Самый лучший в мире

Утро было прекрасным. Пусть весна теплая и солнечная в этом году, с восходом солнца на улице все еще было прохладно. Шэнь Цзю кутался в серый халат и, сидя на деревянных ступеньках павильона И Чу, пил чай. Черный шелк волос каскадом падал ему на плечи. Редкие пряди щекотали расслабленное и заспанное лицо. Шэнь Цзю не успел до конца проснуться: его вид был несобранным. Сам же он, будучи разморенным после раннего пробуждения, тщетно пытался взбодриться свежим воздухом и крепким чаем. Сделав очередной глоток, нутро обожгло жаром, на языке остался горький привкус. Отнимая от губ пиалу с дымящимся напитком, Шэнь Цзю не удержался и зевнул. Он чувствует себя устало. Должно быть, в следующий раз ему следует заварить что-нибудь более тонизирующее. А еще заменить ваниль чем-нибудь другим. Дрянная добавка слишком горчит в таких количествах. Прикрыв глаза, Шэнь Цзю неспеша стал прокручивать в голове планы на сегодняшний день. Дела не выходили за рамки рутинных. Сначала они с Бинхэ, как обычно, выполнят несколько упражнений и перепишут несколько текстов. После к ним должно прийти три...нет, пять человек, чтобы забрать заказ. Значит, даже спускаться в деревушку им не придется. Ничего интересного. Не то, чтобы это плохо. Шэнь Цзю так измотался за последние полгода, что готов не вставать с кровати сутками. Но разве он мог? Юноша и без того сбросил львиную долю обязанностей на Ло Бинхэ. Теперь садом и домом занимался он один. Возможно, если бы мальчишка хотя бы притворился, что ему это не в радость, Шэнь Цзю решил бы, что достаточно, и вернулся к своей части работы. Только этот паршивец всегда, когда готовил, убирал и занимался цветами, выглядел до тошноты довольным. Шэнь Цзю в назидание грузил его так, что Ло Бинхэ мог и в огороде до ночи пахать, и в деревню один ходить. Этот паразит мало того безропотно выполнял все его указания и не забывал про данные ему задания касательно совершенствования, так еще и делал все это с превеликим удовольствием. Словно куча работы могла принести ему счастье! Да где это видано, вообще? Ребенок наверняка чертов мазохист, потому что себя назвать мягким у Шэнь Цзю язык не поворачивается, а других объяснений он не находил. За время проживания бок о бок с этим демоническим отродьем, Шэнь Цзю не мог не отметить его упорства. Ло Бинхэ мог тренироваться, пока ноги попросту не переставали его держать. А если и переставали, то он читал, переписывал тексты или учил стихи. Словами не передать, насколько его желание совершенствоваться было велико. Шэнь Цзю в моменты жалости к себе даже завидовал его старательности и успехам, потому что у него самого временами опускались руки. Он нередко давал своей злобе волю: кричал на Ло Бинхэ или упражнялся, пока не падал без чувств на землю с очередным приступом. Когда выяснилось, что его совершенствование почти наверняка обречено из-за неправильно заложенного фундамента, Шэнь Цзю хотел все бросить. Раз уж ему не стать достойным и сильным заклинателем, зачем продолжать? Даже на свои духовные силы он стал смотреть по-другому. С такими ненадежными основами варианта было всего два: либо он скончается от внезапного искажения Ци, вовремя не прорвавшись на новый уровень, либо будет вынужден до конца жизни двигаться вперед с помощью парного совершенствования. Ни один, ни другой Шэнь Цзю не устраивал. Быть может, из-за его рвения жить и ярого нежелания делить с кем-то ложе, неожиданно обнаружился третий путь. И он не просто был подходящим, он давал время. Если Шэнь Цзю удасться попасть на Цанцюн до того, как его здоровью будет нанесен непоправимый ущерб, он абсолютно точно найдет способ решить проблему с совершенствованием раз и навсегда. Там ему должны помочь. По крайней мере, Шэнь Цзю в это верил. Эта мысль давала ему стимул не топтаться на одном месте, а как Ло Бинхэ, рваться в бой. Когда приступы только появились, никто из них понятия не имел, что делать. По этой причине Шэнь Цзю подолгу не мог встать с постели и мучился от лихорадки. Боль нередко заставляла его плакать и царапать до крови руки. Плохое самочувствие также сопровождалось головокружением и кровохарканьем с рвотой. Шэнь Цзю не мог есть и пить. Когда температура близилась к критической, он бредил и вместе с этим не осознавал себя. Чаще всего ему мерещился окровавленный Цю Цзяньло. Шэнь Цзю трясся от ужаса, пока Ло Бинхэ не приводил его в себя. Приступы действительно провоцировали застои в духовных практиках. Шэнь Цзю было необходимо продвигаться по выбранному пути с необычайной скоростью, чтобы такого не случалось. Иначе духовные каналы начинали бесконтрольно менять размер. Они иссыхали или переполнялись. Ток Ци переставал быть сбалансированным настолько, что тело не выдерживало. Духовные силы либо рисковали вовсе исчезнуть, либо политься через край. И то, и другое вело неизбежно к тому, что к концу приступа у Шэнь Цзю были повреждены меридианы. Один-два оказывались разорваны. У Яньцзы не был его учителем. Как быть дальше, он не знал. Приходилось импровизировать и полагаться на книги и священные трактаты в доме. Приступы преследовали его почти весь первый год, не давая сойти с мертвой точки, пока Ло Бинхэ по чистой случайности не поделился с ним Ци. Разумеется, большой пользы это не принесло — Ло Бинхэ пострадал вместе с ним. Но состояние все равно заметно облегчилось. Лихорадка отступила гораздо быстрее, чем обычно. Вскоре Шэнь Цзю научил звереныша передавать и забирать духовные силы. Понемногу они пришли к тому, что Ло Бинхэ помогал току его Ци стабилизироваться и не буйствовать до самого выздоровления. Процесс был сложным и выматывающим по началу. Ло Бинхэ, не будучи заклинателем даже в малой степени, передавал энергию урывками на протяжении суток или двух. С приходящим опытом это время удалось сократить до нескольких часов. Сейчас же Ло Бинхэ и Шэнь Цзю приноровились и момент приступа с легкостью могли предугадать, потом — вовремя купировать. Так на сегодняшний день Шэнь Цзю обходился головной болью и недомоганием, которое, по его меркам, было терпимым. Ло Бинхэ же неплохо давались манипуляции с духовной энергией. Но приобретенные им за три года навыки не были фундаментом, лишь дешевыми фокусами. Ему, ровно как и Шэнь Цзю, до формирования золотого ядра как до императорской столицы пешком. Шэнь Цзю не рисковал передать ему свои знания, потому что для двоих больных в этом доме катастрофически мало места. Да и хлопот это доставит неимоверных. Не хватало, чтобы они, не переставая, тряслись друг над другом. Вот окажутся они на Цанцюн, там-то он и отдаст мальчишку в надежные руки. Самому заниматься с ним...увольте. Шэнь Цзю, максимум, мог обучить его грамоте и нескольким приемам, почти не влияющих на совершенствование, что он, собственно и делал. Вчера Ло Бинхэ по его поручениям три раза бегал в деревню, а потом — до ночи тренировался вместе с ним. Неудивительно, что неугомонный мальчишка, изрядно выматавшись сейчас спал, а не встречал рассвет вместе с ним. Но Шэнь Цзю не был против. Пусть отдохнет. Заслужил, как-никак. Признаться, без Ло Бинхэ под боком становилось скучно. Когда звереныш доставал его чрезмерной заботой и разговорами, Шэнь Цзю ворчал и возмущался, спешил заткнуть и грозил надавать подзатыльников, однако против по-настоящему никогда не был. Он также никогда не гнал его от себя. Да, быть может, он где-то слишком груб и строг к нему, но сам Ло Бинхэ наверняка знает, как он к нему относится. Это самое отношение особенно проявлялось во время приступов или когда он защищал негодника от праведного гнева заказчиков. Сгорая в лихорадочном огне и бреду, он не то что позволял себя за руку держать, он пускал Ло Бинхэ к себе, позволяя обхватывать себя руками и успокаивать. Ясное дело, большая площадь соприкосновения увеличивала количество передаваемой Ци, но если бы ему действительно был неприятен Ло Бинхэ и его общество, он бы скорее умер, но касаться себя не позволил. Случалось, к ним нередко заглядывали недовольные их работой. Шэнь Цзю делал талисманы и обереги, если повезет — ходил на охоту. Ло Бинхэ, по правде, лишь немногим ему в этом помогал. Он мог отнести заказ тем, кто не мог подняться к ним сам. В основном он ходил в деревню лишь для того, чтобы в случае хорошего урожая продать овощи и цветы. Но иногда обстоятельства складывались так, что ему, неопытному и кроткому ребенку, приходилось иметь дело с нахальными покупателями, которые откровенным враньем не гнушались. Люди приходили и бесстыдно требовали деньги назад, потому что талисман якобы не работает, что, разумеется, было ложью. Шэнь Цзю раньше в такие моменты не ленился, шел и проверял, но никогда не возвращал деньги. Он и сам был охочим до яростных споров, но вскоре это ему надоело. Он объяснял Ло Бинхэ принцип работы талисманов, которые тот должен проверить и посылал в деревню. Правда, Шэнь Цзю понял, что идея это плохая, потому что по возвращению звереныш нередко приходил в слезах и с пустыми карманами. В отличие от Шэнь Цзю, постоять за себя он все еще не особо мог, а мерзкие ублюдки, о безопасности которых они, вообще-то, заботятся, без зазрений совести дурили его. Шэнь Цзю терпел, и терпел... Ждал, что под гнетом несправедливости мальчишка начнет справляться. Он верил, что желание противостоять им все же перевесит робкость и страх, но... Время шло, а Ло Бинхэ все приходил с низко опущенной головой и без денег. Тогда Шэнь Цзю не выдержал. Мало того, по вине бесчестных ублюдков в их и без того мизерном доходе появились прорехи, так они еще и Ло Бинхэ смеют притеснять! Как бы звереныш не выводил его из себя тогда, позволить ему позориться он не мог. И в обиду дать — тоже. Вот и на сегодняшний день Ло Бинхэ, пусть и научившийся давать какой-никакой отпор, запросто мог спрятаться за спиной Шэнь Цзю, одна зловещая аура которого заставляла засунуть недобрые намерения куда подальше. Они и не заметили, как стали вступаться друг за друга гораздо чаще, чем могли представить. Шэнь глубоко вздохнул. Он уже хотел в очередной раз подумать, как прекрасно это утро, но идиллия внезапно была прервана самым, что ни на есть, наглым образом. Оповещающие чары, установленные вокруг дома, сработали, а талисман, прикрепленный к воротам — до тла сгорел. Ни разу сильнее, чем сейчас, юноша не хотел, чтобы это оказался лишенный всяких приличий заказчик. Он в ожидании замер, но противный девичий голос не заставил себя ждать: — А-Ло! Шэнь Цзю чувствовал, что его глаз вот-вот начнет дергаться. Он, не медля, подскочил, чтобы поспешить спровадить кричащую во всю глотку девку. Он еще не дошел до ворот, как та разразилась новым воплем: — Ты обещал встретиться со мной! «Гнусная тварь, вы все в своей дыре такие "честные"? Ничего он тебе не обещал» Мысленно призывая себя к терпению, Шэнь Цзю выглянул наружу. Держать язык за зубами стоило ему неимоверных усилий. За пределами защитного барьера стояла сердитая девочка, на первый взгляд очень даже походившая на человека. Только вот, спереди из ее головы торчали рога, а приглядеться получше — и красные глаза с заостренными ушами становились видны. Она была босой и одета в лохмотья. Честно, Ша Хуалин он не взлюбил с того самого момента, как та прицепилась банным листом к Бинхэ. Всем своим видом выражая презрение, Шэнь Цзю выглянул из-за ворот. Встретив незванную гостью осуждающим взглядом, он сложил руки на груди. Его губы искривились в злобной усмешке, он лениво заметил: — Тебе здесь не рады, проваливай. Ша Хуалин, в свою очередь, тоже особым дружелюбием не воспылала, встретившись с противным юношей лицом к лицу. Услышав в свой адрес грубость, она тут же ощетинилась. — Э? Шэнь, разве я спрашивала тебя? Где Ло Бинхэ?! — Человеческая речь так сложна для понимания? Проваливай. Или у тебя со слухом проблемы? Ша Хуалин нахмурилась и зарычала, выставив на показ острые клыки. Глупые девичьи капризы Шэнь Цзю ничуть не трогали. Он устало закатил глаза и, не забыв подумать про себя, что мерзкое отродье походит на животное больше, чем спящий в павильоне Синьсю мальчишка, посоветовал: — Уходи. Сейчас у тебя есть шанс сделать это добровольно. Ожидаемо, маленькая дрянь пропустила его слова мимо своих уродливых демонических ушей. Она закричала: — Ло Бинхэ! Выходи сейчас же! — Заткнись, идиотка!— Шэнь Цзю ощутил, как голову сдавливает обруч из боли. Небожители, за что ему это? Быть может, ему действительно пойти и приволочь этой сучке звереныша? Потом спровадить эту парочку куда подальше и забыть о них, как о страшном сне. А что? Он бы здорово себе жизнь упростил. — Ло Бин... Ай! В ногу Ша Хуалин внезапно что-то прилетело. Вскрикнув, она зашипела и схватилась за поврежденную конечность. Ло Бинхэ действительно доставлял ему много проблем, но вот незадача...отдать его кому-то? Вот еще! Этот никчемный мальчишка принадлежит ему! Скорее земля перевернется, чем он уступит его какой-то проходимке. Будь его воля, от Ша Хуалин он бы избавился еще давно, если бы та не была полезна. Сейчас же Шэнь Цзю с гордостью смотрел на дело рук своих. Бросить в девочку камнем? Легко. Особыми моральными качествами он никогда не отличался, с чего бы ему сейчас начинать? Тем более, когда это и не девочка вовсе, да еще и покушается на его покой. А еще на Ло Бинхэ. Ша Хуалин, подтянув ногу к себе, сидела на траве и, выплевывая ругательства, рассматривала кровоточащую ранку. Когда Шэнь Цзю, чтобы посмеяться над ней, подошел к барьеру ближе, она в то же мгновение вскочила, с силой ударяя по незримой стене. — Шэнь! Подлец!— ее глаза сияли алым, а лицо то и дело искажалось в озлобленной гримасе. Шэнь Цзю никогда бы не подал виду, но сейчас он был рад, что с демоницей его разделяют защитные чары. Иначе эта агрессивная тварь, размахивая длинными когтями, разодрала бы ему в кровь лицо. — Иди сюда и сразись со мной! Шэнь Цзю прикрыл лицо рукой. Жаль, что рядом камней больше не было. — Дура,— вздохнул он и повторил,— какая же ты дура...я не буду с тобой сражаться. — Неужто струсил, Шэнь? Мы ни разу не дрались с тобой. Знаешь, я начинаю подозревать, что ты просто прячешься за спиной Ло Бинхэ. Он-то и прячется? Провокация очевидна, потому Шэнь Цзю на нее не поведется. Интересно, все демонические уловки такие глупые? На самом деле было вовсе не в том, что Шэнь Цзю испугался. Во-первых, на пререкания с вредной и заносчивой девчонкой время тратить он не хотел. Он перестанет себя уважать, если опустится до ее уровня. Во-вторых, настроение не располагало. Если Шэнь Цзю захочет кого-то побить, он просто заглянет в павильон Синьсю. В-третьих...у него взаправду ни разу не было схватки с Ша Хуалин. Понятно, что она еще ребенок и вряд ли навредит ему сильнее, чем те же приступы, но...опрометчиво действовать он не мог. О ее способностях мало, что было известно. Шэнь Цзю, разумеется, не считал свои способности плохими, однако понимал, что недооценивая противника, может пострадать. Ша Хуалин была чистокровным священным демоном и сравнивать ее с собой не имело смысла. Возможно, ее самоуверенное поведение — лишь фасад, но, в любом случае, выяснять это сейчас Шэнь Цзю не собирается. Может, когда-нибудь он втопчет ее в землю и заставит жрать грязь из-под сапог, а пока... Он просто оставит это Ло Бинхэ. Детишки хоть и не сражались всерьез, но в некоторых аспектах они были равны. Нередко Ло Бинхэ превосходил эту напыщенную суку. — Зови Ло Бинхэ,— стала настаивать она, как только поняла, что драку затеять не получится. — Нет. — Нет?! Я хочу увидеть его, он... — Он отдыхает,— перебил ее Шэнь Цзю. Усмехнувшись, он с вызовом бросил,— хочешь его увидеть? Сходи за ним сама. О, конечно, он знал, что Ша Хуалин не преодолеть защитный барьер. Даже если в далеком будущем это окажется ей по силам, сейчас она слишком слаба. — Не можешь?— подлил масла в огонь Шэнь Цзю, даже не потрудившись изобразить сочувствие. Его слова сочились ядом,— какая жалость. — Ты! Когда-нибудь я заставлю тебя пожалеть об этом! Или Ло Бинхэ заставит! Я...мы... Как будто он не слышал этих слов раньше. Пока Ша Хуалин только обещала, значит, бояться ему уж точно нечего. Да и разве он не справится с одной психованной девчонкой? Шэнь Цзю фыркнул: — Мечтай. Не оборачиваясь, он скрылся за воротами, намереваясь сейчас же активировать талисман тишины.

///

Вообще, Ло Бинхэ был довольно примерным учеником. Он безропотно выполнял указания старшего брата, не отлынивал и рано вставал. Обычно Шэнь Цзю даже не приходилось его будить. Мальчик сам вставал, умывался и приступал к работе. Но бывали такие дни... Сложно сказать, что ощущал в эти моменты Шэнь Цзю. Стоило позволить гаденышу поваляться подольше и все попытки его поднять можно было оставить. Даже пинки и пощечины не сразу приводили того в чувства. Более того, Ло Бинхэ был страшно приставучим, как самый настоящий репей. Поначалу Шэнь Цзю это страсть как не нравилось. Он держал непонятливого звереныша на расстоянии довольно долго, потому что заставить себя привыкнуть к чужим прикосновениям полностью...было непросто. Иногда он позволял себе расслабиться, а иногда — дергался и ждал удара в спину. Шэнь Цзю свыкся с тем, что Ло Бинхэ не вынашивает никаких коварных замыслов относительно него. Но не пытаться пресечь всякие поползновения в свою сторону, вроде спонтанных объятий, он не мог. Порой воспоминания дней минувших вкупе с действиями Ло Бинхэ вызывали у Шэнь Цзю приступы неконтролируемой паники и тревоги. Он начинал вести себя агрессивно, грубил. Возможно, дело было в том, что ему сложно было поверить, будто кто-то не старается его унизить, как Цю Цзяньло. Три года назад он и подумать не мог, что на добровольной основе позволит систематически кому-то вторгаться в свое личное пространство. Более того, подобные мысли наводили на Шэнь Цзю неописуемый ужас. Он не знал, в чем было дело, может, в природном обаянии Ло Бинхэ, а может в том, что он стал забывать, какими лживыми подонками могут быть люди...но он подпустил к себе звереныша непозволительно близко. Тот без стеснения кидался ему на шею и, не встречая сопротивления, сжимал в неуклюжих объятиях. Мальчишка не раз лил при нем слезы или говорил глупости... Шэнь Цзю с уверенностью мог сказать, что добился полного его расположения. И Шэнь Цзю иногда не понимал, за какие такие заслуги. Ло Бинхэ напоминал ему слепого котенка, потому что доверял всем без разбора и дальше своего носа не видел. Первое время их совместного проживания он пренебрегал добротой мальчишки, позже — стал пользоваться, и только недавно — принимать. Шэнь Цзю сам удивлялся своей терпимости, однако не отталкивать Ло Бинхэ действительно ничего не стоило. Тот совсем ничего не требовал от него взамен. Он просто...зачем-то был с ним так добр и открыт. Будто Шэнь Цзю этого заслуживал. Но честно, сам он порой думал, что боится этого всего: их новой жизни, неизвестности и самого...Ло Бинхэ. Шэнь Цзю так боялся ему случайно ответить всем тем же, что Бинхэ ему давал, что забывался. Он даже не видел, насколько много делает для него. Хранил верность своим принципам и убеждал себя, что готов к предательству. Если Ло Бинхэ отвернется от него, если попробует его убить... Он свернет ему шею без раздумий. Без сожалений. Шэнь Цзю говорил себе, что не привязался. И сейчас, смотря как Ло Бинхэ сонно хлопает глазами, что-то невнятно бормочет и тянет к нему руки, Шэнь Цзю едва не поддается соблазну упасть рядом с ним и проспать до обеда. Но это желание было совсем крохотным и слабеньким. Оно моментально затерялось на задворках сознания, куда Шэнь Цзю поспешно его запихнул и погасил. Его упрямство и гордость были куда сильнее каких-то абсурдных мыслей. Доказывая это самому себе, он сделал свой голос твердым и, словно собираясь отдать приказ, сказал: — Вставай. Ло Бинхэ, будто расчитывая на нечто большее, чем на сухое лаконичное "вставай", страдальчески застонал: — Не хочу. Шэнь Цзю отреагировал на лениво брошенный отказ как сорвавшаяся с цепи собака. Он вскипел: — Бездельник! Что значит "не хочу", а, Ло Бинхэ?! Если прямо сейчас ты не поднимешься и не приведешь себя в порядок, я сделаю это силой. Обещаю, тогда это утро ты запомнишь надолго! Для внушения страха он пнул заспанного мальчишку в бок. Но Ло Бинхэ, будь он не ладен, лишь нехотя закопошился. Увидев, что ублюдок и глаза не соизволил открыть, Шэнь Цзю пришел в бешенство. Он опустился рядом и вцепился мерзавцу в волосы. Ло Бинхэ захныкал: — Ай... — Что, больно?— тот слабо кивнул. Шэнь Цзю фыркнул,— так тебе и надо. И вообще... Он заметил, что демоническая метка на лбу Ло Бинхэ испускает слабое свечение. Шэнь Цзю нахмурился и, прервавшись, спросил: — Это еще что такое? Разумеется, он знал, что такое демоническая метка. Больше его волновало, почему та проявилась так скоро. Буквально пару дней назад они со зверенышем совместными усилиями скрыли ее. Шэнь Цзю коснулся алой отметины пальцами. Та ощутимо погорячела и пульсировала. Ло Бинхэ поморщился. — В чем дело? Ты не можешь ее скрыть? — Она...болит. — Попробуй. — Что?— не понял Ло Бинхэ. — Попробуй спрятать ее, идиот! Мальчик напрягся. Шэнь Цзю почувствовал, как энергия в его теле меняет направление. Однако метка даже не побледнела. — Не получается. — Думаешь, я не вижу? Ло Бинхэ горестно вздохнул. Он попытался незаметно прильнуть к Шэнь Цзю, но тот резко встал. — Не трогай меня. Ло Бинхэ совсем растерялся. Увидев его лицо, Шэнь Цзю, перед тем, как одернуть себя, зачем-то стал оправдываться: — Это опасно. Вероятно, что-то с твоей Ци. Твоя метка,— объяснял он,— яркое тому доказательство. Ты себя не контролируешь. — Но, Шэнь-гэ, я хорошо себя чувствую. Разве бы мне не было плохо, будь моя Ци не в порядке? — Ты демон,— напомнили ему,— твои духовные силы априори не могут быть в порядке. Ло Бинхэ с наигранной обидой прижал руку к пылающей жаром метке. — И что делать? Шэнь Цзю задумался и пришел к самому логичному выводу: — Я приведу твою сумасшедшую поклонницу в дом. Она наверняка знает, что к чему... К слову, она приходила с утра и разбудила своими воплями весь лес. Тебя требовала,— усмехнулся Шэнь Цзю,— Впредь, я не хочу видеть эту неуравновешенную у ворот не по делу. Или, звереныш, так и знай, я подарю тебя ей. — Шэнь-гэ говорит о Ша Хуалин? Но почему... — Я и хотел узнать, почему. Какого черта она тут ошивается? — Я...не знаю? Мы договорились встретиться только завтра,— Ло Бинхэ не был уверен,— Или сегодня?.. — Замечательно,— хлопнул в ладоши юноша,— у тебя и до этого ума не шибко-то много было, теперь эта дрянь и его остатки к рукам прибрала? — Я... — Все! Заткнись! Сейчас я ничего не хочу слышать. — Ладно,— с дуру брякнул Ло Бинхэ, после чего незамедлительно послышался крик. — Ты тупой?! Сказал же..! Договорить он не успел. У Ло Бинхэ неожиданно случился выброс энергии. Он был настолько мощным, что Шэнь Цзю тут же снесло ударной волной. В глазах резко потемнело и он рухнул на пол.