***
От недавнего теракта в подземке Лондон отходил постепенно. Новости, прежде пестревшие заблюренными кадрами жертв и разрушений, теперь транслировали информацию про Халида аль-Асада. Человека в бордовом берете и очках-авиаторах упоминали — если не показывали — каждый день, призывая граждан быть бдительными. Отлучившись за кружкой чая, Саймон пролистывал новостную сводку и одновременно изучал рабочий чат, оперативно отвечая на вопросы. Руководство их компании, принимая во внимание обеспокоенность сотрудников произошедшим, утвердило на неопределённый период новый график: посменное присутствие в офисе и удалёнку. Это было удобно и, кроме того, снизило напряжённость большей части коллектива, вынужденного добираться на работу на общественном транспорте. Саймона же радовало другое — в домашней обстановке он мог больше времени уделять мыслям о Джоне, не отвлекаясь на разговоры с коллегами в минуты отдыха. Вернувшись обратно к ноутбуку, мальчишка удобно расположился на диванчике в кухне-гостиной. Потом, вдруг, улыбнулся, тронув пальцами обшивку: когда-то именно здесь спал Джон, бросившийся вызволять его, пьяного до беспамятства, из ночного клуба. Такой поступок мужчины выгодно оттенял что тогда, что сейчас качества любовника не столь лестные — беспрекословность, отстранённость, холодность. Конечно, спустя несколько месяцев встреч, Саймон обнаружил в нём и другие… А ведь, если подумать, они друг друга стоили в самом начале их отношений. Один хотел утолить недавнюю боль расставания, второй — не хотел ничего вообще. И вот, по происшествии почти полугода, оба по-прежнему вместе, но уже изменившиеся, осознающие, что выросли из рамок, которые стали тесны. — Дурацкое условие!.. — пробормотал себе под нос Саймон, отхлёбывая чай. Всё его нутро говорило, что для Джона встречи тоже не просто секс и разговоры, не только приятный способ скоротать время и утолить естественные потребности. Уши мальчишки вспыхнули, когда он вновь представил, как мужчина раздвигает перед ним ноги, как в прямой линии упрямо стиснутых губ прячет смущение, как вздрагивает, ощущая проникновение… Джону было хорошо там, в Шотландии — он сказал об этом прямо, прежде чем позволить… Шумно выдохнув, Саймон изо всех сил напряг скрещенные ноги, до болезненного натяжения в мышцах. Желание, всколыхнувшееся в нём, постепенно улеглось, затаилось. Если продолжать в таком же духе, то о работе можно напрочь забыть! Мальчишка сделал очередной глоток горячего чая, отставил кружку и развернул переписку с коллегами, надеясь забить голову делами, а не мыслями об обнажённом Джоне. На какое-то время ему это удалось — как нельзя кстати подвернулся запрос о проверке сбоящего программного обеспечения, и он, на связи с сотрудником из офиса, бросился сообща устранять неполадку. Часа через полтора муторной и кропотливой работы, разбирательств в строчках программного кода звук входящего сообщения отвлёк Саймона. Намереваясь лишь мельком изучить смс-ку, мальчишка скосил взгляд и, зацепившись им за имя абонента, задумчиво нахмурил брови. С Диланом они не виделись с той самой встречи в ночном клубе — воспоминание было неприятным, хоть и разрешилось в итоге тем, что Джон узнал о боли, таящейся внутри Саймона. Дилан: Ты работаешь? Могу я позвонить? Возмущённо фыркнув, Саймон вернулся к прежнему своему занятию, но ненадолго: оставленный без ответа, некогда их общий с Томасом знакомый не стал дожидаться разрешения. — Я, в общем-то, занят, — натянутым голосом мальчишка дал понять, что не в восторге от перспективы разговора. — Да? — удивился Дилан. — Однако не проигнорировал и не сбросил. — Только чтобы сказать это лично. — Ладно тебе! — вдруг искренне рассмеялись на том конце. Всё же, удивительно, как Дилану удавалось ускользать от направленной на него прежде злости и обиды. — Не виноват же я в том, что являюсь другом твоего бывшего! И да, — признался он со вздохом, — я видел ваши с ним домашние потрахушки. Но кто этим не грешит? Саймон молча закусил губу, не найдясь с ответом. — Мы все иногда балуемся порнушкой время от времени. Жаль, конечно, что ты оказался участником… — Ты что-то хотел? — перебил его мальчишка, так и не дав подыскать Дилану определение произошедшего между ним и Томасом. — Давай сходим куда-нибудь, выпьем по коктейлю, — предложили ему неожиданно. — В нашу последнюю встречу ты был расстроен моими словами. Считай, будет извинением. Как насчёт сегодня? Нервно барабаня пальцами по корпусу ноутбука, Саймон бросил взгляд в рабочий чат: проблема, над которой они с коллегой корпели пару часов, вроде бы решилась и уже устранялась непосредственно на месте вместе с техниками. Планы на вечер заключались лишь в разговоре с Джоном по телефону, а также с родителями и сестрой. Саймон вдруг с изумлением понял, что, подавшись в отношения, если таковыми можно было их назвать, он почти забросил прежние еженедельные встречи с друзьями, походы по ночным клубам и затеи, иногда граничащие с безумием. Отторжение любовником подобных забав отдалило его от людей, предпочитающих лишь праздное времяпрепровождение. Дилан к числу последних относился, однако каким-то невообразимым образом умудрялся балансировать между крайностями. С ним, по правде, всегда приятно было болтать на отвлечённые темы. В отличие от Томаса, он не утруждал себя ничем и ко всему относился с лёгкостью — даже к людям. Делать им подлости Дилану попросту было лень… — С чего это вдруг? — с предельной откровенностью спросил его Саймон. — Раньше встреч ты не искал. — Брось, я же не в постель затащить тебя пытаюсь, — вновь хмыкнули на том конце. — В конечном счёте, когда-то мы весело проводили вместе время и вроде как друг друга знаем. К тому же, в свете последних событий, у меня сорвалось несколько выступлений, и я оказался на мели… — голос Дилана окрасило раздражением, какое бывает у оставшегося без работы человека. — Но сейчас всё приходит в норму, и мне просто хочется развеяться… Или у тебя есть планы получше? Например, с тем бруталом, украшенным шрамом? Саймон мысленно застонал. Он, естественно, предпочёл бы, чтобы Дилан оказался прав, однако Джон вновь погряз в своей работе и, судя по намёкам, мог вообще не появиться в Лондоне в эти выходные. Перспектива провести конец недели одному либо в гостях у родителей, где, несомненно, Руби будет буравить его пронизывающим взглядом, Саймону не нравилась. — В принципе, почему бы и нет? — мальчишка ковырнул пальцем обшивку диванчика. — В последнее время я нечасто куда-то выбираюсь… — Отлично! — широкую улыбку Дилана он почувствовал, будто увидел вживую. — Тогда скину адрес чуть позже! Мне тут один крутой бар посоветовали… Крутость баров, по мнению Дилана, неизменно заключалась не только в действительно отличной алкогольной карте, но и в наличии симпатичных парней для быстрого перепиха: все они велись на его кошачью грацию профессионального танцора и наглый дерзкий взгляд. — Выходит, — вздохнул Саймон, — потащит в какой-нибудь гей-клуб… Джон не любил подобные заведения, и мальчишка уже начал забывать, каково это — бросать по сторонам игривые взгляды, замечать на себе такие же. Ему нравилась царящая там атмосфера раскованности, даже вседозволенности — зачастую вместе с Томасом они специально раззадоривали друг друга флиртом с незнакомыми парнями, чтобы потом, воссоединившись, острее ощущать поцелуи на губах… Этой прилюдной игры, на самом деле совершенно невинной, этого бурного выплеска эмоций при всех не хватало. Саймону иногда отчаянно хотелось, чтобы Джон был таким же открытым миру — он мог бы, он ведь ничего не боялся. Но Джон был другим, отстранённым, замкнутым в себе, хотя редкие проблески озорства неизменно делали его привлекательным настолько, что мальчишка совершенно терял голову. — Хм-м-м… Сомнения начали грызть уже после того, как Саймон согласился с предложением. Ведь Дилан, как никак, друг Томаса — и тот наверняка рано или поздно узнает про встречу. Во всём этом что-то было неправильным… Рука сама потянулась к телефону, чтобы отбить Джону сообщение, однако в последний момент мальчишка себя вдруг одёрнул. Уже поздно вечером, вспоминая свой порыв, Саймон жалел, что не поступил иначе.***
Развалившись на диванчике, обитом вульгарной красной кожей, Дилан сидел один. Он что-то сосредоточенно изучал на экране мобильного и поднял голову только тогда, когда Саймон, кашлянув, отвлёк его внимание. — Эй, вот и ты! Раньше, пока Саймон ещё состоял в отношениях с Томасом, при встречах втроём они могли приветствовать друг друга словно девчонки — спокойно целовать в щёки и даже в губы. Дилан, по старой привычке, потянулся было, но вовремя спохватился и просто пожал ладонь. — Это мне? — спросил Саймон, указав рукой на лишний второй коктейль. — Или своим появлением я кого-то спугнул? — Ко мне, конечно, подкатывают, — без бахвальства ответил Дилан, присаживаясь обратно, — однако сейчас я пас. Так что да, это тебе. Он закинул ногу на ногу, и чёрные кожаные штаны обтянули упругие мышцы бёдер: беспрестанные занятия танцами сделали их эластичными и гладкими. Фигура Дилана всегда нравилась Саймону — до занятий в спортзале мальчишка глядел на неё чуть ли не с восхищением, однако сейчас и сам уже мог похвастаться первыми заметными изменениями в облике. — Спасибо. Непринуждённость, которой оба были не чужды, не давала чувствовать себя неловко — новые темы для разговора приходили на ум одна за другой, весёлый смех Дилана и отсутствие намёков о чём-либо из прошлого приятно дополняли встречу. Поддерживать с ним беседу получалось легко и естественно, и в момент, когда Саймону уже казалось, что всё складывается весьма удачно, случилось страшное: рядом с Диланом на диванчик опустился третий человек. — Привет, Саймон. Под бровями вразлёт взгляд не потерял прежней, такой знакомой самоуверенности. Густые волосы, раньше по-модному подстриженные, теперь были выбриты на висках как у Джона — почти начисто. На пальцы с чётко обозначенными суставами нанизаны широкие серебряные кольца: парень поигрывал ими, наблюдая за Саймоном из-под полуопущенных ресниц. — Томас… Имя вырвалось резко и тихо. Мальчишка его будто выплюнул, сдерживая участившееся из-за волнения дыхание. Встреча была неожиданной, но неприятное удивление прошло быстро. — Это ты? — медленно выговорил Саймон, обратив в сторону Дилана тяжёлый взгляд. — Ты его пригласил? — Дилан всего лишь выполнял мою дружескую просьбу, — вступился за товарища Томас, хотя в глазах блеснул ехидный огонёк. — Я помог ему финансово, когда было совсем туго, с небольшим условием. — Дилан! — с нажимом повторил мальчишка, не обращая на бывшего внимания. — Ты, блядь, соображал, что делаешь? Губы Томаса на мгновение обидчиво поджались, но, поборов это чувство, он тоже — с преувеличенным интересом — повернулся к другу лицом. Два пристальных взгляда, направленных в одну точку, кого угодно могут вывести из себя. — А что мне оставалось? — парень досадливо развёл руками. — Выступления из-за теракта сорвались, у меня из налички было фунтов двести стерлингов… — Я ухожу. Не дослушав до конца, Саймон вдруг резко встал. И не удержался — бросил на Томаса взгляд. Тот смотрел с усмешкой, уголок рта приподнят, как он всегда делал, довольный и забавляющийся происходящим. Эта его привычка, такая знакомая, сейчас вызывала отторжение, будила раздражение и злость — то, что мальчишка не хотел показывать. Пусть не думает, что ему до сих пор больно! Швырнув на стол купюру за коктейль, Саймон решительно направился к выходу. В гей-клубе было многолюдно, незнакомые парни — слишком уверенные в себе — пытались мягкими движениями остановить его, завлечь на танцпол. Их руки скользили по плечам, обвивали талию, чьё-то чужое дыхание опалило теплом щёку… Саймон рванул вперёд и буквально вывалился на вечернюю лондонскую улицу, освещённую разноцветными огнями, где не скрыть, не спрятать растерянность во взгляде и дрожащие от гнева губы. — Подожди! — этот возглас подстегнул, ноги сами понесли прочь стремительными широкими шагами. — Да постой! Томас — один, без Дилана — схватил его за руку. Прикосновение пальцев, унизанных кольцами, обожгло, и Саймон дёрнулся, не желая чувствовать вновь тепло чужой кожи. — Не трогай меня! — рыкнул он, тычком в грудь заставив бывшего отступить. — Отстань! И вообще забудь — у тебя это здорово получалось! Томас, поначалу удивившись, опять осклабился: — Ого. А ты действительно изменился. «Ты действительно изменился»… Эта брошенная им фраза ясно дала понять, что бывший спланировал всё заранее: Дилан наверняка почти сразу же рассказал ему об их случайной встрече в гей-клубе. Мальчишка, едва допустив такую мысль, похолодел — раз так, то он и про Джона в курсе. Уж не поэтому ли?.. Догадка полоснула сознание словно бумажный лист, которым неожиданно режешь палец. Спустя полгода объявиться ради чего? Наверняка не для слов раскаяния и сожаления о произошедшем — на лице Томаса читалось вовсе не это. Вновь приподнятый уголок его губы лишь усугублял впечатление, будто он забавлялся смятением Саймона. — Что? — попытался съязвить мальчишка, играя на опережение. — Я вновь стал тебе интересен, стоило только узнать про… мои новые отношения? Саймон хотел было назвать Джона своим молодым человеком, но быстро передумал. В ожидании ответа на периферии сознания настойчиво крутились мысли о том, почему не сказал — из-за нежелания посвящать бывшего в уже не касающиеся его личные события? Или же по причине того, что сам не был уверен в этом? Закравшееся сомнение, особенно сейчас, лишь подтвердило решение мальчишки как можно скорее разрешить с любовником главный вопрос — кто они друг другу. Томас тянул с ответом. Засунув руки в карманы, он окинул взглядом подтянутую фигуру, изменившуюся под влиянием спортивных нагрузок, и, находя Саймона ещё более привлекательным, нежели прежде, вновь приподнял уголок рта: — А что, если я хочу тебя вернуть? Такого варианта ты не допускаешь?.. Может, ради этого я всё и затеял? В глазах, слегка прищуренных, мальчишка заметил знакомый жадный блеск. Раньше он почти всегда вызывал ответное возбуждение, но сейчас был ему противен. Томас, как и полгода назад, продолжал плести интриги — время его не изменило. Не изменили его и слёзы, которые Саймон пролил тогда, при их расставании. — Ты удалил? — спросил мальчишка тихо и судорожно сглотнул, прежде чем взглянуть на бывшего в упор. — Те видео, что я просил убрать?.. Еле слышный смешок или даже фырканье прошелестело в воздухе. Они стояли друг напротив друга, в стороне от потока людей, ищущих, в каком бы из клубов провести остаток вечера, но всё равно Саймона царапали случайно брошенные на них косые взгляды. Он боялся поддаться эмоциям у всех на виду, и реакция Томаса на вопрос лишь усугубила отчаяние. На этот раз Джона не было рядом, и пустоту внутри в его отсутствие мальчишка ощущал так, словно в теле проделали дыру, вырвали кусок из плоти. — Ясно, — выдавил из себя Саймон. — В отличие от меня, ты нисколько не изменился… Ещё и Дилана втянул в это дерьмо. — У Дилана был выбор. И он выбрал. — Блядь, Томас!.. — потрясённо выдохнул мальчишка. — Дилан твой друг! Естественно, что он согласился помочь! А ты говоришь об этом так, словно деньги ему важнее! — Кажется, совсем недавно кое-кто упрекал его… — Ты это серьёзно? — Саймону понадобилась пауза, чтобы собраться с силами и продолжить. — Серьёзно не понимаешь, что манипулируешь людьми?.. Диланом? Мной?.. — Вот только не делай из Дилана невинную овечку, — закатил глаза Томас. — Я знаю его дольше и лучше. И сам, кстати, ей же не прикидывайся, — добавил он. — Или уже забыл, как мы трахались в «тёмной комнате» среди таких же отчаянных парочек, расположившихся буквально в сантиметрах друг от друга? Как заходили туда и выходили под одобрительные выкрики? Помнится, тебе понравилось. А из-за какого-то хоум-видео без посторонних истерику устроил… Его слова ранили и, словно заноза глубоко под кожей, причиняли боль. Всё же ни время, ни Джон, случившийся в жизни Саймона, не могли унять нанесённое ему унижение — слишком подлым казалось предательство и слишком большой была обида. — Знаешь, Томас, — глухим напряжённым голосом произнёс мальчишка, опустив взгляд себе под ноги. — Если ты хотел раздавить меня морально, то можешь позлорадствовать, потому что мне действительно сейчас хреново… — разноцветные глаза вдруг с яростью устремились к лицу напротив. — Но чушь, которую ты несёшь, твои подъёбы, подстроенная встреча… — Саймон набрал воздуха в лёгкие, уже не обращая никакого внимания на удивлённо оглядывающихся прохожих. — Ты страдаешь всей этой хернёй, потому что заняться тебе больше нечем! И отношений нормальных у тебя тоже нет! — выкрикнул он. — А у меня они появились! И это тебя выбесило!.. Мальчишка не хотел лгать, однако слова беспечно легли на язык и вылетели изо рта прежде, чем мысли догнали действие. Саймон запнулся и замолчал, тяжело дыша. Томас тоже выглядел не лучше — лицо было злым и напряжённым. — Неужели? — с нескрываемой издёвкой переспросил парень. — Со слов Дилана, твой партнёр гораздо старше… — уголок губы опять пополз вверх, обозначив гадкую ухмылку. — Что, нравится, когда тебя трахает папочка?.. Бросившегося вперёд Саймона он ловко оттолкнул, потому что тот не целился кулаком в лицо, а намеревался схватить бывшего за грудки и припереть к чему-нибудь, например, к фонарному столбу или к стене дома. Мальчишка плохо дрался, нападению предпочитая защиту, и победить его всегда было легко. — Лучше бы вместо спортзала взял парочку уроков самообороны, — хмыкнул Томас, сверху вниз глядя на стукнувшегося коленом об асфальт Саймона. Штанина, порвавшаяся в том месте, обнажила расцарапанную кожу. — Эй, парни! Вы чего? Вокруг них постепенно собиралась толпа. В районах, изобилующих ночными клубами, на виду у прохожих часто происходили всякие вещи, приятные и не очень, посмотреть на которые люди останавливались из чистого любопытства. Томас обвёл глазами перешёптывающиеся лица, плавным красивым жестом откинул со лба прядь волос и, протянув раскрытую ладонь, склонился над по-прежнему коленопреклонённым Саймоном. — Поднимешься сам или помочь? Мальчишка, оттолкнувшись от асфальта, тяжело встал на ноги. Он проигнорировал руку, пальцы которой были унизаны кольцами — те легко дрогнули, еле заметно сжались и опустились обратно к бедру. Томас, когда хотел, умел производить впечатление и оборачивал вспять направленный на себя негатив: вот и сейчас многие, наблюдая за отвергнутой помощью, удивлённо косились на Саймон так, будто это он был зачинщиком случившегося. — У тебя кровь идёт… Колено действительно ссаднило и жгло, но обманчивая забота ранила куда сильнее. Прикусив дрожащую нижнюю губу, мальчишка наконец-то поднял голову: люди с интересом наблюдали за ним, какой-то парень, вдруг спохватившись, выдернул руку из ладони своего спутника и нашарил в бумажнике лейкопластырь. Парень был симпатичный, но на Саймона смотрел с опаской. Его, вероятно, молодой человек неодобрительно насупился. Томас же прямо излучал собой сострадательное внимание и сожаление, словно это не он минуту назад позволил себе оскорбительное замечание. — Может, вызвать такси до дома? Куда ты такой пойдёшь? «Пытается выяснить, там ли я до сих пор живу», — промелькнуло в голове у мальчишки, и, вместо ответа, чуть прихрамывая, Саймон начал пробираться сквозь толпу собравшихся вокруг людей. На глаза наворачивались слёзы, однако он держался из последних сил и яростно кусал губы, спиной ощущая взгляд, которым Томас провожал его. «Если бы Джон был рядом!..», — пронзительно звенела мысль, хотя чутьё подсказывало иное — будь Джон рядом, Томас ни за что бы не рискнул приблизиться к ним. И это обнажало другую истину — сам по себе, один, Саймон был слаб. Он по-прежнему оставался слабаком…***
Отбой на военной базе уже сыграли, солдаты, уставшие за день, изнурённые тренировками и зубрёжкой учебных материалов, разошлись по казармам, офицеры направились в общежитие, а некоторые — вовсе за пределы территории, на постоянные квартиры в Креденхилл. Ночные сумерки сгущались, воздух, нагретый днём солнечными лучами, теперь источал запахи цветения и свежесть лесных просторов. Ветерок из распахнутого настежь окна приятно холодил затылок Джона, сидевшего к нему спиной. Капитан Прайс в дальнем углу кабинета возился с электрическим чайником, разливая кипяток по двум кружкам. Лейтенанту он протянул первому и нахмурился с недоумением, как только заметил замешательство на чужом лице. — Что? — Я, если честно, — признался Джон сдержанно, — люблю, когда без сахара. А тут его… слишком много. — Вот чёрт! Забыл уточнить, — цыкнул мужчина. — С сахаром любил Гас… — Да. Знаю… Оба замолчали. Погибший товарищ словно до сих пор незримо присутствовал рядом, подобными мелочами напоминая о себе. Джон, получив повышение, подозревал — капитану понадобится некоторое время, чтобы притереться к нему как к новому помощнику, присмотреться в работе непосредственно плечом к плечу. Конечно, командир за годы службы изучил наизусть своих подчинённых, однако характеры лейтенантов были всё же разные, и если Гас вёл дела одним образом, то он, Джон, решал их несколько по-другому. Привычки, естественно, отличались тоже. — Прости, — извинился мужчина, заварив заново чай, теперь без сахара. — Это я по старой памяти. — Спасибо, — Джон сделал вид, что не смущён безотчётным сравнением себя с погибшим. Часы показывали половину одиннадцатого ночи. От усталости были тяжёлыми веки и периодически челюсти сводило приятным напряжением, какое обычно появляется перед тем, как зевнуть: приходилось стискивать зубы и слегка щурить глаза, чтобы спрятать в них влажный блеск сонливости. — Я, собственно, зачем тебя позвал… — капитан Прайс подал лейтенанту папку. — Держи, ознакомься. Отставив кружку в сторону, Джон разложил перед собой три бумажных листа. С них, с каждого, на него смотрели бойцы — далее под фотографиями шёл текст про характеристики и заслуги. — Кандидаты, — сухо пояснил командир. — Группе нужен второй лейтенант. Джон тоже это понимал — в отряде из офицерского состава всегда присутствовали трое. Сейчас же с высшим военным образованием остались лишь они вдвоём. — Его я знаю, — молодой мужчина, внимательно вчитываясь в досье, поднял на Прайса взгляд. — Из резервного эскадрона. Хороший парень, общались лично. А эти… Вслух он не стал произносить, что «эти» — новички, только-только успешно сдавшие экзамен на право вступить в ряды бойцов Особой воздушной службы. Джон и сам был таким когда-то, однако сейчас ситуация для их группы складывалась не самым удачным образом, и хотелось, чтобы состав пополнился человеком непосредственно с опытом, боевых действий в том числе. — Время ещё есть, я не требую ответа сиюминутно, — разгадал его мысли капитан Прайс. — МакМиллан лишь обозначил кандидатуры. На выполнение предстоящих заданий нас могут отправить и нынешним составом. — Разведка что-то раскопала? — встрепенулся лейтенант. Сонливость как рукой сняло. — В виду чрезвычайности ситуации после терактов, — командир шумно отхлебнул чай из кружки, — между разведками пострадавших стран протянулись некие ниточки взаимопонимания. От русских пришло предупреждение, что в Азербайджане зашевелились сообщники Владимира Макарова, но, судя по всему, его самого в том регионе нет. Это дурной знак, особенно, если про человека говорят, что у него нет идеалов, нет чести и нет родины, а кровь он проливает за деньги. — Первый Всадник… — Джону вспомнился их с Гасом разговор в архивах. — Четвёртым был Захаев. Третьим — его погибший сын. Второй неизвестен… Он задумчиво растянул последнюю фразу, встретившись глазами с капитаном Прайсом. Личность Второго, пожалуй, упростила бы им задачу в попытках понять, на самом ли деле жив Имран Захаев. Некогда эти четверо были верхушкой террористической среды, её острыми пиками, возвышающимися над миром насилия, убийств и преступлений против человечности. Они вершили судьбами людей и распоряжались ими по своему усмотрению. — Что-то намечается, Джон, — тон командира не сулил ничего хорошего. Мужчина смотрел на лейтенанта внимательно, сурово и в то же время с отеческой теплотой, с заботой о подопечном, которого он не имел права потерять вслед за Гасом. — Что-то очень серьёзное. Организованное, спланированное, чётко скоординированное. Террористы обычно делят между собой зоны влияния, но тут как будто… — Как будто кто-то их ведёт, — закончил за него Джон. — Да, — непривычно тихо ответил капитан. — Именно. Взгляд его, на мгновение отведённый в сторону, упал на наручные часы. Потом метнулся к лицу Джона: лейтенант, тоже задумчивый, хмуро следил за тем, как над кружкой стелется и сворачивается от размеренного дыхания пар горячего чая. В льдистых глазах застыла усталость, которая у бойцов была, в принципе, хронической. — Ладно, — вздохнул мужчина, — допивай и уматывай спать. Завтра по пути в Херефорд у тебя будет время, чтобы подумать над кандидатами. Джон, несколько уязвлённый тем, что его выгоняют, попытался оказать сопротивление: — Капитан, для меня не проблема задержаться и всё обдумать!.. — А вот для меня проблема! — категоричным тоном заявил командир. Дело было, опять же, в привычках. Гас мог подолгу засиживаться вместе с ним, их биологические часы совпадали идеально. МакТавиш, отличавшийся аналогичным упорством и трудоголизмом, лишь начинал подстраиваться под практически непрерывную деятельность капитана. — Пожалей старика! Странно было слышать это от мужчины, которому лишь едва перевалило за сорок. Разница в возрасте между Джоном Прайсом и Джоном МакТавишем составляла порядка десяти лет, но для солдата SAS срок службы всегда короток. Впрочем, посыл сейчас заключался в другом — в заботе о ближнем, о товарище, который без труда улавливался в словах командира. — Так точно, сэр! — Вот и отлично, — улыбнулся капитан, про себя посмеиваясь над исполнительностью Джона. Всё же, лейтенант был отличным малым. И даже дурацкий позывной нисколько не портил впечатления о нём.***
Вернувшись в свою комнату в начале двенадцатого ночи, Джон, первым делом, взялся за телефон. После кратковременного отпуска в Шотландии они созванивались с Саймоном практически ежедневно, а списывались и того чаще, с интересом читая сообщения друг от друга. Ниточки взаимопонимания, о которых упомянул сегодня капитан Прайс, протянулись и между ними тоже, сплетались в сеть, опутывали ею, то ли сковывая движения, то ли наоборот — даря небывалую ранее свободу действий. Джон, прежде сдержанный в чувствах, теперь как-то иначе ощущал собственную сексуальность. Раньше он особо не задумывался над тем, каким его видят со стороны партнёры, но признание мальчишки, пока они трахались на кровати в крошечном номере прибрежного отеля, вызвало непривычное ему смущение. Комплимент Саймона, произнесённый в любовном пылу, побудил заткнуть чужой рот поцелуем — лишь бы не слышать вновь, каким красивым его считают. Его-то, со шрамом поперёк рожи и, скажем прямо, далеко не лучшим характером! Взбудораженный этими мыслями, молодой мужчина разблокировал телефон, но не увидел ни пропущенного звонка, ни оставленной смс-ки. Саймон не давал о себе знать, что само по себе уже было странно. Нахмурившись, он мгновение раздумывал, а потом решительно набрал знакомый номер. — Привет, — послышалось на том конце. — Ты меня опередил. Я собирался тебе написать чуть позже. — Привет, — откликнулся Джон, прислушиваясь к тону его голоса. В нём не было привычной ярко выраженной радости, её приглушало какое-то другое чувство. — Почему написать, а не позвонить? — Ты всё равно редко берёшь трубку, — Саймон быстро нашёлся с ответом, ускользнув от наводящего вопроса. — Тебя тяжело выловить, знаешь ли. Однако обмануть внимание любовника было не так-то просто. — Саймон, говори, что там у тебя случилось? Мальчишка вздрогнул и закусил губу. Он вернулся совсем недавно, возле дома ловко разминулся с Сарой, выводившей подышать свежим воздухом старого мистера Томпсона, и, закрыв за собой дверь, долго стоял, прислонившись к ней спиной. Боль в разбитом колене пульсировала в такт с пульсом, стучащим в ушах. В таком жалком состоянии писать Джону сообщение не было сил, а голос сразу бы выдал расстроенные чувства. — Саймон? — повторил молодой мужчина, слыша взволнованное дыхание, но не ответ на свой вопрос. «Он имеет право знать», — подумал про себя мальчишка. — «Он поможет забыть об этом…». — Томас… — шепнул Саймон в напряжённую тишину, воцарившуюся между ними. — Я видел сегодня Томаса…***
Вопреки предыдущим своим намёкам о невозможности встречи, Джон приехал в Лондон. «Всего на одну ночь», — сказал он, появившись на пороге уже поздно, в субботу, хотя мальчишка до последнего не верил, что любовнику удастся вырваться к нему. Джон тоже не знал, сможет ли, однако приложил для этого все силы и, пока сон не сморил его в последнем по расписанию рейсовом автобусе из Креденхилла, раздумывал о многом: о том, кем именно пополнить отряд, об отношениях с Саймоном и, конечно, о Томасе. Секс у них случился практически тут же. Без просьб, без нежностей и без прелюдий. Истощённый переживаниями, мальчишка довольно решительно подступил к Джону, поцеловал и, обрадованный жадным движением губ в ответ, принялся молча освобождать его от одежды. Молодой мужчина был послушен, но ровно до момента, пока они не ввалились в спальню: там он толкнул Саймона на постель и, улавливая в сигналах чужого тела конкретное желание, отымел его довольно агрессивно. Мальчишка только этого, казалось бы, и ждал — закатывал разноцветные глаза под веки, часто облизывал губы, которые сушило дыхание, и заходился стонами. Ему нравилось ощущать превосходящую силу, грубые толчки, а иногда и руку у горла, перекрывающую кислороду путь. Когда любовник чередовал жёсткие приёмы с нежными прикосновениями, неторопливыми ласками, Саймон делал то же и для него. Джон давно понял, что мальчишке такое нравится. Раньше он и сам предпочитал особо не сдерживаться, но сейчас, когда взгляд то и дело падал на расцарапанное колено вздёрнутой ноги, в голову лезли непрошенные мысли о причине появления этой раны. Саймон ударился обо что-то в спортзале? Споткнулся случайно на улице? Или же его кто-то толкнул специально?.. Последнее предположение Джону особенно не нравилось, и он, сбавляя темп, тихонько ласкал мальчишку, нежностью напоминал о себе, а иначе слишком уж отчётливым было чужое желание забыться. Оргазм накрыл их практически одновременно, увлекая одного вслед за другим. Первым вскрикнул и задрожал Саймон, сжал мышцы так, что молодой мужчина не выдержал и тоже кончил. Ощущение было, словно из тела вытащили все кости, словно оно вдруг стало беспомощным. Силы его покинули, и Джон, коротко простонав, всем своим весом рухнул вниз. Несколько долгих мгновений они лежали молча, по-прежнему не разъединённые. Приятная усталость, похожая на алкогольное опьянение, опутывала сознание: Саймон медленными, ласковыми движениями оглаживал затылок Джона, а Джон, закрыв глаза и спрятав голову на чужом плече, глубоко вдыхал аромат, источаемый кожей, в котором перемешались запахи дезодоранта, геля для душа и пота. — А можно?.. — мальчишка задержал любовника, когда тот, наконец, пошевелился. Тяжесть его тела, горячего и влажного после близости, будила новое желание, уже единожды исполненное. — Можно, — с некоторой долей робости продолжил он, заметив, что мужчина скосил взгляд, — и я тебя?.. Джон, если честно, не ожидал такого предложения. Зелёные глаза, из-за гетерохромии причудливо меняющие свой оттенок ближе к зрачку с изумрудного на ярко охровый, пытливо высматривали в нём ответ. На нос Саймона летнее солнце посадило ещё несколько мелких рыжих веснушек. Отрицательно качнув головой, молодой мужчина всё же приподнялся на руках и перекатился в сторону. — Я дам тебе время подготовиться, — продолжал упрашивать мальчишка, ложась следом на бок. Теперь в его голосе сквозило лёгкое разочарование. — Нет, Саймон, — повторил вслух Джон, а потом добавил, чуть подумав. — Извини. — Разве тогда, в Шотландии, тебе не понравилось? — он спросил и тотчас же прочитал ответ в выражении лица напротив, ответ столь явный, что улыбку скрыть не получилось. Саймон хмыкнул и вновь прижался к любовнику, игриво закинув на него пораненную ногу. — Могу поспорить, ты просто скромничаешь. Или стесняешься Сары прямо под нами. Боишься, что она услышит твои стоны, ведь мои ей, видимо, давно хорошо известны. Джон тихо рассмеялся. Ему нравилось, когда мальчишка шутил в таком духе, непринуждённо и легко. Но как только взгляд вновь упал на расцарапанное колено, веселье испарилось. — Откуда это у тебя? Пальцы обвели края бугристой корки, под которой местами уже проглядывала розовая нежная кожа. Саймон поздно понял, что подставился под вопрос сам, и вмиг погрустнел. Он ведь догадался, почему любовник всё же приехал, почему буквально с порога позволил вовлечь себя. Отказ поменяться ролями — и тот был продиктован тем же… Джон помог ему выплеснуть эмоции, выдавить их, словно гной из нарыва, дать вволю чувствам, которые копились и распирали изнутри. А теперь, когда напряжение схлынуло, он потребовал своё — право знать о причине. — Томас, — тихо ответил Саймон. — Расскажешь мне? Однажды Джон уже просил о подобном. Вот и сейчас голубые глаза пытливо в него всматривались, словно подозревали в нежелании делиться переживаниями. Но Саймон больше не собирался скрытничать, таиться и отнекиваться: в глубине души он наоборот отчаянно хотел быть услышанным.***
— Ты вовсе не слабак, — сказал ему Джон уже после. — С чего ты вообще это взял? За время рассказа он не проронил ни слова, только иногда хмурил широкие брови и поджимал губы, явно сдерживаясь. По-прежнему обнажённые — а Саймон, к тому же, живописно заляпанный — они так и не вылезали из постели. Лишь под конец всей истории мужчина сходил за водой для мальчишки и импровизированной пепельницей для себя. — Мне это всё напомнило нашу первую встречу, Старпёра… — И? — на лице Джона отразилось лёгкое недоумение. Он курил и когда прихватывал фильтр губами, Саймон не мог избавиться от мыслей об этих губах, плотно сомкнутых вокруг члена. — Ещё тогда ты намекнул, что вечно я пытаюсь решить проблемы словами… — Иногда словами их и следует решать, — рассудительно заметил мужчина. Ему вспомнились несколько боевых операций, обошедшихся без кровопролития именно за счёт умелых действий переговорщиков. — Раньше ты думал иначе. — Раньше… — Джон как-то странно усмехнулся и затушил окурок в стакане с водой. — Раньше я вообще о многом думал не так, как сейчас. Мальчишка, во время разговора неловко оттирающий подтёки со своего живота, откинул в сторону испачканную влажную салфетку. В движении мышцы соблазнительно перекатывались под кожей и приковывали взгляд: Джон без всякого стеснения рассматривал Саймона, втайне сожалея, что не согласился сегодня ему уступить. — Значит, я поступил правильно? На этот вопрос он не нашёл ответа. Но всё же не сдержался и произнёс с лёгким укором: — Ты не должен был соглашаться на встречу с Диланом… На мальчишку его фраза произвела удивительный эффект. Словно разом позабыв обо всех своих переживаниях, Саймон улыбнулся и качнулся вперёд: — Неужели ревнуешь? От неожиданности Джон мысленно вздрогнул. Смятение отразилось в льдистых глазах тревожным беспомощным чувством: он ведь действительно ревновал и не хотел, чтобы это стало известно. — Всего лишь беспокоюсь… Молодой мужчина попытался было отмахнуться, однако Саймон придвинулся ещё ближе. На губах Джона сигаретный дым казался иным на вкус и своей горечью дополнял образ, делал его цельным, равно как лёгкое покалывание коротко стриженных волос на затылке под нежной кожей ладоней. Поцеловав, он отстранился, поймал чужой взгляд и тихо сказал, не сомневаясь, что то была лишь уловка: — Ага. Как же. Разубеждать Джон не стал, ведь чуткий мальчишка распознал своим сердцем правду.