Better Than You

На нефтяных месторождениях было темно и ветрено. Столбы пламени с равномерным шипением вырывались из скважин, освещая маслянисто поблескивающие лужи нефти и бликуя на горах производственного хлама. «Ничего здесь нет», – сказал Джонни. Он выглядел подавленным и нехарактерно для себя задумчивым. Ви сидел на могиле человека, которого полюбил, и рассыпался на части от желания Джонни поддержать. Каково это – смотреть, куда вышвырнули твои останки? Окончательно понять, что ты – мертв? Ви выцарапал инициалы Джонни на жестяной поверхности, сожалея, что начал нести невнятную ахинею в духе: «Чего ты вообще ожидал?» Джонни присел на край металлической крышки, напряженно сцепив руки в замок. Ви устроился напротив, неотрывно на него глядя, постигая этот пейзаж с ноткой трагизма: свалка посреди озер нефти, как квинтэссенция всего Найт-Сити, и ярко горящие столбы пламени, с шипением стремящиеся в высоту. Джонни был… Непривычным. Не язвил, не выеживался… перестал держать лицо. Когда Сильверхенд вскочил и, нервно расхаживая вдоль металлических крышек, начал перечислять, как сильно он проебался перед всеми близкими, Ви затаил дыхание. Никогда он еще не слышал от него подобных слов. – Но самое главное… – сказал Джонни – – ...мне удалось не проебать то, что нас связывает. И еще в этот момент Сильверхенд, несмотря на то, что был взволнован и явно искренен – умудрялся стоять прямехонько перед Ви и рисоваться. То есть он стоял вот так на уровне его лица, вертя в руках у пояса очки, чуть отставив бедро – Сильверхендовская поза «я звезда, которую все хотят» – и, как оказалось, поза эта непроизвольная и совершенно естественная. Ви хотел его, еще как. Хотел прямо сейчас вцепиться в шлевки кожаных брюк, притянуть ближе и попытаться брюки стащить. Что совершенно портило искренность момента. Ви, жадно сглотнув, отвел взгляд от… ну, брюк, принялся смотреть Джонни в лицо, но лучше не стало: Сильверхенд небрежно сгибал руки в локтях, отчего четче прослеживались плавные линии его бицепсов, склонил голову к плечу, смотрел в ответ напряженным взглядом, и был таким настоящим, и сильным, и… небезразличным, что ли, что Ви еще больше захотелось заполучить его себе и никогда не отпускать. Джонни болезненно и насмешливо дернул уголком губ. Потом прошелся еще раз, сел совсем рядом с Ви, извлек из воздуха сигарету и заявил, что Ви стал самым близким для него человеком. Они предавались воспоминаниям тоном старых знакомых: «а ты испугался и пошел плакаться Мисти» – «а ты вообще пытался меня убить». И Ви боялся лишний раз шевельнуться и лишний раз что-нибудь сказать, чтоб не разбить эту хрупкую идиллию, установившуюся между ними. Он ведь так и не понимал… Джонни относится к нему, как к другу? Конструкт же… Чувствует, наверное, все, что происходит в башке Ви, но не отпускает никаких комментариев по этому поводу. Что ж, спасибо – хоть морду не бьет. Снова. В смысле, если бы Джонни хотел – ему стоило бы только поманить Ви пальцем, и тот упал бы у его ног, опустился перед ним на колени… дальше воображение Ви снова начинало рисовать непристойности, не слишком вяжущиеся с высокопарным утверждением, что он готов был отдать себя Джонни на веки вечные. А когда Ви ревниво ляпнул про Бестию – мол, это она человек, отношения с которым Джонни хотел бы исправить? – разговор вообще неуправляемо вырулил в совершенно другое русло, и Ви перестал контролировать что-либо. Ну да, он, разумеется, как настоящий бро, поддержит Джонни и поможет устроить ему свидание – такой поддержки Джонни хотел? Дружеской? Ви попытался говорить ровно. Ровно дышать. Смотреть в сторону. Даже мысли свои спрятать куда-нибудь поглубже – чтоб Сильверхенд считал, что он искренне хочет помочь исправить отношения с Бестией. Сходить в кино – ну надо же. *** «Сходить, блять, в кино» – повторял себе Ви уже дома, вцепившись пальцами в края раковины. Он принял только что блокаторы, даже не предупредив Джонни, чтоб иметь возможность вдоволь побеситься. На самом деле он не понимал, какого черта. Ведь сейчас может произойти то, что Ви ранее так понравилось: Джонни трахнет Бестию, как в воспоминаниях трахал Альт, а Ви станет счастливым наблюдателем и считывателем ощущений самого лучшего на свете секса. Он хмуро смотрел на себя в зеркало, ловя злой, болезненный взгляд отражения. Даже близко не Сильверхенд. Забитый, замученный постоянными головными болями пацан с хронической бессонницей, всем своим видом демонстрирующий заебанность. Бестия говорила, что когда в него вселяется Джонни, он становится совершенно другим. По-другому ухмыляется, по-другому смотрит. По-другому трахается, что Бестия в скором времени получит возможность оценить. Ви зарычал сквозь зубы и так тряхнул раковину, что она чуть не осталась у него в руках – «клинки богомола» обладали немалой силой. Он не хотел, чтоб Джонни трахал Бестию. Он хотел, чтоб Джонни так к нему прикасался, чтоб так, как он хочет свою бывшую подружку – он хотел Ви. Хотел не оказаться в теле Ви, и получить удовольствие от секса, и сказать «как это охуенно в твоем теле, пацан» – чтоб он самого Ви захотел. Ви снова посмотрел в свое лицо. Легкая щетина, синяки под глазами, затравленный взгляд преследуемого животного. Безнадежно. Он недавно поймал себя на том, что тупо пялится на задницу внезапно появившегося во время миссии Джонни, вместо того, чтоб слушать его треп. Ну, Ви крался, пригнувшись, а Джонни материализовался возле перил лестничного пролета, и, разумеется, не мог на эти перила не опереться, показательно созерцая открывшиеся дали – а Ви со своего положения только и глазел на его задницу снизу вверх. Это становилось просто смешно. И совершенно, собственно, не касалось Джонни. Джонни, который сейчас чувствовал себя весьма отвратно, и Ви не должен был мешать ему ностальгировать по прошлому, встретить людей, которые ему были по-настоящему близки – не то, что пацан, в чью голову его насильно подсадили – и вернуть отношения с бывшей, ведь она – просто огонь, что уж лукавить. Ви принялся, плеща водой в лицо, отчаянно тереть заросшие щеки. Ладно, он сейчас… Побреется, примет душ, подберет шмотки в духе Джонни, ну, там… Короче, приведет себя в порядок, чтоб произвести на Бестию впечатление. Чтоб не подставить Джонни хоть с этим. Чтоб… Сильверхенд был счастлив, черт возьми. *** Ви приехал за Бестией на порше Сильверхенда и был очень, очень мил. Стараясь ни словом, ни жестом не показать, как он… завидует? Нет, раздражается. И Бестия снова безошибочно определила, кто из них кто. Значит, очевидно, разница действительно разительная. Значит, Сильверхенд даже в теле Ви – бесспорно крут. В разговоре на могиле Ви сказал Джонни, что он поступает, как поступил бы Сильверхенд, и чувствует себя – круто. И это было, разумеется, чистой правдой. Пока они ехали в кинотеатр, Бестия, пытаясь поддержать разговор, заметила, что Ви, по ее мнению, хорошо на Джонни влияет. Ви только фыркнул и помолчал. Потом вспомнил, что стоило бы донести до Бестии, как она нужна Сильверхенду. – Джонни изменился, правда. Он понял, что вел себя по отношению к тебе как мудак. Он вообще многое понял. Он часто говорит о тебе, и считает, что лучше тебя нет никого в Найт-Сити, – выпалил Ви совершенно искренне – он столько слышал «обратись к Бестии» и «Бестия разрулит», что хотелось взвыть. Бестия только понимающе покачала головой. – Джонни был восхитительным мудаком, – рассеянно сказала она. – Не то чтобы я его в чем-то виню. Я отлично понимала, что из себя представляет Джонни Сильверхенд, но при этом шла за ним, как послушная дурочка – притворяющаяся, впрочем, сильной. Теперь я старше, и едва ли пойду за Джонни – но по-прежнему считаю, что он – это нечто, со всеми своими мудачествами. Не беспокойся, Ви, ты можешь не выгораживать передо мной своего приятеля, – женщина задорно и в то же время меланхолично ухмыльнулась. Автомобиль петлял по холмам в сторону заброшенного кинотеатра, за окном мелькали огни окраин Найт-Сити, Ви бездумно следил за дорогой, вцепившись в руль. Он не особо стремился поддерживать разговор, и старался лишний раз не косить взглядом на Бестию. Она была охренительна, и, как показалось Ви, с возрастом только похорошела. Женщина, которая добилась всего. Женщина, о которой Джонни Сильверхенд говорит: «Бестия – лучшая». Женщина, которая знает, каково это – отдаваться Джонни. И скоро познает это снова. Ви с трудом удерживался от желания ударить по тормозам и заявить, что свидание отменяется – по любой из надуманных причин. Почему бы ему сейчас не отрубиться – как это регулярно происходит в самые неподходящие моменты. Но теперь – нет, хуй там плавал. Кинотеатр к тихой радости Ви оказался давно закрыт – отличный повод развернуться и свалить, но тут нарисовался Джонни со своими просьбами взломать дверь и запустить проектор. Ви, разумеется, отправился выполнять дебильные требования Сильверхенда. «Шла за ним, как послушная дурочка», Бестия, да? Смешно. – "Бусидо Х"? Гавно какое-то, – желчно заметил Ви, глядя в проектор – чтоб не смотреть на Джонни. – Да не, то, что надо, – отмахнулся Сильверхенд. – Фильм – это всего лишь фон… Ви резко отвернулся, шаря в карманах в поисках таблеток. Что ж, Джонни явно настолько занят мечтами о Бестии, что ему однохуйственно, какое тут будут крутить кино. В этот момент показалось – Джонни сверлит его затылок напряженным пристальным взглядом. Ви заставил себя не оборачиваться. – Развлекайся, Джонни, – сказал он ровным голосом и принял таблетку. *** Это было странно, будто Ви увяз в толще воды и, в целом, видит, что происходит, но не может действовать, плохо ощущает течение времени, слышит звуки, словно через вату… Обычно, когда Джонни брал контроль над телом – Ви чувствовал все прекрасно, но сейчас таблетки сделали из него безвольного коматозника. Ви видел расплывчатый профиль Бестии перед собой, отмечал, что она великолепна – хотя, скорее, это было мнение Джонни. Затем он обратился к ней, и женщина повернулась к нему лицом, и лицо ее затмило весь обзор, Ви видел ее огромные глаза, вьющийся по щеке локон, полосы имплантов на скулах, движения губ – Бестия говорила, но Ви не мог разобрать слов. Где-то на фоне раздавались выстрелы с экрана. А затем он наклонился ее поцеловать. И это были самые болезненно раздирающие его сущность минуты в жизни Ви. Он был возбужден, безумно возбужден. Бестия сидела на капоте машины в своем охуенном белом топе, обхватывала его ногами за бедра, и Джонни уверенно лапал ее грудь, придерживал за шею, целовал жадно, по-хозяйски, опрокинул на машину, навис сверху, проводил ладонями по обнаженной коже бедер над джинсами, отмечал, как ей идет эта новая зрелость в чертах лица… И в то же время Ви понимал, что это Джонни: считает топ Бестии охуенным, любуется морщинками в уголках ее глаз, возбуждается безумно от прикосновений, привычно проводит большими пальцами по соскам сквозь ткань одежды – и Ви было нестерпимо больно. Его тело испытывало невыразимое наслаждение, но морально он терзался, словно в него вонзили тысячи ножей. Ви хотел остановить их, остановить этих двоих – но не мог. Плавал в дурмане таблеток. Удивлялся, почему же ему настолько больно? Удивлялся, почему движения Джонни настолько нужные и правильные – то, как он кладет руку на шею Бестии, обвитую черным чокером, как подхватывает ее под колено, закидывая ногу себе на бедро, как ведет, как целуется, напористо врываясь языком в рот, как заставляет женщину выгибаться в своих руках. Если бы Бестия не уперлась Джонни в грудь, чуть отталкивая, не заявила: «Я не могу», - интересно, насколько скоро Ви сошел бы с ума? Сдох бы в тот момент, когда Джонни вошел бы в нее, начав трахать? Просто взорвался бы от невыносимого сочетания боли и наслаждения? Ви очень смутно понимал, как Бестия что-то объясняла, сидя на капоте и отворачиваясь, а затем резко встала и ушла. Чувствовал разочарование и растерянность Джонни (им ведь было так классно), рассмотрел таблетку на его-своей ладони. Проглотил таблетку. Его рывком вышвырнуло обратно, хозяином в свое тело, он пошатнулся, заморгал, поднял взгляд. Джонни сидел на капоте машины, на котором ранее кувыркался с Бестией, и выглядел, как ебанная картина. Нет, серьезно, как он… Будучи расстроенным, что его так обломали – все равно сидел, как будто вперся на этот капот для журнальной фотосессии, небрежно опирался рукой о колено, чуть раздвинул ноги, и складки на брюках подчеркивали паховую область, а мышцы на руке перекатывались при каждом движении. И он был без своего бронежилета, в одной только майке, обтягивающей торс… Ви машинально что-то ответил, и на фразе бесящегося Джонни «Фильм-то – говно в конфетной обертке» – сделал стремительный шаг вперед, ввинтился Джонни между ног, прижал его к капоту, обхватил за шею, запуская пальцы в длинные волосы, приблизил свое лицо к его лицу, горячо дыша в губы. Взгляд Джонни сделался одновременно растерянным и острым, болезненным почти. – Ви, это просто… Я… То есть ты… Не остыл от встречи с Бестией, – хрипловато сказал Джонни, упираясь руками в его плечи, намереваясь оттолкнуть. – Поцелуй меня, – потребовал Ви, выдохнул прямо в губы Сильверхенда, обрамленные линией усов, и в следующую секунду сам его поцеловал. Да, его все еще потряхивало от только что пережитых ощущений. Да, он не очень-то соображал. Да, он хотел, чтоб Джонни так как Бестию – его. Он втиснул Джонни в капот, удерживая за голову, целовал отчаянно, с желанием умирающего от жажды, в его мыслях, во всем его теле – было только это дикое голое желание. И Джонни ответил на поцелуй. Так, словно они были действительно единым целым, и он горел, как и Ви, хотел, как и Ви, так же голодно, так же нуждаясь, они вцепились друг в друга, сплетались языками, глубоко и бесстыдно, Джонни целовал со страстью и напором, врывался в рот Ви, рычал в его губы, шарил руками по телу, его металлическая ладонь скользнула по животу, Ви повалил Джонни на капот, и тому пришлось обхватить ногами его бедра, они прижимались стояк-к-стояку, вылизывали рты друг друга, задыхались, Джонни тащил его на себя, сцепив ноги у Ви за спиной, как будто хотел в себя вплавить, и Ви никогда еще так крышу не сносило от поцелуев: он думал, что это невероятно, думал, что нет никого лучше Джонни, что он никуда и никогда не хотел бы его отпускать, что быть с Джонни единым целым, слиться с ним в одну сущность, полностью принадлежать – не такая уж плохая идея, и зачем он куда-то рвется и что-то делает, лишь приближая миг, когда Джонни у него отнимут. Он хочет быть… - Ви со стоном сплел свой язык с языком Джонни, доставая до самого неба – хочет быть с Сильверхендом… хочет быть Сильверхендом… Джонни вдруг ощутимо напрягся, взгляд его из поплывшего и пьяного стал сфокусированным, осмысленным, и Джонни с силой оттолкнул Ви, залепив звонкую пощечину. Ви отшатнулся, держась за щеку. Они уставились друг на друга дикими взглядами, задыхающиеся, с расширенными зрачками. Над головами продолжали вопить герои транслируемого фильма, их крики прерывались автоматными очередями. – Никогда не смей… – Джонни быстрым плавным движением хищника соскользнул с капота, отходя дальше. – Никогда больше не смей… Так думать! И так делать, – грудь Сильверхенда часто вздымалась, выглядел он безумно. Безумно разозлившимся? – Но ты… Ты поцеловал меня! – Ви, плохо соображая, желая лишь продолжить делать то, что они делали, кинулся к Джонни. И получил по второй щеке. – Не смей ко мне подходить! Мы найдем гребанное Микоши, и нас разделят, и ты от меня избавишься, понял? И ты не станешь Сильверхендом, даже не думай стать Сильверхендом, глупый мальчишка! – Джонни орал ему в лицо, глядя горящим взглядом, и был непривычно бледен, и его трясло – он выглядел сейчас не как самовлюбленная звезда, а как человек, которого задело за живое. – Ты меня поцеловал, – упрямо повторил Ви, опасаясь, впрочем, подходить к разъяренному Сильверхенду. – Потому что ты… мы… я… блядь, хер разберешься, мы все! Твое тело – было безумно возбуждено! Езжай домой и прими холодный душ, Ви. Блядь, надо было подрочить и успокоиться, а не глотать сразу эти таблетки, – Джонни метался по земле рядом с машиной, и, будь он настоящим – уже вздыбил бы ураган пыли своими шагами. А Ви снова задался отстраненным вопросом: почему ему настолько больно из-за того, что Джонни выбесил их поцелуй? Ви сделал шаг вперед – Сильверхенд неуловимо попятился. И предупреждающе наставил на него палец. – Я просил отвезти меня в Норт-Оук к Керри, ты слышал? Так что я появлюсь, когда ты надумаешь заняться моим делом. Делом, слышал? А не всей этой хуетой! – крылья носа Джонни разъяренно трепетали, во взгляде пылал огонь, и наверное он именно так выглядел на сцене, заставляя людей загораться своими идеями. И он исчез в тот же момент, как договорил, и исчез очень вовремя, потому что боль, обида и чувство ненужности доконали Ви, и тот дернулся к Сильверхенду, чтоб тоже хорошенько съездить ему по морде. Кулак Ви вспорол воздух. Он стоял один на пустой стоянке, возле автомобиля с давно свинченными колесами, ветер гонял по пустырю завихрения песка и мусора, титры фильма ползли по экрану, сообщая имена позабытых актеров отсутствующим зрителям. Ви с зарождающимся истерическим смехом подумал, что Джонни трахнул бы Бестию в этой прекрасной обстановке, на капоте проржавевшего автомобиля, если бы та сама его не отшила. И до сих пор не находил ответа на вопрос: почему же ему настолько больно?