Самый лучший в мире

По пробуждению Шень Цзю в панике распахнул глаза. Он перехватил чужое запястье, стремительно движущееся к его шее и замер, стараясь сфокусировать взгляд. Перед ним все еще стояло ненавистное лицо Цю Цзяньло. Рассеявшийся сон был премерзким и оставил за собой чувство незащищенности, которое Шень Цзю не выносил и презирал всем сердцем. Мир сновидений долго не хотел его отпускать, мучил, создавая детальные образы из прошлого... Шень Цзю казалось, что боль настоящая, что он не может ее прекратить, что никакого пожара не было и в помине, что Цю Цзяньло просто снова его ударил и это лишь плод разыгравшегося воображения и... Нет, все в порядке. Он вернулся в реальность. Все закончилось. Ублюдочный Цю мертв, он сам его убил. Шень Цзю может унюхать даже слабый запах гари и металла, не выветрившийся из одежды. Он чувствовал усталость, однако, проверив ток Ци, был приятно удивлен. Энергия текла по меридианам почти без перебоев. Но это не было поводом расслабляться. Он все еще держал за руку кого-то. На самом деле Шень Цзю едва не трясло от мысли, что, пока он решил справиться о своем самочувствии, неизвестный рядом сочтет крохотную заминку подходящим моментом для нападения. Шень Цзю был уверен, что выдать правдоподобную угрозу не выйдет с его нынешним состоянием. В горле пересохло, дико хотелось воды. Жажда была столь сильной, что он за мгновение осушил бы несколько ведер, даже не поперхнувшись. Тело после долгого пребывания в небытие словно налилось свинцом и отяжелело. Даже рука, которой он удерживал врага на расстоянии, не слушалась и казалась окаменевшей. Не своей. Но потакать никчемным физическим слабостям Шень Цзю не мог. Он уже позволил своим страхам пустить в сознании корни. Поражений на сегодняшний день предостаточно, пора бы перестать быть такой тряпкой и, наконец, собраться. Он хотел жить и это отчаянное желание не позволяло ему ослабить хватку. Даже если этот ублюдок все еще намерен(?) причинить ему вред... Шень Цзю успеет сломать ему руку. Он абсолютно точно больше не спит. Если бы перед ним был Цю Цзяньло, на него тот час бы обрушился шквал беспощадных ударов и непрерывный поток ругани. Он сомкнул пальцы сильнее, концентрируя энергию на кончиках. Послышался сдавленный вздох, а затем — жалкий скулеж. Шень Цзю не мог сморщиться от отвращения лишь потому, что не уверен, сможет ли его заспанное лицо в должной степени передать всю неприязнь, овладевшую им, как только мерзопакостый звук достиг его ушей. Шень Цзю все еще был немного дезориентирован, возможности разглядеть, кто перед ним, не представлялось. Пусть его и одолевала неконтролируемая паранойя сейчас, в достоинстве своего противника он засомневался. Честное слово, его стошнит сейчас. Разве так подобает вести себя нападавшему? Что за отвратительные стоны боли? Шень Цзю они кажутся похожими на собачьи. Словно он ударил ногой уличную псину, и та в ужасе забилась в угол, ожидая новых побоев. Без сопротивления. Лишь с тихим рычанием и поскуливанием. Ох, здесь он преувеличил. Ни о каком рычании и речи не шло. — У тебя рана на шее,— прошелестел чей-то голос. Шень Цзю сделал попытку приподняться, сосредоточив внимание на расплывчатом источнике звука. Ему почудилось, что человек перед ним касается кожи на своем горле свободной рукой. Он что, объясняет ему?! А то Шень Цзю сам не знает, где у него рана! Это место жгло и неприятно саднило больше всех остальных ожогов, вряд ли о его положении трудно догадаться. За какого принимает его этот дурак? Думает, похожего на себя встретил?! — Я помогаю. Не впечатлило. Совсем неубедительно. Чем ты можешь помочь? Шень Цзю прикрыл глаза, направляя большую часть энергии на восстановление. Процесс заживления, несомненно, пойдет быстрее таким образом, но не на много. Он все еще не мог считаться полноценным совершенствующимся даже на четверть, до высокого уровня регенерации, присущему заклинателю, ему как до Луны. Его Ци способна оказать лишь незначительное влияние. Это бесполезно... — Я обработал твои раны, дай мне закончить,— Шень Цзю почувствовал, как связки под его пальцами шевельнулись,— пожалуйста. Неужто мольба? Да наплевать как-то. Он не сделает исключение какому-то оборванцу лишь потому, что тот по доброте душевной решил оказать ему первую помощь. Шень Цзю не просил ему помогать. Инициатива наказуема, мальчик, ты не знал? Позволь тебе рассказать, и после ты не поступишь столь опрометчиво вновь. Роковая ошибка. Ты силишься излечить дикого зверя, которому чужды жалость и сострадание. Он не поддается никакой дрессировке. Ослабь бдительность, и твое горло будет хладнокровно разорвано. Как только Шень Цзю будет уверен, что в силах твердо стоять на ногах, избавится от ублюдка. Свернет шею или проломит им стену этого обшарпанного сарая. Он не решил пока. По настроению. Шень Цзю был тем самым диким зверем, который и глазом не моргнет, рассправившись с белой овечкой с особой жестокостью и кровожадностью. Да, малец определенно полезен сейчас. Вон, помочь пытается трясущимися ручонками. Однако, Шень Цзю это ни разу не трогает. Возможно, он проявит милосердие за проявленную настойчивость в этом маленьком спектакле и лишит нахала рук. Идиот вздумал касаться его, пока он был без сознания. Разве это простительно? Шень Цзю не считал свое тело храмом или благословленной землей, он лишь стоял на страже собственной шкуры и достоинства. Он не мог позволить трогать его без разбора всем подряд. Особенно такое беззащитное и уязвимое место, как шею. На что надеется этот идиот? Цю Цзяньло был последним, кто мог с ним так фривольно обращаться. Он поплатился за это, и теперь его пронзенный десятки раз труп разлагается на оставшемся от родового поместья пепелище. Шень Цзю больше не вещь. — Так ты отпустишь мою руку?.. Как ты еще не понял? Считай, что у тебя больше нет руки, думал Шень Цзю. Почему ты такой глупый? Зачем спрашиваешь? Скоро он смог рассмотреть в сгустившихся сумерках лицо своего спасителя. Ужасно смешное, к слову. У мальчишки были растрепанные, чуть вьющиеся волосы. В каких-то местах они торчали в разные стороны, добавляя его внешнему виду большую небрежность. Спутанные черные пряди касались лба и каскадом падали на худые плечи. Шень Цзю мысленно усмехнулся. Парниша и впрямь напоминал беспризорную дворняжку. Его одежду смело можно назвать лохмотьями. Жизнь Шень Цзю у семейства Цю нельзя было назвать роскошной, его гардероб был скуден, но вмещал в себя около трех-четырех комплектов грубых однослойных одежд, которые полагались всем слугам в поместье. Он выглядел опрятно, находясь там, и сейчас, смотря на чумазого мальчишку перед собой, не мог поверить, что когда-то и его нелицеприятный вид отпугивал людей, что для улицы это совершенно нормально. Даже не так плохо, как может быть. Детская ручка, которую он так яростно сжимал, была еще тоньше, чем показалась сначала. Паршивец смотрел на него большими, глубокими как бездонная пропасть, глазами. Похожие на беззвездное небо, они превращались в две обсидиановые впадины на миловидном личике. Почему он так пристально смотрит? Шень Цзю хотелось ударить по перепуганной мордашке. — Я...я...— мальчишка начал мялить и заикаться. Неуверенность в его голосе возросла и заставила внутреннего монстра Шень Цзю ликовать. Быть может, кому-то не доставляет удовольствия запугивать слабеньких детишек до смерти, но... Шень Цзю, сколько себя помнит, видел врага абсолютно в каждом. Будь это кричащий младенец или немощный старик... Если он относился к мужскому полу, то автоматически становился угрозой. И либо Шень Цзю чувствовал себя как птенец перед клыкастой пастью хищника, либо давил на неприятеля, заставлял сдаться, сложить оружие и упасть перед ним на колени. Третьего не дано. — Твоя...рана...плохо же... Он еще продолжает? Неужели так трудно заткнуться? С гаденышем явно что-то не так, и Шень Цзю это бесило. Он пробежался по мальчишке презрительным взглядом, начиная с самой макушки, и неожиданно замер. Вся шея мелкого мерзавца была усыпана цветами смерти*. Они распускались на светлой коже болезненным фиолетовым и красным. Шень Цзю мысленно себя обругал, как он не заметил раньше? Всем с давних пор известно, что времени на изучение своего врага жалеть не стоит. Шень Цзю отпихнул от себя чужую конечность, за которую так долго хватался. Он оцарапал тыльную сторону ногтями и вновь воззрился на Ло Бинхэ. Животное, почему ты молчишь? Где твоя чертова благодарность? Значит, так тебе не больно, а как за руку схватят, так все, а? Мразь. Осознание происходящего еще не настигло его полностью. Шень Цзю, как открыл глаза, не успел еще и слова сказать, но уже делает гадости. Глубоко в душе ему хотелось, чтобы звереныш попробовал на него напасть. Тогда бы у него появилась веская причина отправить паршивую тварь в преисподнюю. Интересно, если бы он узнал о том, что Шень Цзю сделал с семейством Цю, то с визгом вскочил бы и побежал? Он ведь убийца. Непредсказуемый и опасный, даже вчера(?) он... Сердце Шень Цзю ухнуло вниз. Быть того не может... — Как ты себя...Ай! Он рванул вперед и, навалившись на мальчишку всем своим весом, бесцеремонно схватил за подбородок, заставив его голову повернуться. Шень Цзю, не обращая внимания на чужое недовольство, стряхнул, словно хлебные крошки, мешающиеся волосы с бледных щек. На скуле наливался цветом свежий синяк. — Мне бо... — Клянусь, если не прекратишь ныть, пожалеешь, что не умер не убил меня. Шень Цзю не просто так призывал к молчанию. Ситуация была донельзя странной, и его изумлению не было предела, ровно как и переполняющей его злости. Какие мотивы могут быть у маленького отродья? Никто не может быть добрым просто так. Шень Цзю не отнесся к нему пренебрежительно, не перешел дорогу и не толкнул в грязную лужу, он пытался его убить! Будто по команде в голове всплыли яркие образы прошлой(?) ночи. Шень Цзю вспомнил, как ударил его по лицу, как уверенно смыкал на шее руки, а потом...темнота. Кажется, сознание он потерял именно в тот момент. Почему глупец не сбежал? Почему не добил? Он идиот?! Шень Цзю отстранился от дрожащего тела, сморщив нос, и встал на ноги. Чувствовал он себя все еще неважно и был бы не прочь отдохнуть подольше, но находиться рядом с этим...с этим... Он не мог, в любом случае. Присутствие мальчишки здорово действовало на нервы, тот будто напрашивался на тумаки и подначивания. Даже сейчас держать язык за зубами Шень Цзю стоило неимоверных усилий (если он будет говорить, что попало, то не сможет узнать истинные намерения гаденыша. Нужно все тщательно обдумать. Вдруг звереныш опасен? Вдруг не человек вовсе?..) Его слегка повело в сторону, стоило сделать первые шаги. По прогнувшимся позади гнилым половицам, Шень Цзю понял, что звереныш за его спиной тоже поднялся. Отлично. Только не говорите, что это нечто решило за ним увязаться! Так думал Шень Цзю, снося хлипкую дверь с последней петли.