив взгляд ненароком… Он ещё раз нанёс смазку, чуть пододвинув в сторону чужую ногу для удобства доступа к телу, и осторожно втолкнул внутрь не собственные пальцы и даже не собственный член. Саймон, почувствовав неладное, мгновенно распахнул разноцветные глаза, вытянул шею как-то по-черепашьи и вытянулся лицом. — Джон, какого?..       Любовник приложил усилие, вынудив мальчишку резко замолчать и закусить губу. Румянец, поползший уже к ушам, был доказательством, что возмущённые слова Саймона разнились с его настоящими чувствами. — Тебе нравится. Не отрицай, — хмыкнул Джон, нависнув над ним сверху. — Ну, как ощущения?       Он, похоже, сам любовался видом представшей глазам картины, откровенно разглядывая мальчишку. Вместо ответа Саймон притянул любовника к себе и поцеловал: прежде не слишком жалующий нежности и излишнюю тактильность, теперь же молодой мужчина меньше выказывал своё неодобрение, а иногда и не выказывал вовсе. Их тела вновь соприкоснулись, им вновь стало жарко. — Погоди! — выдохнул Саймон, когда терпеть стало невмоготу. Лицо любовника тоже трогательно окрасил румянец. — Иначе я сейчас расплавлюсь…       На отставленный зад Джон взглянул, оттерев пот со лба. Мальчишка повернулся к нему спиной, встав на четвереньки, рыжеватые вихры облепили влажный затылок и смешно топорщились на макушке. Он посмотрел через плечо, словно подстёгивая, и прежнюю усталость в разноцветных глазах сменило решительное выражение готовности снова «ринуться в бой».       В такой позиции, на самом деле, Джону было не интересно. Всё сводилось к тупому механическому движению рукой и беззастенчивому наблюдению за тем, как сиреневый силиконовый член то скрывается в тёплой глубине между округлыми ягодицами, то появляется, раздвигая кольцо мышц. Вот Саймону наверняка хорошо: мальчишка сминал пальцами простыню, глухо постанывал, а потом, словно подкошенный, вовсе упал грудью на кровать, продолжая пребывать в сладком забвении. — Да на хуй это! — тихо рыкнул Джон, отбросив игрушку в сторону и заполнив уже собой не успевший сжаться проход.       Под напором и весом тела, неожиданно оказавшегося сверху, Саймон распластался на кровати. Глубокое дыхание любовника он чувствовал спиной, а левой лопаткой — как колотится чужое сердце. Мозолистые ладони Джона обняли его, скользя по влажной коже, скрестились под животом, вынуждая бёдрами податься назад, навстречу: третьей руке места уже не хватило бы. — Передёрни мне! — взмолился Саймон, не сумев втиснуть под себя пальцы. Кончить ему хотелось сию же секунду — так велико было напряжение. — Ну!       Возле пылающего, словно надранного, уха раздался смешок. Мужчину забавляло нетерпение, с которым мальчишка просил его, но, перехватив измученный взгляд, сжалился — сунул ладонь чуть ниже…       Было неудобно шевелить рукой из-за собственного веса, всей тяжести тела, вжимающего любовника в кровать. Джон встал на четвереньки, и Саймон послушно, ведомый за бедро, потянулся следом, а потом вовсе прильнул спиной к груди мужчины. Рыжеватый всклокоченный затылок он удобно расположил на чужом плече.       В такой позе не было нужды помогать, Саймон прекрасно справился бы сам, но Джон продолжал доставлять ему удовольствие, делать приятное, получая взамен благодарные стоны. От мальчишки пахло мятным гелем для душа вперемешку с потом, резкими нотками вливающимся в аромат благоухающей свежести: он снова долго возился в ванной комнате, подготавливал себя, тщательно выбривал ненужную на теле растительность, увлажнял кожу перед тем, как выйти к любовнику.       Предчувствуя собственную скорую разрядку, Джон крепче прижал мальчишку, но тот вдруг вздрогнул и согнулся пополам, впечатав в постель влажные ладони. Из горла его вырвался протяжный стон облегчения — по пальцам мужчины потекло семя, закапало вниз, а член, обхваченный рукой, начал терять прежнюю упругость и твёрдость. — Кончи в меня, — зашептал с придыханием Саймон, ощущая внезапно накатывающую усталость, желание поддаться дремотному состоянию, ударившему в голову словно крепкий алкоголь. Он слабел, и Джон уложил его на лопатки, облегчая им обоим последние минуты. — Боже, так хорошо!..       Мальчишка притянул любовника ближе, обнял за шею, ласково оглаживая ёжик бритых волос. Руки блуждали по затылку, плечам и спине с нежностью, выразительно. Каждое такое прикосновение отзывалось в Джоне странным щемящим чувством, непонятной ему тоской. В круговороте этих мыслей он кончил, разрывая поцелуй, чтобы облегчиться стоном, будто криком. — Так хорошо…       Саймон повторился, прижимая тяжело дышащего молодого мужчину. Сегодня ничто не предвещало им такого секса, всё закрутилось как-то само собой, разогналось, набирая темп, и, не сбавляя скорости, подошло к финалу. Прежние забавы с Томасом казались теперь именно что забавами, игрой. «Игрой на публику», — с иронией подумал Саймон и, отбросив в сторону горькие мысли, покосился на Джона, чьё судорожное дыхание постепенно выравнивалось. Было приятно держать его в объятиях, опустошённого, расслабленного, скользить пальцами туда-сюда по коже, покрытой испариной, и ощущать, если можно так сказать, доверие, с которым он позволял себя невинно ласкать. Колючая щетина чуть царапала шею — любовник тяжело уронил лицо в подушку рядом с головой Саймона, но старался не придавливать и удерживал вес тела на локтях.       Мягко улыбнувшись, мальчишка приложился губами к вспотевшему виску, пальцами взлохматил более-менее густую прядь тёмных волос. По-прежнему не разъединённые, они продолжали наслаждаться отголосками недавно прокатившегося, подобно вихрю, удовольствия.       Когда Джон, приподнявшись, наконец взглянул на него, в голубых глазах было хорошо знакомое Саймону задумчивое выражение. Он смотрел сверху вниз, словно гипнотизировал, вдруг уставился на чужие губы и облизнул свои. Джону не хотелось отпускать любовника, хотелось продлить эти минуты — иначе не объяснить, почему мужчина потянулся за новым поцелуем, который мальчишка ему с радостью подарил.

***

      Пятничным вечером район Сохо, и без того оживлённый, приходил в особое волнение. Близость выходных гнала туда молодёжь и людей постарше либо ищущих приключения, либо просто желающих отдохнуть и развеяться шумной компанией. Полно здесь было и туристов. — Джон, посмотри!       Мужчина проследил за взглядом улыбающегося Саймона и нахмурился, не разделяя его восторга. Они находились в той части Сохо, где кипящая бурная жизнь сосредотачивалась вокруг клубов и заведений для представителей ЛГБТ. Наряду с мужчинами и женщинами, одетыми буднично или празднично, здесь встречались личности экстравагантные: как раз на одну такую мальчишка показывал пальцем. Это был мужчина в возрасте, пожилой, но очень загорелый и с поджарой фигурой. Итальянец, если судить по фразам, которые он весело выкрикивал. На худую обнажённую грудь незнакомец накинул блестящий серебряный пиджак, чёрные с проседью кудри крупными завитками выбивались из-под ковбойской шляпы. Вокруг него уже вовсю крутились молодые ребята и пошло тёрлись задницами о чужие бёдра.       Неприятно удивлённый увиденным, Джон косо посмотрел на шагающего рядом любовника. Саймон широко распахнутыми глазами созерцал этот яркий, переливающийся разноцветными огнями, неоновый мир и почему-то удивительно ему подходил, не казался здесь лишним. Он как ребёнок радовался чужим эмоциям и действительно считал весь радужный прайд большой дружной семьёй.       У Джона имелось другое мнение. Ему казалось, что тяга к людям своего пола не делает его частью разношёрстного общества. Да, он любил спать с мужчинами, однако не афишировал это, не принимал участия в гей-парадах, сторонился трансгендеров и испытывал чувство неприязни к манерным мальчикам. Когда в моду вошли квиры — персоны, не ограничивающие себя ориентацией и гендером, — Джон перестал узнавать прежде привычный уклад вещей. Ему не были близки новые градации любви, непохожесть становилась изощрённей: нетрадиционные «мужское» и «женское» вытесняли иные виды сексуальности. Впервые услышав от одного из прежних своих партнёров такое понятие, как гендерфлюидность*, Джон откровенно не понял, о чём зашла речь. А, чуточку разобравшись, уяснил для себя одно — среди своих он становился чужим. — Если честно, меня блевать тянет с этого макаронника**…       Удивлённо приподняв брови, Саймон всмотрелся вдаль внимательнее: — Да нет же, я не про них! — и ткнул пальцем чуть выше, поясняя словами. — Прямо за ними вход в клуб, о котором я тебе говорил, помнишь? Ну тот, что открылся на этой неделе!       Подняв взгляд к яркой неоновой вывеске, Джон прочитал название. Всё ему стало понятно. Видимо, Саймон очень хотел туда попасть, раз начал разыгрывать карты столь неумело. — Ни за что не поверю, что мы наткнулись на него совершенно случайно, — протянул он, продолжая рассматривать фасад ночного клуба и длинную очередь, выстроившуюся на улице. — Признай, ты с самого начала планировал посетить это место. Я прав?       Лицо мальчишки выразило смесь раскаяния и мольбы. Саймон, вернувшись вечером с работы, долго уговаривал Джона поехать в Сохо, прогуляться по улочкам, на которых кипела ночная жизнь. Уговаривал, потому что мужчина не любил ярко выпяченную сексуальность, бьющую в этом районе ключом, и неприязненно морщился, слушая предложение любовника. Стоило огромных усилий вытащить Джона сюда, но ещё бо́льших — не льнуть к нему на улице, не сжимать ладонь и не целовать у всех на виду, когда вокруг только это и делали, нисколько друг друга не стесняясь. — Я не настаиваю…       Мужчина раздражённо цокнул языком, хорошо знакомый и с этим приёмом. Если отказаться, то потом будет терзать чувство вины, подтачивающее сердце. Такие уловки раньше на нём не работали, но сейчас… Сейчас всё иначе. Сейчас у него есть Саймон. — Долго я там не выдержу, — тихо произнёс он и взглянул на мальчишку, в разноцветных глазах которого зажглись восторг и обожание. — Уйдём, как только захочешь!       Саймон широко улыбнулся и поманил Джона за собой. Они пробирались сквозь толпы прохожих, высыпавших на улицы тёплой безветренной ночью: люди сновали в разные стороны, громко разговаривали и оценивающе осматривались кругом. Острые глаза Джона выхватили момент, когда задницы мальчишки вскользь коснулась чья-то рука — он нагнал любовника и встал за его спиной, надёжно защищая от любых посягательств. — Нам сюда, — шепнул Саймон, оборачиваясь на ходу. Рыжеватая прядь, выбитая из укладки резким движением головы, потянула за собой другую и красиво упала на лоб.       Очередь двигалась, но недостаточно быстро. Позади выстроилась целая вереница тех, кто желал попасть внутрь. Место, видимо, постепенно набирало популярность, или же агрессивная реклама в лице веселящегося поблизости разнузданного итальянца делала своё дело. — Ничего ведь страшного, что нам приходится ждать?       Вопрос, заданный вежливости ради, Джон воспринял молча и взглядом дал понять, что как-нибудь с неудобством справится. Его руку вначале робко, с благодарностью сжали, но потом Саймон осмелел и сплёл их пальцы вместе. Теперь они действительно походили на пару, под напускным спокойствием которой крылось нешуточное волнение, вызванное первым столь откровенным прикосновением у всех на виду.       Охранник, застывший на фейсконтроле, уже давно к ним присматривался. Ему было велено выискивать в толпе особые типажи, которые подошли бы для раскрутки ночного клуба. Эти двое вписывались идеально. — Ну что там, Билли? — тихо окликнул его товарищ, выныривая из распахнувшейся двери. — Мы готовы впустить ещё парочку. Мне дали очередные флаеры. — Вон те, — Билли мотнул головой. — Кто именно? — Не тупи, Рич. Брутальный мужчина со шрамом и рыжий вихрастый парень. — А, вижу, за руки держатся! Отличный выбор! Кого бы сам трахнул? — Тебя оттрахаю, если дашь, — одними губами, не меняя серьёзного выражения лица, шепнул Билли.       Рич пропустил предостережение — или всё же предложение? — мимо ушей и, подбадривая собравшуюся толпу, приблизился к парочке. Льдистые голубые глаза моментально впились в него вопросительно-настороженным взглядом. — Парни, прошу прощения за ожидание! — он очаровательно улыбнулся, разыгрывая давно отработанную для подобных случаев схему. — Списки проверили, всё в порядке, можете проходить. А это вот, — Рич сунул им флаеры на бесплатные коктейли, — комплимент от заведения за доставленное неудобство!       Саймон, не раз пользовавшийся подобными уловками, как ни в чём не бывало шагнул вон из очереди и потянул любовника за собой. Джон почувствовал, что пальцы мальчишки ободряюще сжались, и инстинктивно стиснул чужую руку в ответ. — Добро пожаловать! И приятного вечера!       Напутствовав их этими словами, Рич словно куда-то испарился. Прямиком с освещённой огнями улицы они провалились в бархатный полумрак ночного клуба, двинувшись по лестнице вверх. Даже здесь, на ступеньках, ближе к выходу, сидели и стояли люди: одни отдыхали от шума внутри, другие целовались и ласкали друг друга в обстановке более спокойной, без толкотни и давки. Заведение почему-то напоминало Джону то место, из которого он забирал пьяного Саймона пару месяцев назад: мысль неприятно уколола сознание, навевая тягостные образы.       Шаг замедлился сам собой, но рука всё ещё тянулась за рукой любовника. Мальчишка опережал его на пару ступенек и обернулся, когда почувствовал противодействие. — Джон?       Позади поднимались очередные посетители. Пропустив их, Саймон нежно поцеловал мужчину в плотно сжатые губы, осторожно раскрывшиеся в ответ. — Я не хочу, чтобы всё повторилось как в «G-A-Y», — тихим твёрдым голосом сказал Джон, испытующе глядя на мальчишку.       Тот отвёл глаза, смутившись. Упомянутая ночь сохранилась лишь отрывочными кусками, сразу за которыми следовал зияющий чернотой провал. — Тогда я пребывал в расстроенных чувствах… — Расстроенных? — переспросил Джон, озадаченно хмуря брови. — Ох, давай не будем об этом! — скривился Саймон, словно проглотил нечто горькое. — Сейчас со мной ты, а значит, ничего страшного не случится! — Предлагаешь следить за каждым твоим шагом? — Предлагаю провести эту ночь вместе, — последовал ласковый ответ.       Становилось душно. Джон стащил лёгкую куртку, и простая белая футболка на нём в неоновом свете вспыхнула голубыми и розовыми разводами. Саймон провёл по чужой груди ладонью, ощутив затвердевшие горошины сосков. — Как красноречиво они торчат, — шепнул мальчишка игривым тоном.       Его, потянувшегося за очередным поцелуем, Джон остановил, и в полумраке не были заметны потемневшие от желания голубые глаза. — Мы пришли сюда, чтобы застрять на лестнице? — То ты идти не хочешь, то тебе не терпится…       Саймон послушно прекратил свои посягательства, но голос оставался прежним, обволакивающим. Он продолжал заигрывать с мужчиной, хотя лицом изображал уязвлённую гордость. — Я не люблю останавливаться на половине пути. — Так не останавливайся, — шепнул на ухо любовник и опять потянул Джона за собой.       В самом сердце ночного клуба гремела музыка, и вспышки света, освещая танцующих, делали движения людей отрывочными, рваными. Возле шестов крутились полуобнажённые парни в кожаных шортах и портупеях — к ним тянули руки особо дерзкие посетители, оглаживая блестящие, вымазанные маслом ноги. Джон пробирался вслед за Саймоном, стиснув зубы от напряжения, однако любопытство всё же брало верх, и тугая пружина внутри постепенно давала слабину. Он почувствовал себя раскованнее, когда понял, что обратного пути нет, что здесь, как на незнакомой территории, нужно приспосабливаться, подстраиваться под обстоятельства — делать привычное, словно находясь на задании. Было глупо мерять жизнь военными понятиями, но это приносило облегчение и, сосредотачивая, успокаивало. — Два коктейля, пожалуйста!       Саймон веером раскрыл флаеры, очаровательно улыбнувшись бармену. Бармен ответил ему тем же, переключая внимание на двух новых посетителей за стойкой: мужчина с перечёркнутым шрамом лицом сел рядом с парнишкой, явно испытывая некую стеснённость. — Тяжёлый день? — дружелюбно поинтересовался у него Питер, энергичными движениями встряхивая шейкер.       Джон поднял взгляд, обрисовал им красивые плечи и покрытый блёстками обнажённый торс бармена, задержался на имени, выведенном водостойким радужным маркером, после чего коротко ответил: — Нет. — Джону не нравится ходить по ночным клубам, — пояснил сидевший рядом Саймон, с охотой поддерживая разговор. — М-м-м, как вкусно! Спасибо, Питер. — Красавчикам вроде вас все следующие коктейли идут по скидкам, — бармен что-то быстро черканул на флаерах, подмигнул Саймону и переключился на клиентов, сидящих по соседству.       Джон пригубил чуть-чуть и окликнул его вдогонку: — А напитки покрепче есть? — Разумеется, — Питер обвёл рукой несметное количество бутылок позади себя. — Я приму заказ незамедлительно. — Тебе не нравится? — придвинувшийся ближе Саймон взболтнул коктейль в своём бокале. — У парня явно талант смешивать ингредиенты. Уже не помню, когда последний раз было так вкусно.  — Потягивать коктейли — это не моё, — усмехнулся Джон.       Выложив на стойку купюру, он сделал заказ, в ожидании которого без всякой задней мысли следил за действиями Питера. Парень всё делал ловко, играя на публику, и в моменты особой сосредоточенности закусывал нижнюю губу. Саймону тоже нравился дружелюбный улыбчивый бармен, однако задумчивый взгляд Джона, направленный на него, рождал удушливое чувство ревности. Это было глупо, и мальчишка стыдливо покраснел. — Тебе что, — отпустил шуточку мужчина, вдруг повернувшись к нему, — достаточно пары глотков? Лицо будто пылает, — указал он глазами на подёрнутые румянцем щёки. — Душно, вот и всё. Я так быстро не хмелею.       Бросив взгляд ещё дальше, Джон уставился в глубину ночного клуба. Парни на шестах исполняли какой-то танец, толпа визжала от восторга и свистела им, из-под потолка сыпались вниз разноцветные блёстки. Настроение праздника жизни и вечного веселья витало в воздухе, гремело басами, отражалось на лицах, помутнённых каким-то общим выражением ожидания, предвкушения. «Что здесь ищут эти ребята?», — размышлял Джон, пригубив шотландского виски. — «Острых ощущений, секса на одну ночь? Возможно, отношений? Разве можно тут отдохнуть и расслабиться? Все возбуждены, все чего-то жаждут — это видно по глазам. Есть же нормальные клубы, а здесь люди как стадо, люди, движимые животными инстинктами…».       Он заметил, что наверх из дальнего конца зала ведёт ещё одна лестница, по которой постоянно то спускались, то поднимались. Джон догадывался, что находится там, хоть и не практиковал подобное. — Трахательное помещение?       Вопрос был задан Саймону, но так как молодой мужчина смотрел не на спутника, а по-прежнему в сторону, ответил ему бармен, оказавшийся поблизости: — «Тёмная комната», — подтвердил Питер, протирая чистый бокал. — На деле — коридор. Имеются бесплатные презервативы и смазка. Заходишь — или заходите, — добавил он, поймав синхронно устремившиеся на него взгляды этой парочки, — и наслаждаетесь происходящим. Правда, всегда найдутся желающие к вам присоединиться, поэтому нужно держать оборону и быть начеку.  — Ты там бывал? — подал Джон голос, когда бармен плавно скользнул на другую половину стойки. — Не здесь, конечно, но вообще?..       Саймон не смотрел ему в глаза, однако тихо ответил: — Был один раз. Вместе с Томасом. Он настаивал, и я решил попробовать. — Понравилось?       Мальчишка вдруг устало вздохнул, понурил голову и, глядя куда-то в пол, поинтересовался: — Реально хочешь услышать, как я трахался там с бывшим? — Я не про секс, — спокойно возразил Джон. — А про впечатление. Это действительно заводит? — Кого-то да, кого-то нет, — пожал плечами Саймон. — Точно знаю, что «тёмные комнаты» скорее подходят для любителей острых ощущений.       Он смущённо замолчал, видимо, собираясь в чём-то признаться. И действительно — после небольшой паузы продолжил, густо краснея: — Был момент, когда Томас всего лишь отстранился, потом прижался вновь, но… Но мне стало страшно: а вдруг это уже кто-то другой? Вдруг меня трахает незнакомый человек, да ещё и без защиты?.. Я не отпускал руки Томаса, пока мы не вышли на свет, чтобы удостовериться… Не знаю даже, хотелось бы мне посетить ещё раз подобное место. — Слушаю тебя и чувствую, что безнадёжно отстал от жизни.       Джон пошутил, надеясь развеселить погрустневшего Саймона, и это сработало: мальчишка встряхнулся, воспрял духом, пододвинув ближе коктейль. — Ты много не потерял, — он вытянул губы, через соломинку потягивая напиток. — Да и с моей стороны повестись на уговоры было опрометчиво… — Не доверял ему?       Саймон понял, о ком спрашивал Джон. Алкоголь развязывал язык, прошлые сомнения и страхи вылезали как гной из раны. — Он был одного со мной возраста, более раскованный и рисковый. Вечно дурачился. Меня увлекала его энергичность, я не хотел ни в чём ему уступать… Поэтому зачастую поддерживал любую затею, чтобы быть с ним на одной волне. — Ясно. Делал всё в угоду Томасу, — мужчина отхлебнул виски и причмокнул губами, из-за чего Саймону показалось, будто на лице любовника расцвёл хищный оскал. — Возможно. Но тогда я воспринимал это по-другому. — Все мы рано или поздно взрослеем, открываем глаза и смотрим на вещи иначе.       Тон, которым Джон произнёс фразу, натолкнул мальчишку на мысль, как и в случае с его чрезмерно суровым отцом. Саймон спросил: — С тобой было нечто подобное?       Впервые он вдруг увидел настоящую грусть в голубых глазах. Мужчина, подносящий стакан к губам, застыл и опустил руку. Нерешительность Джона сама по себе и его странный взгляд, устремлённый сквозь пространство, рушили некогда серьёзный сосредоточенный образ. — Однажды я разбил человеку сердце. И не понял этого.       Юджин Ньюман словно вживую встал перед ним, с печальными оленьими глазами, в которых блестели слёзы. — А хуже всего то, что этот опыт был первым у нас у обоих, — добавил Джон, резким движением вливая в рот остатки виски.       Взмахом руки он попросил Питера повторить заказ. Саймон, внимательно следя за любовником, потянулся ко второму коктейлю, который мужчина лишь пригубил слегка, и воткнул туда свою трубочку. — Ты переспал с ним… специально?       Джон возмущённо обернулся к мальчишке. Грусть исчезла из его взгляда. — Мне было семнадцать, Юджин — на год младше. Какая любовь в этом возрасте? Парням хватит одной лишь симпатии, чтобы наконец-то попробовать то, о чём грезишь ночами и на что дрочишь тайком от родителей. — Так специально или нет? — с мягким нажимом повторил Саймон, отчего-то желая услышать ответ.       Льдистые глаза смотрели так, что перехватывало дыхание. Мальчишка даже перестал мусолить губами соломинку, весь обратившись в слух. В какой-то момент на Джона стало страшно глядеть: казалось, будто он вот-вот совершит нечто непоправимое. Но мгновение испуга прошло. Мужчина сморгнул, разжимая сжавшиеся в кулак пальцы. — Я просто не знал, даже не догадывался, что он меня любит.       У Саймона перехлестнуло сердце горячей волной. Слова Джона резонировали с его собственными чувствами к нему, растущими постепенно, из неопределённых становящихся более осознанными, более значимыми. Судьба неизвестного шестнадцатилетнего мальчишки внезапно тесно переплелась с судьбой самого Саймона, камнем утягивая вниз, в топкое болото сомнений, страхов и разочарования. — Юджин… Красивое имя, — выдавил он, отставляя в сторону бокал. — Извини, мне нужно отлить.       До туалета добраться было непросто. Осторожно раздвигая локтями толпу, выворачиваясь из объятий и сторонясь чужих прикосновений, задерживающих на пути к цели, Саймон вырвался из колышущегося моря людских тел с тихим стоном облегчения. Его начало слегка пошатывать от крепкого коктейля, духоты, ярких вспышек света на танцполе и бьющих прямо в уши музыкальных басов. — Эй, парень! — зазывно окликнули мальчишку, проходящего мимо той самой лестницы наверх.       Саймон в ответ лишь отмахнулся и юркнул в небольшой коридорчик, в конце которого располагалась туалетная комната. Сделав все свои дела и стряхнув последние капли, он уже укладывал член на сторону, когда позади вдруг раздался весёлый звонкий голос: — Ну точно ты! А я вначале думал, что обознался! Ходишь в качалку?       Саймон обернулся. Прямо позади, широко улыбаясь, стоял Дилан — общий знакомый его и Томаса, завсегдатай ночных клубов Сохо. Окинув взглядом и других обернувшихся с недоумением парней, Дилан ткнул пальцем себе за спину: — Я там тебя подожду, а то у ребят, кажется, моча не идёт. — Попробуй отсоси и узнаешь! — весело огрызнулся кто-то, но парня уже и след простыл.       Споласкивая руки, Саймон мельком посмотрелся в зеркало. Волосы разлохматились ещё больше, пряди крупными завитками падали на лоб. Он поправил их и встревоженно закусил губу, прежде чем покинуть комнату. — Давно не виделись, — Дилан, словно кот, сузил глаза. Кошачья грация сквозила в каждом его движении. — Последний раз, кажется, на той вечеринке… — Да, — перебил речь мальчишка, — где я в итоге отключился. Разве не в курсе? — С кем не бывает, — парень протянул руку и похлопал Саймона по плечу. — Я после второй партии коктейлей махнул в другой клуб. О том, что случилось, узнал, когда сам пришёл в себя через пару дней. — Ты работаешь всё там же? На подтанцовках? — Ага! — щёлкнув пальцами и изогнувшись всем телом, Дилан рассмеялся, довольный собой. — Но сегодня отдыхаю. — Ясно, — вежливо улыбнулся ему Саймон, посматривая в сторону выхода в дрожащее и ревущее нутро ночного клуба. — Слушай, рад был встрече. Меня там ждут… — Тот брутальный чувак со шрамом? — губы Дилана изогнулись, раздвинулись, словно предвкушали нечто. — Я случайно приметил тебя за барной стойкой. А рядом и его. Замена Томасу? — Джон не замена! — грубо ответил Саймон, чувствуя, что краснеет сильнее прежнего. — Уверен, вся компания знает, из-за чего мы с Томасом расстались! Поэтому не смей так говорить о нём! — О да, — глаза Дилана, наглые и дерзкие, изобразили сочувствие. — Я видел те видео. — В-видел? — мальчишка аж заикнулся, теряя дар речи. — Саймон, у меня ж там премиум-аккаунт, — вздохнул Дилан. Он был выше и чуть нагнулся, чтобы заглянуть в застывшее лицо. — Когда мне скинули ссылку, они воспроизвелись сами собой. — И ты смотрел… — Конечно нет!       Его ложь Саймон ощутил всем своим естеством. Дилан, по сути, неплохой парень, не гнушался такими вещами и не видел в том ничего страшного. Он брал от жизни всё, что мог, и, словно уличный кот, то ластился, то царапал побольнее. Этим он чертовски походил на Томаса… — Пусти, — тихо шепнул мальчишка, сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы. — Я и не держу, — удивился Дилан, подняв в доказательство обе руки кверху.       Саймон шмыгнул мимо, даже не попрощавшись. Его душила обида, чувство несправедливости и стыд. Расстроенный, он протиснулся обратно к Джону и тихо тронул мужчину за предплечье. — Я хочу отсюда уйти.       Провести любовника было трудно. Поначалу Джон нахмурился, потом заметил блестевший взгляд, общий подавленный вид, тяжёлое дыхание и взволнованно уточнил: — Что-то случилось? — Давай уйдём, пожалуйста! — с неожиданным надрывом повторил мальчишка так громко, что к ним обернулся Питер и соседи за стойкой. — Хорошо, давай, — быстро согласился Джон, поблагодарив бармена купюрой, и первым взял Саймона за руку.       Он шёл впереди. Саймон — следом, крепко стискивая его ладонь своею. Пальцы второй мальчишка положил мужчине на спину, под лопатку. В этом жесте была какая-то детская непосредственность, невинность, трогательность, от которой щемило сердце. Саймон сейчас безгранично доверял ему, и оказанное доверие Джон хотел оправдать.       На улице уже стояла ночь, но разноцветье неоновых огней гнало тьму прочь, в подворотни и закутки улиц. Людей, выстроившихся в очередь, кажется, стало ещё больше. — Как-то вы быстро, парни, — укорил их Рич, намётанным глазом примечая недавно пропущенную им внутрь пару. Впрочем, сказано это было с улыбкой и просто так, мимоходом, поэтому в обиде не остался никто. — Сейчас вызову такси.       Сунув руку в карман, Джон уже достал телефон и открыл приложение, как вдруг Саймон придержал его за рукав куртки. — Только не домой. Не хочу в тишину…       Мужчина мысленно похолодел, не спуская внимательного взгляда с мальчишки. Слёзы, стоявшие в разноцветных глазах, исчезли, но он по-прежнему казался измученным чем-то и глубоко подавленным. Оставив все вопросы на потом, Джон спросил как можно мягче: — А куда хочешь?       Саймон призадумался, наморщил лоб и слишком быстро сдался: — Выбирай ты. Мне всё равно…       От вынужденного пока бессилия мужчина поджал губы. Он хотел, желал помочь, однако не знал, каким образом. Перебрав в уме все варианты, Джон пришёл к единственному. — Хочешь в бар, где мы впервые встретились?       К его удивлению, Саймон вдруг слабо, но фыркнул: — Неужели это место ещё не загнулось? — Там не тихо и не громко, — тоже улыбнулся Джон. — И там не дом. — Согласен. Поехали.

***

      За те несколько месяцев, что они были вместе, в баре ничего не изменилось. Время здесь как будто замерло, и, спускаясь вниз по лестнице, Саймон почувствовал на своих губах привкус их первого с Джоном поцелуя. Свободные места нашлись за одним из столиков в глубине зала, куда им показал дорогу угрюмый бородатый официант, напоминающий чем-то байкера. — Есть хочешь? А пить? — осторожно интересовался Джон, получая на каждый свой вопрос отрицательный кивок головой. Мальчишкой овладела апатия, поэтому он заказал им по бутылке лучшего здесь пива и тарелку с закусками из вяленого мяса, сыра и оливок. — Саймон, ты как? — Голова шумит немного. Но это из-за коктейля. Коктейль был вкусным и крепким.       Не зная, с чего начать, Джон мог только смотреть на мальчишку, нервно кусающего губы. Тот намеренно отводил взгляд, прятал его и скрёб пальцем деревянную столешницу. Если глаза их случайно сталкивались друг с другом, Саймон начинал неловко ёрзать на месте. Вскорости Джон понял, что дальше так не пойдёт. — Слушай, может показаться, я лезу не в своё дело, но поверь — я искренне хочу помочь. Расскажи о том, что произошло в клубе. — Встретил давнего знакомого. Ничего такого. — Знакомого, который довёл до слёз? — уже резче возразил ему мужчина. — Ты же почти плакал. — Это не твоё дело! — огрызнулся Саймон, заметил приближающегося с подносом официанта и притих. — Верно, — прищурил голубые глаза Джон, откинувшись на спинку стула. — И моим, очевидно, не будет.       Он стремительным движением, выдающим раздражение, приложился к бутылке и закинул в рот пару крупных солёных оливок. Хотевший было извиниться за грубость, мальчишка передумал и тоскливо уставился в глубину помещения, блуждая взглядом по кирпичным сводам. Его продолжал изнутри подтачивать стыд, марать которым Джона он не мог. Вдруг взгляд зацепился за что-то. — Ха! — выдохнул он, удивив этим любовника. — Теперь я понимаю…       Мужчина обернулся. За барной стойкой, нога за ногу, сидел слишком опрятный парень и, покачивая мыском, наблюдал за посетителями через зеркальную панель. — Это эскортник, да? — уточнил Саймон, разглядывая уложенные волосы, серебристую рубашку и молочного цвета штаны. — Боже, неужели и я так смотрелся посреди этой темени? — Ага, — подтвердил Джон, отправляя в рот очередную оливку, за которой мальчишка проследил теперь с тихим интересом. — Собственно говоря, сегодня ты тоже принарядился.       Лицо Саймона поначалу вытянулось, но потом он улыбнулся и сразу же прикусил губу. Взгляд голубых глаз, наблюдающий за ним, моментально потеплел, оттаял. — И ты тогда решил, что я к тебе клеюсь, — продолжил Саймон, подбирая с тарелки кусочек сыра. — До сих пор помню твой грубый намёк. — Хочешь заставить меня извиниться ещё раз?       Это снова был флирт. Он приглушал боль и словно целительный бальзам проливался на раны. Джон вместе с Саймоном вспоминал первый день их знакомства. — Вернее, первую ночь! — хохотнул мальчишка, расслабляясь всё больше и больше. Случайное столкновение с Диланом в клубе отходило на задний план, уже не так сильно бередя исполосованную душу.       Пока они разговаривали, обмениваясь улыбками, эскортник нашёл клиента и скрылся. Сменился контингент внутри, пополнился новыми людьми, а им всё было мало — мало слов, мало подколок, мало времени друг с другом. Давно расплатившись с официантом, Джон и Саймон просто сидели, болтая обо всём и сразу, пока, в момент передышки, мальчишка сонно не моргнул и не зевнул, закрывая ладонью рот. — Ещё и трёх ночи нет, — мужчина бросил взгляд на наручные часы. — А тебя уже разморило. — Последние глотки пива явно были лишними. — Я вызову нам такси. Только схожу отлить.       С нескрываемой нежностью проследив за ним, Саймон выбрался из-за стола и попрощался с официантом и барменом. Ему хотелось немного побыть на свежем воздухе, хоть как-то встряхнуться, освежить налитую приятной тяжестью голову. Вряд ли этой ночью его хватит заняться с Джоном любовью, но целоваться и ласкаться сил будет достаточно.       Умиротворённый этими мыслями, он вышел на улицу, добрёл до угла здания и прислонился к стене, мечтательно уставившись в чёрную глубину безоблачного звёздного неба. Светлая улыбка не сползала с губ. — Ещё и лыбится, пидор… — послышалось откуда-то сбоку.       Продолжая предаваться мечтам, Саймон повернул голову, всматриваясь в перекрестье двух тёмных улиц. Там стояли двое мужчин и, дымя сигаретами, недружелюбно уставились в ответ. — Обдолбанный, что ли? — спросил один другого, сплёвывая под ноги. — Не нашёл никого внутри, так выкатился наружу, — невпопад ответил второй. — Вечно они тут мужиков снимают. — Мужиками такие не называются, — до ушей Саймона долетел звук очередного плевка и окрик. — Эй, ты, какого хера на нас таращишься?       Встав ровнее, мальчишка отвернулся в другую сторону. Мелькнула мысль, что нужно бы вернуться, подождать Джона в баре, но на плечо вдруг легла рука и резко крутанула его обратно. — Я, блядь, кажется, тебя спрашиваю.       Неприятный запах изо рта, перемешанный с сигаретным дымом, заставил Саймон поморщиться. Он дёрнул плечом, сбрасывая чужую руку. — Я не блядь.       Мужики расхохотались. Как назло, кроме них на улице никого не было. Люди виднелись лишь вдалеке. — Ну, не блядь так хуесос. — Вы обознались, — громко и отчётливо произнёс Саймон в надежде, что его могут услышать проживающие здесь жильцы домов. — Дырка, небось, разъёбана!       Один из мужчин пнул ногой мальчишку, развернувшегося было уйти, и тот, споткнувшись, впечатался всем телом в стену, возле которой недавно предавался мечтам. — Да вы совсем!..       Набирающий силу крик оборвался. Удар кулаком пришёлся прямо в лицо. Саймон, чувствуя резкую жгучую боль, охнул и закрылся руками.

***

— Эй, парня здесь не видали?       Джон, опершись на стойку, вопросительно дёрнул бровями. Когда он вышел из туалета, то не обнаружил Саймона среди присутствующих внутри посетителей и, повертев головой по сторонам, решил на всякий случай поинтересоваться, прежде чем бар покинуть. — Вихрастый такой? Рыжеватый?.. Воздухом решил подышать, двинулся к выходу. — Понял. Спасибо.       Пожав бармену руку на прощание, Джон легко взбежал по лестнице и выскочил на улицу, всей грудью вдыхая прохладу ночной свежести. Звёзды мерцали и переливались, блестели, словно бриллиантовое крошево на чёрном бархате. Удивившись своему романтическому настрою, в следующую секунду он удивился уже другому — Саймона поблизости не наблюдалось.       Окликать мальчишку глубокой ночью Джон не рискнул, чтобы избежать недовольства здесь проживающих, поэтому, прислушавшись, двинулся за угол, где раздавались какие-то шорохи. Там было темно, очертания двух мужчин, почти неразличимых на фоне стены, он заметил не сразу. — Эй, парни!..       Джон хотел поинтересоваться у них, не видели ли они Саймона, как вдруг незнакомцы расступились, и волна ледяного негодования окатила его с ног до головы. Мальчишка, стоя на коленях, прижимал руки к лицу, вероятно, окровавленному.       Стиснув челюсти, молча, Джон шагнул глубже в темноту. Глаза к ней привыкали, и представшая им картина заставляла кровь закипать. — Вы что с ним сделали?       Мужчины, по внешнему виду и фигуре Джона не подозревая в нём такого же, как и Саймон, гея, торопливо, со смешками, пояснили: — Да пидор это! Клиентов снимал! — Ничего мы ему не сделали, только личико подпортили, хотя нужно было бы его обратно в мать и перетрахать на кого-то нормального!       Дальше Джон слушать не стал. Коротко вздохнув, сжав кулаки, он неуловимо подался вперёд и занёс руку для удара.