Самый лучший в мире

Почти весь следующий день Шень Цзю с мальчишкой провели в поисках еды, потому недалеко ушли от места, где ночевали. Найти им удалось немного. Большую часть диких плодов, что встречались на пути, приходилось игнорировать. Когда глупый ребенок, забывшись, потянулся к красным ягодам, Шень Цзю без раздумий шлепнул его по руке. Звереныш дернулся, но возражать не спешил. Его попутчик был прав. Они не знают, какая растительность съедобна, а какая — ядовита. Употреблять ягоды в пищу без страха за собственную жизнь было невозможно. Стоило знать наверняка перед тем, как без раздумий пихать себе в рот. Честно, Шень Цзю слегка оторопел от собственного поступка. Быть может, он сделал это автоматом, словно боялся за свою жизнь, а не за чью-то еще. Если бы мальчишка слег и тихо умер где-нибудь в кустах, он бы не был против. Не нужно было его останавливать... С другой стороны, теперь звереныш смотрит на него как на спустившееся с небес божество, благодарит почем зря. Это раздражает, но может оказаться полезным. Разве будет лишней подобная щенячья преданность? Не использовать ее себе во благо — настоящее кощунство. К тому же, если бы ягоды не могли смертельно отравить своими соками, то Шень Цзю пришлось бы возиться с придурком (что вряд ли бы он стал делать. Он мог лишь потерять время). За время скитаний по лесу им все же удалось кое-что найти. По чистой случайности (то была именно случайность! Шень Цзю вместе с мальчишкой вышел к реке, дабы запастись хотя бы Ветреницей Сияющих Вод. Его раны еще не зажили, им требовался уход. Но каково было его удивление, когда его взору предстало крепкое дерево неподалеку...) наткнулись на дикую сливу. Ее плоды были незрелыми и твердыми, некоторые так вообще не успели как следует завязаться. Чтобы найти более-менее приличные ягоды, Шень Цзю взял на себя ответственность забраться по веткам на верх, а затем — набрать тех, что были хотя бы на вид облюбованы солнцем. Звереныша он отправил за цветами, пока был занят столь важной вещью, как добыча пищи. Иногда ветки под его ногами хрустели, не один раз ломались. К концу своей миссии на одеждах юноши где-то распускались нитки, где-то появились новые дырки. Также Шень Цзю обзавелся кучей царапин и ссадин, которыми его так любезно наградили растущие на макушке дерева ветви. Так они смогли хотя бы немного утолить голод. Однако, подобным насытиться вдоволь было нельзя. Растительная пища обычно не дает столько энергии, как например, мясо. Да и плоды были незрелыми и жесткими... Шень Цзю, когда ел, почти не жевал, старался сразу глотать. Слива была кислой и терпкой. Просто отвратительной. Ну, а судя по тому, как морщился маленький звереныш рядом, ему тоже не пришелся по вкусу сорванный раньше времени фрукт. У бедняги слезы стояли в глазах, но Шень Цзю заставил его доесть. Или он зря собирал, что ли? Если ублюдок хочет за ним следовать и дальше, то пора бы ему втолковать, что правила диктует он.

///

Какой огромной ошибкой было лакомиться незрелой сливой, оба путника прекрасно успели осознать. Следующие два дня и Шень Цзю, и Ло Бинхэ мучались от боли в животе. Второго так вообще едва не тошнило. Казалось, страшной силы спазмы норовили вытолкнуть его желудок наружу. Шень Цзю порой прикрикивал на мальчишку. Заклинателю не нравилось, что тот валиться на колени и сдерживает рыдания вперемешку со стонами. Ему самому плохо, но он не жалуется. Терпит ведь как-то! Духовная энергия едва ли могла справиться с этим. Шень Цзю хотелось остановиться и упасть в густую траву, закрыть глаза и проораться, а потом бить и бить руками по земле. Он сдерживал свои эмоциональные порывы не столько из-за необходимости идти в перед, сколько из-за страха потерять лицо перед зверенышем. Выглядеть истеричной сукой ему совсем не хотелось. Он должен вести себя достойно, как истинный хозяин положения. Но как это, черт возьми, сложно! Судьба долго насмехалась над ними, из-за чего оба промучились от неприятных ощущений до рассвета. Когда все прошло и боль с несварением сменились привычным чувством голода, они продолжили свой путь в прежнем темпе. Они, безусловно, позволили себе на отдых слишком много драгоценного времени. Однако Шень Цзю и лихорадку проводил с пользой. Ожидая, когда его окончательно отпустит, юноша принял решение двигаться вдоль реки Ло до Цзиньланя. Варианта лучше все равно не было, да и этот город был довольно крупным торговым центром в этих землях. Куда ни глянь, одни господа, торговцы и заклинатели. Решение, к слову, было отчасти спонтанным. Шень Цзю слабо представлял, что будет делать, дойдя до пункта назначения, потому план его был далек от совершенства. Но смутные очертания лучше, чем ничего. На месте разберется. Быть может, удача ему улыбнется и на него обратит внимание какой-нибудь уважаемый бессмертный... Главное, что там есть, где развернуться. Шень Цзю наверняка сможет раздобыть нормальной еды и найти пристойного вида убежище. Да и людей там проживает много. Если У Яньцзы прискачет за ним и туда, то шансы сбежать увеличатся. Этому лживому куску дерьма его не достать! Свои намерения Шень Цзю озвучил и зверенышу, который лишь молча кивал на все его разъяснения. Заклинатель снова ощущал острое желание стукнуть его чем-нибудь по голове. Так сложно что-то сказать?! Для кого он распинается, а?! В какой-то момент Шень Цзю не выдержал и взорвался. Желаемая тишина вдруг показалась ему гнетущей. Она давила на плечи. Казалось, он несет на спине мешок с камнями и вот-вот обессиленно рухнет на колени. Однако, все свои слова Шень Цзю уже скоро был готов забрать назад. — Ты не сказал, как твое имя,— мальчишка говорил так, словно напоминал о чем-то важном, но так неучтиво забытым ужасным Шенем! — А должен?— коротко бросил он, надеясь обрубить попытку вызнать у него то, что он ненавидит всеми фибрами души. — Я...просто...разве не здорово будет называть друг друга по имени? — Зачем? — Так удобней?.. — Тебе одному?— хохотнул Шень Цзю. Под его насмешливым взглядом мальчик сжался,— ты глупый? Я не скажу тебе ни черта. Звереныш снова затих и еще долго не подавал голос. Шень Цзю даже успел соскучиться по раздражающему голосу, когда рядом неуверенно произнесли: — Ло Бинхэ. — Что?— Шень Цзю не понимал. Он нахмурился. — Так меня зовут. Теперь скажешь, как зовут тебя? — С чего бы это? Это было на самом деле весело. Заклинатель мерзко улыбнулся. Эта мелочь считает, что может обменять свое имя на его? Он правда тупой, боже! — Я назвал тебе сво... — Эй,— перебил Шень Цзю и ткнул мальчишку в грудь,— Эта информация совершенно бесполезна. Знаешь, почему?— его улыбка сделалась шире. Он похлопал Ло Бинхэ по щеке,— Потому что мне плевать, как стоит обращаться к выродку вроде тебя. Мальчик поднял на него блестящие от слез и непонимания глаза. Его губы забавно дрожали, а в руках он теребил край рванной одежды. Для завершения картины его громкий плач должен был сотрясти всю округу уже сейчас, но он лишь шмыгал носом, а потом, отвернувшись, поспешно стал стирать соленую влагу с лица. Выглядело это откровенно жалко. Чего он, спрашивается, ожидал? Если он хочет и дальше существовать в этом мире, тем более, идти (временно! Точно временно!!!) с Шень Цзю плечом к плечу, ему придется привыкнуть и перестать лить по чем зря слезы. Иначе глумиться над ним будет каждый встречный. Да и разве он сказал что-то обидное? Если из-за каждой грубости реветь, с ума сойти можно. Шень Цзю не помнит, чтобы в детстве он вообще плакал вот так. В любом случае, подобного позора он бы не пережил. Гораздо лучше отвечать агрессией на агрессию, ну, или игнорировать там... Но уж никак не распускать сопли! Звереныш ни разу не бросился на него с кулаками. То, что он покорно все сносил, говорило о его слабости. Шень Цзю был уверен, что этот ребенок даже не понимает, что он специально. Не понимает, что это все - лишь его прихоть! Бесхарактерный и никчемный. Наверняка он еще и мысленно оправдывает его. Шень Цзю не видел, чтобы мальчишка бросал на него хоть один взгляд с намеком на недовольство. Существовала, конечно, крошечная вероятность того, что гаденыш просто великолепный актер и строит из себя невинность, чтобы выставить главным злодеем его, обвинив во всех смертных грехах, а потом разбить и уничтожить. Но такого не может быть. Так хорошо притворяться в его возрасте невозможно. Шень Цзю сам порой грешил никудышным враньем по сей день. Так, может ли этот малец быть гением? Нет. Шень Цзю смотрел, как дрожат худые плечи и чувствовал себя...не то чтобы некомфортно... Он просто не знал, как заставить Ло Бинхэ замолчать и пойти дальше. Нытье его раздражало и желанием кого-то успокаивать он никогда не горел. Сейчас ничего не изменилось, однако, было неприятно ощущать, как ситуация медленно уходит из под контроля. Шень Цзю не мог собраться и это определенно его напрягало. Пора с этим заканчивать. — Перестань, слышишь?!— он развернул Ло Бинхэ к себе и его чуть не перекосило от отвращения. Опухшие веки слипались от слез на раскрасневшемся лице, а нижняя губа — искусана до крови,— выглядишь хуже девки из веселого дома*. Просто убожество. Если так нравится рыдать, то сделай милость, ной где-нибудь подальше от меня. Слов лучше, к сожалению, Шень Цзю найти не смог. Что поделать? Красное лицо мальчишки вызывало у него вполне четкие ассоциации. Проститутки, обиженные гостями, рыдали, размазывая слой пудры. Их лица становились уродливыми и нелепыми, а посетителей это необыкновенно злило и утомляло. Гости жаловались, после чего хозяйка могла оттаскать впечатлительных девиц за волосы. К слову, об этом. Шень Цзю сейчас тоже боролся с соблазном оттаскать кое-кого за кудрявые патлы. Мальчишка все не успокаивался. Быть может, его слова сделали хуже?.. Лучший способ заставить кого-то прекратить плакать — пристыдить. Что с этим чудовищем не так? Или только с ним этот прием не работает? Впрочем, был еще один безотказный вариант. Раз уж на то пошло, стоит попробовать и его. — Заткнись и не скули,— приказал он,— или я оставлю тебя тут одного. Пара черных глаз распахнулась шире и неверяще уставилась на юношу. Шень Цзю мысленно похвалил себя и для пущего эффекта добавил: — Твари в этом лесу свирепые... Какая-нибудь наверняка перегрызет тебе глотку и не побрезгует сожрать твой труп. Ло Бинхэ испуганно тронул руками шею и судорожно вздохнул. Шень Цзю видел по изменениям в его лице, что съеденным ему быть не хочется. Так-то! — Что, не хочешь? — Не хочу... — Тогда перестань ныть. Ты же не девчонка. Да и что за повод такой? Свои обиды и сопли оставь при себе, неженка. И не заставляй меня больше повторять одно и то же, иначе в следующий раз...— он намеренно сделал паузу, любуясь выражением чистого ужаса на побледневшем лице,— я собственноручно скормлю тебя диким зверям. Он улыбнулся и коснулся с притворной лаской чужой щеки снова. — И уйду.