Better Than You

Фонарь за окном забегаловки неприятно мигал в одном ему понятном резком ритме, вызывая раздражение и черные пятна перед глазами, с которыми не справлялась даже навороченная оптика Кироши. Ви пил кофе с Керри и обдумывал тот факт, что только что они взорвали фургон милых безобидных девочек из поп-группы, которые едва ли поймут, за что с ними так. Нет, серьезно, если б Евродин вызвал адвоката и официально донес до Us Cracks свои претензии, это было бы более результативно. Ви готов был биться об заклад, что певички не поймут его манифеста, кому и от кого он был адресован – мало ли в Найт-Сити нападений совершают на службы перевозок. Ладно, это стоило затевать ради того момента, когда Джонни картинно встал перед летящим на полной скорости фургоном, раскинув руки, являя собой полотно свободы и похуизма, и машина проехала его насквозь. Сильверхенд пользовался положением, как мог. Есть возможность покрасоваться – почему бы не покрасоваться. Забегаловка Кальенте оказалась совершенно не уровня Евродина, зато Ви выслушал охуительные истории из жизни группы, и про то, как оно было в старые добрые времена. Значит, место памяти. Знаковое, так сказать. Керри так тащился от прилива адреналина, которым ему, видимо, привалило, когда грузовик эпично взлетел на воздух – а Ви думал, что, во-первых, на его взгляд, на концертах Самурая энергетика прет гораздо сильнее, чем во всех рутинных подрывах и налетах, а, во-вторых – да на любом заказе Ви сам разъебывает техники, оружия и чужих голов в десяток раз больше, и все действо на порядок опаснее, чем захват фургона без охраны ночью на пустынном шоссе. Ему, в целом, конфликт Евродина и кейпоперш напоминал детскую возню в песочнице. Да, он в детстве тоже любил носиться с игрушечным пистолетом и взрывать воображаемые машинки – только на улицах Хейвуда игрушечный пистолет слишком рано приходится сменить на настоящий. Но Керри, как цивила, он, в целом, понимал. Наверное, тому так же прикольно, как самому Ви оказаться на сцене: ничего не шаришь и просто прешься от охуенности жизни, которой живут другие, и которой ему жить не дано. Да, ладно, детский сад, но почему бы не подыграть Керри? Не жалко. Все исполнители, наверное, в глубине души дети – если это, конечно, не Джонни Сильверхенд. «Просто меня бесит даже мысль, что этот гандон Джонни мог быть прав», – не прошло и десяти минут, как Керри завел свою шарманку. «А Джонни тут каким боком?» – тут же окрысился Ви, мгновенно включая шарманку свою – необоснованная хер откуда прилетевшая ревность. На самом деле, если б не вся эта хуйня – что Керри до сих пор ебет мнение давным-давно мертвого Сильверхенда, и он даже решения принимает с оглядкой «только бы не оказалось, что Джонни был прав» – знакомые, мать вашу, симптомы, Ви, никого не напоминает? Так вот если не брать в расчет это все, Керри Ви в целом нравился: никогда не помешает друг-долбоеб, в котором серьезности и здравого смысла нет ни грамма, и на дело его спину прикрывать, конечно, не возьмешь – но вот если хочешь веселья, отрыва и охуенно непредвиденных поворотов – звони этому чумбе. Чтоб потом ржать и фейспалмить, разгребая гавно, которое вышеупомянутый идиот непременно искренне и от души наворотит. Вот это все как бы про Керри – Ви не знал, как объяснить понятнее. – Слушай, Джонни давно мертв, а ты жив, – Ви не считал Джонни мертвым, но говорил, что уж, чтоб задеть побольнее. Истекал ядом, так сказать. И даже чуть-чуть злорадствовал – чай не он один такой помешанный. – Почему тебя колышет до сих пор его мнение, Керри? И, ладно, это было пиздецки невежливо и доебисто, но Ви не смог заставить себя вовремя заткнуться: – У вас не случилось часом каких-нибудь муток помимо музла, а то это выглядит, как великая любовь с вечными скандалами, которую ты возводишь на пьедестал и льешь над ней слезы пятьдесят лет, – Ви еще и сказал с крайней издевкой, как будто общей бестактности данной реплики было мало. Керри фыркнул и отвел взгляд, смущенно потерев шею. Стоп, явно, как будто… Ви чуть не подавился своим пиздецки крепким эспрессо. Джонни охуевал от предположений Ви про него и Керри, ржал, крутил пальцем у виска и утверждал, что ничего такого не было и быть не могло. Керри отводил взгляд. Не сходилось. Тут Ви наверное немножечко перемкнуло, потому что он не слишком понял, что произошло в следующее мгновение, но вот он уже держал Керри за шиворот, встряхивая и гневно сверкая глазами – вообще, хуй пойми, какое выражение лица было у Ви, но Керри выглядел напуганным до усрачки. – А теперь серьезно. Что. Между. Вами. Было? – четко, тихо, угрожающе, с расстановкой прошипел Ви. На задворках сознания охуевая – вот какого хера он делает, сейчас официантка, поприветствовавшая Евродина как постоянного клиента, точно копов вызовет. Ну и Керри обидится на веки вечные, ему звездный статус позволяет и на меньшие выходки рожу воротить. А Джонни заест Ви злобными подъебами и тоже обидится за наезд на своего старого друга. – Н-но.. Н-ну… – прозаикался между тем Евродин. – Я н-не… Не знаю, как это получилось, моя вина… Я однажды… Было д-дело… Ви уловил среди этого блеяния, что трясет он Керри таки не зря. Что тому есть, чего порассказать. – Че блять? – охуевше переспросил Ви и водрузил Евродина обратно на стул. – Вдохни, Керри, попей кофейку и рассказывай. И я очень тебе не советую сейчас пиздеть, – собственный голос Ви не нравился. Холодный, сочащийся запредельной жестокостью – как будто он собирался пытать рокера в застенках, без жалости и колебаний. Судя по тому, как Керри сглотнул, и как нервно дернулся его кадык – угрозу в тоне Ви он тоже сполна уловил и расценил правильно. Глаза певца бегали, руки чуть подрагивали, и Керри нервно схватил свой стаканчик с кофе, отвернувшись и уставившись на пластиковую крышку. – Я… ну… давным-давно, – Керри говорил быстро и невнятно. – Это была такая тупая пьяная дичь… – он сосредоточенно вертел стакан по часовой стрелке в пальцах. Ви предполагал, что сейчас услышит, и ему хотелось врезать Евродину от души – то ли чтоб заткнулся, то ли чтоб сказал про очевидно когда-то случившийся перепихон по пьяни – пусть бы уже рожал свою историю, чтоб не долго Ви мучился, как когда повязку, присохшую к ране, сдираешь. – Мы были обдолбаны, просто в гавно, алкоголь, кокс, до блевоты просто, и у Джонни был совершенно остекленевший взгляд – я знал, что когда у него такие глаза, он потом наутро нихуя не вспомнит, начнет всех заебывать: «че вчера было?» И я пытался дотащить его в мотель, а он все порывался найти фанаток, с которыми мы начинали квасить, типа мы должны были поехать к ним… Я бля в упор не помнил, куда девчонки отсеялись… И когда я таки впихнул Джонни в номер, я сам был такой пьяный и дурной, а он порывался найти девок на ночь, и я подумал, хули, он все равно ничего не вспомнит, и когда он в полуотрубе повалился на кровать, я ему отсосал. А наутро, когда Джонни блевал в туалете и похмелялся остатками текилы, и спрашивал, че вчера было, потому что у него такое чувство, что он неплохо кончил – я сказал, что с нами перепихнулись фанатки… Керри тараторил так быстро, потерянно и виновато, что Ви, ожидавший совершенно другой истории и потерявший малость дар речи, только теперь после слова «отсосал» смог выпалить охуевшее: – Че блять?! В смысле?! Керри вжал голову в плечи, прекратил свой монолог, и пока Ви собирался еще раз переспросить, действительно ли он правильно понял… – ЧЕ БЛЯТЬ?! Ви повернул голову. Конечно, конечно же это был Джонни. Сильверхенд стоял над ними возле длинной стойки забегаловки, и вид у него был настолько охуевший – это было не удивление, бешенство или шок, а как-то все вместе: Джонни появился без очков и просто невменяемо смотрел широко распахнутыми глазами, и Ви вдруг как никогда ярко осознал значение слова «охуеть» – не то чтобы «удивиться», или «не ожидать», а вот прям как обухом по голове, когда пиздец свалился внезапно, когда никаким ором и матами не выразить степень своего потрясения – вот что-то такое присутствовало у Джонни на лице. Будь Сильверхенд настоящим – Ви всерьез испугался бы за жизнь ебаната Керри, а так… Ви вдруг начал неистово ржать. И вот это была именно истерика. Потому что ситуация складывалась всратая, упоротая, неадекватная, и поступок Евродина по факту являлся невероятно мудацким, но Ви почему-то даже не смог дико, до красной пелены перед глазами взревновать – в голове только вертелась тупая неуместная мысль, что если бы у него – перед ним, все время – был живой из плоти и крови Джонни – и ему, безответно влюбленному ебанату без шанса на взаимность – выпала возможность Джонни отсосать, зная, что за такую выходку ничего не будет – черт возьми, Ви сделал бы это! Так что он не то чтобы ревновал – он скорее Евродину отчаянно позавидовал, потому что у Ви не было Джонни во плоти, пусть даже в говнину обдолбанного, блюющего и требующего телок. Ну и, блять, Джонни был очень смешным сейчас. Настолько картинно шокированный, хоть полотно пиши. Куда только делись пафос, надменность и ебальник «я ссал на ваши могилы, ничто в этом мире не сможет меня доебать». И все так тупо получилось – Ви вытряхивал информацию из Керри вовсе не для того, чтоб Джонни теперь был готов разорвать беднягу как Тузик грелку – в смысле, Ви не специально. Наемник ржал, и ржал, и ржал. И тут же получил обидную затрещину – так, его-то за что?! – Ты че ржешь, тупой еблан?! – взбешенный Джонни наклонялся к Ви, уперев руки в колени, и вопил в ухо: – Дай ему в морду! Нет… – Джонни вдруг начал метаться вдоль стойки, мимо Ви, и попритихшего, прихеревшего от смеха Ви и его втыкания в пустоту Керри. – Спроси… Спроси: да какого хуя он вообще это сделал? Какого хуя, Керри?! – это Джонни уже проорал, грозно возвышаясь над головой Евродина, и явно закипая, оттого что коллега по группе – разумеется – не видит его и не реагирует. – Тут Джонни, – выдохнул, едва не икая, Ви. – Джонни интересуется, какого хуя. И он, как бы… Не ожидал. И, наверное, расстроен… Слово «расстроен» настолько хуево подходило к описанию состояния Джонни, что Ви снова принялся ржать. – А он что же, не… – резко побледневший Керри отследил направление взгляда Ви, упершегося над его плечом, и вцепился подрагивающими пальцами в стойку, забито ссутулившись над столешницей. – Я подумал, что это он тебя попросил… Что он что-то там вспомнил после своей оцифровки. Мне вообще показалось, что это он – когда ты меня тряс за шиворот. В тебе иногда проскальзывает… Что я вас путаю. Мимолетно, правда, и быстро проходит. – Да пусть не блеет и ответит блять на вопрос! Пусть, вообще, сука, хотя бы объяснится! – Джонни скрестил руки на груди, перестал нависать над Евродином и орал теперь на порядок тише – Ви показалось, его попустило от созерцания откровенно, до трясучки испуганного Керри. – Ну, Джонни не был уверен, – уклончиво ответил Ви, радуясь возможности скрыть свой всплеск ревности, который послужил катализатором ситуации. – А теперь он охуел. Орет тут, – Ви снова хохотнул. Смех душил, непрошенный и навязчивый. – И требует подробностей. В смысле, не как именно ты ему отсосал, – Ви понял, что уж этого точно не хотел бы услышать, – а почему ты это сделал? – Ну… – Керри жалко пожал плечами и замолчал. Для Ви это было, в общем-то, исчерпывающим ответом – чуял же, что у Керри те же симптомы. Знакомая болезнь, уносите пациента. Электрошок не поможет. А вот Джонни сейчас предстояло узнать много интересного… Керри вздохнул и обреченно монотонно начал говорить. – Не знаю, я всегда хотел Джонни. Я вообще… Если убрать имидж рок-звезды, к ногам которой толпами валятся телки, мне нравятся парни вообще-то, – Керри устало провел по лицу руками, как бы смиряясь с тем, что озвучил. – Нет, наоборот, я не то чтобы всегда хотел Джонни. Я понимал, какая эта тупость: он исключительно по бабам, он доводит меня до истерик своим похуизмом, отношением к группе, он совершенно отбитый мудак. Если б мы, ну, типа, были вместе – мы зарезали бы нахуй друг друга кухонными ножами во время первого романтического завтрака. Но… Но когда мы ебашили на сцене и были на одной волне – у меня напрочь отключался мозг. Мой здравый смысл съебывал в неизвестном направлении, и я необъяснимо, зверски хотел этого рисующегося перед толпой гондона. Джонни, слушавший с хмурой сосредоточенностью на лице, скрестив на груди руки, задрал голову к потолку и мучительно простонал. – Ой все. Ебать. Начинается. Вас, ебанатов, что, озабоченные фанатки покусали? Эта хуйня передается воздушно-капельным путем? – Джонни искренне страдал. Похоже, ему не приходило в голову, что помимо толп текущих девиц на него могли подрачивать и некоторые из горячо выкрикивавших его лозунги мужиков. – А по пьяни все, честно говоря, только обострялось, – Керри тоже страдал и выстраданно продолжал свой рассказ. – И в тот раз я, ну… Не сдержался. Понял, что Джонни ничего не вспомнит. Подумал, ну, лучше так, чем никак и никогда. Да что такого-то, ему даже понравилось! А вот этого Ви знать точно уже не хотел. – Он вообще не понимал, где он, кто в комнате, что я не баба – и поверил наутро, что это была фанатка! Чего он бесится, никто же не пострадал. Все кончили… – Керри смущенно исправился: – Все закончилось к обоюдному удовольствию. По-моему, дак когда я вел тачку и слетел с трассы, и разъебал все наше оборудование, и вообще мог бы нас угробить – это было хуже. Типа, я и постремнее хуйню творил, – Керри смотрел куда-то мимо Ви, почти в сторону Джонни, и в тоне его угадывалась попытка извиниться. Джонни показал другу фак. Зло, размашисто, почти ткнув в лицо. – Да хуй тебе! – прокомментировал Сильверхенд свое действие. – Хотя, не в том смысле. Соси, Керри! Нет, блять, опять не в том смысле, да что за! – Джонни продолжал метаться с грацией взбешенного тигра. – Нахуй, я ухожу! Нихуя себе новости! – пнув стул у стойки напоследок – почему-то стул Ви – Джонни рванул к выходу, проходя сквозь моющую полы уборщицу, но через пару метров завис и требовательно обернулся к Ви: – Ви, мы уходим! Я не… Не хочу сейчас быть с этим долбоебом, мне надо подумать. Просто, блять, Керри! Только, кажется, начинает браться за ум, обязательно вычудит неебическую хуйню! – Джонни не придавал значения факту, что настигшая их сегодня хуйня произошла давным-давно. Ви не стал мучить нервно мельтешащего пикселями Сильверхенда и, переведя деньги за кофе, поднялся следом. – Он меня ненавидит? – негромко спросил Керри, стискивая кулак, сминая уже пустой бумажный стаканчик. Ви обернулся к рок-звезде, разрываясь между сочувствием и злорадством. – Не знаю, Кер. Думаю, он просто еще не осознал. Позвони через пару дней. И Ви легко зашагал из кафе, к своему мотоциклу на улице, гладкие бока которого омывал занимающийся рассвет. Ви подозревал, что через пару дней вряд ли сможет обрадовать Керри новостью, что Джонни его простил. И хотя ситуация была крайней степени хуевая – по-прежнему пиздецки хотелось ржать. *** Все сложилось так, что Ви оказался в номере мотеля «Сансет» с бутылкой текилы и молча целенаправленно пил. Если по порядку: Джонни после провального кофе-тайма с Евродином прихерел, наверное, настолько, что не отсвечивал целый день. Ви как раз успел укатить в пустоши на поимку очередного киберпсиха. И вот когда он молча покуривал, с чувством выполненного долга наблюдая, как люди Реджины грузят бессознательного хромированного амбала в фургон, рядом материализовался Джонни. Конструкт, кажется, сумел взять себя в руки: глаза скрыты за стеклами авиаторов, на лице невозмутимое выражение, небрежная поза, волосы свободно покачиваются на ветру, скользя по скуле - последнее, впрочем, едва ли происходило по воле Сильверхенда. Ви опустил взгляд на свои сбитые костяшки пальцев, придумывая, что бы сказать: что-то сочувствующее или нейтральное? Джонни высказался быстрее. – Мне надо напиться, – категорично заявил он. – В сопли. В говнище. И не в каком-нибудь блять баре… Я хочу взять бутылку крепкого пойла, закрыться в комнате и бухать. И вот так они оказались здесь. *** Ви молча сосредоточенно пил, чтоб напился Джонни, поэтому даже не слишком осознавал тот факт, что сам тоже пьянеет. Он был рад отсутствию конструкта, потому что в мозгу Ви мешались истерика, идиотское желание смеяться и почти ни грамма сочувствия – ведь, что уж, Джонни был человеком, который едва ли вызывал сочувствие. Типа, он был слишком хорош, чтоб ему хотелось посочувствовать – даже если с Джонни происходило полное дерьмо. Однако в какой-то момент Сильверхенд проявился напротив Ви: Ви сидел на полу, прислонившись спиной к старой металлической кровати, Джонни присел, отзеркаливая его позу, под окном – их вытянутые, чуть согнутые в коленях ноги почти соприкасались тканью идентичных кожаных штанов. Ви продолжал время от времени подносить к губам бутылку, делать короткий глоток, чуть морщась – в голове начинало шуметь, и взгляд его блуждал по отрешенному лицу Сильверхенда все более жадно. Номер был откровенно говенным: рыжие выцветшие в пятнах обои, пепельница с окурками прошлых постояльцев на тумбе, прикроватная лампа с плафоном, напоминающая торшер с фазенды пожилой леди – Ви бездумно оглядывал помещение, стараясь отсрочить тот момент, когда он начнет либо лезть к Джонни, либо смеяться, либо едко комментировать историю с Евродином. Спустя некоторое время тишины, прерываемой плеском алкоголя в бутылке и резкими выдохами, когда Ви глотал крепкое пойло, Джонни со свистом втянул воздух сквозь зубы и провел ладонями по лицу. – Ладно, – начал он, и голос его не был ни злым, ни пьяным, скорее уставшим. – Ладно. Я сидел, и думал, и хуй с ним. Ну, Керри вычудил очередную хуйню черт знает сколько лет назад. Вот уж… Стоило умереть, чтоб узнать об этом, – Сильверхенд невесело хохотнул. – Ну было и было, че бубнить-то. Ви ошалело помотал головой. Он ожидал совершенно иного: что пьяный Джонни будет носиться в режиме боевой ярости, угрожая порвать Евродина на тряпки, а он, Ви, посмеиваясь, станет уверять рокера, что не произошло толком ничего страшного. Подобное развитие событий полностью устроило бы Ви: если б Джонни злился на Керри. Услышав же, что Джонни не то чтобы очень зол, Ви тут же почему-то начал злиться сам. – То есть, – агрессивно выпалил он, ощущая, как начали раздуваться от частых вдохов ноздри. – Все, типа, нормально? Меня, значит, нужно чуть ли не ногой отпихивать от себя, такая я мерзость, а Керри ничего, Керри все можно? Да, Ви и впрямь не заметил, как сильно он нажрался, стремясь угодить Сильверхенду. В груди разгорался пожар ярости, щедро подпитываемый взрывоопасным алкоголем. Джонни закатил глаза, потерев рукой подбородок. Он выглядел блаженно спокойным, почти просветленным блять. – Знаешь, Ви, пятьдесят лет в цифровом пространстве заставляют по-другому смотреть на некоторые вещи, – изрек конструкт бесяще-философским тоном. – Что мне теперь, терять последних оставшихся друзей из-за какого-то недоразумения, случившегося охуеть как давно? Арасака всяко меня поимела сильнее, чем Керри – да и не сказать, что он меня поимел. Слава яйцам, это еблану в голову не пришло, – Джонни незло, почти весело рассмеялся. Ви продолжал кипеть и свирепствовать. Значит домогательства Керри – ха, милая забава, над которой Сильверхенд мягко подтрунивает, а за посягательства Ви надо сразу хлестать по щекам? – Охуеть не встать, ты так спокойно это принял, – сощурившись, Ви наблюдал за непривычно умиротворенным Джонни, впитывал пьяноватую расслабленность в его чертах – смотреть бы на него и смотреть, не слушая, что несет мудак. Ви сделал еще пару резких глотков из бутылки. – Может, – ядовито продолжил он, – у тебя действительно великая любовь к Керри? Может, мне устроить вам свидание, как с Бестией? А то что, он же сказал, что тебе понравилось… – Ви, блять, что ты несешь? – Джонни резко поднялся на ноги, и Ви готов был прикрыть голову руками, ожидая очередной оплеухи, но Сильверхенд лишь отвернулся, облокотившись на подоконник. Час от часу не легче: теперь Ви сидел на полу, созерцая снизу вверх Сильверхендовский зад, обтянутый мягкой кожей штанов. – Не будь ебланом, – ровно продолжил Джонни, не осознавая, как всегда, живописность своей позы. – Понимаешь, просто… Мое тело, на которое, скажем так, покусился Керри, и мой хер, который от этого, вроде как, пострадал, – Джонни сбился с безразличного тона, начиная нервно похохатывать. – Все это давно сгнило на нефтяной помойке. Было бы из-за чего говниться. А Кер, к счастью, до сих пор жив, даже удивительно, что его никто не прикопал за ебанутые выходки. И… Что мне, обидеться? Не разговаривать с ним? Оцифрованному давно мертвому чуваку? Я вначале охуел сверх меры, а потом посидел, подумал... И, знаешь, у истории тупо вышел срок давности. Может быть, Джонни выглушенный алкоголь и принес некое просветление, однако Ви от выпитого продолжали грызть мрачная злоба и обида. – О как, – он испытал желание поиздеваться. Выбесить Джонни до невозможности. Чтоб тот вскипел по самое не хочу, если от признания Керри его так быстро попустило: конечно, любимый дружбан, собрат по творчеству, с которым они лабают на одной волне – драгоценному Керри Джонни был готов простить все. – А я бы все равно устроил вам свидание, – продолжил глумиться Ви. – Тебя, я смотрю, не очень-то огорчило, что ты, оказывается, имел опыт с мужиком, так может попробуешь это осознанно… – Ви слышал пьяное растягивание гласных в собственном голосе. – Я сейчас лягну тебя в лоб ногой, – не оборачиваясь и все еще не рассердившись, поостерег Джонни. И, надо сказать, со своего положения дать Ви в лоб ногой у Сильверхенда получилось бы замечательно. Ви мрачно глазел на задницу рокера, и чем сильнее осознавал охуенность этой задницы – тем стремительней у него портилось настроение. – А знаешь, – Ви привстал, покачнувшись, еще раз приложился к бутылке и вальяжно рухнул на кровать – чтоб наконец сменить положение, с которого он только и мог, что пялиться. – Окей, не хочешь ты, я могу позвать Керри на свидание. А че, он тоже рок-звезда, тоже еблан, но при этом, смею отметить, ему нравятся мужики и он живой – охуенные качества, которых ты лишен. И вот тут Джонни тяжело отвернулся от окна. – Я надеюсь, ты так хуево шутишь, – с угрозой произнес конструкт. Ви скосил взгляд: Сильверхенд все еще облокачивался на подоконник, теперь стоя к окну спиной, созерцая Ви темным взглядом, и во всей его позе появилось опасное напряжение – он был словно хищник, готовящийся к прыжку. Однако Ви несло на волнах пьяной обиды. – Да ты, кажется, просто ревнуешь, только непонятно кого к кому, – ехидно и отчаянно заметил Ви, сдерживая желание показать язык – ему все еще казалось, что он мутит охуенно смешную шутку. Ви вызвал перед глазами экран и накатал Керри сообщение: «Привет, я сейчас без Джонни. Вообще, сочувствую твоей ситуации. Если нужна поддержка – только скажи. Приеду, напьемся, все такое…» – конечно, пьяный Ви не был способен на внятные подкаты, и «все такое» едва ли считалось нормальным намеком. – До чего дошел прогресс, жаль, что телефон теперь у вас в голове, и его нельзя разъебать об стену. Впрочем, можно разбить о стену твою голову… – прошипел Джонни. Возможно, виной было плохое освещение, но Сильверхенд словно окутался тьмой, струящейся из окна, и казался страшным, действительно страшным – тем страннее оказался тот факт, что угроза, исходящая от конструкта, Ви безумно возбудила. «Не вопрос, приезжай, у меня в особняке бар во всю стену, и выбор бухла фантастической редкости», – прилетел ответ от Керри. – Ты не серьезно, – фыркнул Джонни зло и неверяще. Ви, кажется, таки удалось его доебать. Он победно приложился к бутылке, лакая обжигающую текилу. – А че, – Ви утер капли алкоголя с губ рукой, начиная приподниматься. – Мы с Керри охуенно подходим друг другу. У нас масса общих тем для разговора: один давно мертвый мудак, на котором мы оба помешаны. По мере того, как пошатывающийся Ви, отставив бутылку на тумбу под уродский торшер и нашарив на полу куртку, попытался направиться к двери, Джонни медленно и тихо к нему приближался, глядя темными провалами глаз. Ночь окутывала Сильверхенда аурой демонической угрозы. – Ты осознаешь, насколько говенную хуйню ты задумал? – голос Джонни сочился ядом и запредельной злобой. – Ты действительно хочешь пойти и замутить с моим лучшим другом, в то время как мы с тобой делим одно тело, а с ним у нас с недавних пор мягко говоря двусмысленные отношения? Ты не тупой еблан, нет, Ви, ты мелкий сученыш. И если ты сделаешь еще хоть шаг, хоть малейшее движение – клянусь, я выбью из тебя все дерьмо. Ви никогда не пугали ни банды Мальстремовцев, ни киберпсихи, прущие на него с тупой одержимостью буйволов, ни шквальный огонь, ни разлетающиеся от взрывов гранат внутренности, ни собственные ранения – но сейчас ему стало страшно до пиздецов. Страх щекотал под животом, завязывая узлом запредельное возбуждение. Ви боялся Джонни до дрожи в коленях и жаждал, чтоб тот обрушил на него весь свой гнев, сжег его в своей ярости. Ви нарывался, как сука. Преодолев страх, не рискуя даже представить, что сделает Джонни, Ви небрежно пожал плечами: – Это все еще мое тело, и я все еще могу ебаться, с кем захочу, – беспечно сказал он, нащупал портсигар в кармане и, едва ли не насвистывая, развернулся к выходу. – Нет! – Джонни пересек комнату в вихре пиксельных полос, схватил Ви чуть выше локтя и дернул так, что наемник чуть не подавился сигаретой, которую вытаскивал губами из портсигара. Ви закашлялся, сигарета упала на пол, а Ви вскинул на Джонни взгляд и обомлел. В глазах у конструкта было столько неистового бешенства, что оно парализовало, пусть даже тот не перехватывал над телом контроль. Ви застыл, как завороженный кролик перед удавом. – Я не… – растерянно, испуганно и неожиданно трезво начал было он. Сильверхенд нависал, казался бурей, заточенной в цифровой код, пылающим вихрем, готовым вот-вот смести Ви, стереть в порошок. Его лицо искажала гримаса чистой незамутненной ярости. – Ты. Принадлежишь. Мне! – выдохнул Сильверхенд, схватил Ви за горло, легко протащил через комнату и со страшной силой впечатал в стену, отчего у Ви зазвенело в затылке. Не успел наемник хотя бы сгруппироваться, чтоб драться – потому что у них явно назревала драка – как Джонни больно и сильно укусил его в шею, прижимая так, что Ви ощутил себя распятым под телом конструкта по стене. Джонни ввинтил колено Ви между ног, удерживал за шею, второй металлической рукой до синяков стискивал плечо – Ви не мог шевельнуться и не мог поверить, происходило что-то явно не то. Губы Джонни скользнули с шеи вверх по щеке, по скуле, прижались к виску – Ви чувствовал горячность его дыхания. Ви чувствовал, как тот возбужден – что, впрочем, было очевидно, потому что Ви был возбужден сам. Джонни резко отступил, не размыкая пальцев на горле наемника, сделал подсечку и швырнул Ви на кровать, нависая угрожающей массивной тенью. – Ты принадлежишь мне, мелкий говнюк. И сейчас я раз и навсегда тебе это докажу, – голос Сильверхенда плавился и тек ядовитой ртутью, сочился хриплой злобой. Джонни, сверкая глазами в темноте, становясь над Ви коленями на кровать, выглядел так, будто хочет его сожрать. Джонни выглядел так, будто хочет его убить. Ви ощущал только незамутненный ужасающий своей силой восторг.