К хорошему быстро привыкаешь. Сделай человеку добро и он непременно потребует с тебя еще. Его ненасытность не будет знать границ. Все твое благородство и сострадание он станет воспринимать как должное. Отказав в милости такому
ручному дикому зверю, он возненавидит тебя. На первый раз он не поверит, на второй — не будет слышать, лишь потом он решит, что твое сердце из камня.
Шэнь Цзю придерживался этого всю свою жизнь. Сознательно кому-то помогая, он не скрывал, что делает это из собственной выгоды. Он считал разумным обозначить свою позицию с самого начала. Показывая, что он вовсе не приверженец добродетели и, придя на помощь однажды, не сделает этого снова, Шэнь Цзю вырывал чужие надежды из наивных голов с корнем. Так он мог освободить себя от тяжкого бремени честного человека.
Убегая со зверенышем на спине от тварей в лесу, Шэнь Цзю мысленно готовился к тому, что тот совсем сядет ему на шею, а потом еще и бесстыдно свесит ноги. Однако Ло Бинхэ превосходил все его ожидания. Он мало того что ничего с него не требовал, так еще и старался выслужиться, делая что-то хорошее в ответ. Казалось, мальчишка совсем плох. Разве можно быть таким глупым? Шэнь Цзю был почти твердо убежден, что он просто не знал о мантре "будь хорошим человеком до конца, иначе ты лицемер и лжец" у других. Ло Бинхэ видел милосердие там, где его и в помине не было. Множество вещей Шэнь Цзю совершал если не по чистой случайности, то для спасения собственной шкуры. Звереныш же обязательно принимал это на свой счет. Должно быть, этот ребенок страдает от чрезмерного самолюбия. Сам бы Шэнь Цзю никогда не решил, что кто-то раз за разом искренне пытается его уберечь.
Пусть все, что крутилось вокруг Ло Бинхэ, и не приходилось по душе Шэнь Цзю, зато не было запутанным и подозрительным. И ему уж точно было с чем сравнивать. Вот уже около недели он вместе с маленьким негодяем коротает дни на постоялом дворе за деньги из чужого кармана. За это время любой другой нищий мог бы потерять голову. Находясь в окружении всевозможных вкусностей, он бы забыл обо всем на свете и принял бы подвернувшуюся удачу за благословение небес.
Но черта с два Шэнь Цзю был обычным.
Неожиданно пришедшая подмога заставляла его быть бдительным в любое время дня и ночи, что уж говорить о таких же перепавших на его долю других привилегий. Крыша над головой, трапезы по три раза на дню и лекарства... Это походило на чудесный сон, где Шэнь Цзю было доступно все, что бы он не пожелал. Но он отчаянно отказывался в это верить. Ждать подвоха не было чем-то необычным. Его беспокойное поведение было более, чем обоснованным. Откуда ему знать, что заклинательница не ждет, когда они расслабятся и будут клянчить у нее все подряд? Вдруг их наглость и доверчивость будут ей только на руку?
Когда Шэнь Цзю очнулся, то выяснил, что его Ци успела прийти в норму. Духовные каналы были заполнены ей до предела и не норовили иссохнуть. Он долго гадал, как так получилось, что они оба живы и почти невредимы. Позже он обнаружил, что главный источник его проблем безмятежно дремлет у него под боком и пускает слюни. Ярость пришлось унять, так как он должен был узнать все, что произошло после того, как он потерял сознание в лесу.
Ло Бинхэ долго будить не пришлось, достаточно было просто его растолкать, а потом наблюдать, как дрема медленно его покидает. Шэнь Цзю едва не потерял сознание во второй раз, когда мальчишка, словно пиявка, прилип к нему и стал причитать. В его невнятном нытье Шэнь Цзю расслышал благодарности и следующие за ними вздохи облегчения. Честно, он даже слегка опешил. Обычно никто так не радовался его хорошему самочувствию. Однако, быстро вернув себе самообладание, Шэнь Цзю, стараясь не выдавать свое раздражение и любопытство, отстранил мальчишку и расспросил о произошедшем.
Беспокоиться он начал уже после слов Ло Бинхэ о том, что их спасла великодушная госпожа, да еще и заклинательница по совместительству.
Шэнь Цзю, в отличие от наивного мальчишки, был прекрасно осведомлен, насколько коварными и подлыми могут быть заклинатели. Даже если те не были последователями темного пути, вести себя с ними приходилось настороженно. У Яньцзы ведь тоже не был сторонником темных искусств, но пакостить и доставлять другим неприятности ему это отнюдь не мешало. Потому глупо было гадать, сколько нечестивцев порождает путь совершенствования день за днем.
По пробуждению Шэнь Цзю не почувствовал в помещении даже следа чужой Ци и решил начать прощупывать почву только после личной встречи с заклинательницей.
Ло Бинхэ предупредил, что уважаемой госпожи не будет на постоялом дворе до вечера, видите ли, та отлучилась по срочным делам. Но вопреки острой потребности выйти наружу и осмотреться, Шэнь Цзю скрасил ожидание небольшим отдыхом. Женщина, даровавшая им какой-никакой приют, оказалась на редкость щедрой. Шэнь Цзю не только смог помыться и выспаться, но и имел счастливую возможность переодеться в чистую одежду.
Бездельничать юноша не привык, а после того, как звереныш сказал, что он проспал больше суток, захотелось сорваться с места и сделать что-нибудь полезное.
Но разве он мог? Его план пережил кардинальные изменения. Он считал, что по прибытии в Цзиньлань додумает, что делать дальше. Но события развивались с необычайной скоростью и сбивали с толку. Даже выходить за пределы постоялого двора не имело смысла.
Звереныш, на его взгляд, был слишком воодушевленным. Он метался по комнате, зачем-то делился с ним впечатлениями и все спрашивал о его самочувствии. Отчего-то Шэнь Цзю казалось, будто мальчишка надеется, что у него что-то болит. По этой причине юноша невольно вернулся мыслями к своим ранам. Полное отсутствие ожогов от ядовитых растений на теле заставило его изумиться. Также, оглядев звереныша с ног до головы, он обнаружил, что и его повреждения, в том числе кровоподтеки на шее, бесследно пропали. Похоже, та заклинательница об этом позаботилась.
Ло Бинхэ его не обманул. Как стемнело, она вернулась на постоялый двор.
Перед тем, как заговорить, Шэнь Цзю пытался понять, с кем имеет дело. Женщина, по его мнению, выглядела как писаная красавица. К тому же, довольно молодо. Юноша сделал вывод, что ее совершенствование имело приличный, но не стабильный уровень. Он может ошибаться, но, должно быть, заклинательница старше не меньше, чем на десяток лет, чем хочет казаться.
Ее одежды не искрили роскошью. Но и совсем простолюдинкой она не казалась. Голову заклинательница держала высоко, а спину — ровно. Такими вещами, как осанка, не могли пренебречь выходцы известных орденов и богатых семей. Шэнь Цзю ли не знать об этом. Только он все не мог понять, к какой из этих категорий отнести этого человека.
Заключив, что для начала войны с подобным противником, чьи слабые стороны и достоинства неизвестны, информации маловато, Шэнь Цзю не стал язвить и, со всей почтительностью, поприветствовал ее:
— Госпожа Цзэ,— произнес он, сложив руки перед собой и выказывая свое уважение,— этот Шэнь* благодарен вам за спасение и кров. Вашими стараниями я** снова имею возможность стоять на ногах и пребываю в добром здравии. Раны меня больше не беспокоят. Неслыханной щедростью госпожа Цзэ оказала этому Шэню огромную услугу. Я сыт и не выгляжу, как босяк.
Выдав все это на одном дыхании, Шэнь Цзю чувствовал, как его задумчиво меряют взглядом. Потом она усмехнулась и сказала:
— Мальчик, на твоих устах мед***. Как бы этой сладостью мне не заложило уши.
И Шэнь Цзю был оскорблен. Редко находились люди, которые смели воротить нос от лести. Безотказный способ угодить обычно работал как надо, давая насытиться вдоволь чужому самодовольству. С этой женщиной определенно что-то не так!
После обмена любезностями, Шэнь Цзю так и не смог выудить из нее хотя бы немного полезной информации. Заклинательница, перед тем как спешно удалиться к себе, лишь сказала, что они могут остаться с ней или уйти, если их желание таково, потому что в Цзиньлане она пробудет месяц, по меньшей мере.
///
— Его совершенствование...оно слишком неустойчивое и хрупкое. Чтобы достичь бессмертия, следуя выбранному им пути, требуется постоянная практика. Если прорыв на новый уровень не будет происходить хотя бы раз в три-четыре месяца... Боюсь, долго он не протянет.
— Это может его убить?.. Госпожа, но...
Цзэ Юйлан покачала головой.
— Одним небожителям известно, когда это может произойти. Я не могу знать наверняка. Подобный метод совершенствования я вижу в первые. Должно быть, никто не использует его.
— Почему?
— Он опасный и ненадежный. Люди в здравом уме не станут прибегать к столь сомнительным практикам. Пусть этот путь и пророчит удивительно быстрый рост духовных сил... Золотое ядро сформируется слабым.
К концу первой недели разговор с госпожой Цзэ все еще всплывал у Бинхэ в голове беспокойными мыслями.
Признаться, до этого самого разговора, он в принципе не знал, что представляет собой золотое ядро и прочие вещи, связанные с совершенствованием. Услышанное в ту ночь потрясло Бинхэ до глубины души. Он с ужасом осознал, что образ того бесстрашного и отважного юноши-заклинателя, который всегда знает, что делать, затрещал по швам. Его жизнь находилась под угрозой из-за неправильно заложенных основ и исправить это, увы, было никак нельзя.
Госпожа Цзэ накладывала тонкий слой лечебной мази на раны Шэнь-гэ****, а ее лицо было совершенно расслаблено, Бинхэ помнит. Озвучивая каждый неутешительный прогноз, она сохраняла удивительное спокойствие, словно происходящее никак ее не касалось. Ее голос был похож на ледяную реку, в нем не было ни капли сожаления. Бинхэ не понимал. Как можно оставаться равнодушным, зная, что человека перед тобой ждут бесконечные испытания и муки?
Так, во время особой задумчивости, его окружение само собой преображалось. В воздухе, казалось, снова начинал витать запах лекарственной мази, а перед глазами возникала госпожа Цзэ.
Наблюдая за Шэнь-гэ, Бинхэ не мог не думать о том, что ему предстоит вынести. Он переживал, что юноша начнет увядать прямо на его глазах. Мгновенно. Словно он в самом деле мог рухнуть на пол в любой момент.
Потому Бинхэ приходилось следить за его самочувствием. И главное — делать это незаметно.
Днем поводов для беспокойства оказалось значительно меньше, чем ночью. Бинхэ случайно обнаружил, что Шэнь-гэ мучают ночные кошмары, а просыпаясь, тот подолгу не может уснуть.
Они спали на одной деревянной лежанке. Даже вмещая в себя двух детей, та все еще оставалась довольно широкой. Настолько, что Бинхэ почти свободно мог откатиться от ее середины до стенки. Шэнь-гэ предпочитал спать с краю, при чем, обязательно лицом к нему. Именно по этой причине Бинхэ не удавалось подолгу его рассматривать. Полагаться приходилось на другие чувства, обостренные в темноте. Так, даже с закрытыми глазами, он без труда мог определить по движению шерстяной подстилки, как юноша ворочается или по тихому скрипу половиц понять, что он решил пройтись.
Не раз случалось и такое, что Бинхэ ощущал на себе его взгляд. Тяжелый до такой степени, что тело моментально оказывалось под сильным давлением. В эти моменты Бинхэ переживал, как бы его веки или кончики пальцев не начали дрожать.
///
Вчера вечером заклинательница принесла с собой письменные принадлежности, дабы немного скрасить их распорядок дня. По ее мнению, время, которое они проводят на постоялом дворе, может быть потрачено более продуктивно. И Бинхэ бы определенно с этим согласился, если бы умел обращаться с кистью. К сожалению, ничего другого, кроме как повторять за Шэнь-гэ, ему не оставалось.
Сейчас они снова сидели друг напротив друга за низким столом. Бинхэ с неподдельным интересом наблюдал за плавными движениями руки Шэнь-гэ. Иероглифы, которые тот выводил, казались пределом совершенства. Однако, благоговейный трепет и восхищение внутри Бинхэ внезапно сменились горечью. Чертовски несправедливо, что этот замечательный, во всем талантливый человек должен стать жертвой спешки и невнимательности. Или он не мог знать, что таит в себе этот путь совершенствования? Госпожа Цзэ сказала, что к более легким и быстрым практикам прибегают в случае нежелания тратить долгие годы. Значит ли это, что Шэнь-гэ куда-то торопился? Почему стать заклинателем ему было так важно? Он же...так молод. Неужели необходимость была столь срочной, что заставила его идти на крайние меры и ставить под удар не только свое здоровье, но и все, чего он успел достичь?..
Бинхэ ведь тоже было важно стать заклинателем, но он бы никогда не решился пренебречь качеством своего совершенствования. Наоборот, он уверен, что тренировался и медитировал бы от рассвета до заката.
Так мысли Бинхэ невольно повернули в русло, наполненное воспоминаниями о жизни с матерью. Наверное, если он сможет стать великим мастером и прийти к бессмертию, она порадуется за него на небесах.
Он правда постарается сделать так, чтобы она им гордилась. А еще счастливо улыбалась. Так по-доброму...
Уголки губ Бинхэ слегка приподнялись и дрогнули, заставляя нерешительную улыбку застыть на его лице.
— Так и будешь кривляться?— прозвучал недовольный голос, вырвавший Бинхэ из раздумий,— Если бездельничать вздумал, вставай и уходи.
— Я...
—
Ты что?
Бинхэ не думал, что говорить о своих мыслях будет хорошей идеей, потому он поспешил придумать себе подходящее оправдание. Он бегло оглядел лист цветочной бумаги перед юношей и сказал:
— Просто подумал, что значит этот...
Для убедительности Бинхэ намеревался указать на самый близкий к нему иероглиф, но тут же был вынужден в непонятках отпрянуть.
Начатую фразу он так и не смог договорить.
— Маленький невоспитанный зверь,— между этим фыркнул Шэнь Цзю, заметив, что Бинхэ решил прервать свою речь, — тебе не говорили, что некрасиво оставлять свою мысль незаконченной?
Бинхэ продолжал молчать.
— Ты язык проглотил?!— не выдержал Шэнь Цзю.
— Шэнь-гэ, почему...почему ты повторил этот иероглиф столько раз?
Юноша опешил и даже не обратил внимание на раздражающее обращение. Взглянув на написанное, его сердце едва не остановилось. Он действительно...выводил одни и те же линии много раз. Очень много.
Повисшая тишина не продлилось долго, потому что Шэнь Цзю, стоило ему придти в себя, охватила дикая ярость. Тонкие брови сошлись к переносице, а сжатые в полоску губы задрожали от бессильного гнева.
Пока Ло Бинхэ старался понять, что произошло, человека напротив успела накрыть волна отвращения. Сделав вид, словно пытается сдержать рвотные позывы, юноша ухватился за кисть крепче, а потом начал уродовать лист с проклятыми иероглифами. Рваными движениями Шэнь Цзю старался закрасить всю поверхность остатками туши на письменном инструменте.
Когда линии стали бледнеть, скопившаяся злость выплеснулась наружу. Шэнь Цзю бросил кисть в стену и та, подпитанная духовной энергией, едва не проделала в ней дыру.
Оставляя звереныша в комнате, наедине с собой, он выбежал в коридор. На ватных ногах он добрался до первого этажа и вышел на улицу, чувствуя острую потребность в свежем воздухе.
