***
Через пару часов после нападения биджу, в Зале Совещаний башни Хокаге собрались все главы кланов, выбранные члены совета джоунинов и старейшины деревни за обсуждением судьбы для нового джинчурики. — Над джинчурики нужно поставить жёсткое наблюдение и не позволить гражданским его уничтожить за то время, пока он не сможет дать отпор, — сказал мужчина с перебинтованной головой на один глаз, сидя возле Хокаге. — Может ему легче будет поставить закладки на верность Конохе, раз на то пошло? Ведь его ментальное состояние не менее важное из мер по сдерживания Лиса. А из-за нашего отношения к нему, гражданские узнают кто новое вместилище демона. А про других шиноби и говорить нечего, негативом он будет сыт по горло, — сказал блондин с конским хвостом. — Нужно, чтобы кто-то из кланов взял ребёнка к себе или хотя бы семья шиноби взяла его на своё попечение, — сказал черноволосый мужчина в зелёном жилете и вышивкой на правом плече в виде веера, указывающего его принадлежность к клану Учих. — Фугаку-сан, при всём моём уважении, но он носитель демона и оружие деревни, а привязка к людям, которые могут убить его и высвободить демона, не приведёт ни к чему хорошему, — сказал шиноби с седыми волосами в разные стороны, у которого один глаз был закрыт стянутым вниз протектором, а лицо было закрыто маской. — Тишина! — прикинул мужчина из середины стола в белом плаще и жёлтыми волосами, встав из-за стола, — Джинчурики отправляется на установку закладок, а после будет перенаправлен в приют на окраине деревни. Так же с сегодняшнего дня отдаю указ о неразглашении личности джинчурики, а так же, Шимуро-сан, я принимаю вашу идею. Всё свободны! Всё встали из стола и поклонившись, вышли из помещения. За столом остался лишь мужчина с причёской-ананасом, что после ухода всех лиц в этом помещении посмотрел на лидера деревни и, встав, прошипел: — Минато, он твой сын, а ведёшь ты себя так, словно он тебе чужой. Кушина и старики из Узумаки, если узнают, что мальчишка остался на произвол судьбы, уничтожат всю Коноху. — Шикаку, завались! Я знаю что он мой сын, но по другому я не могу поступить! А вдруг Кьюби вырвется снова? Я не хочу потерять свою жену и деревню! — выкрикнул Минато, с силой ударив стол и разломав его на две половины. — Если всё пойдёт плохо, это будет на твоей совести, Хокаге, а сейчас, извините, я направлюсь к себе домой, — сказал Шикаку и вышел из зала, оставив четвёртого со своими мыслями. Как только дверь захлопнулась за главой клана Нара, Минато упал в кресло и, закрыв лицо руками, начал обдумывать всё произошедшее за сегодняшнюю ночь.***
После собрания, глава клана Яманако пришёл в палату ко спящему Наруто и, тяжко вдохнув, в тишину сказал: — Извини, мальчик, но это нужно на благо деревни. Надеюсь, ты сможешь нас когда нибудь простить. Инаичи поставил руку на голову мальчика и закрыл глаза. Одной рукой он выставил печать концентрации, проникая в разум, и увидел красноволосого мужчину в странном снаряжение. Лицо Ямонако выразило крайнюю удивлённость, осматривая прорезиненный комбинезон в чёрно-белой раскраске и нашивке на плече — голову на голубом фоне, вокруг которой крутились два обруча. — Дядя, ты вообще кто и нахрена сюда полез-то? — спросил мужчина, в глазах которого была словно пустота, а в голосе слышалось отчуждение. — А ты вообще кто такой? — выдавил блондин, вытаращив глаза на говорящего. — И из какой ты деревни?! — Я то? Кличут меня Вороном, раньше был верным служителем Монолита, а сейчас я мальчик, в чью голову твоя наглая задница залезла. И, если сейчас же не съебёшь восвояси, получишь таких пиздюлей, что и на километр к моему мозгу не подойдёшь, даже забудешь, как шариться в моём дурном провале, — Ворон хрустнул костяшками и посмотрел на блондинчика, не скрывая желание наконец-то поспать. Глава Яманако встал в боевую стойку и резко отскочив от земли, решил сделать выпад, но был остановлен блоком и мгновенно контратакован, после чего отправился на каменный пол, материализованный за секунду до удара. — Это мой разум и тут управляю я. И раз ты так настаиваешь, то… — многозначительный взгляд, удар по коленной чашечке и крик мужчины, — Я отучу тебя лазать тебя по чужим бошкам, контролёр хуев! Как только красноволосый отпустил сломанную ногу, Инаичи резко захватили плотные кожаные ремни и вытянули пришельца на полу в форме звёздочки. Во взгляде мужчины промелькнул страх и тот попытался вырваться из разума, но его глаза расширились, когда он понял, что не может выйти. — Удивлён, дядя? Я ведь говорил, что это мой мир и законы в нём устанавливаю я, а теперь ты хочешь уйти, не заплатив за вход на частную собственность? — устрашающая улыбка и появление необычных для этого мира несколько клинков, заставили пожалеть мужчину, что тот вошёл в разум парня, — Не беспокойся, с тобой всё будет хорошо, когда всё закончится. Через несколько суток ужасных пыток и экспериментов, блондин выложил всю информацию, которую мог только предоставить, и был отпущен с предупреждением, что бы разговор остался только между ними двумя и поползновения на частную собственность больше не повторялись. Вернувшись в своё тело, блондин поднялся на ватных ногах, перевёл взгляд на часы на стене, увидел, что прошло всего несколько минут. Когда же Яманако повернул голову и посмотрел в зеркало, он ужаснулся — часть волос поседела. — Я к тебе больше не подойду, Сатана, — прошептал Яманако и вылетел из палаты, пока ребёнок перевернулся на бок.***
Вот прошло уже 6 лет после моего рождения и меня выселяют из приюта, дав ключи от однокомнатной квартиры в общаге шиноби и каким-то пособием в 2000 рё на еду и на первую одежду. Ах да, надо бы рассказать, как я прожил в приюте? Да особо никак, если не учитывать мои постоянные драки со всякими сорванцами и частые проделки, по примеру кнопок на стульях ненавидевших меня воспитателей. Ах да, ещё кто-то устроил диверсию в деревне и каждая псина знает, кто мой квартирант и моя репутация в деревне, мягко говоря, пошла в пизду. Даже вчера, когда был последний обед в этом приюте, меня морили голодом и пытались избить. Да вот только сломанные носы у одногодок и лезвия от бритвы в супе у воспитателей, которые случайно оказались перед моим уходом из коридора, покажут, что значит трогать меня, такого слабого и невинного. Мне ведь только дай пакость устроить, а они всё равно особо ничего не сделают, максимум изобьют да бросят. Хотя получать нагоняй уже давно надоело, зато сейчас я не чувствую ударов парней в два раза старше меня. А вот они мой особый первый удар перед дракой всегда получали — удар по яйцам и с ноги в кадык, не стареющая классика. Правда, потом была игра в одни ворота и возвращался уже, дай Монолит, если с синяками и ушибами Вообще я в своём роде молодец, чики-брикать в дамки и ходить смог примерно в год, а разговаривать так вообще в полтора. Несмотря на то, что на мою скромную персону вообще не обращали внимание. А читать я научился после одного дня пребывания вне стенок приюта: прибежав к кафешке с названием «Ичираку рамен», где подавали вкуснейшую лапшу. Когда я вошёл в то здание, не смог прочитать название блюда, после чего Теучи — главный в заведении и по совместительству шеф-повар, взялся меня обучать письму и чтению со своей дочкой Наями, которая старше меня всего-то на каких то 3 года. Они тогда были в полном шоке, когда я смог правильно вычитать весь алфавит и все названия блюд. Их рассмешило, что я пишу какими то странными иероглифами. В общем, жизнь у меня чуть весёлая, да и я подошёл к двери своей квартирки, находившейся на верхушке овального трёх этажного здания и облегчённо выдохнул. Соседей у меня нет, да и моя задница пока не нарвалась на очередные приключения по пути к новому дому. Это или удача, или меня ждёт вечером пиздец... Кто знает? Выдохнув и открыв дверь, я прихренел от вида комнаты. Здесь творился сущий бедлам: шкафчик под обувь уронен из-за сломанной ножки, вешалка то ли упала, то ли была вообще выбита, а на полу так и вовсе наблюдался слой пыли, в несколько миллиметров толщиной. Зайдя в эту, для простоты слова — хату, я сбросил сумку с нижним бельём и остальными вещами у двери и закрыл её. Повернувшись к единственному коридору, прошёл в глубь, пройдя мимо ванной и выйдя в комнату спаренную с кухней. — Ну, привет, пиздец мой ненаглядный, — вырвался у меня кислый голос, когда я смотрел на кровать, которую перекосило на левый бок. Взгляд упал на шкаф со времён, вероятнее всего, первого Хокаге, да и кровать, наверное, тоже его времён. Я перевёл взгляд на кухню. Стеллажи наверху мне не достать даже со стулом, которых у меня, кстати, всего три и, что удивительно, целых и крепких, ибо уже проверено моей пятой точкой. В ящиках в столе нашлись ложки, тупые ножи и вилки, дешёвые, зато качественные, а так же до хрена и больше паутины. Стол был нормальный, только тоже же в пыли. И вдруг мой взгляд попал на грязное окно. Приподняв бровь, я подтащил к нему стул и, забравшись, а после отворив ворота, увидел замечательную картину: лица всех Каге деревни и башню Хокаге. Оставив окно открытым, пошёл проверить воду из крана на кухне и ванной. Открыл холодную, из крана пошла холодная, но с диким количеством ржавчины, горячую — пошла так же ржавая, но тёплая. Правда, так работало только на кухне, в ванной всё просто холодное и ржавое. Почесав затылок, решил убраться в хате, ибо я уже заманался чихать от пыли, копившейся тут веками. Спустя примерно час отборного мата и усилий, лёг на кровать и провалился в сон с мыслью, что нужно будет сходить купить похавать как проснусь. А сейчас — спаааать.