***
13.01.2021 Нью-Йорк, Заброшенная Церковь Благословенных Среда, 05:34
Чимин с трудом разлепляет глаза, чувствуя себя едва ли не более разбитым, чем когда ложился спать. Мысли путаются, голова трещит так, будто норовит расколоться пополам, а по телу разливается неприятная ломота. С кряхтением поднимаясь с кровати, парень какое-то время тратит на то, чтобы понять, где он, какой сейчас час и что вообще произошло. На первое ответ находится достаточно быстро: воспоминания приходят вместе с головной болью, напоминая незадачливому нефилиму о том, что предшествовало его спонтанной отключке, и что, чёрт побери, такое нефилим. Со вторым вопросов не возникает тоже — часы на прикроватном столике показывают полшестого утра, из чего Чимин делает вывод, что проспал почти сутки. После этого, однако, простое заканчивается и начинаются выводы. Очень неутешительные, нужно сказать. Абсолютному большинству наверняка и во сне бы такое не привиделось: вдуматься только, вот живёшь так самой обычной жизнью довольно заурядного студента, хоть и на интересной специальности, и в один момент всё рушится, как карточный домик. В доселе тёплом и безопасном мирке, ранее казавшемся логичным и понятным, откуда ни возьмись появляются вампиры, демоны, маги, какие-то феи и сумеречные охотники, Господи прости. И все они резко начинают паранормальную активность, и почему-то — именно вокруг того самого заурядного студента на интересной специальности. Вот что, например, демонам понадобилось от его скромной персоны? Уж явно не туториал по гавоту. Но вот он здесь: растерянный и злой ввиду своей абсолютной беспомощности перед лицом открывшихся перспектив и испытаний. Дерьмо. — Ты проснулся? — Чимин вздрагивает и резко разворачивается на голос, механически хватая первый попавшийся под руку предмет: и всё-таки, как мало времени требуется провести на волоске, чтобы стать параноиком. — Спокойно, это всего лишь я. Чимин судорожно выдыхает и извиняется перед поднявшим в сдающемся жесте руки Юнги. Тот выглядит донельзя позабавленным, но вместе с тем чуть беспокойным, и всё это легко читается по одному только взгляду: конечно, до покер-фейса ему, как новоиспечённому нефилиму до профессионального охотника на демонов. — Почему ты не спишь? — наконец задаёт резонный вопрос младший, осекаясь при осознании того, во что именно одет Юнги. Точнее, правильнее будет сказать, во что нет. Отсутствие какой-либо футболки нивелирует наличие длинных свободных штанов; растрёпанные волосы придают старшему донельзя домашний, даже трогательный вид, и Чимин прилагает все усилия для того, чтобы не спуститься взглядом на рельефный торс с очень хорошо наметившимися кубиками пресса. Сам антураж Юнги сейчас до того противоречивый, что парень в ужасе ловит себя на мысли, что хочет то ли заобнимать его до смерти, то ли… съесть. — Я просто захотел пить, и, идя к своей комнате, услышал какой-то шорох из твоей спальни, — тем временем пожимает плечами объект его путаных размышлений, покачивая стаканом воды в руке, который — о, Боже, — всё это время находился там, но Чимин был настолько поглощён разглядыванием чужих достоинств, что, разумеется, упустил это из виду. — Ну да… — бормочет он, нервно зарываясь пальцами в волосы. — Но, как видишь, всё в порядке, так что можешь спокойно возвращаться в свою кровать и досыпать. — Я теперь уже вряд ли засну, — ведёт плечом Юнги, облокачиваясь на дверной косяк. — Хочешь, можем о чём-нибудь поговорить? Я могу показать тебе Институт, ну или просто оставить тебя в покое, потому что вряд ли тебе выпадет возможность побыть с самим собой в ближайшее время. — Я хотел бы посмотреть Институт, — решает Чимин, после чего уточняет: — А почему? — О, пока ты спал, Конклав даром времени не терял, — бодро просвещает Юнги, ожидая, пока Чимин переоденется, вежливо отворачиваясь в противоположную сторону. — Они уже выслали сюда инквизитора — человека, который выполняет роль кого-то вроде судьи, но только на локальных точках. Стоит возникнуть… эээ, спорной ситуации, как Конклав посылает его для решения и миротворческой деятельности, исходя, разумеется, из интересов законов Нижнего мира и охотников персонально. — Полагаю, спорная ситуация — это я? — устало уточняет Чимин, заканчивая со сменой одежды и напарываясь на виноватый взгляд Юнги. — Да ладно, я не в накладе, но давай по порядку: кто такой Конклав и почему его все обязаны слушаться? — Ах, да, — хлопает себя по лбу старший. — Я прошёл по верхам, но самое важное так и не сказал. Конклав — это наше правительство, основная цель которого — не допустить столкновения мира простых смертных и мира, в котором живём мы. Не сказать, чтобы демоны сильно облегчали нам эту задачу, поэтому изначальная функция Конклава — наблюдать за тем, чтобы никто не устраивал резню на пустом месте, а также не спешил, став нежитью, обескровливать всех, кто не любил его в школе. — Итак, у вас есть иерархия? — Даже более внушительная и запутанная, чем у примитивных, — уверяет его Юнги, усмехаясь каким-то своим мыслям. — Что-то передаётся по наследству, для чего-то организуют всеобщее голосование, где-то выборы проводит комиссия… Короче, даже не пытайся вникать: во-первых, только ещё сильнее запутаешься, а во-вторых — вряд ли тебе это когда-нибудь пригодится, если ты, конечно, не высший демон, прикидывающийся примитивным с целью тихой сапой поработить Нижний мир. — Паранойя — это у вас профессиональная встройка? — Ага. Дженни тебе не рассказывала, как придурочно спит Чонгук? Нет? Так вот, чтоб ты знал, он подкладывает под подушку кинжал, а другой держит у себя под боком. Не советую заглядывать ему под кровать — там целый арсенал, который в случае чего подорвёт весь Институт. — Миленько, — комментирует Чимин, и они наконец-то покидают душную комнату, выходя в приятно продуваемый утренним ветром коридор. … Спустя примерно час обхода Чимин худо-бедно начинает ориентироваться в пространстве: из необходимого минимума он узнал, где находится кухня, а также в какие места ему не следует соваться ни при каких обстоятельствах — ими оказалась парочка кабинетов и подземный этаж, куда убежала Дженни днём ранее, и откуда она прямо сейчас выходит им навстречу, если не выползает, с крайне мрачным выражением лица. — Джен?! Только не говори, что ты сидела там со вчерашнего утра, — неверяще просит Юнги. — И не буду, — всё также мрачно отзывается девушка, — потому что я там не сидела, а беспрерывно копалась во внутренностях трупа не первой свежести. — Удалось что-то выяснить? — нетерпеливо интересуется Юнги, как-то подозрительно-извиняюще косясь в сторону Чимина, который, уж не дурак, быстро смекает, что от него требуется. — Ладно, господа конспираторы, вас понял, уже отчаливаю, — с присущей ему грацией разворачиваясь на носках, парень спешно удаляется в сторону, где, как он помнит, находится продовольственный склад с удивительно вкусным печеньем на верхней полке. Невероятно, но по дороге с Чимином даже не случается каких-либо неприятностей, и на планету не обрушивается огненный дождь: если честно, в последнее время он не удивится, кажется, уже ничему. Одни только сутки, большую часть которых он проспал, выдались настолько насыщенными, насколько не была вся его прежняя жизнь. Будь здесь дедушка, он бы… Вот же чёрт! Со всеми этими Клавами, сумерками и вампирами он совсем не подумал о своей семье, которая, привыкнув к стабильным звонкам по вечерам, наверняка уже подала заявление в полицию и посетила все имеющиеся больницы и морги Нью-Йорка! Судорожно шаря по карманам, Чимин с видимым облегчением находит телефон, спокойно лежавший в углублении — видимо, он переложил его автоматически, когда менял вчерашнюю одежду на свежую. Дрожащими пальцами вбивая нужный номер и благодаря мироздание за то, что на нём даже сохранился приличный процент зарядки, Чимин нервно постукивает пальцами по стене небольшой комнаты — основное продовольствие, видимо, хранится всё же не здесь. — Чимин! Боже, я так переживала! Сабрина передала, что ты плохо себя чувствуешь, и я подумала, что раз уж у меня всё равно нет никаких дел, я вполне могу заскочить в Бруклин с домашним супом, но тебя не оказалось дома… — тараторит мать, периодически срывая голосовые связки и почти шепча в динамик. — Мам, всё хорошо, — бормочет Чимин, ощущая, как его затапливает всепоглощающим чувством вины. — Но сейчас есть кое-что более важное: скажи, ты знаешь что-нибудь о сумеречных охотниках? В трубке повисает секундная тишина. — Сумеречные охотники? Это какой-то фильм? — озадаченно переспрашивает миссис Пак, и Чимин разочарованно выдыхает в трубку, понимая, что либо мать действительно не в курсе происходящего, и тогда пролить свет на сложившуюся ситуацию будет очень сложно, либо она всё-таки что-то знает, но не хочет говорить — в этом случае миссия переходит в разряд «невыполнимо». — Послушай, дорогой, можешь не объяснять, что конкретно происходит, я просто хочу знать, что с тобой всё в порядке, и что ты снова не связался с сектантами. — Мам, сообщество по Warcraft — это не секта! — ноет Чимин, тем не менее широко улыбаясь и на физическом уровне ощущая тепло, разливающееся по телу. — Но у меня правда всё хорошо. На самом деле мне жутко нездоровится, и я остановился у одногруппника, потому что не в состоянии лежать и тухнуть в одиночестве. Прости за то, что не отвечал, совсем не подумал об этом, жар спал только сегодня. Столь наглая ложь полностью удовлетворяет миссис Пак, и она, напоследок наказав принимать таблетки и проветривать помещение, чтобы не заразить сердобольного «одногруппника», тепло прощается, после чего сбрасывает звонок. Чимин мысленно даёт себе пять, понимая, что что-что, а опыт во вранье, набитый в школе в результате бесконечных опозданий и забываний домашней работы дома, не пропьёшь так точно. — Поаккуратнее с вопросами, — Чимин, рука которого уже касается коробки заветного печенья, крупно вздрагивает, резко одёргивая кисть и тем самым устраивая мини-коллапс в рядах сладостей; часть из них по принципу домино накреняется вслед за упущенной упаковкой, однако, к неописуемому облегчению Чимина, всё же не падает, надёжно упираясь в стену в самом конце. — M&M’s? — от неожиданности брякает он при виде напугавшего его визитёра. — Что? — непонимающе хмурится Чонгук, а Чимин вдруг истерически хихикает при мысли, что великий и ужасный охотник, отчего-то невзлюбивший его с самого начала их знакомства, тоже пришёл умять что-нибудь углеводное, пока все спят, и крайне обломался, поняв, что его опередили. — Ты странный, знаешь? Однако это не повод орать на каждом углу о нашем существовании. — В чём вообще твоя проблема? — не выдерживает Чимин, упёрто выцепляя очаровавшее его печенье и с блаженным вздохом надкусывая одно из них. — В том, что ты абсолютно не контролируешь то, что делаешь, подвергая риску нашу автономность и выводя из тени то, что должно там и оставаться. Сначала ты пишешь в Твиттер о монстре, которого видел по дороге домой, теперь опрашиваешь кого попало по телефону — серьёзно, почему бы тебе ещё не повесить плакат с надписью: «Юхууу, Нижний мир существует», чтоб уж точно до всех дошло? От нахлынувшего возмущения Чимин на автомате берёт из пачки второе печенье. Какое-то время уходит на сосредоточенное пережёвывание, после чего, однако, он предпринимает попытку высказать свою позицию, на этот раз без посторонних предметов во рту. — Осмелюсь напомнить, что на момент с Твиттером я вообще ничего не знал о вас, и правда думал, что наибольшая моя проблема заключается в регулярных недосыпаниях. Только что я говорил со своей мамой, после того, как твой очаровательный брат сообщил, что я, оказывается, в вашей касте, причём сделал он это в духе: «Ну, короче мы тайное сообщество чокнутых с ангельской кровью и функциями Кунг-Фу панды, о, и кстати, ты один из нас, добро пожаловать в клуб!» Я буквально не сделал ничего такого, что могло бы тебя выбесить, однако ты продолжаешь вести себя так, будто я заложил бомбу у тебя в спальне! А если ты смотришь на меня этим своим суровым взглядом а-ля Шварцнеггер просто потому, что тебе не нравится моё присутствие, то я с радостью напомню, что не напрашивался в гости, и с огромным удовольствием покину ваше супер секретное общество при первой же супер возможности, которая мне супер выпадет. Нравится играть в великих истребителей зомби — пожалуйста, только это меня не касается, и неважно, какая кровь во мне течёт по мнению какого-то парня с трупной внешностью. — Мы истребляем демонов, а не зомби, — немного удивлённо поправляет его Чонгук, очевидно, не ожидавший столь бурной отдачи. — Да хоть Лохнесских чудовищ, — раздражённо припечатывает Чимин, после чего гордо марширует в выделенную ему спальню, не забыв при этом украдкой захватить с собой ещё одну пачку к уже имеющейся, на случай, если его решат держать в плену и морить голодом. «С другой стороны, — мысленно одёргивает себя Чимин, — Юнги был со мной более, чем мил, аналогично и с Дженни, поэтому демонизировать этих… охотников из-за одного параноика — странно. Да и какого дружелюбия я вообще ожидаю от чувака, у которого запрятана взрывчатка под кроватью?» Успокоившись на этой мысли и решив быть более терпимым к местным заскокам, Чимин тоскливо съел очередное печенье, прикидывая, сколько времени здесь пробудет, и если его визит затянется на срок больше двух недель, как он объяснит это в универе. Зачем он им нужен, если у них и так всё зашибись, а о том миленьком демоне, ради которого, всё, по идее и затевалось, — его до сих пор никто и не спросил? Выпустят ли его отсюда вообще, и если да, то будет ли он периодически наталкиваться на следы их присутствия в виде других демонических созданий? И не менее важное: продаётся ли в Волмарте это потрясающее печенье?!***
13.01.2021 Нью-Йорк, Элитные Апартаменты в Бруклине Среда, 12:56
Тэхён стоит на балконе, с каким-то мазохистским удовольствием прокручивая в голове целый вихрь из хаотичных мыслей, ни одна из которых не сулит позитивными выводами в конце. Как только ему начинает казаться, что голова от потока информации вот-вот лопнет, изящная рука, испещрённая старомодными перстнями, подхватывает бокал — на этот раз с белым сухим, — и подносит его к губам, каждый раз опустошая сосуд ровно на три глотка. В какой исторический период Тэхён подцепил этот воистину нездоровый перфекционизм во всём, он едва ли вспомнит, однако все ниточки подозрительно обрываются на Ренессансе. Приходя к выводу, что в этом как-то замешан Микеланджело со своим потрясающим глазомером и безукоризненным внешним видом, Тэхён тоскливо вздыхает, впрочем, не позволяя сознанию углубиться в воспоминания давно минувших лет. Прикончив таким образом суммарно два-три бокала, мужчина заходит в комнату, дверь которой искусно замаскирована под книжный шкаф — вряд ли эта иллюзия остановит того, кто целенаправленно её ищет, но вот от простых зевак спасает на «ура». Открывшееся при нескольких ударах по определённым книгам помещение представляет собой не что иное, как рабочий кабинет Верховного мага Нью-Йорка: бесконечные склянки с непонятной обычному смертному жидкостью, горы бумаг и крайне странных предметов, заключённых в банки и спрятанных в ящиках — всё это является неотъемлемой частью его работы, однако отрицать, что как минимум четверть артефактов стоит здесь не столько для пользы, сколько для общей картины, он не будет. … С годами Тэхён приобрёл своеобразные понятия об эстетике, и теперь она сквозит в каждом его движении, в каждом наряде и сантиметре огромного лофта; будь это что-то откровенно мистическое или вполне обывательское и понятное, мужчина старается везде выдерживать определённый смысл, красной нитью проходящий через всё его существование и соединяющий, казалось бы, абсолютно несовместимое в единое целое. — Так или иначе, Уинстон, но заныкать винный погреб в Канаде было моим лучшим решением, — сообщает Тэхён упитанному коту, развалившемуся на его столе пузом кверху. С каким-то детским умилением почесав этому чуду бок, слыша донельзя убаюкивающее мурчание, Тэхён всё же отходит от него за тем, ради чего вообще сюда пришёл, а именно — куском состаренной бумаги и отделанной под старину ручкой. Иногда его накрывают стихийные приступы ностальгии, мучительно отзывающиеся где-то глубоко внутри, и, поскольку с этой проблемой он вряд ли сможет пойти к человеческому психологу, а психотерапевтов для нежити ещё не придумали, он пытается перебороть её путём случайных предметов, напоминающих ему о чём-то невыносимо прекрасном, к сожалению, безвозвратно растворившемся в неумолимом течении времени. Несмотря на то, что более комфортные ручки и качественную бумагу можно свободно приобрести в любом канцелярском магазине, в святилище Тэхёна ничего из вышеперечисленного нет — дань тем периодам его жизни, когда трава была зеленее, а правящий король был очень даже славным малым. Выуживая искусственно состаренный лист из ящика такого же древнего стола, Тэхён каллиграфическим почерком выводит на нём ряд замысловатых букв, после чего поджигает его с помощью выуженной из кармана зажигалки и слегка подкидывает вверх, наблюдая за тем, как он растворяется в пространстве, зная, что сообщение дойдёт до адресата максимум через пару секунд. Огненная почта — одно из немногих достижений в области магии, открытое не им: порталы, преломления и разная мелочь в области боевого колдовства — пожалуйста, однако именно этот, чрезвычайно удобный, нужно заметить, способ коммуникации с волшебными существами — вне конкуренции. Тэхён, по правде, признаёт это с зубным скрежетом: ещё бы, знавал он мага, додумавшегося до этой инновации мира магии — тот был разгильдяем и пьяницей похуже Есенина, томик стихов которого (с личным автографом!) стоит на полке его усадьбы во Франции вот уже как лет сто. Да и открыл он огненную почту по-идиотски: не то что Тэхён, в молодости увлекавшийся разного рода экспериментами. «Этот кретин, — как-то с возмущением рассказывал он Хосоку, — раскуривал трубку в документариуме, по собственной тупости поджёг бумажки ценою в золото, и, силясь как-то исправить ситуацию, попытался затушить огонь с помощью магии, но перепутал заклинание и нечаянно телепортировал всю партийную документацию советов в Гонконг». Маг-то, может быть, и в самом деле кретин первостатейный, но методику взяли на заметку, и даже выяснили, что сочетание немагического огня и магического заклинания поиска приводит к тому, что весточки не перемещаются случайным образом, а точно в руки тому, кому они предназначаются. Перехватить такую почту невозможно, ошибки в получателе не будет, если, конечно, отправитель не полный идиот — словом, одна совершенно странная ситуация привела к очередному витку магического прогресса. «А ведь так, в сущности, и пишется история, — ловит себя на мысли Тэхён, возвращаясь к рутинным обязанностям Верховного мага Нью-Йорка. — Кто-то оказывается в нужное время в нужном месте, приседает на зад прежде, чем успевает сообразить, что вообще произошло, а сказители и сплетники превращают случившееся в красивую легенду». Размышления мужчины прерывает назойливый свист в области уха — молниеносно распознав природу этого звука, Тэхён с чёткостью, характерной офисным клеркам, подхватывает подожжённое послание, параллельно с этим дивясь оперативности адресата. Однако же, отправителем оказывается далеко не тот, кому минутой ранее отсылал письмо Тэхён: на бумаге чётко отражается печать в виде затейливой руны, переливающейся на свету всеми оттенками чёрного. «Интересно, — думается Тэхёну, вскрывающему послание. — Что сумеречным охотникам могло от меня понадобится?»В связи с беспокойной обстановкой в Нью-Йорке мы задумываемся об усилении магической защиты Института. Оплата соответствующая. Ан Хёджин
Лаконичность, граничащая с надменностью — визитная карточка сумеречных охотников. «А потом они удивляются, почему весь Нижний мир отказывается с ними общаться», — фыркает Тэхён, тем не менее щёлкая пальцами, вмиг трансформируя гнездо на голове в безукоризненную укладку, спальный халат — в вычурный костюм, вторым щелчком рисуя демократичные стрелки и слегка осыпая область глаз глиттером. Делая пару пассов руками, мужчина будто разрывает воздух перед собой, открывая портал; в самом деле, не будет же маг, способный телепортироваться практически в любую точку мира, ездить на работу на метро? Временные преломления отливают лиловым — само пространство внутри портала такое, и цветовой феномен — до сих пор загадка для всех, так или иначе к нему причастных. На него, кстати, с вопросом: «Но почему фиолетовый?» — наседали в своё время изрядно, однако Тэхён сразу же открестился, предельно ясно обозначив: «Порталы я вам открыл, а дальше — не мои проблемы». … Уже на выходе из петли Тэхён усмехается, чувствуя десятки взглядов, направленных на открывшуюся дыру в пространстве, и примерно столько же луков, арбалетов и мечей, звенящих в установившейся тишине. — Я к Хёджин, детки, кто-нибудь знает, где я могу её найти? — зажимая в руках бумагу с печатью, интересуется Тэхён, приземляясь аккурат в центр главного зала Института. — Второй этаж, третья дверь справа, — настороженно отзывается какая-то белокурая девчушка, даже не думая убирать руку с рукояти меча. Тэхён закатывает глаза: ну ещё бы, в последний раз он приходил с аналогичным поручением лет тридцать пять тому назад, а воинственной леди на вид не больше двадцати. Остальной молодняк тоже не расслабляется, и звенящее напряжение в воздухе хоть ножом режь, до того оно очевидно и ощутимо. «Отрадно видеть, что с течением лет возводятся и разрушаются Империи, изобретаются всё новые и новые примитивные штучки, однако кое-что остаётся неизменным», — думает Тэхён, подразумевая человеческую тупость. Даром что кровь Ангела уже давно примешалась к этому чудному ДНК — сумеречные охотники, на самом-то деле, походят на людей куда больше, чем на небожителей, как бы им ни хотелось утверждать обратное. Тем не менее, они всегда столь же обязательны, сколь высокомерны, и за чёткое выполнение работы платят соответствующую цену, будь то деньги или бесценный для магов, но бесполезный для них самих артефакт. Поэтому, собственно, несмотря на довольно сильную классовую неприязнь, Тэхён периодически обновляет защиту местного Института, тем не менее отказываясь от каких-то более мелких поручений, связанных с охотниками — на то есть десятки сопливых учеников, которые живут на планете едва ли с полвека, а просить Верховного мага работать телепортистом — всё равно что колоть орехи алмазом. Дорого и непрактично. — Хёджин. — Тэхён. Они сталкиваются в коридоре второго этажа, обмениваясь скупыми приветствиями; о какой-либо отвлечённой беседе и речи быть не может — вопреки всё той же неприязни к нефилимам и любви к беспечному трёпу, Тэхён уважает в них совершенно точное понимание того, чего они хотят от этой жизни и от того или иного магического существа в частности. — Следуй за мной, — произносит Хёджин и направляется в сторону лестницы. Дикция, осанка, одежда — буквально каждая частичка этой женщины кричит о том, что она занимает руководящую должность. В принципе, так оно и есть — любящий свежие сплетни Тэхён напрягает память, после чего приходит к выводу, что его сопровождающая — нынешний ректор нью-йоркского Института. «Ан Хёджин, — продолжает копаться в памяти Тэхён, и не то чтобы эта информация может ему что-то дать — скорее, он делает это от скуки в попытке занять мозг хоть чем-то в то время, что они потратят на спуск в подвальные помещения; Тэхёну всё равно придётся обойти весь Институт для обновления щита, однако ему проще работать по системе от верха к низу. — Ходячий анекдот среди нежити, рассказать который, впрочем, вряд ли кто-то решится, во всяком случае, не ей в лицо. Четыре ребёнка, столько же замужеств, и соответствующее количество фамилий на семью. Однако ж, не пойму: то ли ей так не везёт на мужчин, то ли со вкусом проблемы… Глядя на этот жуткий загеленный хвост и юбку-карандаш склоняюсь к последнему». — Здесь — лестница в подвальные помещения, — в конце концов произносит Хёджин, притормаживая у едва заметного углубления в коридоре первого этажа, после чего протягивает ему целую кипу ключей, изготовленных специально под анти-магические замки. — Тут — ключи от всех служебных помещений Института, исключая кабинеты, личные спальни и ванные. Меня предупредили, что ты пройдёшь по этажам — делай всё, что необходимо, а если возникнут вопросы, я буду там же, где мы столкнулись. Как закончишь, найди меня — обсудим оплату. Проговорив это, Хёджин лихо разворачивается на демократично-скучной длине своих каблуков, после чего уходит, оставляя Тэхёна (почти) наедине с самим собой. Игнорируя ощутимый интерес юных охотников, которые, увидев незнакомого мага в компании ректора, видимо, подуспокоились, сменив встроенную враждебность на неподдельное любопытство, Тэ, пару раз взмахнув рукой, перемещает из своего лофта роскошную персидскую подушку, после чего триумфально присаживается на неё, устраивая ноги в позе лотоса и прикрывая глаза. Магическая энергия, накапливаемая мужчиной, буквально электризует воздух, намагничивая пространство вокруг; проходящие мимо нефилимы поражено застывают, не в силах оторвать взгляд от столь впечатляющего зрелища: кто-то, кажется, даже падает в обморок от ударной волны, расходящейся вокруг мага. Через минуту он открывает глаза, и случайные зрители, стоящие за его спиной, увы, не видят той красоты, что оказывается доступна стенам Университета. За время короткой медитации зрачок Тэхёна сузился, приобретая форму, характерную для семейства кошачьих, а цвет из стандартного карего переменился на ядовито-жёлтый, слабо подсвечивающий пространство вокруг. Резко вставая с пола и такой же парой жестов отзывая подушку обратно, Тэ отряхивает несуществующие пылинки на кардигане, после чего в пару шагов преодолевает расстояние от лестницы до подвала, и, раскрыв руки, пускает контролируемые потоки магии по уже отстроенным стенам чуть поистрепавшегося за годы щита. … К моменту, когда он обходит все этажи гигантского Института, проходит примерно два часа. Устало разминая ноющие кисти и чувствуя, как из-за приличного расхода энергии начинает клонить в сон, Тэхён, позёвывая, спускается с последнего, пятого этажа, направляясь к кабинету Хёджин. В планах на оставшийся день расслабиться в ванной с бокалом мартини — безусловным фаворитом последних дней, — доделать парочку особо сложных зелий, да и пойти себе спать с осознанием, что ещё один день из тысяч предыдущих уже позади. Однако, его планам вновь не суждено сбыться, и на этот раз по более любопытной причине… Проходя мимо зала для тренировок с прозрачными дверьми, Тэхён, случайно повернув голову в его сторону, застывает, как вкопанный, впериваясь взглядом в открывшуюся ему картину. Ровно в центре просторного помещения, судя по взмокшей чёлке на лбу и нервно вздымающейся груди, уже не первый час тренируется какой-то юный охотник, активно выполняющий упражнения с деревянной палкой. Внушительные мышцы соблазнительно перекатываются под кожей, заставляя Тэхёна, за сотни лет жизни так и не сумевшего заставить себя накачать хотя бы минимальный пресс, горестно вздохнуть. Решительность, горящая во взгляде, уверенные движения руками и прикушенная губа — всё это искушает похлеще любой ванны, запланированной на ближайший час, заставляет Тэхёна зачарованно пялится на парня, столь очаровательно-юного и порочно-сексуального в одно и то же время, и хотя бы попытаться не пускать слюни, или делать это не так очевидно, как сейчас. Поздно. Таинственный нефилим чувствует, что на него смотрят, и резко оборачивается в его сторону, вопросительно выгибая бровь. Тэхён какое-то время нерешительно топчется на месте, мучительно долго взвешивая все «за» и «против», буквально чувствуя, как его личные ангел и демон дерутся внутри. Один говорит пойти своей дорогой, с ним всё понятно, но вот второй… Тэхён прикусывает губу только от одной мысли о том, как эта потрясающая гора чистых мышц и тестостерона обвивает талию и методично вбивает его в частично приспособленный для этого стол. Ангел внутри беснуется. Демон скалит зубы в предвкушающей ухмылке. Тэхён приветливо улыбается парню. Парень улыбается в ответ. В конце концов, когда принципы по типу «не иметь никаких дел с охотниками» начинают казаться не более, чем очередной нелепицей, мешающей веселиться, а Тэхёна совершенно точно провоцируют, будто нарочно пожёвывая нижнюю губу, он не выдерживает и всё же толкает дверь, заходя внутрь зала, напрочь забывая обо всех установках, мельтешивших в голове стаей потревоженных птиц, при повторном, более пристальном взгляде на парня, изящным жестом отбрасывающего в сторону тренировочную палку.