///
С тех самых пор, как госпожа Цзэ оставила их в этой глуши, Шэнь Цзю не мог найти ее напутственным словам применения. Слишком давно он перестал жить в ожидании чего-то. Место, которое раньше казалось неприветливым и пустым, он с уверенностью звал домом. Он оглядывался назад и убеждался — рутина стала его отдушиной. Просыпаясь здесь по утрам и задыхаясь от крепкой хватки Ло Бинхэ на животе, его ни разу не посетили мысли о бегстве на другой конец поднебесной. Он не помнил, когда прошлое перестало терзать и преследовать его столь яростно, но это незаметно позволило ему задышать полной грудью. Он не давал себе углубляться в это, дабы не тревожить длительными размышлениями неприятные воспоминания. Сейчас он видел — ни проклятое семейство Цю, ни У Яньцзы не появлялись в его жизни долгое время. Даже Юэ Ци не был достоин его внимания. Пускай он продолжал клеймить его лжецом и предателем, Шэнь Цзю не надеялся, что их дороги сойдутся вновь. То, что безнадежно испорчено, нельзя исправить. И если бы он получил долгожданные извинения, то вернуть их прежние отношения все равно бы не удалось. Довериться Юэ Ци снова он бы не смог. Печальный опыт подсказывал, что ничего хорошего из этого не выйдет. За прошедшие годы он сблизился с Бинхэ достаточно, чтобы перестать видеть в нем ключ к выживанию. Через силу, но Шэнь Цзю был готов признаться себе, что дорожил моментами, связанными с ним. Теперь, когда недопонимания между ними окрепли настолько, чтобы отравлять им жизнь, каждое мгновение, проведенное вместе, было под угрозой. Шэнь Цзю боялся потерять те хрупкие кусочки их прежних отношений и вместе с этим испытывал невыносимый стыд, который влек за собой этот несвойственный ему страх. В конце концов, почему на его долю (и Бинхэ) выпало так много невзгод? Если это какая-то никчемная попытка свыше закалить его характер, Шэнь Цзю лично вторгнется в небесный чертог и поможет каждому небожителю спуститься. Вопросом, каково его предназначение, он стал задаваться после прощания с госпожой Цзэ. Он не перестает восхищаться ей — только человек, обладающий исключительным талантом способен испортить чью-то жизнь парой загадочных фраз. Шэнь Цзю не искал виноватых, но он ловил себя на том, что никогда не просил эту женщину спасать их, говорить ему те странные вещи, а потом таинственно исчезать в ночи. Интриги, участницей которых она, безусловно, была, не только вынуждали их смиренно ждать, когда судьба постучит к ним в двери, но и удерживали на месте перед лицом неизбежности. Он вспоминает время, когда ему приходилось терпеть существование маленького и раздражающего недоразумения рядом с собой, когда госпожа Цзэ дала им приют впервые и спасла от смерти в том злополучном лесу. И Шэнь Цзю делает предсказуемый вывод — ничего из этого не было случайностью. Наверное, госпожа Цзэ не искала их столь усердно, как он предполагал, но встретившись с ними, она не стала упускать возможность...чего? Шэнь Цзю не знал и, если совсем на чистоту, знать не хотел. Стараясь быть готовым к худшему исходу, в первую очередь он рассматривал наименее приятные варианты из развивающихся событий. И все же он хотел верить, что она не скрывала дурных намерений за своими размытыми предупреждениями. Шэнь Цзю жаждал знать ее истинные намерения раньше, но не сейчас. Прокручивая в голове все, что показалось ему сомнительным, он замечал, что предсказания заклинательницы с поразительной скоростью сбывались. Это значило, что им действительно...хотели навредить. Не то чтобы он не успел понять этого, Шэнь Цзю лишь убеждался — беда не пришла сама по себе. Рано или поздно это бы произошло. Единственное, что поставило их в заведомо проигрышную позицию так это то, что они не удосужились позаботиться об этом раньше, а также незнание, что их неприятель сначала посеет раздор между ними. «Что делать?»— Шэнь Цзю спрашивал себя об этом в который раз и не находил ответа. И если его поиски так и не увенчаются успехом, Бинхэ вернется, нехотя ему отчитается, а потом запрется у себя в павильоне. Тогда и этот день закончится также, как остальные. Бесполезно и порознь. Они в очередной раз потеряют драгоценные мгновения что-то изменить. «Успокойся,— с укором прозвучал голос Мэнмо,— твоя Ци нестабильна. Продолжишь так изводить себя и это выльется во что-то нехорошее» «А то я не в курсе, — отмахнулся юноша, — если захочешь отвлечь меня снова, Старейшина, расскажи что-нибудь, о чем я не знаю. Ты отвлекаешь меня» Ответа не последовало. Шэнь Цзю не подал виду, но замечание демона не на шутку его встревожило. Будучи зацикленным на борьбе с выдумками Ло Бинхэ и их разногласиями, ритуалы по передаче духовной энергии, как и полноценные тренировки, были заброшены. И хотя приступы как таковые отсутствовали достаточно долго, чтобы он успел позабыть о них, самочувствие могло подвести его в любой момент. Ему не нравилось реальное существование вероятности снова оказаться в плену неконтролируемой лихорадки и боли. Он знал — и Бинхэ не в лучшей форме сейчас. Если здоровье подведет его, они рискуют не справиться. Что еще хуже — на его восстановление уйдет чудовищное количество времени. А если враг решит застать их врасплох, когда он, совершенно без сил, прикован к постели, а Бинхэ до предела изведен паранойей? Шэнь Цзю сосредоточился, собирая всю свою решимость, чтобы обуздать зарождающееся волнение в духовных потоках. Если он пострадает, кто расскажет Ло Бинхэ правду?///
Преклонный возраст хозяйки лавки с шелковыми тканями, к ее неудовольствию, не позволял засиживаться допоздна. Уже с обеда ее отчаянно клонило в сон, а под вечер ее спина невыносимо болела. Терпеть убытки (от чего-то покупатели подтягивались на рынок ближе к темноте) ей жутко не нравилось, однако издеваться над собой она не могла. Если ее ослабевшее с годами тело требовало отдыха, она, пускай с неохотой, могла это ему предоставить. У нее в планах было прожить еще добрые лет десять и это, как ничто другое, мотивировало ее заботиться о себе. Когда нежные полотна были аккуратно сложены друг на друга в деревянный ящик под прилавком, женщина по привычке взглянула на горящие над ее головой фонари. С приходом сумерек улица оживала, но не то чтобы она испытывала к этому интерес хотя бы в малой степени. Только она успела подумать, что это время — время молодых людей, любящих пускать деньги на ветер, рядом с ней раздалось вежливое покашливание: — Доброго вам вечера, госпожа. Она обернулась, чтобы увидеть перед собой двух прелестных юношей. На губах первого, что окликнул ее, покоилась легкая — определенно располагающая к себе — улыбка. Второй же, с холодным ожиданием стоял за его спиной. — Может ли этот отнять немного вашего времени?— кроткая просьба в самом деле звучала так, что если она решит отказать им, он не будет настаивать. Прежде чем заговорить, она оглядела их еще раз и одобрительно хмыкнула. Одежды на мальчишках были выше всяких похвал, сразу видно — качественные и дорогие. Кроме того, в складках ханьфу она заприметила хранящие в себе смертоносное оружие ножны. А ведь гости не так просты оказались. — А чего ж не отнять?— иначе не узнает, откуда взялись такие нарядные,— выкладывайте, зачем пришли, молодежь. Небось, в шелка новые приодеться? — С чего бы нам...!— она невпечатленно выгнула бровь, когда второй юноша подал голос. — Шиди,— неуместное восклицание было оборвано,— простите его грубость, почтенная госпожа. Мой младший брат имел ввиду, что мы к вам по другому вопросу. — Это по какому же? Если думаешь, что я знаю, где взять эти ваши талисманы мудренные... — Талисманы? — юноша не мог скрыть своего изумления. Он и его шиди переглянулись и он поспешил уточнить,— Кто-то обращался уже к вам с этим? — А что, тоже хотите?— ее рука сама собой опустилась на морщинистую щеку. — Госпожа?.. — А?— она вздохнула, — да, был сегодня один. Тоже весь из себя разодетый, благородный такой... Лицо юноши, с которым она говорила, в миг посерьезнело. — Скажите, был ли у этого человека меч с собой?— когда вопрос остался без ответа, он терпеливо продолжил, — помните? — По твоему, у меня совсем памяти нет? Дай мне подумать. И перед глазами действительно пронесся образ мужчины с темным свертком за спиной. Был ли он на самом деле мечом? Будучи неуверенной, она ответила: — Кажется, он прятал его. — Обернув тканью, правильно? — Правильно. Юноша достал из рукава мешочек с деньгами и немедля протянул его ей. Женщина отшатнулась. — Ты чего это, платить мне вздумал за это? — Госпожа понятия не имеет, какую услугу оказала этим недостойным. Без вашей помощи мы бы не... Она бесцеремонно перебила его, отпихнув его руку подальше: — Если вы не заметили, молодые люди, я торгую тканями, а не сплетнями. К тому же, посмотри на меня. Разве я, старая, могу оставить без внимания почтение, с которым ты обратился ко мне? Забери свои деньги и уходи. Юноша был ошеломлен ее словами. — Вы очень добры, госпожа. От всего клана Цанцюн этот благодарит вас. Она махнула рукой. — Не за что благодарить, — мгновение она размышляет о чем-то,— Однако если хочешь найти, что искал... Она кратко излагает незнакомцам, куда отправляются жители деревни за талисманами. Не попрощавшись, она уходит, чтобы не слышать, как юноша настойчиво продолжает выражать свою признательность ей вслед.///
Когда изнуренный долгим походом и нелегкими думами Ло Бинхэ оказывается у порога павильона Синьсю, во дворе капает. Это заставляет его прийти в себя. Неужели он был так увлечен размышлениями, что не заметил, когда погода начала портиться? Благо, что он вовремя успел вернуться, иначе к его бесконечной тревоге пришлось бы добавить и простуду. Оказавшись внутри, первым делом Ло Бинхэ решил разбавить царивший мрак светом. Он немедленно зажег фонарь, а следом неприлично громко вскрикнул. Тьма отступила и он смог разглядеть лежащего на его кровати Шэнь Цзю. Он не ожидал встретить его...здесь. Это заставило Бинхэ колебаться, прежде чем якобы сохраняя невозмутимость, закрыть на вероломное вторжение глаза и, сохраняя молчание, прошествовать в глубь помещения. Словно Шэнь Цзю не отдыхал прямо сейчас на его постели, Ло Бинхэ последовал его примеру и, прихватив книгу, сел у него в ногах. Он прочитал название и едва смог сдержать разочарованный вздох. Это был сборник детских сказок. Бинхэ уверен, что старший брат тоже заметил и теперь мысленно смеется над его демонстративной попыткой игнорировать его присутствие. И пускай он не мог видеть его лица, он подозревал, что за своей книгой Шэнь Цзю, позабавленный, прятал торжествующую улыбку. Но Ло Бинхэ не собирался уступать. Его настроение оставляло желать лучшего и это хорошо способствовало его цели на зло продолжать сидеть в тишине. Без объяснений, приветствия и затаившийся внутри обиды. «Сказки были хорошими»,— припоминает Ло Бинхэ. Он не один раз перечитывал эту книгу раньше и он уверен, за годы она не могла стать хуже. Значит, ему будет чем заняться, пока своим закрытым на замок ртом он, конечно же не нарочно, выкуривает незванного гостя из павильона. Пальцы скользили по страницам, но вот уже на третьем рассказе, он не мог как следует сосредоточиться. Иероглифы плясали и более в слова не складывались. Возможно, он думал о Шэнь Цзю слишком много, раз его мозг отказывался воспринимать другую информацию. Проглотив тяжелый вздох, Ло Бинхэ попытался отвлечь свое внимание чем-то другим, если не детскими сказками. Краем глаза он подсмотрел, что написано на обложке у старшего брата, потом, уже менее скрытно, принялся изучать царапины на стенах. На удивление, прямой контакт с свидетельствами того злосчастного дня, не травмировал его больше, чем он уже был. Сейчас, когда Бинхэ намеренно искал, к чему бы приковать свое внимание столь же сильно, сколько к Шэнь Цзю и причине, по которой он мог прийти, это совсем не беспокоило его. Наоборот, он впервые хотел, чтобы чудовищные мысли, преследовавшие его днем и ночью, полностью захватили его. Ло Бинхэ, к своему стыду, обладал меньшей силой воли, чем его старший брат. Он ужасно нервничал, сидя в опасной близости с ним, но не проронил ни слова. Будто какая-то невидимая нить связывала их и одновременно вынуждала воздух вокруг накаляться. Скривив губы, он не мог не признать поражения. С Шэнь Цзю последнее время и так было нелегко, разве он был способен сделать напряжение между ними еще больше? Бинхэ не при каких обстоятельствах не хотел бы этого и предпочел бы любыми способами избежать. Потому книга, в переплет которой он бессознательно вцепился, скоро плюхнулась ему на колени. Сам же Ло Бинхэ нетерпеливо и прямо спросил: — Почему ты здесь?— и его большие темные глаза выжидающе уставились на Шэнь Цзю. Тот, в свою очередь, лениво отложил свое чтиво и посмотрел на юношу таким же пронизывающим до костей взглядом. — Хотел увидеть тебя. Бинхэ, не прерывая зрительного контакта, нахмурился. — Сегодня мы уже виделись,— беспрецендентно заявил он, уверенный, что старший брат непременно испытает трудности с поиском ответа на этот красноречивый намек его нежелательного здесь присутствия. Чтобы укрепить свою позицию, он добавил: — И ты мог бы не вламываться без предупреждения. Ты напугал меня. Шэнь Цзю не удержался от фырканья. — Думаешь, мне нужно твое дозволение?— наконец, он приподнялся и, потянувшись, не торопясь продолжил,— не припомню, чтобы мне запрещали ходить по территории нашего дома. Решимость Бинхэ треснула и он оторопело захлопал глазами. Шэнь Цзю в отместку не прекращал нападать: — И вообще, если бы кое-кто не шлялся где попало до темноты, он бы не верещал как девчонка прямо с порога. Ло Бинхэ стал оскорбленно глотать ртом воздух. Необъяснимая злость медленно закипала в нем. Возможно, это было обманом, но он готов поклясться — все существо Шэнь Цзю стремилось сказать ему: «Что скажешь на это? Правильно, ничего» «Уступи» И, скрипя в немой ярости зубами, он готов был уступить. По правде, он не был настроен на диалог с самого начала. Уйти сейчас — прекрасная возможность. — Ты прав, Шэнь-гэ,— Бинхэ встает и обезоруживающе улыбается,— можешь оставаться здесь. Но будет справедливо, если тогда я займу павильон И Чу на ночь. Он идет к дверям, не оборачиваясь. После этого разговора он чувствует себя еще более истощенно, однако что-то внутри него неустанно ликует. Ему не надо было видеть лицо старшего брата сейчас, чтобы знать — он однозначно в ступоре. — Эй, не думай, что можешь повернуться ко мне спиной и..! Но дверь павильона оглушительно хлопает. Шэнь Цзю зачем-то договаривает в пустоту: — ...и уйти. И все же он чувствовал себя обязанным догнать маленького грубияна. Вероятно, от этого его гордость пострадает, но после задушевных бесед с Мэнмо приоритеты были расставлены таким образом, что по сравнению с грозящей им опасностью это определенно ничто. Какая-то его часть отчаянно сопротивлялась, но с другой стороны, разве кто-то, кроме Ло Бинхэ, мог стать свидетелем его унижения? В сознании Шэнь Цзю невольно всплывали вспоминания о ночи, когда Ло Бинхэ решился на откровения о своих страхах перед ним... Безусловно, то, что он позволил Ло Бинхэ уйти тогда — глубочайшая его ошибка. Но нет, он не будет об этом сожалеть сейчас. В конце концов он понятия не имел, насколько был не прав тогда. Шэнь Цзю мог придумать себе тысячи оправданий на этот счет, но он должен позаботиться о другом. Одержимый идеей исправить все, что в его силах, он выбежал на улицу и оказался под холодным дождем, проклиная свою сентиментальность: «Чувство дежавю отвратительно»///
Ло Бинхэ почувствовал себя до смешного беспомощным, когда за его спиной послышались шаги. Шэнь Цзю крепко вцепился ему в плечо и он едва смог спрятать подступающие рыдания. Он должен был предугадать подобный исход. Разве мог Шэнь Цзю оставить его попытку сбежать от разговора незамеченной? Кажется, недосып делал его очень глупым. Почему Шэнь Цзю был таким? Сейчас меньше всего хотелось видеть его. Он просто устал и, побыв наедине с собой, вероятно, завтра смог бы себя заставить выдавить пару неуклюжих улыбок специально для старшего брата. Ло Бинхэ признавал — он запутался. Чтобы разобраться, по-хорошему ему стоило бы воздерживаться от всего, что сбивало этот настрой. Он все еще...крайне обескуражен поведением Шэнь Цзю и его неожиданным желанием докучать ему. «Хотел увидеть тебя»— проносилось в его голове. Что за бред? Как будто Шэнь Цзю смеялся над ним. Приготовившись к неизбежному столкновению с чужим взглядом, Ло Бинхэ медленно обернулся. Рука, удерживающая его, ослабла и скользнула по предплечью вниз. Предсказуемо за тем, чтобы поудобнее ухватиться. Вовсе не для того, чтобы отпустить. — Шэнь-гэ преследует меня?— невесело поинтересовался Ло Бинхэ. Он так и не смог посмотреть на него. По правде, он даже не надеялся, что получится. Склонив голову как можно ниже, он пытался скрыть слезы, катящиеся по его щекам вместе с каплями дождя. — Я хотел с тобой поговорить, только и всего. Что ты опять устроил? «Я?!» — Шэнь-гэ,— пожалуйста, уйди, уйди, уйди,— разве ты не заметил? Я не настроен на разговор. Он не был уверен, слышны ли в его голосе дрожь и хрипы. Когда он перестанет плакать, наконец? Проклятый слабак. — Я...очень устал. — Я еще ничего не сказал, но успел утомить тебя?— уточнил Шэнь Цзю. — Дело не в этом. — В чем тогда?— вырвалось у него,— хотя постой, не отвечай. Плевать. Просто выслушай меня и делай, что хочешь. Тяжелый вздох Ло Бинхэ смешался со звуками дождя. Теперь он смотрел ему в лицо, но как бы Шэнь Цзю не храбрился, от вида этого скорбного выражения, у него закружилась голова. Он стоически вынес этот удар, конечно же, но что-то внутри него умерло прямо сейчас. Шэнь Цзю не знал, с чего начать. Он умолял себя поторопиться, ведь нельзя было стоять так до бесконечности (тем более под чудовищным ливнем!). С другой стороны, у него было время на тщательное обдумывания своих слов. Ло Бинхэ слушал. Без попыток возражать, он терпеливо ждал. Хотя его желание поскорее уйти и отгородиться от него снова, Шэнь Цзю мог почувствовать своей кожей. Неприятно, что он был главной причиной, по которой Бинхэ испытывал столь серьезные боль и дискомфорт, но с этим ему придется мириться, если он хочет сказать нечто важное. — Мне... «Скажи это, демоны тебя дери!» Его уверенность все еще колебалась и он был близок к тому, чтобы передумать. Донести правду, чтобы не вызвать подозрений, было задачей не из легких. Кроме того, ставки слишком высоки. Откуда ему знать, что своим языком он не навредит им сильнее? Почти всю свою жизнь до встречи с Ло Бинхэ он притягивал неприятности. — То есть..! Тебе все еще снятся кошмары, Бинхэ? Он видел — заданный вопрос заставляет Ло Бинхэ сомневаться в реальности происходящего. Кажется, он совсем не был готов услышать...такое. С каждым мгновением его лицо все больше становилось потерянным. Шэнь Цзю с неудовольствием отметил, что и недоумение, вызванное обыкновенным вопросом, значило только одно — Ло Бинхэ свято уверен в его равнодушии. Он бы непременно оскорбился в любой другой ситуации, ведь этот ребенок не был ему чужим, однако, это мнение сформировалось лишь его усилиями и винить никого, кроме себя, он не мог. — После той ночи...ты все еще не можешь спать? «Продолжишь в том же духе и он снова сбежит» «Спасибо, Старейшина. Но делать гениальные умозаключения — не самая твоя сильная сторона» Мэнмо определенно хотел доконать его, раз имел совесть (была ли она у демонов?) мешать ему в столь отважный момент. Тем временем, Ло Бинхэ счел нужным рассеять его догадки и заговорить: — Почему тебя это интересует? Я...в любом случае, какая разница? Разве это не просто кошмары? Ты сказал это. «Да, я сказал это, потому что я недальновидный дурак» «Сказал, потому что предпочел не замечать проблему» «Потому что...я ошибся» — Шэнь-гэ, я справляюсь, если ты переживаешь об этом. Все нормально. «Только не надо геройствовать!» Шэнь Цзю видел, как Ло Бинхэ был плох и как скверно выглядел. Даже слепой заметил бы, насколько его самочувствие хромало. И он смел утверждать, что все в порядке? Нормально? — Я спросил не поэтому. Мне приснился сон и...то, что ты говорил...я просто хочу сказать, что верю тебе, ладно? Бинхэ вздрогнул. Его глаза расширились еще больше. Он стер лишнюю влагу с лица, хотя тяжелые капли дождя все еще хлестали его по щекам. — Сон?.. Шэнь-гэ, это...это..? Что ты видел? Мой двойник был там? Ты видел уч- в смысле, Шэнь Цинцю? Когда Бинхэ набросился на него с расспросами, Шэнь Цзю мог отдаленно слышать хриплый смех Мэнмо. «Старейшина, тебе смешно? Хочешь сам разбираться с этим?» Шэнь Цзю метался между двумя гранями: самодовольством, которое подкреплялось слепой верой, данной ему Ло Бинхэ и чувством невыполненного долга, что неизменно терзало его. Радоваться было рано. Он начал, но что он должен был сказать теперь? О чем, чтобы ненароком не навлечь беду на их головы? Умалчивать было бы неправильно, но и вываливать всю правду — затея не очень хорошая. Блестящие в непроглядной темноте глаза, нетерпение и детская надежда на понимание, что плескалась в них... Это все давит. — Ты можешь замолчать ненадолго? Я пытаюсь собраться. — Да, к-конечно. Извини. Вряд ли Ло Бинхэ понял, что он имел ввиду под «собраться». Будет хорошо, если решит, будто ему неловко откровенничать с ним. «Что, если я начну издалека?» «Хм-м, думаешь, он поймет?»,— с сомнением протянул старик. Ло Бинхэ — смышленный ребенок. Должно быть, демон косит под дурака, раз всячески делает вид, будто не замечает этого. Но Шэнь Цзю разберется с этим позже. — Поделишься тем, что снится тебе? Я помню, о чем ты говорил...тогда,— тише и тише. Хотя Ло Бинхэ уже был готов выложить ему все, что душе угодно, он должен сохранять образ расстроенного, едва взявшего на себя смелость начать этот разговор, несчастного старшего брата. Шэнь Цзю не любил все, что вредило его гордости и Ло Бинхэ знал это. Значит, резкая перемена в настроении мальчишки не была случайностью. Он знал, как тяжело порой Шэнь Цзю даются откровенные разговоры. Что-то искреннее и по-настоящему серьезное вытянуть из него почти не представлялось возможным. И если он делал шаг первым, значит, только нечто необычайной важности могло сподвигнуть его. Шэнь Цзю смеялся про себя. Ло Бинхэ вызывал в нем столько противоречий. Он...заставлял его чувствовать себя недостойным. Всех этих нежности, бескорыстной заботы и тепла... — Я хотел бы послушать о другом Ло Бинхэ и...— он невольно запнулся. Он был Шэнь Цинцю из тех видений. Говорить о нем, будто о ком-то другом — дико и странно,— о Шэнь Цинцю. Забавно, но чувство вины и волнение делали его уступчивым. Он позволил лишней вежливости просочиться наружу: — Об учителе, если тебе угодно,— беззлобная усмешка. — Шэнь-гэ... — Со всеми подробностями. Ло Бинхэ перед ним в одно мгновение преобразился. Простая просьба поделиться своими переживаниями излечила его от меланхолии и страха, вмиг сделала живым. Он сиял ярче тысячи звезд в небе и это приносило Шэнь Цзю неслыханное облегчение. Он видел — ранее напуганный до смерти человек перед ним отпускал себя и все с большей охотой позволял опьяняющему счастью захватить его. Шэнь Цзю убедился, что не ошибся, когда Ло Бинхэ сделал пару неустойчивых шагов к нему и крепко обнял. Ощущение крупной дрожи, которая била прижавшееся к нему тельце, передалась и ему. — Ты правда веришь мне?— теплое дыхание защекотало открытую шею и тошнотворная слабость в ногах спровоцировала пугающее чувство потери контроля над собственным телом. Шэнь Цзю не был готов к ошеломляющему контрасту сырой погоды с жаром объятий. Ему пришлось прокрутить заданный вопрос в мыслях несколько раз, прежде он смог выдавить из себя нетвердое: — Да. «Чудовищно...»— Мэнмо звучал так, словно ему не посчастливилось лицезреть самое большое в его жизни разочарование,— «Прекращайте. Из-за ваших соплей приступы отвращения контролировать все сложнее» «Так не смотри»,— флегматично отозвался Шэнь Цзю. Недовольство старой развалины ничуть не смутило его. Сосредоточившись на пальцах, которые отчаянно сжимали его вымокшую под дождем одежду, его собственные потонули в струящихся по чужой спине тяжелых от воды прядях. Его подбородок касался лба, пылающего под влиянием метки. Ло Бинхэ доверял ему и раньше, до переполоха с искажением Ци, со странными сновидениями и недопониманиями, однако сейчас позабытая близость казался чем-то сокровенным, почти интимным. Это будоражило в Шэнь Цзю необъяснимые чувства, которым он пока не находил описания. Спустя столько времени он, наконец, мог поверить в успех в этой борьбе. Их воссоединение было только началом, огромная часть работы по устранению последствий всего этого безумия еще предстояла, но общими усилиями они обязательно справятся. Ураган, который им удалось обуздать внутри себя, стал первым шагом к спасению. Шэнь Цзю все еще настороженно относился к предречениям госпожи Цзэ, но он готов действовать. Стоя, окутанный блаженным спокойствием и легкостью в плену рук Ло Бинхэ, он дал себе слово: как только солнце взойдет, он попробует разузнать о Цанцюн. По словам одной скандальной, но не менее благородной в своих поступках личности, помощь стоило искать именно там.///
— Эй, Цзэцзэ*, хватит прятаться,— с наигранной обидой позвал мужчина в лесную глушь,— знаю, что ты здесь. Неужели не поприветствуешь даже? Вскоре тишина, разбавленная шелестом дождя и листьев, прервалась невесомыми шагами. Из темноты показалась стройная фигура, облаченная в черное. Мужчина, стоило ей появиться, демонстративно оторвался от созерцания скрытого за высокими воротами дома, словно отдавал ей большее предпочтение. Игриво улыбаясь, он предложил: — Обнимемся? Дразня, он даже сделал шаг ей на встречу, однако был остановлен на месте острием сверкающего меча. — Только если хочешь лишиться обеих рук. — Как категорично,— он отступил,— продолжай в том же духе и добровольцев никогда не будет. Она никогда не увлекала его и сейчас, по обыкновению, он снова потерял к ней интерес. Эта женщина не умела смеяться, мало говорила. Всегда отстраненная и скрытная. У Яньцзы порой был близок к тому, чтобы жалеть ее. Кроме лица, в ней не было ничего привлекательного. Ее чрезмерно холодная и высокомерная натура отталкивала. Работать с ней сообща было уныло и нелегко. — Цзэцзэ, ты собираешься снять барьер?— поинтересовался он,— Боюсь, я притомился ждать. — Потерпишь. — Ты не понимаешь. Я жажду встречи с моим учеником годы и вот, настал этот день, а ты все оттягиваешь долгожданный момент... Это ли не жестоко?— хохотнул он и ловко достал из-за спины меч. Хотя он не видел лица своей немногословной собеседницы, он знал, что смотрела она на его оружие невпечатленно и с высока. «Ах, да-да, мой старый друг не чета твоему Санши, Цзэцзэ. Но для того, чтобы скрывать лицо, куда действеннее будет не маска, а безымянный меч, которым можно убить абсолютно любого без страха быть узнанным» — Рассказывал ли я тебе, что мой ученик был весьма многообещающ? А учитывая, что он все еще жив, он превосходит все мои ожидания!— восторженно заключил он и оскалился,— я предвкушаю грядущий бой. Рядом с ним хмыкнули. — Ты не будешь разочарован. Они говорили совершенно о разных вещах.///
Шэнь Цзю не успел насладиться уютом, с которым их встретил солнечный павильон после пребывания под дождем, как дурнота внезапно настигла его. Пока он заваривал чай, ему показалась, что приходило головокружение и вместе с ним росла неуемная боль в висках. Воспоминания о днях, когда бесконечные приступы преследовали его, поселили внутри него растущее чувство тревоги. Шэнь Цзю мог позаботиться об этом позже, когда будет знать, что все непонятки между ним и Ло Бинхэ улажены. Он мог стерпеть боль, однако иметь дело с последствиями все равно придется, если ничего не предпринять. Обуздать Ци, поток которой был крайне непредсказуем и хаотичен, в одиночку практически невозможно. Еще ничего не произошло, а Шэнь Цзю упрекал себя. Он был зависим от Ло Бинхэ и это, бесспорно, ставило под сомнение его собственное мастерство и самодостаточность. Как будто он был немощным калекой, нуждающимся в непрерывных помощи и надзоре. Однако какие бы серьезные увечья не были нанесены его гордости, он был готов закрыть на это глаза. По крайней мере, сегодня. И завтра, вероятно тоже. Ло Бинхэ, если и не пребывал в полном здравии, то точно испытывал эмоциональный подъем (определенно идущий ему на пользу!). За пережитый им нелегкий период это было чудом. Шэнь Цзю, хотя и думал, что ему чужда забота, не хотел волновать его лишний раз. В конце концов, последнее время Ло Бинхэ жил убеждением, что никто не способен его понять, что он остался один, а самый близкий человек отрекся от него. Шэнь Цзю, конечно, не был знатоком чужих душ (особенно таких ранимых), но наверняка знал — мальчик пытался мириться с той картиной, которую он ему навязал. Отсутствие поддержки подкосило его и Шэнь Цзю несказанно повезло, что на руку помощи, которую он решил протянуть (без предварительного плана действий), Ло Бинхэ охотно откликнулся. Главными его задачей и ответственностью сейчас было не заставить его пожалеть об этом. Обстановка, в идеале, не должна быть напряженной. Он правда хотел, чтобы Ло Бинхэ передохнул и от этого странного, непривычно сильного желания, хотелось поморщиться. «Посмотри, что ты сделал со мной, коварный демон» Без единого намека на внутренний конфликт, Шэнь Цзю осторожно поставил перед Ло Бинхэ чай. Густой запах трав был так хорош в своих целебных умиротворяющих свойствах, что почти убаюкивал. Шэнь Цзю опустился и занял место напротив Ло Бинхэ. Он взял обжигающе горячую пиалу в ладони, как если бы хотел еще больше согреться. Он медленно сделал крохотный глоток и был готов оказаться на грани блаженства, когда неожиданно его сознание поразил отвратительный треск, схожий с бьющимся стеклом или крошащимся камнем. Селадановый фарфор выскользнул из его рук в то же мгновение. Пиала, стуча, ударилась о стол. Её край откололся, а душистый отвар некрасивым пятном расползался по деревянной поверхности, беззвучно капая на пол. Кажется, его одежда пострадала от этих брызг, но Шэнь Цзю был слишком ошеломлен, чтобы заметить. — Шэнь-гэ!— Ло Бинхэ обеспокоенно перегнулся через стол, чтобы встретиться с полными замешательства и страха глазами,— тебе не больно?.. Тем временем Шэнь Цзю нашел в себе силы лишь безмолвно подняться. Он по прежнему не... — Все в порядке. Бинхэ не о чем переживать,— выдавил он. Разум его опустел. Способность говорить норовила покинуть его. Страшно. — Подожди меня здесь. Ло Бинхэ в недоумении нахмурился и поспешил оспорить абсурдную просьбу. Он встал следом, неуклюже ударяясь об угол стола в спешке. — Но..! Шэнь Цзю помрачнел. — Делай, что говорю. Я скоро,— пообещал он. Скоро послышался хлопок дверей. И только спустя череду недолгих раздумий и ощущений, к которым Ло Бинхэ прислушался, он понял, почему Шэнь Цзю как можно стремительней спешил оказаться снаружи. Скованный ужасом, он отказывался принимать действительность. Их дом больше не был окружен барьером. Он пал. И Шэнь Цзю немедля решил разобраться с этим.///
Холодное лезвие со свистом рассекло воздух рядом с его лицом и Шэнь Цзю обругал себя за непредусмотрительность. Ему стоило взять с собой хотя бы нож, чтобы иметь возможность атаковать. Он проследил, как меч, не достигнув цели, загудел и устремился за пределы внутреннего двора. Ворота были настежь распахнуты и вскоре в них появился силуэт, к которому возвратилось оружие. Шэнь Цзю понял, кем был незнакомец. У Яньцзы изменился с их последней встречи, приоделся, но все еще использовал ту же технику, которой обучил его. Когда взгляд Шэнь Цзю пал на печать, в которую сложены его руки, он не мог ее не узнать. У Яньцзы был мстительным и злопамятным. Столкновение с кем-то вроде него было лишь вопросом времени. Как бы Шэнь Цзю не скрывался, как быстро бы не бежал, неприятная встреча в любом случае бы настигла его. Глубоко внутри он знал это, возможно, даже старался подготовится. Однако он должен признать, что годы, проведенные здесь, помогали игнорировать неизбежное до последнего и надеяться на лучшее. Конечно Шэнь Цзю предпочел бы не видеть этого человека больше никогда, но, как правило, все, о чем он мечтал, обращалось в пепел. — А-Цзю, давно не виделись,— его приветствуют обманчиво ласково. Так подлинное отвращение расцветает на лице Шэнь Цзю,— как поживаешь? У Яньцзы перехватил парящий меч рукой и послал ему улыбку, преисполненную жаждой убийства. — Мне сложно в это поверить, но, боюсь, ты стал еще более невоспитанным. Почему бы тебе не встретить своего учителя, как подобает? Куда запропастилось твое почтение? Или все, что тебе было нужно от этого старейшины — дешевые фокусы? Он сокращал расстояние между ними шаг за шагом и к своему стыду, Шэнь Цзю обнаружил, что трусливо отступает назад. — Прискорбно. Я надеялся завоевать твое доверие снова,— он прикрыл рот рукавом и усмехнулся,— ну, знаешь, когда я мог бы хранить твои секреты, а ты — мои. Намек на роковую ночь, где ярость Шэнь Цзю унесла чужие жизни, невольно заставил его переживать, что гнусный червь рассказал кому-то. Но вопреки эмоциям, рвущим его на части, он стоически выдержал этот натиск, как будто прошлое больше не было способно задеть его. У Яньцзы искал в его броне брешь, чтобы напасть. Его долгие речи — попытка потянуть время и ослабить бдительность. Если Шэнь Цзю попадется на эту уловку, позволит поколебать его решимость, все будет кончено. У него не было оружия с собой, а призвать талисманы или воспользоваться Ци ему мешал диссонанс, возникший на почве всего этого безумия. Мгновениями он ясно ощущал, как его энергия отказывается ровно течь по меридианам. Мучительный процесс, который запускался всякий раз, когда его совершенствование стояло на месте, было уже не остановить. Всякая попытка стабилизировать ток его Ци будет бесполезной. Самым пугающим было то, что он не мог предсказать, как скоро лихорадка и галлюцинации лишат его равновесия. — Что бы не привело тебя сюда, уважаемый мастер, убирайся,— выплюнул Шэнь Цзю,— тебе здесь не рады. — Ах, мне действительно больно это слышать... Только вот, я не для того здесь, чтобы тебя уговаривать. Или убить, как ты успел подумать. Шэнь Цзю опешил. — Ты пойдешь со мной,— заявил заклинатель,— откажешься — я все равно заставлю тебя идти, но уже силой. Если У Яньцзы пришел не для того, чтобы поквитаться с ним, то куда он желал забрать его? Зачем? Кроме того, он что, в самом деле рассчитывал, будто он пойдёт с ним добровольно? — Да и разве будет правильно, если из-за твоего упрямства пострадают другие?— он кивнул ему за спину,— твой маленький друг, например? Такой замечательный ребенок! Только зачем ты закрыл его там? Или, думаешь, в наш диалог он не впишется? — Ты порастерял остатки своего ума? Я не пойду с тобой. Можешь попробовать заставить меня, если хочешь. Но учти, я... — Не сдашься без боя?— догадался У Яньцзы,— глупо, очень глупо, А-Цзю. Мужчина разочарованно покачал головой и горько вздохнул. — Хотя перспектива сразиться с тобой безумно заманчива, я не могу покалечить тебя. «Да что за бред ты несешь?!»— едва не вырвалось у него вслух. Разве напыщенный хрен не сказал прямо сейчас, что без согласия, попросту принудит его идти? Если он не собирался с ним драться, как он планировал сделать это? Шэнь Цзю посетила догадка, однако он не успел ее развить. У Яньцзы прервал его мысли, позвав нараспев: — Цзэцзэ, дорогая, твой выход! Шэнь Цзю почувствовал, как завеса дождя позади него внезапно пришла в движение и расступилась, как воздух заколебался, выдавая чужое присутствие. Как можно быстрее он попытался увернуться, чтобы избежать удара в спину, однако, его противник вовсе и не планировал наносить удар непосредственно туда. Шэнь Цзю почувствовал, как колени против воли подгибаются, а почва уходит из-под ног. Он прокатился по скользкой траве и только тогда ощутил, как болело место удара. Живот запоздало скрутило от спазма и он не смог сдержать стона. Он поднял голову, чтобы увидеть знакомую рогатую маску и, прежде чем рука ловко прицепила ему на грудь талисман, Шэнь Цзю, чувствуя себя преданно и оскорбленно, выпалил: — Ты..! Человек в маске замер над ним. И Шэнь Цзю вспомнил, что велела ему эта женщина перед уходом: притвориться, словно они никогда не были знакомы. Он вовремя прикусил язык. У Яньцзы подошел ближе и присел рядом с ним. Он не скрывал своего торжествующего вида. — Теперь ты станешь более сговорчивым. Но не переживай, А-Цзю, тебе это только на пользу. Шэнь Цзю не знал, что за талисман это был, однако он больше не чувствовал связи со своим телом. Он не мог пошевелить и пальцем. У Яньцзы пристально наблюдал за его реакцией и когда уловил крохотный намек на безысходность, возликовал. Словно желая разозлить Шэнь Цзю еще больше, он потрепал его по мокрым волосам, как будто он был какой-то шавкой, приносящей палку по команде. Но чего У Яньцзы точно не ожидал, так это брызг крови, вырвавшихся из его рта вслед за надрывным кашлем. С неподдельным интересом, он посмотрел на свою сообщницу. — Ого, Цзэцзэ, ты так сильно ударила его? — Нет. — В любом случае, у нас нет времени на его болячки, ты знаешь,— напомнил он ей,— подними его. Мы уходим. Невыносимый зуд поселился в его груди, но Шэнь Цзю не мог дотронуться до нее, чтобы чесать и чесать горящую кожу, пока не пойдет кровь. Боль сковывала его тело. Он не мог говорить. «Не дай мне потерять сознание»,— со всей серьезностью он обратился к Мэнмо. Старик услышал его, потому как его зрение немного, но прояснилось. Он не мог до конца осознать, что кажется, это конец. Не было ничего, что могло бы остановить этих людей. Ло Бинхэ все еще был в этом доме, запертый и одинокий. Снова брошенный. Вина, видимо, лишь усугубляла его самочувствие. Очередной кровавый кашель вырвался из его груди, когда госпожа Цзэ рывком подняла его. Оказавшись у нее на руках, он различил на грани слышимости шепот: — Подмога в пути. Он убедился в правдивости ее слов сразу же, когда с высоты, прямо между ней и У Яньцзы, на ходу спрыгивая с меча, оказались двое молодых адептов.///
У Яньцзы рассмеялся. — Ты все еще преследуешь меня, юноша? Назойливый, какой, а...— вздохнул он,— прямо как муха. Ходишь за мной по пятам, самому то не надоело? Или хочешь, подобно жалкому насекомому, умереть? Что ж, я с радостью предоставлю тебе такую возможность! Заклинатель стал формировать печать, но к величайшему его разочарованию, довести дело до конца не удалось. С поразительной скоростью к его горлу был приставлен меч, на котором он прочитал «Чэнлуань». — Занятно, занятно,— протянул У Яньцзы и, так словно не ему угрожали, коснулся кончиками пальцев чистого клинка,— впечатляет, конечно. Но что за глупое название? У твоего друга получше будет. Адепт перед ним выглядел сбитым с толку. Однако на смену растерянности пришел гнев. Красивые черты лица исказились и, взбешенный неуместными комментариями этого подлого проходимца, юный заклинатель крикнул: — Заткнись! Ты, подонок, предстанешь перед судом и, именем клана Цанцюн, будешь наказан! — Ха-ха-ха, что? Неужели Цанцюн теперь отправляет маленьких детей бороться с преступностью? — Старейшина,— позвал негромкий голос. Шэнь Цзю, прижатого к груди госпожи Цзэ, бросило в холод. — Чего тебе?— У Яньцзы терял интерес,— думаешь, легендарный меч заставит меня последовать за вами? Да в гробу я видел ваш клан и ваши правила! Гребанные лицемеры. — Да как ты смеешь..! — Невоспитанное отродье. Ты с пика Байчжань, что ли?— меч у его горла дрогнул, а щеки юноши отчаянно покраснели,— ну, оно и видно,— он снова обратил внимание на адепта, что являл собой оплот чести и праведности,— напомни, как там тебя? Вдруг благовония возжечь захочу после твоей смерти. Однако должного впечатления сумасшедшая улыбка не его слушателя не произвела. Юноша терпеливо ответил: — Моя имя — Юэ Цинъюань. Я старший адепт пика Цюндин,— он положил руку на плечо своему шиди, безмолвно призывая сложить меч в ножны и отойти в сторону,— и вам необязательно жечь благовония. Будет достаточно, если вы не скормите мой труп уличным псам или крысам. А пока... У Яньцзы позволил гладкой рукояти скользнуть в его ладонь. Аура Юэ Цинъюаня стала как лед, холодной. Его решимость идти в бой окрепла. — Вы не хотите, чтобы я обнажал меч. Омерзительный смех У Яньцзы ударил по его слуху. Он бросился на Юэ Цинъюаня, а вслед Сюаньсу покинул ножны. Яркий свет ненадолго затопил все вокруг, но пронзительный звук встретившегося в схватке оружия не заставил ждать себя. Этот мальчишка неплох, думал заклинатель. Жаль, его навыки недостаточно отточены, чтобы противостоять ему. Парируя очередной выпад, он позвал: — Эй, Цзэцзэ, что там с запасным планом? Шэнь Цзю почувствовал, как его перехватывают, а затем бережно опускают на землю. Ему кажется, что он слышит неразличимое "так нужно". Он лежит в грязной луже посреди своего двора, превратившегося в поля боя. Сражение было в самом разгаре, но все, о чем он мог думать — два самых ненавистных ему человека (благо, третий кормил в земле червей) пытались убить друг друга, а самый близкий ему человек заперт его стараниями в павильоне И Чу. Он видел, как госпожа Цзэ достает из рукавов талисманы. Три или пять, или...он не мог сосчитать. Она читала какое-то заклинание, а потом зачарованные листки загорелись и пламенным вихрем устремились к стенам их дома, заставляя вспыхнуть. Сначала огонь пожрал крышу, потом поглотил звездный павильон. Дождь не мог погасить это пламя. Нет. Пожалуйста. Нет. Шэнь Цзю чувствовал, как капли стекали по его лбу и шее, как звенело в ушах, как горела его кожа. Но вместе с этим никакая боль не была соизмерима с тем, что он переживал сейчас. Он лишь хотел...обезопасить его... Лязг стали и запах дыма. Почему это все так чертовски знакомо? — Кто-нибудь...о-откройте дверь,— шевелились его обескровленные губы. Вдруг мир стал размытым и темным. Погасло пламя и прекратился дождь. Ему показалось, что это все потому что он умер, наконец. Но нет. Над ним склонился пришедший с Юэ Цинъюанем адепт. Он понял это далеко не сразу, лишь одежда выдала его. Слезы слишком сильно застилали его взор. Ему чудилось, что он ослеп. — Цзэ Юйлан!— раздался вопль У Яньцзы,— немедленно забери мальчишку! Хочешь, чтобы его украли прямо у тебя из-под носа?! То, как паршивец с Цанцюн приблизился к их драгоценной добыче, отвлекло его. Больше смерти он боялся упустить Шэнь Цзю, но куда сильнее он страшился подвергнуться наказанию за проваленную миссию. Цзэ Юйлан, эта...эта сука, почему она ничего не делает?! Они могли покинуть это место прямо сейчас. Вместе с Шэнь Цзю, пускай и на хвосте с надоедливыми даосами. — Шиди Лю, бегите! У Яньцзы пораженно смотрел, как его рука, до сей поры удерживающая меч, отделяется от тела. Он видел кровь на Сюаньсу и видел, как она хлещет из места, откуда росла его права кисть. Мгновение. Второе. Раздался истошный крик. У Яньцзы упал на колени, хватаясь за кровоточащий обрубок. Багровый цвет залил его рукава и перемешался с дождевой водой. Юэ Цинъюань смотрел на этого человека, словно на раненное животное. — Ах-ха-ха-ха...— задушенный смех прерывал издаваемые им болезненные хрипы,— Юэ Цинъюань, Юэ Цинъюань... Ха-ха-ха, я выпотрошу тебя! Он обнимал поврежденную конечность и теперь его ворот и грудь были также пропитаны кровью. Он смотрел на человека перед собой с безумным блеском в глазах. — Ты заплатишь, я заставлю тебя! Беги, беги, пока можешь, Юэ Цинъюань! «Но далеко ли ты убежишь? Ха-ха-ха... Я поставлю моего Лорда в известность, что именно ты помешал славной миссии свершиться!» Юэ Цинъюань ткнул острием меча ему в плечо. — Что, убьешь меня, а?— не унимался У Яньцзы,— вот какие вы, заклинатели Цанцюн! Лицемерные мрази, скрывающие свои истинный лик за фальшивой добродетелью! Лжецы! Надеюсь, все вы сгниете в братской могиле! Сюаньсу вернулся в ножны. Юэ Цинъюань опустился вниз, чтобы быть с У Яньцзы на равных и, без тени сожаления, наотмашь ударил его по лицу. — Этот не приемлет оскорблений в сторону Цанцюн. — И...это что, все? Да ты слабак. Как на счет показать, что ты можешь? Иначе я буду считать, что любой дурак может стать первым адептом. — Возможно, когда-нибудь,— задумчиво ответили ему,— но вам лучше не знать, что я могу. Юэ Цинъюань встал на ноги и, не оглядываясь, вышел за пределы двора. Он скрылся в глубине леса и вскоре яркое пламя перестало освещать его спину.///
Когда его шисюн велел им бежать, Лю Цингэ беспрекословно подчинился ему. Помимо того, что отданные им приказы не оспаривались на Цанцюн другими его шиди, он мог ему доверять. Ведь если шисюн хотел, чтобы они как можно скорее ушли, он должен прислушаться. В спешке запрыгивая на Чэнлуань с подобранным им мальчишкой на спине, в начале пути он истратил приличное количество Ци, чтобы оторваться. Лю Цингэ почувствовал себя спокойнее, когда они оказались достаточно далеко. Он позволил себе подумать, что делать с человеком, которого им удалось спасти. Еще там, заметив его обездвиженное тело, он мог чувствовать, в каком раздрае была его духовная энергия. Значит, первым местом, куда он отправиться по прибытию, будет пик Цаньцяо. Если у человека, которого он нес, случится искажение... Они пострадают вдвоем. А терять свое совершенствование в самом расцвете сил Лю Цингэ не хотел. — Отпусти...я до..должен... Лю Цингэ почувствовал, как неконтролируемая дрожь охватывает все тело позади. Он не знал, что мог бы сделать в такой ситуации. Утешать кого-то ранее ему никогда не приходилось. Так, сквозь потоки ветра стихающей бури, под невнятные бормотания, Лю Цингэ продолжал свой путь.///
Цзэ Юйлан дала У Яньцзы опереться на себя, когда они оба встали на меч. С момента, как Юэ Цинъюань с достоинством решил отказаться от их компании, успела сгореть палочка благовоний. В доме, охваченном пламенем, провалилась крыша. Черный дым, как зловещий ореол страшного пожара, успел затопить собой всю округу. Витающий в воздухе пепел оседал на волосах и вымокших одеяниях Цзэ Юйлан. Она знала, что действие талисманов не ослабнет до тех пор, пока огонь не сожжет до тла весь дом. Однако это не мешало ей послать в глубь жара и копоти еще один. Они были уже довольно высоко над землей, чтобы она могла как бы невзначай напомнить. — В доме остался второй ребенок. Что насчет него? Лорд не давал тебе никакие распоряжения? — Нет. И следом безразличное: — Пусть горит.————————
Примечания: