///
Когда темнота, расползаясь в стороны, явила ему новую вереницу событий, Шэнь Цзю задержал дыхание. Он видел, как У Яньцзы с кем-то сражался и, стоило ему потянуться за припрятанным талисманом, ему глубоко в спину всадили меч. Его отражение невольно отступило в сторону. У этого Шэнь Цзю были огромные от испуга глаза. Он словно не оправился от шока, все смотрел и смотрел... Шэнь Цзю смотрел вместе со своей копией. Почему он видит это? Разве он не сбежал от У Яньцзы после пожара? Нет, У Яньцзы жив. Расклад, который он видит сейчас, слишком хорош для правды. Разве этот живучий гад позволил бы так себя одурачить? Он очень сомневается. Но он видит это. Шэнь Цзю глянул на пошатнувшуюся фигуру, затем — на свои руки. Кровавое пятно на чужой одежде все расползалось, больше никто не дрался. Он не успевает понять, как вдруг юноша, — заклинатель — что отважился на битву с приверженцем грязных приемов и темных заклятий, хватает шокированного Шэнь Цзю из видения за руку и тащит за собой. Они бегут, что есть мочи, без слов и расспросов. И сам Шэнь Цзю видит, что они отдаляются. Он не понимает, почему тоже срывается на бег и следует за ними. Не желая терять из виду отдаляющиеся спины, он смотрит только вперед, из-за чего немедленно спотыкается и падает. Проехавшись коленями по земле, Шэнь Цзю встает, бегло себя оглядывая. На коже появляются вполне реальные для сна ссадины. Он чувствует неприятное жжение, однако, это не то, что могло бы его остановить, потому уже через секунду он продолжает путь. На короткое мгновение ему чудится, что далеко впереди больше никто не бежит, его охватывает паника. Но не успевает липкий страх обосноваться в его голове, он замечает в паре чжанов от себя...себя. То есть, конечно же, это был не он. Это был Шэнь Цзю, но совершенно другой. Он и тот заклинатель, прислонившись к дереву, жадно ловили ртом воздух. Какое-то время они молчали, видимо, старались справиться с потрясением. Какое-то время ничего не происходило, но потом другой Шэнь Цзю с несвойственными для себя удивлением и обидой принялся рассматривать молодого господина рядом с собой. Шэнь Цзю, последовав его примеру, тоже решил узнать его получше. Одежды выдавали в нем адепта именитого ордена, ножны — того человека, что пришел навестить заключенного в водной тюрьме шиди. Он был гораздо моложе сейчас и, разглядев его лицо вблизи, Шэнь Цзю не мог не понять, почему его копия была так встревожена. Как он мог не узнать Юэ Ци? Он заметно подрос и выражение той детской наивности у него на лице навсегда стерлось. Это был не Юэ Ци, а лжец и подлый ублюдок, который, не сдержав обещания, оставил его в той змеиной яме навсегда. Юэ Ци, который променял данное слово и дорого сердцу Сяо Цзю на элитную школу заклинателей, на тепло и уют, одним словом — на лучшую жизнь. В благородном образе не было и следа прежних страданий. Даже сейчас, смотря на его покрасневшие от бега щеки, Шэнь Цзю не мог отыскать рядом с усталостью сожаление. В груди что-то кольнуло. Тем временем, расплываясь в улыбке, его копия заговорила: — Так ты поступил на хребет Цанцюн? Что-то под ребрами глухо трескалось. Снова боль. Юэ Ци побледнел. Эта растерянность заставила Шэнь Цзю ощутить тошнотворную слабость в ногах. Отвратительно. «Почему же ты не отвечаешь?» Какая-то его часть отчаянно хотела, чтобы прямо сейчас этот человек упал перед ним на колени, рассыпаясь в извинениях, чтобы он оправдывался, пока он не велит заткнуться, чтобы пытался исправить... Нет. Нельзя. Больше нельзя исправить. Казалось, Юэ Ци и сам это отлично понимал. На коленях он так и не очутился, а с его уст не сорвалось не единого слова. — Старший адепт пика Цюндин?— он услышал собственный непринужденный смешок и внутренности запросились наружу. Почему этот Шэнь Цзю тоже лгал? Он понимал зачем, но был ли в этом смысл? Прямо сейчас они с Юэ Ци совершенно одни, он вполне мог позволить себе выпустить на нем пар, в крайнем случае, рассправиться без свидетелей. Потому что эта боль... Потому что несправедливо, что терпит ее только он один. Возможно, если бы он сказал, как есть, Юэ Ци почувствовал бы себя плохо и он сам, хоть немного, был отмщен. Но даже если мерзкому предателю нет до него дела, он бы все равно доставил ему массу неудобств. Юэ Ци тоже должен терпеть. Юэ Ци заслужил. Так, почему ты молчишь, Шэнь Цзю? Он закипал от гнева. Жаль, что если заговорит он, его не услышат. — Недурно,— заключил Шэнь Цзю и, встретившись с Юэ Ци взглядом, спросил,— но почему же ты так и не вернулся за мной? Но Юэ Ци не нашелся с ответом. И Шэнь Цзю, в попытках хоть как-то скрыть зияющую в груди дыру, коснулся верхних одежд. Больно. Но разве Юэ Ци не умер? «Хребет Цанцюн»,— повторял Шэнь Цзю,—«старший адепт. Пик Цюндин». — Что ж ты не продолжаешь?— нетерпеливо поинтересовался его двойник. Шэнь Цзю замер в ожидании. Неизвестность его пугала, но слышать ответ он не хотел. — Прости, Ци-гэ подвел тебя. «Прости?»,— это было почти смешно,—«это все, что ты можешь сказать?» Он видел воочию, как взгляд того, другого Шэнь Цзю, менялся. Как его затапливает неохотное безразличие и холодная ненависть. Он не мог принять, что теперь один? Что больше нельзя надеяться, что тебя где-то ждут. Больно было, но он явно отличался от своего видения. Даже по прошествии многих лет его обида вряд ли утихнет. Однако, он не был один. Сейчас, готовясь упасть в бездонную пропасть, он знал, что сзади его подхватят руки, израненные и в повязках. Забавно. Еще один сон и он снова вспоминает о Ло Бинхэ. Когда пространство в очередной раз задрожало, рассудок холодила беспросветная тьма и пустота, которые ему оставил Юэ Ци. Голос его копии все еще звучал, надрывно и ядовито, но он больше не слушал.///
Кошмары редко делали Шэнь Цзю плохо. Поутру он обычно мог чувствовать себя разбито, но не более. Сейчас ему казалось, что как только он проснется, он не сможет заставить мысли повернуть в другое русло, чтобы не думать о беспокойных снах. Выходит, слова Ло Бинхэ — не такой уж и бред. Только вот радости это не приносило. Признать, он действительно не ожидал, что изнуряющий марафон только начался. Принятие происходящего было слишком нереальным, чтобы не надеяться, что можно отмолчаться и дело с концом. Такие сны — видения — не могли быть обыкновенным совпадением. По пробуждению о них нельзя было забыть. Прошлой ночью Бинхэ заявился к нему с жалобами на кошмар, захлебываясь в рыданиях, а сейчас он сам воочию видит, с чем тому пришлось столкнуться. Это не сулило ничего хорошего, потому что если так будет продолжаться и дальше, у них огромные проблемы. Но он видел еще много странных вещей. Видел тщетные попытки Юэ Цинъюаня называть его Сяо Цзю, видел на его лице дурацкое скорбное выражение, слышал, как он через силу зовет его «шиди». Если первобытный ужас будил в Бинхэ вид замученного и истерзанного до смерти тела, то Шэнь Цзю, поменявшись с ним местами, чувствовал бы себя гораздо комфортнее в таком случае, нежели не переставал натыкаться на нежелательную тень прошлого. Дурацкие сны вынуждали его думать о том, о ком мы бы он век не вспоминал, а при хорошем раскладе — так вообще никогда. Юэ Ци...Должно быть, глупец полагал, что сможет воззвать к жалости. Ну что за идиот... И снова: «Кем он себя возомнил?» Но он готов приравнять это к мелочами по сравнению с тем, что последовало. Видения сменяли друг друга, не успев придти в логическому концу: новое могло прервать не завершенное предыдущее. Порой их было так много, что Шэнь Цзю терял нить происходящего. Если Ло Бинхэ был подавлен по той же причине, то он с трудом представлял, как он с этим справлялся. К слову, самыми неприятными оказались, на удивление, видения, связанные именно с ним. Их было больше, чем о Юэ Ци. Они выбивали из-под ног почву и не раз Шэнь Цзю сдуру порывался вмешаться. Он не знал, что Ло Бинхэ так дорожил своей матерью. Точнее знал, но никогда бы не подумал, что ради нее он бы хотел стать сильнейшим в мире заклинателем. И все для того, чтобы она гордилась им там, на небесах. Конечно, все еще существует вариант, что это просто сон, что в реальности Ло Бинхэ больше не преследует эту цель и давно забыл, но... Шэнь Цзю точно спросит об этом когда-нибудь. Правда, по большей части он даже не знал, зачем. Он видел, как Ло Бинхэ в ученической форме восторженно делится своими впечатлениями с...Шэнь Цинцю. Точнее, с Шэнь Цзю. То есть, с ним самим. А потом он жестоко обрывает пламенные речи и выливает на голову мальчишке чай. На смену радости и воодушевленности приходит безнадега. Шэнь Цинцю задул крохотный и слабенький огонек, который Ло Бинхэ пронес в своем сердце через море невзгод и напастей. Он хранил его, чтобы потом вверить в руки мудрого наставника, который расскажет, как с ним поступить, но... Никто не мог знать, что Шэнь Цинцю такой человек. По крайней мере, этот Ло Бинхэ не мог. Неудивительно, что тот, другой, решил воздать ему по заслугам. Хотя Шэнь Цзю все еще не понимает, что должен чувствовать, выяснив, кем на самом деле являлся Шэнь Цинцю и как они были связаны, он был отнюдь не на его стороне. Прокрутив ночной разговор с Бинхэ в голове, он усмехнулся: такой низменный человек заслужил быть лишенным не только глаза. Шэнь Цзю видел на щеках Ло Бинхэ слезы непонимания. Он, словно мог чем-то помочь придуманному его воображением ребенку, упал на колени рядом с ним. По шее за ворот скатывались чайные капли, макушка была мокрой. Он сидел рядом с ним и грубо ругался, потому что взять за руку его он не мог. Как бы он не старался — дотронуться не получалось. И смотря в спину уходящего Шэнь Цинцю, он его презирал. Вот уж он не знает, что сделал Бинхэ ему в этих видениях, чтобы заслужить подобное унижение. Но он даже не обернулся. Спина Шэнь Цинцю была прямой, шаги — плавными. При всей своей изящности и утонченности, он был невыносимым. Ло Бинхэ трясся от беззвучных рыданий, пока одна картинка снова не сменила другую.///
Шэнь Цзю видит Шэнь Цинцю еще много раз. Гордый и недосягаемый, восхитительный. Возможно, если бы Шень Цзю не застал всех тех отвратительных вещей, что он сделал, он бы даже позавидовал. Впрочем, он и так невольно применял на себя статус горного лорда, но речи о его жизни и быть не могло. Шэнь Цинцю, холодный и отстраненный, но не способный справится с внутренними конфликтами. И такое будущее было ему уготовано? Наблюдая за ним сквозь навеянную грезами дымку, он видит, насколько этот человек предвзят и эмоционален. Ему некуда пойти, потому что каждый готов его осудить. Однако, лишь за спиной. Шэнь Цинцю знает об этом и ничего не предпринимает, потому что бесконечно себя убеждает, что никакое уважение, доверие и привязанность ему не нужны. Бояться сказать в лицо? Ну и пусть, разве ему есть до этого дело? Разумеется, нет. Шэнь Цинцю выглядит как лицемерный ублюдок. Он эгоцентричен, завистлив и высокомерен, разве найдется в его вымощенном из камня сердце место для чего-то светлого? Это было очень похоже на него, но в тоже время...Шэнь Цзю не желал понимать. Отличное друг от друга прошлое, безусловно, смогло повлиять на них, но даже он видел, что какая-то часть мотивов Шэнь Цинцю притянута за уши. Начав новую жизнь на Цанцюн, он не смог отступиться от своей прошлой, зато упрекать в этом Юэ Ци успевал. Шэнь Цинцю противоречил сам себе: мысли расходились с его действиями. Годами он вбирал в себя злобу и обиду, как будто целенаправленно их искал. Шэнь Цзю смотрел на то, как этот человек пытался доказать себе и другим, как же ему хорошо, как же ему, черт возьми, замечательно живется! Вот так, в страхе, что ему снова придется пережить боль. Разве это не было бредом? А ведь несмотря на это, он все ждал от Юэ Цинъюаня объяснений. Зачем, спрашивается? Шэнь Цинцю ведь так не хотел возвращаться в прошлое, но почему-то упорно в своей голове искал его компании. Шэнь Цзю считал, что и эта присущая только Шэнь Цинцю черта была способна провести между ними четкую грань. За свое прошлое он не цеплялся, пусть до конца и не мог отпустить. Вместо того, чтобы сосредоточиться на одной только обиде и отравлять себе жизнь, он обрел настоящее. Знаться с Юэ Ци он не первый год, как не хотел. Никакие извинения не могли сделать их близкими снова и, через силу, но Шэнь Цзю стойко принял этот факт. У него был Ло Бинхэ, который одним своим присутствием напоминал ему о том, что отныне их жизнь была другой. У этого же Шэнь Цинцю ближе Юэ Ци был только он сам. Горного владыку пугает одиночество, кто бы мог подумать? Даже собственные ученики не дорожили им так сильно, как хотели показать. Шэнь Цзю видит, в глубине души тот знает — если он умрет, по нему не будут скорбеть.///
Он не думал, что испытает к Шэнь Цинцю еще большую неприязнь, покопавшись в его грязном белье, но этот человек умел удивлять. Он сбросил Ло Бинхэ в бездну. Вот так просто — без мук совести и душевных терзаний. Ему не было жаль и он в самом деле надеялся, что тот с концами там сгинет. Нет смысла скрывать — Шэнь Цзю тоже привела в ступор его истинная сущность. Потом он был несправедливо подозрителен и груб с Ло Бинхэ. Несмотря на их доверительные отношения, выстроенные ранее, ему все же потребовалось время, чтобы начать вести себя с ним, как раньше. Бесспорно, узнав, что мальчишка — демон, трудно не видеть в нем первым делом темную тварь. Но Шэнь Цзю научился. Оказалось, Ло Бинхэ всегда оставался собой, так почему же тому, взрослому Шэнь Цинцю не хватило ума понять это? Бесспорно, в той реальности они не были близки, он заметил, однако...неужели стоило лишь появиться метке на лбу мальчишки, чтобы Шэнь Цинцю забыл, каким он был все время до этого?.. Шэнь Цзю старался не думать над причинами, по которым Шэнь Цинцю сделал то, что сделал. Стоило облаченной в щитки руке толкнуть Бинхэ на встречу погибели — Шэнь Цзю прыгнул за ним. Шэнь Цинцю на дух не переносил Ло Бинхэ. С одной стороны он даже понимал, почему. Но только это не могло оправдать его поступков. Должно же быть что-то еще, что-то, что было скрыто за незримой завесой и недоступно ему сейчас... Ло Бинхэ определенно не был виноват в том, что Шэнь Цинцю прячется от мира за множеством замков, отрастив себе шипы. Шэнь Цзю показалось, что он смог ухватиться за край одежд. Он постарался подтянуться к Ло Бинхэ и тот внезапно обратил свой пылающий взгляд на него. Он отдернул руку. Красивое юношеское лицо был таким же, как в видении с чаем — непонимающим. Но в этот раз его глаза не были мокрыми от слез, скорее, равнодушными. «Снова. Снова все повторяется» Если бы не языки пламени, тянувшиеся к ним со всех сторон, не острые скалы, пытавшиеся их раздавить, Шэнь Цзю бы решил, что Бинхэ спокоен. Он понял, это было смирением. Какая-то его часть умерла вместе с падением. Что-либо исправлять было уже поздно Должно быть, тот Шэнь Цинцю стал величайшим в жизни Ло Бинхэ разочарованием. Скоро их перестал преследовать огненный жар, они падали в беспросветную темноту. Шэнь Цзю едва мог различить во мраке тускло мерцающую алую метку. Он падал и падал вниз, за ее светом, пока новое видение не встретило его своими объятиями.///
Их дом защищал барьер, в основе которого лежал не один десяток заклинаний. Кроме того, возведен он был госпожой Цзэ, имевшей вполне приличный уровень совершенствования. Вот уже четвертый год он не давал нечисти проникнуть на огорожденную им территорию. Даже Ша Хуалин со своей родословной высшего демона не могла ступить за его пределы. И Шэнь Цзю, столкнувшись с таинственного происхождения снами, посчитал подобное плохим знаком. Кто-то смог преодолеть барьер, не оставив за собой и крохотную брешь, что означало только одно — на их пути встал кто-то по-настоящему могущественный. Шэнь Цзю придерживался того, что паниковать было рано, вопреки происходящему. Видения не могли нанести ему физический ущерб и оставались за границей мира снов. Возможно, кто-то очень хотел напугать их. Шэнь Цзю отдает должное, кем бы не был их противник, у него получалось. Как Ло Бинхэ не находил себе места было трудно не заметить, потому Шэнь Цзю изо всех сил старался сохранить холодность разума и не терять самообладание окончательно, ведь если он тоже начнет в страхе трястись, они проиграют, не выходя на поле боя. Нельзя отрицать, что видения тревожили его. Шэнь Цинцю постигла ужасная участь и, разумеется, он не мог не думать о том, что в будущем пойдет по его стопам. Кроме того, его положение и вовсе стало бы безысходным, если бы он истово верил в правдивость этих сказок. На Цанцюн его бы ждал Юэ Ци, а свою смерть он бы встретил от рук сошедшего с ума Ло Бинхэ...совсем не то, как бы он хотел закончить свою жизнь. Однако, если Шэнь Цзю и обладал волей титана, не позволяя этому мусору забивать себе голову, то это не значило, что Ло Бинхэ мог также. Последнее время тот был совсем плох. Очевидно, все, чем были заняты его мысли — кошмары. Хотя бы потому, что кто-то усердно добивался их слабости, пускать все на самотек было нельзя. Противник сделал свой ход. Шэнь Цзю не надеялся, что справится. Очевидно, тот, кто нацелился на них, был невероятно силен. Но он ненавидел бы себя за бездействие, если бы не попытался хотя бы что-то предпринять. Вот уже несколько дней к ряду он искал способ защитить разум от постороннего воздействия. Только какие бы заклинания он не читал перед сном, какие бы амулеты не создавал, кошмары возвращались. Да и кажется, тому, кто насылал их, явно не приходились по душе эти смехотворные, но раздражающие попытки избавиться от него. После этого душа Шэнь Цзю немедленно подвергалась проверке на прочность: сны в мельчайших подробностях воспроизводили счастливые деньки в поместье Цю. Просыпаясь, Шэнь Цзю едва воздерживался от того, чтобы не пожелать прицепившейся к нему твари самой мучительной смерти вслух. Но несмотря на возрожденную видениями давнюю боль, Шэнь Цзю не прекращал. Перед расставанием, госпожа Цзэ пророчила и ему, и Ло Бинхэ встречу с угрозой, способной отнять их жизни. Он все еще со скепсисом относился к этому, однако в глубине души больше всего на свете хотел, чтобы это была не она. Ведь по словам заклинательницы, Ло Бинхэ по силам спасти его из западни, однако, что-то Шэнь Цзю подсказывало, что этого не случится. Как этот ребенок мог спасти его, когда сам нуждался в спасении? И если спустя столько времени судьба, наконец, свела их с тем, кто от всего сердца желал им смерти, где обещанная помощь Цанцюн? Покопавшись в записях, Шэнь Цзю нашел еще один ритуал. По описанию он не обещал уберечь использовавшего полностью, но ясность рассудка гарантировал. Быть может, это ослабит эмоциональную связь с людьми в видениях? В любом случае, он ничего не потеряет, если попробует. Все приготовления Шэнь Цзю начал после ухода Ло Бинхэ в деревню. Заклинание требовало небольшого кровопускания. Не то чтобы Шэнь Цзю сильно беспокоило психическое здоровье Ло Бинхэ, но получится весьма неловко, если тот заглянет в павильон И Чу и застанет его сидящего на полу в луже крови и в окружении разбросанных бумаг. Возможно он преувеличивает, все таки кровь была нужна лишь для написания символов. Одного в меру глубокого пореза будет достаточно. Сцедив кровь с рассеченной ладони в чайную пиалу, он не стал медлить. Перевязав руку, он прочитал вслух заклинание, а потом — воспользовавшись главным ингредиентом, изобразил перед медным зеркалом на лбу и щеках текст. Какое-то время ничего не происходило. Шэнь Цзю в десятый раз был готов посетовать на бесполезность дурацких книжек, но не успел он стереть с лица кровавые разводы, как в глазах потемнело. Шэнь Цзю даже не успел смягчить падение на пол. Сознание в то же мгновение от него ускользнуло.///
Унылой серости вокруг не было конца. Прохладный туман густым облаком стелился в ногах. В пустоте послышался одобрительный смешок: — А ты настырный. Внезапно вихрь плотного тумана взметнулся вверх и представший перед Шэнь Цзю сморщенный старик развел руками. — Жаль, но даже такому вездесущему и наглому мальчишке вроде тебя не заставить меня уйти. — Правда? Как-то не припомню, чтобы вообще приглашал тебя,— не остался в долгу Шэнь Цзю, стоически выдержав обращенный на него пристальный взгляд. — По-твоему, мне нужно разрешение жалкого человека для того, чтобы остаться?— он засмеялся. От притворного хохота Шэнь Цзю перекосило. Дряхлый старикашка не произвел на него должного впечатления и сейчас лишь заставлял неприязнь сильнее закипать в нем. Но неожиданно его смех оборвался, сменившись гневным возгласом: — Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?! — Господин не посчитал нужным представиться,— флегматично заметил Шэнь Цзю,— как я могу знать, кто он такой? Подумав, он добавил. — Кроме того, разве господин не хозяйничает в моей голове прямо сейчас? За нарушение личных границ я должен относиться к тебе уважительно? Да плевать я хотел, кто ты такой и насколько можешь быть силен,— Шэнь Цзю удовлетворенно хмыкнул, заметив, что старик, почесывая седую бороду, внимает его словам,— весь этот спектакль — твоих рук дело, так? Просвети же, почему именно мне выпала честь стать мишенью твоих злобных шуток? Объясняй! Шэнь Цзю, пусть и не считал, что идея грубить древнему демону — хорошая, все же посчитал нужным спросить в лоб. Существовала вероятность, что встретиться им больше не посчастливится, поэтому либо сейчас, либо никогда. Все его естество вопило об опасности. Ведь если старик управлял снами и беззастенчиво рылся в его памяти, очевидно, мир грез был полностью ему подвластен. Умирать Шэнь Цзю не хотел, но еще больше он не хотел, чтобы это случилось в неведении. Так желание докопаться до правды пересилило страх смерти. Все же он отстаивал не только свои интересы — на кону стояло их общее с Ло Бинхэ благополучие. — Пристанище из твоего разума так себе, но я решил, что под моим началом ты мог бы достигнуть немалых высот,— неторопливо пояснил демон,— тяжелое детство, полное несправедливости и боли, сломанное совершенствование...чем не повод творить великие дела? Превзойти других, отомстить? — О-о-о, нет,— Шэнь Цзю категорически против развития этой мысли. Он усмехнулся,— я задал тебе конкретные вопросы, а ты пытаешься запудрить мне мозги? Только не говори всерьез, что веришь, будто я поведусь на этот бред. Никто не поведется. Но если тебе и удастся заполучить мое расположение, переманить на свою сторону, то какая выгода из этого всего тебе? Прежде чем старик решил сказать что-то еще,— точнее, придумать правдоподобную красочную ложь,— Шэнь Цзю понял и опередил его: — Пристанище,— изумленно проговорил он,— Тебе просто некуда пойти! Твое тело...должно быть, оно мертво уже много лет, не так ли? Или десятилетий? Или, может, веков? Ха-ха,— не удержался он,— насколько же ты стар, почтенный мастер? — Следи за своим языком,— прошипели ему в ответ. Несмотря на видимый враждебный настрой, демон все еще не пытался его убить. Шэнь Цзю действительно трудно было представить, насколько шаткое положение этого несчастного,— считаешь, я позволю собой помыкать какому-то высокомерному юнцу? Ты очень заблуждаешься. Возможно, мое нетленное тело и было утеряно, я все еще способен свести тебя с ума. — Ты паразит,— нашелся Шэнь Цзю,— никакие твои угрозы не изменят того, что ты влачишь жалкое существование за счет других. Демон обернулся черной тенью и, прежде чем появиться у него за спиной, заставил пространство преобразиться. Шэнь Цзю заметно напрягся. Убранство возникшей перед ним комнаты было как ничто другое ему знакомо. Послышался хлесткий удар — Цю Цзяньло наотмашь ударил его по лицу. Смотреть на это было невыносимо и Шэнь Цзю, не желая это терпеть, отвернулся. Однако костлявая рука, покоившаяся у него на плече, быстро пресекла неудачную попытку на корню, грубо развернув его голову за подбородок. Шэнь Цзю видел, как корчится от боли, как надрывный кашель вырывается из его горла, когда его снова, не щадя, бьют в живот. — Ты раб, Шэнь Цзю,— печально вздохнул старик,— и ни время, ни притворство этого не изменят. Труп твоего хозяина предан огню твоими стараниями, но откуда ты знаешь, что не появится новый? Окружение пошло мелкой рябью. Шэнь Цзю видел, как сидя на полу он пытается скрыть рукавами яркие следы побоев перед приходом Цю Хайтан. — Разве тебе хочется, чтобы всю жизнь тебе указывали, что делать? У тебя неплохие задатки и даже неправильно заложенные основы не станут помехой. В конце концов, темные практики не требуют стабильного, полного чистейшей ян, ядра. Шэнь Цзю закрыл глаза. Обтянутые дряблой кожей пальцы немедленно захотелось стряхнуть с себя, как надоедливое насекомое. Пока скрипучий голос продолжал литься в уши, он изо всех сил подавлял в себе застарелую ненависть. Цю Цзяньло мертв. Это просто иллюзия. — Только представь: ты сам будешь диктовать правила. Будешь хозяином. Позволь наставлять тебя и в твоем распоряжении будут бесценные знания и техники. Шэнь Цзю задумался. Чего греха таить, подобная перспектива была весьма соблазнительной. Иметь в качестве наставника и союзника демона снов(?) принесет немало пользы. Только размышляя об этом, он наткнулся не на один подводный камень. Во-первых, ушлый старикашка все еще оставался демоном, с которым априори нельзя сотрудничать. Во-вторых, не было бы с его стороны разумнее взять под свое начало другого демона, чьи природные задатки расположены к темным практикам? К тому же, на примете уже был один — Ло Бинхэ, которого тоже не единожды изводили чудовищными кошмарами. Неужели взбалмошный мальчишка оказался неподходящей для него кандидатурой? — Взамен я возьму совсем немного. Чтобы подкрепиться, даже крох твоей Ци будет достаточно. Все-таки силы этого старейшины еще не изжили себя. — ...Я подумаю,— увильнуть от ответа было наилучшим решением сейчас,— но, ответь мне, если я соглашусь, где гарантия, что ты перестанешь изводить нас с Ло Бинхэ? К слову, что во мне привлекло внимание старейшины? Почему не он? У маленького отродья столько врожденных талантов, что не счесть. Очевидно, я в подметки ему не гожусь. Седые брови подлетели вверх. Следующие слова заставили Шэнь Цзю потерять дар речи: — Изводить? Я лишь разворошил твое прошлое в отместку за попытки избавиться от меня. Не стану скрывать, твой разум служил мне убежищем больше месяца, но разве я доставлял тебе неудобства? Ты первый развязал между нами войну. На твое наступление я отреагировал ответной атакой. Думаешь, нечестно? — Больше месяца...— потрясенно повторил Шэнь Цзю. «Как такое может быть? Месяц назад кошмары даже Бинхэ не преследовали, что я мог упустить?» «Нет! Это точно был он. Видения...Юэ Ци, бездна...разве мог кто-то другой наслать их?» — Старейшине неведомо, есть ли в мире, подобные ему? Кто-то еще обладает похожей техникой?— осторожно поинтересовался он. — Конечно, были такие на моей памяти. Всех, кому знакома техника управления сновидениями, обучил я,— демон сделал паузу и самодовольно добавил,— жаль, все они скончались много лет назад. «Возможно, он просто не знает, что кто-то из его учеников жив? Иначе...» — И кто такой Ло Бинхэ? Никогда не слышал,— покачал головой он. — То есть...не старейшина заставил пережить его ложное будущее во сне?.. — Ложное будущее?— уточнили у него,— ты говоришь о событиях, которые не могут произойти, однако ты или твой Ло Бинхэ принимали в них непосредственное участие? Это не ложное будущее, юноша. Скорее всего, это тщательно придуманные сюжеты с целью вас напугать. Скажи лучше, эмоциональная связь тоже была? — Очень сильная. — Интересно,— протянул старик,— любые сны, созданные мной, тоже подразумевают эмоциональную связь. — И ты все еще уверен, что никого, кто мог бы знать все тонкости этой чудо-техники, нет в живых?— нервно усмехнулся Шэнь Цзю. — Это исключено,— отрезал демон,— я лично удостоверился в смерти каждого из них. — Если мы имеем дело с самозванцем?— предположил Шэнь Цзю. Старик смерил его долгим задумчивым взглядом. — Возможно, но...— с трудом согласился он,— с условием, если и у Ло Бинхэ есть такая же занятная вещица,— демон продолжил,— Самозванец он или нет — не имеет значения. Столь превосходного качества окову не сотворить без знания техники управлением снов. Вряд ли с подобным даже небожители сталкивались. Определенно тот, кто создал ее — гений. Шэнь Цзю почувствовал себя ужасно глупым, потому что совершенно не понимал, о чем толковал демон. Он поспешил прервать его и спросить: — Что старейшина подразумевает под занятной вещицей? О какой такой окове идет речь? У меня ничего нет, ты ошибся. Демон без слов взял его руку, чтобы продемонстрировать обернутую вокруг запястья черную, как бездна, полосу.