На расстоянии протянутой руки

      Взрывы в лондонском метро, ночных клубах Нью-Йорка и московском аэропорту были лишь прелюдией. На следующий же день после трагических событий мир облетели новые кадры, на которых Халид аль-Асад в неизменном бордовом берете и очках-авиаторах взял на себя ответственность за совершённые теракты. Спокойным холодным голосом он говорил страшные вещи, знаменовал начало «священной войны» и обещал, что та переступит порог каждого дома. Боевик не только сеял панику, но также призывал возможных последователей взять в руки оружие, а под конец, явно для подтверждения серьёзности своих намерений, казнил небольшую группу людей из числа мирных жителей какого-то ближневосточного поселения. Телевизионные дикторы заранее попросили убрать детей от экранов, и заблюренный статический кадр с места расправы над беззащитными жертвами висел в эфире несколько секунд.       Обращение аль-Асада оперативно заблокировали на просторах интернета, где оно впервые было выложено, по федеральным каналам транслировались фрагменты, прошедшие цензуру и одобрение необходимых ведомств: бойцам же SAS показали видео целиком. Собравшись в одной из комнат главного штаба, группа капитана Прайса внимательно следила за творящимися на экране проектора бесчинствами. Солдаты, привыкшие к виду крови и крикам людей, переживающих боль, разглядывали боевиков и их жертв, часть которых расстреляли, а вторую — вздёрнули на дереве. Наблюдая, как раскачиваются в воздухе грязные босые ступни мертвецов, Джон не испытывал отвращения, чувства мести — тоже, но воздать по справедливости гнидам, отправившим на тот свет в прямом эфире семь человек, он считал своим долгом, если только их группу отправят решать вопросы национальной безопасности, принявшие неожиданный масштаб.       Экран, отобразив последний кадр, погас. Капитан Прайс отложил в сторону дистанционный пульт и оглядел своих парней, на чьи лица лёг суровый отпечаток только что увиденного. — Как вы уже поняли, — тихо начал он, попеременно глядя в глаза каждому, — ответственность за теракты взял на себя аль-Асад. — После небольшой паузы, важность которой ощутили все, командир продолжил, произнося главное. — И нашей группе был дан приказ. Короткий и ясный. — То есть, — внезапно подал голос Гас, — живым не брать?       Капитан Прайс молча взглянул на лейтенанта. Посмотрел на него и Джон, скрывая замешательство: выходит, всей информацией владеет один лишь командир? Неужели той личной инициативой, о которой упомянул Гас тогда, на плацу после экстренного построения, было посещение кого-то из высокопоставленного начальства? Неужели?..       Дверь в помещение отворилась, и генерал-майор Юэн МакМиллан, прихрамывая, вошёл внутрь. Бойцы дружно подскочили со своих мест, отдавая честь старшему по званию. Глаза Спиди лихорадочно заблестели в присутствии человека, который некогда числился одним из лучших командиров в новейшей истории SAS. — Вольно, — устало бросил им генерал-майор, направившись прямиком к стулу. Устроившись на нём, он отставил в сторону трость и глухо скомандовал: — Можете садиться.       Тени, залёгшие на лице МакМиллана, и заострившиеся черты выдавали тяжёлую бессонную ночь. К слову, капитан Прайс выглядел таким же вымотанным, что лишь подтвердило догадку Джона — высшим командным составом было принято какое-то решение, потребовавшее времени и сил, и, наверняка, непростое. — С записью обращения группа ознакомлена? — Мгновение назад, — ответил бывшему командиру капитан Прайс, утвердительно кивнув головой. — А с приказом? — Почти, — в голубых глазах мужчины мелькнула лёгкая усмешка. — Ваше появление… — Почти это как? — недовольно осведомился генерал-майор, обрывая старого друга. — Как сам знаешь с кем тогда, в Афганистане?       Капитан Прайс понял намёк. Взгляд тотчас сделался хмурым, и, осознав, что перегнул палку, МакМиллан оттаял. Сказывалась ночь без сна, проведённая в переговорах с важными людьми не только из Англии — в очередном экстренном совещании участвовали все три страны, пострадавшие от действий террористов. Оно случилось уже после того, как он отпустил Джона хоть немного вздремнуть перед новым рабочим днём, а сам продолжил собирать материал и информацию, которые понадобятся группе при выполнении ответственного задания. — Не держи обиды, Сынок, — поднявшись с усилием, потому что чертовски болела когда-то раненная нога, МакМиллан приблизился к мужчине и хлопнул по плечу. — Тяжёлая выдалась ночка… — Я понимаю, — без улыбки ответил ему капитан Прайс, в чём-то даже сочувствуя бывшему командиру.       Бойцы — все, кроме двух лейтенантов — удивились, не показывая вида. Разговор мужчин друг с другом явно носил непринуждённый характер и был далёк от официальной тональности: здесь скорее угадывалась то ли старая дружба, то ли давнее знакомство. Любопытствуя, солдаты выразительно переглядывались и быстро вычислили, что МакТавиш и Эллингтон не проявляют схожего интереса. Роуч, стараясь особо не шевелиться, ткнул товарища в бок и шепнул: — Ты в курсе, что здесь происходит? — Да, — тихо и внятно произнёс Джон.       Обидеться Гарри не успел. Генерал-майор, опираясь на трость, обернулся к группе и осмотрел собравшихся. Опыт боевых действий имели все за исключением лишь новичка-рядового, но, судя по отчётам, Джозеф был смышлёным малым и быстро перенимал навыки своих старших товарищей. Конечно, давно прошли времена, когда в пекло целыми отрядами бросали ещё молодых необстрелянных ребят, однако иногда таким вот «Алленам» всё же приходилось начинать свою деятельность в SAS с заданий, где под угрозой будет либо твоя жизнь, либо безопасность нации. — Сегодня ночью, — отрывистыми фразами начал речь МакМиллан, — высшее командование приняло решение устранить аль-Асада. В том, чтобы взять Халида живым, надобности больше нет. Слишком велик риск, учитывая, какими непомерными стали его амбиции… Выполнение задачи поручено вам, — добавил он после небольшой паузы, взглядом давая понять, что вопросы приветствуются. — Разрешите? — Шон Эллингтон спросил первым. — Попытки вычислить аль-Асада всегда заканчивались неудачно. Информатор, Тамим, тоже ничего конкретного нам не предоставил, лишь ввёл в ещё большее заблуждение, — на этих словах генерал-майор, капитан Прайс и Джон припомнили их общую встречу, во время которой всплыло имя человека, некогда имевшего огромное влияние в террористической среде. Туманный намёк Гаса был им понятен. — Прежде чем ставить перед группой подобную задачу, нужно знать, где искать врага. У разведки появились данные касательно местоположения аль-Асада? — Пока что нет, — лицо МакМиллана, подёрнутое усталостью, было сосредоточенным. — Но есть любопытные зацепки… Подойдите.       На этих словах генерал-майор похромал обратно к столу. Бойцы, поднявшись, шли следом, почтительно отставая на пару шагов. Их мысленно всё ещё удивляло то, что инструктаж им проводит не капитан Прайс, а человек из главного штаба, к тому же, не кто иной как Юэн МакМиллан. — В интересах расследования мы обменялись данными с США и Россией, — достав распечатки фотографий из принесённой с собой папки, мужчина разложил листки бумаги с изображениями лиц. — Это люди, — пояснил он, — совершившие теракты во вторник. — Все мертвы? — без особой надежды уточнил Джон, присматриваясь к ним. С одной из фотографий на него глядела красивая девушка восточной внешности, в глазах которой явственно читалась настороженность. Звали её Санам Ханийя. Судя по заметкам на листе бумаги, она подорвала себя в ночном клубе Нью-Йорка. — У нас и в США сработали взрывные устройства, — ответил генерал-майор. — Тела смертников собирали по кусочкам. В московском аэропорту провернули немного другой сценарий, вначале произошёл захват заложников, но в ходе освободительной операции всех террористов устранили. Допрашивать некого. — За что же тогда зацепилась разведка?       Голубые глаза Джона прищурились, когда он задал очередной вопрос. Гас, поджав губы, мельком бросил взгляд на второго лейтенанта и следом на генерал-майора. МакТавиш часто не замечал за собой требовательности тона, проявляющегося по отношению к старшим по званию. Внутри группы это было не критично, но за её пределами Соуп легко мог нарваться на неприятности со стороны командования. К счастью, МакМиллан ничего не сказал по этому поводу, а капитан Прайс так выразительно сжал челюсти, что Джон, заметив движение его желваков под кожей, виновато потупился. — Все они прибыли из Йемена.       Словно стая охотничьих собак, почуявших добычу, бойцы напряглись. Несколько месяцев они только и делали, что вылетали туда по любому поводу, чуть ли не носами землю рыли, отрабатывая наводки на аль-Асада. Однако всё было тщетно. Надежды не оправдывались, а единственное, в чём им действительно повезло — избежать той кровавой западни, в которую потом попал отряд американских морпехов. — Йемен большой… — подал голос Барри Вудс, хмуря рыжие брови, и исподлобья посмотрел на генерал-майора.       Джон, догадавшись, куда клонит сержант, пошарил взглядом по разложенным на столе фотографиям, но лишней информации, кроме имён и мест терактов, на них ожидаемо не появилось. Ему не хотелось пропустить ни малейшей детали и, по возможности, опережать мысли товарищей по отряду — именно поэтому предположение Чучела, вполне логичное, так его взволновало. — Разведку заинтересовала единственная здесь девушка, Санам, — МакМиллан постучал по фотографии указательным пальцем, привлекая к ней внимание. — У неё напряжён взгляд, и, судя по камерам наблюдения, прежде чем войти в клуб, она несколько раз как будто порывалась уйти. — Её заставили силой?       Джозеф Аллен набрался храбрости вступить в обсуждение. Кроме того, он находил погибшую смертницу слишком красивой и не совсем понимал, что за безысходность могла побудить её на такой шаг. — Вполне возможно, — будничным тоном произнёс генерал-майор, повидавший за время службы немало. — Зачастую мусульманских девушек специально насилуют террористы и под угрозой «бесчестья» склоняют к содействию. Боюсь, именно это с ней и случилось. Она не похожа на человека, расстающегося с жизнью во имя Аллаха, веры или чего бы там ни было. Она явно жертва, а не фанатик… Боевики рассредоточены по всему Йемену, — поведя бровью, продолжил он после короткой паузы. — Появляются хаотично, то там, то тут. Но вряд ли они помчатся в другой конец страны, чтобы завербовать смертницу… — Откуда девушка? — уточнил Джон, продолжая мысль Чучела, перекликающуюся с предположением командования. Нетерпение грызло его изнутри, но на этот раз он держал себя в руках. — Где проживала?       Молча достав из папки карту, МакМиллан развернул её и ткнул пальцем в точку, обведённую красным. — Разведка уже связалась с военной базой НАТО в Йемене, чтобы получить данные непосредственно по этому городку. Туда и хотят для начала заслать вашу группу, как только будет продуман ход всей операции — сейчас он в самом разгаре и уже близится к концу.       Генри Блэк, самый старший среди сержантов и самый опытный, быстро произвёл в уме нехитрые вычисления и озвучил их: — Тамим говорил, что в Лахдже, где он работает над кустарным производством беспилотников, время от времени появляются чужаки, — Рук нашёл городок на карте, показывая всем. — На американских морпехов напали вот здесь, — он переместил палец, проводя им линию. — Беспилотник, который мы тащили, тоже по пути. А девушка, Санам, вот отсюда…       Склонившись над столом, бойцы внимательно следили за треугольником, очерченным рукой товарища по оружию. Где-то внутри этой простой геометрической фигуры мог находиться тот, кого они безуспешно выслеживали. Территориально район поиска по-прежнему был огромен — но всяк гораздо меньше, чем масштаб целой страны. — А что американцы и русские? — вдруг спросил Джон, вспомнив об упомянутом генерал-майором совещании между странами. — Мы будем действовать сообща? По лицу МакМиллана скользнула хитрая улыбка: — Ещё не настало время, когда шпионаж уступит место интеллектуальному обмену, — он переглянулся с капитаном Прайсом, давя в себе усмешку. — Нет, здесь мы будем сами по себе. Жест доброй воли заключался лишь в обмене данными по случившимся терактам. Никакой другой развединформацией мы не делились друг с другом. Но это вполне ожидаемо, что на территории Йемена будут присутствовать и ССО РФ*, и американская «Дельта»**. Командование проинформирует вас дополнительно, когда предоставит план операции. От себя могу лишь сказать, что в случае контакта со спецназом других стран, немедленно либо фиксировать все подробности, либо, по возможности, выйти на связь для получения дальнейших указаний.       Речь генерал-майора прервал вежливый и, вместе с тем, настойчивый стук в дверь. Лопоухий помощник, сунув голову в образовавшуюся щель, быстро обвёл взглядом присутствующих и обратился непосредственно к своему начальнику: — Сэр, Вы там нужны. Вас уже ждут.       Где это «там», парень не сказал и, получив утвердительный кивок, обозначающий, что его просьбу поняли, вновь скрылся за дверью. МакМиллан бросил папку, с которой пришёл, на стол, после чего повернулся лицом к капитану Прайсу: — Джон, ты будешь мне нужен. Пусть лейтенанты введут группу в курс дела касательно того, над чем они так скрупулёзно просиживали штаны в архивах. На всякий случай отряд должен знать и это тоже. Подписки о неразглашении ими секретных сведений, доведённых до них в ходе работы над операцией, потом передашь лично мне в руки. — Так точно. Одну секунду.       Коротко распрощавшись с бойцами, вновь отдавшими ему честь, генерал-майор поджал губы и вышел вон из комнаты. Следом за ним, снабдив Эллингтона и МакТавиша указаниями, последовал капитан Прайс. Парни, все как один, перевели на лейтенантов взгляд. — Секретные архивы? — полюбопытствовал Роуч, нарушая повисшее, после ухода старших по званию, молчание. — Значит, там вы с Гасом пропадали, да? — Шон, — подал голос Итан Гарднер, обращаясь к лейтенанту и на Джона специально не глядя, — что за прозвище такое у нашего капитана, «Сынок»?       Эллингтон, задумчиво нахмурившись, явно прикидывал в уме своё обращение к группе. Потом рукой попросил бойцов тишины и внимания. — Ладно, ребят, успокаиваемся, освобождаем помещение и возвращаемся в Креденхилл. Там всё узнаете. — Расскажешь им о Прайсе и МакМиллане? — тихо спросил Джон, подступив к лейтенанту вплотную и помогая собирать разложенные на столе бумаги. — Капитан дал добро?       Бойцы, столпившиеся у выхода, ждали их и вполголоса что-то взбудоражено обсуждали.  — По-моему, — усмехнулся Гас, — добро дал МакМиллан, заявив о старом прозвище капитана во всеуслышание. — Как думаешь, скоро нас отправят?       Лейтенант, перекладывая обратно в папку листы, взглянул на товарища тёмными проницательными глазами. — Вероятно, затягивать с этим не будут. Мы не единственные, кто хочет заполучить аль-Асада. Тем более, командование желает его устранить, а американцам или русским он, возможно, нужен живым.       Как только последний бумажный лист перекочевал со стола в нутро папки, в которой и прибыл, Гас распрямился и посмотрел на сосредоточенного Джона. В ястребином лице проскользнула задумчивость. — Послушай, — произнёс он, глубоко в душе давя обычно не присущую ему неловкость. — Если есть тот, кто тебе дорог, — на этих словах голубые глаза второго лейтенанта подозрительно сощурились, — то не теряй возможности быть с этим человеком. Даже недолго.       Джон, поначалу вознамерившийся возмутиться, что мужчина лезет не в своё дело, вовремя прикусил язык. Во-первых, он сам дал товарищу повод сказать это сейчас, причём, ещё тогда, когда признался в существовании такого человека в своей жизни. А во-вторых, серьёзный тон и непривычно личные слова сократили дистанцию до Шона, сделав его проще и ближе — уже не столько наставником, сколько старшим, по возрасту и опыту, другом. — Гас, ты чего? — со смутным предчувствием чего-то нехорошего спросил Джон. — Говоришь так, словно нас на верную смерть отправляют…       Лейтенант сморгнул. И, грустно улыбнувшись, сунул в руки товарища папку: — Тебе, Роучу и Спиди пока везёт, Джон. А все остальные в этом отряде уже теряли: верных друзей, отличных бойцов, которые для кого-то из обычного мира были родными и любимыми в несколько ином от наших товарищеских отношений плане. Понимаешь меня?       Джон промолчал, тем самым дав ему возможность продолжить. — Я ценю твой энтузиазм, — Гас легко тронул второго лейтенанта за плечо, приглашая к выходу. — Но не живи одной лишь службой. — И это говоришь мне ты? — отшутился МакТавиш.       Шон Эллингтон улыбнулся шире, показывая зубы, спрятанные за верхней губой: — Поверь, от Прайса в свой адрес я слышу то же самое.       Их окликнул нетерпеливый Роуч, и оба лейтенанта, следом за остальными, покинули комнату.

***

      На встречу с Саймоном Джон брёл не спеша, в задумчивости глядя себе под ноги. Был поздний вечер, и совсем недавно он сошёл с автобуса, домчавшего его за три часа из Креденхилла в Лондон. Через пару дней начиналось лето, город зеленел и благоухал, преображённый яркостью красок. Тёплый ветер ласкал колючие щёки Джона и щекотал обнажённую шею.       После произошедших терактов им предстояло увидеться впервые. Словно подросток, мучительно перебирающий в уме варианты фраз для свидания, молодой мужчина вдруг понял, что совершенно растерян. Прилюдно поцеловать Саймона он не мог и не хотел выставлять напоказ свои чувства, а просто протянуть и пожать руку казалось ему такой дурацкой затеей, что становилось тошно при одной только мысли об этом.       Отчаявшись, Джон поднял взгляд, рассеянно блуждая им по лицам прохожих. Каждая секунда приближала время встречи, которой он и желал, и страшился, поэтому неторопливость шага была выбрана им неслучайно. Хоть какое-то облегчение принесло сообщение от Саймона: мальчишка подоспел к бару первым. Отстрочив ответ, что задерживается и что пусть Саймон ждёт за столиком, Джон вздохнул чуть свободнее. Теперь можно было не терзаться тем, как себя повести в первое мгновение — присутствие посторонних в тесном пространстве в любом случае не позволило бы им двоим выражать свои эмоции открыто… Ускорив шаг, он быстро добрался до места, поспешно выкурил сигарету, унимая нервозность, и, размяв плечи, вошёл внутрь.       Саймон ждал его, сидя в глубине зала. Взгляд разноцветных глаз Джон ощутил почти интуитивно, сразу приметив знакомую фигуру. Мальчишка был одет в джинсы, белую майку и вельветовый пиджак серо-зелёного оттенка. Рыжеватые волосы он красиво зачесал набок, придав вихрам плавный изгиб. По мере приближения мужчины губы, прежде напряжённо сжатые, растянулись в мягкой улыбке. — Привет, — тихо выдохнул Джон, опустившись напротив в барное кресло. Столики были высокие, круглые и, к сожалению, небольшие: устраиваясь, он случайно толкнул Саймона коленом, извинился и застыл. — Привет…       В отличие от мужчины, мальчишка коснулся его лодыжки специально, прижал ногу теснее и качнул ею, будто бы погладил. Джон не отдёрнулся, хотя на всякий случай повёл вокруг взглядом: ещё свежи были воспоминания, когда любовника избили на улице за то, что тот якобы дал повод для драки. Но в баре царил приятный полумрак, люди точно так же, как и они, жались друг к другу из-за нехватки места и не обращали особого внимания ни на кого вокруг. — Я могу её убрать, если это тебя так смущает.       Саймон улыбнулся, чувствуя в позе мужчины некое напряжение, однако как только голубые глаза замерли на его лице, смутился сам. Взгляд Джона сделался пронзительным и глубоким, мальчишка даже готов был поклясться, что ощутил ответное, едва уловимое движение чужой ноги. — И куда ты их денешь? — с добродушной насмешкой в голосе послышался ответ. — Разве что раздвинуть придётся. — Перед тобой могу и раздвинуть. — Боже, Саймон…       Джон фыркнул, закрыл глаза рукой и сквозь пальцы взглянул на любовника, который чуть покраснел, явно довольный и смущённый собственной шуткой. Потом отнял руку, произнося уже со всей серьёзностью: — Я рад, что с тобой всё в порядке…       Весёлая улыбка сползла с лица мальчишки. Он нежно посмотрел на мужчину, хотел было заговорить, но вдруг нахмурился и закусил губу. Признаться Джону в том, что сердце от страха за него почти из груди выпрыгивало, Саймон не мог: боялся показаться без памяти влюблённым, каким, собственно, и был с некоторых пор. Произошедший в Лондоне теракт всё расставил по своим местам — ему безумно нравился молодой мужчина, о судьбе которого он отчаянно переживал половину дня, не находя себе места из-за волнения. — Ты так долго не отвечал на мои звонки, — наконец, решился Саймон, облизнув пересохшие губы, — что я честно думал о худшем. Прости… — Думал, я мёртв? — задумчиво уточнил Джон, совершенно отчётливо распознав в себе желание успокоить мальчишку, поцеловать и вообще доказать, что живее всех живых.       Облокотившись на стол, любовник запустил в густоту волос пальцы и уткнулся взглядом в столешницу, яростно качнув головой. — Нет!.. А, быть может, да… Боже, Джон, — вдруг отчаянно шепнул мальчишка, уставившись на него исподлобья, — ты же видел новости? Видел в сети видео очевидцев?.. Там люди, вымазанные кровью, по перрону ползали! Крики, давка, пыльное крошево…       Джону наоборот почему-то вспомнились грязные босые ступни мертвецов, раскачивающихся на толстом суку́. — Ты же никогда не говоришь мне, где ты и с кем, — продолжил Саймон, нервничая уже́ меньше. — Твоих друзей я вообще знать не знаю…       Он замолчал, предоставляя собеседнику слово, но мужчина ничего не произнёс, сосредоточенно постукивая кончиком пальца по столешнице. Голубые глаза застыли на алкогольных позициях меню, их не видя — Джон внимательно слушал, склонив голову вбок.       Залюбовавшись суровыми чертами лица, Саймон вспомнил момент, когда Джон ему позвонил в тот день. Вспомнил облегчённый выдох в динамик при звуке своего встревоженного голоса. В том выдохе, исторгшемся из груди, не могло быть фальши. — А если бы ты узнал, что я оказался среди них? — неожиданно спросил он. — Среди тех, кого?.. — и не смог продолжить.       Палец Джона застыл. Подняв голову, мужчина с искренним удивлением на него взглянул. Не нахмурился сразу, как обычно, а растерялся. Потом, правда, сумел взять себя в руки и свёл на переносице брови. — Ты это серьёзно? — с сомнением сказал он, чуть повысив голос. — Ты сам себя слышишь? — Мне просто стало любопытно… — Любопытно? — с каким-то странным возмущением подхватил фразу Джон. — Любопытно представить себя разорванным на куски?!       Саймон, залившись румянцем от внезапно подступившего к горлу волнения, испуганно молчал. К ним совершенно невовремя подскочил парнишка-официант и поинтересовался, готовы ли они сделать заказ. — Нет, спасибо! — преувеличенно резко ответил ему Джон. — И вообще мы уходим! — Вас что-то не устроило? — пролепетал обескураженный таким тоном парнишка, часто заморгав ресницами. — Место неподходящее, — раздражённо буркнул Джон и неожиданно обернулся к Саймону. — Ты идёшь?       Провожаемые растерянными взглядами официанта и некоторых посетителей, они вышли наружу. Время было уже позднее, стройный ряд фонарей освещал длинную прогулочную улицу. Близилась граница между глубоким вечером и ночью, когда одно, плавно и незаметно, перетекает в другое. — Джон! — мальчишка попытался ухватить его за руку, но мужчина, едва почувствовав прикосновение чужих пальцев, осторожно и решительно её вырвал. — Ты чего? — Сейчас узнаешь, — угрожающе прошипел тот и рассерженно сверкнул глазами.       Ни о чём не подозревая, Саймон двинулся следом, время от времени зовя любовника по имени и пытаясь заглянуть в лицо. — Куда мы идём? — не унимался мальчишка, озираясь по сторонам. С прогулочной улицы они сворачивали, забирая правее. Вместо кафе и магазинов теперь мелькали кирпичные стены домов, образующие узенькие переулки. — Джон?!       Его вдруг дёрнули за шиворот, властно, но не грубо, приперев к прохладной каменной кладке. Место было отнюдь не романтичное — рядом стоял красный мусорный контейнер, на дороге валялись куски картона и лишь вдалеке виднелись зелёные растения, распустившиеся в цветочных горшках. Левое ухо что-то защекотало, и Саймон, поначалу испугавшись, различил в темноте ветку свисающего с крыши плюща. Здесь слабо горели фонари, а людские голоса доносились издалека. На них вряд ли мог наткнуться кто-то посторонний. — Любопытно ему, видите ли, стало! — повторил Джон, отпуская скомканный в ладони ворот пиджака. Лицо его исказило ироничной гримасой. — Да что ты вообще знаешь о боли? Или думаешь, раз находился тогда в метро, то уже стал каким-то особенным?! — Я имел в виду вовсе не это! — запальчиво огрызнулся Саймон, на глазах которого от переизбытка чувств наворачивались слёзы. — Всё потому, что ты меня не дослушал!.. — Такую херню я и слушать не желаю! — рыкнул Джон, на мгновение по-звериному дёрнув верхней губой. В повисшей тишине слышалось их сплетённое тяжёлое дыхание. — А ты нашёл, с чем сравнивать, придурок!..       Ветка плюща, упрямо скользнув обратно, коснулась щеки мальчишки, вздрогнувшего от неожиданности. Сделав свирепое лицо, Джон со злостью оборвал и бросил к ногам тоненькую длинную лозу, увенчанную остроконечными зелёными листочками. А потом вдруг сгрёб Саймона за грудки, вновь шепнул что-то про «придурка» и, оттеснив к стене, поцеловал. Это был второй раз, когда Джон по собственному желанию целовал его на улице, и первый, когда Джону было плевать на то, что случайные прохожие могли стать свидетелями их близости.       Вне себя от неожиданности случившегося, то ли радостный, то ли удивлённый, Саймон, отвечая взаимностью, втиснул ладонь между их телами, плотно прижатыми друг к другу: под ней сердце Джона отсчитывало быстрые колотящиеся удары. Мужчина ответным жестом разжал напряжённые пальцы и впутал их в густоту рыжеватых волос. Стремительность его глубоких влажных поцелуев туманила рассудок, звенящее влечение, словно алкоголь, текло по венам и артериям. Саймон чувствовал, что ещё немного — и он окончательно потеряет контроль, готовый встать на четвереньки прямо здесь же, за красным мусорным контейнером.       Осознание этой истины заставило найти в себе силы отстраниться от Джона, тяжело переводящего дыхание. Они, уставившись друг на друга, облизывали губы и молчали. В потёртых джинсах и тёмной майке, со шрамом на лице, мужчина выглядел словно хулиган, зажавший парня в подворотне. Опасность и сила, которую Джон излучал, завораживали. — Твой способ переживать за меня, конечно, довольно оригинален… — Считаешь, это был он? — Даже не убеждай меня в обратном. Не получится.       Любовник, кажется, возражать больше не думал. Джон вообще казался сейчас несколько сбитым с толку, и, проникшись к нему новой волной нежности, Саймон достал из кармана пиджака мобильный телефон. — Я вызову нам такси. Поедем домой… Ты согласен?       Домой… К этому слову мужчина с вниманием прислушался. Таким же тоном мама уговаривала его, ещё несколько лет назад, освоиться в их с отцом новом особняке, где Джону была подготовлена просторная комната. Там Джона всегда ждали, как сейчас его ждал Саймон, не спуская с любовника глаз. Мальчишка оставлял ему право выбора…

***

      Приготовления не заняли много времени, и сама прелюдия к сексу не длилась бесконечно долго. От ласк и поцелуев они быстро перешли к основному действию. Точнее, первым перешёл Саймон. — Я тебе обещал кое-что, — горячо выдохнул он, наглаживая мускулы Джона, напрягшиеся под кожей, и раздвинул ноги, прежде чем закинуть их на крепкие сухие бёдра. — Такого обещания я с тебя не брал. Ты предложил мне сам.       Мальчишка издал звук, соединивший в себе смех и томный стон, разноцветные глаза возбуждённо блестели в полумраке. Его фигура всё так же продолжала меняться, обрастать привлекательными очертаниями подтянутого спортивного тела. Прежде мягкий живот стал упругим, под шелковистой гладкой кожей угадывались плавные линии разработанных мышц, которые приятно было ощущать, ведя вдоль них ладонью. Саймон хорошел, хотя, казалось бы, куда дальше… — Подожди, не вынимай.       Джон, занятый подобными мыслями, упустил момент, когда любовник потянул руку вниз, но, едва почувствовав и поняв намерение, попросил остановиться. Игрушка, силиконовый дилдо небольшого размера, уже наполовину выскользнула из обильно смазанного лубрикантом прохода. — Я не могу больше ждать, — надломленным голосом признался мальчишка. Он, по правде, последние несколько минут старательно выталкивал игрушку из себя, уже достаточно растянутый ею. — И не нужно.       Их взгляды застыли друг на друге. Джон, обычно бескомпромиссный и властный в постели, отклонился назад и сел на пятки. — Могу я?..       Он красноречиво опустил глаза вниз, к упругим ягодицам, и пальцем обвёл кольцо мышц, сжатых вокруг яркого дилдо. Дразнящее прикосновение было бережным и просящим. Раньше, если Джон хотел, то делал то, что желал, почти без лишних слов и уговоров. — Я осторожно, — добавил он, наблюдая сомнение в лице Саймона. — Член одновременно с пальцами мы уже пробовали, — нахмурился мальчишка, по-прежнему лёжа в бесстыдной раскинувшейся позе. — Теперь на очереди член с дилдо? Ты же меня порвёшь. — Это твой ответ? — совершенно спокойно уточнил Джон без тени недовольства в голосе.       Ему Саймон верил безоговорочно. Знал, что невыносимой боли не будет, а неприятные ощущения, случающиеся иногда, естественны для секса. Удовольствие можно получать любыми способами, не всегда безгранично приятными. — Ты остановишься, если я попрошу, верно? — чисто инстинктивно вырвалось у мальчишки.       Сердце Джона дрогнуло. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что так реагировал на слова и действия любовника, что отзывался и телом, и душой. — В любое мгновение. Как только скажешь.       Интересно, это фраза из какого-нибудь романтического фильма, вскользь услышанная? Или нечто от себя?.. Ответа Джон не знал. Хорошенько растерев по члену смазку, он медленно втиснулся между ягодиц, наклонился и продолжил движение, сжав от напряжения зубы. Поранить Саймона или пораниться самому ему совсем не хотелось. Мальчишка охнул, вытаращил глаза и плотно сжал губы, с шумом задышав через нос. — Больно? — участливо спросил Джон, остановившись. Одна его рука, согнутая в локте, держала на себе вес тела, вторая потянулась к лицу и, сохраняя остатки лубриканта, размазала их по щеке, нежно её погладив.       Саймон отрицательно замычал, качнув головой из стороны в сторону. Потом вдруг сплёл с любовником пальцы и крепко сжал ладонь. Этот жест получился доверительным, почти на грани с беззащитностью, когда отдаёшься другому человеку и ждёшь от него поддержки. Джон, с силой стиснув чужую руку, поцеловал мальчишку в ответ…       Уже после всего, после бережных движений, после полной свободы действий, когда была вынута и отброшена на другой конец постели игрушка, они, загонявшие друг друга до полного истощения, тяжело переводили дыхание. Живот Саймона, влажный не только от пота, мужчина бездумно оглаживал ладонью, потому что где-то там, внутри, осталась часть его самого. На плечах и груди обещали в скором времени расцвести засосы, и Джон совершенно внезапно рассмеялся тихим смехом, представив себе взгляды врачей медицинской комиссии, которым надлежало проверить здоровье бойцов перед отправкой группы в Йемен. — Ты чего?       Мальчишка приподнял голову и взглянул снизу вверх, с удобством устроившись на широкой груди. Ногой, согнутой в колене, он плавно покачивал, остужая разгорячённую кожу. — Да просто так, — улыбнулся мужчина. А потом добавил: — Ты здорово меня искусал. Будет слишком заметно. — Ну, мне же никто этого не запрещал.       Подтянувшись на руках и с лёгким стоном сев, любовник обернулся. По гибкой спине, прямо во впадинку поясницы, медленно покатилась крупная капля пота. Джон стёр её пальцем — тоже бездумно. — А что? — игривым тоном мурлыкнул между тем Саймон. — Тебе есть, кому их показывать? — Если только врачам. — Врачам? — в разноцветных глазах веселье сменилось встревоженностью. — Почему врачам?       Он перевернулся на живот и прилёг рядом, окинув взглядом любовника. Тело мужчины, если не считать шрамов, казалось ему здоровым и полным сил. — Это нужно по работе, только и всего.       Иногда Джону неспроста казалось, что временами Саймон проявляет интуицию, сравнимую с так называемой женской, когда непонятно каким образом прекрасная половина человечества обнаруживает качества не хуже, чем у лучших разведчиков и шпионов мира. — Ты снова куда-то уезжаешь? — Да, — без утайки ответил Джон. — Прости, но рано утром меня уже здесь не будет.       Обдумав его слова, мальчишка не отстранился, а принялся кончиками пальцев вырисовывать на коже мужчины витиеватые узоры. Лишь спустя несколько секунд Джон понял, что они — это не что иное, как буква «I»***. Буква, с которой начинается многое.       Понял это и Саймон, когда заметил устремлённый на себя взгляд из-под нахмурившихся бровей. Отдёрнув руку, он фыркнул и пожал плечами, словно говоря, чтобы любовник не воспринимал ничего всерьёз. — Выходит, ты пришёл попрощаться… — сорванный стонами голос прозвучал хрипло. — Да… Хотя это вовсе не главное.       Джон повторил фразу Саймона, сказанную ему во вторник, и мальчишка улыбнулся, догадавшись о скрытом в ней смысле. Он по-прежнему таил в себе новые чувства, боялся озвучить их, так как на подобных недомолвках держалась вся его надежда на взаимность, на развитие отношений, на робкие шаги за черту, разграничивающую дружеский секс и любовь. В упорном молчании мужчины он видел его немую борьбу с собственной принципиальностью и терпеливо ждал момента истины, момента, когда Джон наконец признает тщетность сопротивления.       Джон уже неуловимо менялся, и эти перемены приятно волновали Саймона.

***

      Несмотря на теракты и траур, объявленный по всей стране, в ночных клубах Сохо жизнь била ключом. На входе посетителей тщательно проверяли, отсеивали сомнительных личностей, зачастую даже без очевидной на то причины, однако внутри царили привычная раскрепощённость нравов, бесстыдство и веселье. Молодые люди беспорядочно сношались друг с другом, прячась по тёмным углам, вдыхали попперсы, хватали за руки парней, просто проходящих мимо: увернувшись от одной такой обнажённой кампании, Дилан пробрался на своё место и подтолкнул к Томасу чуть расплёсканный коктейль. — С тебя причитается, — заявил он, отпивая глоток из собственного бокала. — Не заливай мне, — хмыкнул собеседник. — Ты отсосал за них бармену, потому что отсутствовал целых пятнадцать минут. — Там была очередь!       Томас закатил глаза и перекинул ногу за ногу. — У тебя конча, Дилан. Вот здесь. — Да блядь!       Проследив за вытянутым пальцем, Дилан выдернул из подставки салфетку и с выражением брезгливости на лице принялся оттирать подсыхающее пятно на рубашке. Томас, наблюдая за всем этим, с любопытством поинтересовался: — Что, совсем с финансами туго? — Из-за терактов у меня сорвалось несколько выступлений в клубах, — не прекращая яростных попыток распрощаться с чужой спермой на собственной одежде, Дилан поднял на друга взгляд. — Ты же знаешь, копить я не умею. — А пора бы начинать, — усмехнулся Томас, лениво осмотревшись кругом. Потом, словно вспомнив что-то, с хитринкой в голосе добавил. — Или трахнись со мной. Прибыль от просмотров разделим пополам. — Нахуй надо, — совершенно искренне возразил ему парень. — Трахнувшись с тобой, деньги я получу не сразу. Да и потом, прибыль у тебя так, на карманные расходы только…       Затаив обиду, Томас раскрыл было рот, как вдруг Дилан замер и, хлопнув ресницами, вздёрнул подбородок. — Слушай! — воскликнул он, приходя в состояние возбуждённой радости. — Я же Саймона встретил недавно! В Сохо столкнулись, в ночном клубе!       Напоминание о бывшем омрачило и без того оскорблённого Томаса. Вальяжно развалившись на мягком диванчике, парень взболтнул коктейль. — Тоже ему отсосал, что ли? — буркнул он, пытливо поглядывая на друга. — Тебе, вроде, зашли наши с ним хоум-видео… — Я перекинулся с ним парой фраз в туалете, только и всего, — Дилан, наконец-то, оттёр пятно и отбросил в сторону скомканную салфетку. — Саймон был не один. С каким-то мужчиной. Я не рискнул подойти к нему прямо там. — С мужчиной? — переспросил Томас, удивлённо поведя бровью. — Ага. Брутальный чувак. Шрам через глаз, — Дилан провёл по своему лицу пальцем, указывая направление чужой отметины. — Лет тридцати пяти, вряд ли больше. Я б такому дал.       Конец его речи окончательно добил и без того уязвлённое самолюбие. Томас выдавил из себя улыбку, хотя глубоко внутри был задет за живое. Помня их с Саймоном расставание, он почему-то считал, что мальчишка не оправится от потрясения так быстро. Совсем не в духе Саймона спать со всеми подряд, а значит, с этим мужчиной его связывали завязавшиеся романтические чувства. — Интересно, — пробормотал Томас, в голове которого уже зародился некий план. — Интересно было бы их увидеть… Очень интересно.