***
— Тиен-ши? — Джун приоткрывает дверь и несмело заглядывает в уже знакомый кабинет. — О, Намджун, проходи, — девушка приветливо улыбается и указывает жестом на небольшой чёрный диван возле стола. — прошу тебя, оставь это «ши», ни к чему формальности, — она усаживается в кресло напротив, закидывая нога на ногу, и участливо смотрит на своего друга. — лучше скажи, как дела у Джина? — Ох, думаю, всё потихоньку налаживается. Спасибо, — он глядит на Тиен действительно с благодарностью, ведь эта девушка в своё время сделала для него практически невозможное. — Пустяки. Так что… — её перебивает тихий стук в дверь. — да-да? В кабинет, виляя бедрами, входит миловидная девушка. Она проходит вглубь комнаты и ставит поднос на невысокий кофейный столик. В вырезе белой скромной блузки виднеется неприлично яркий красный бюстгальтер, и глаза Намджуна загораются хищным блеском, что не уходит от внимания секретарши. — Спасибо, дорогая, — почти шепчет он, намеренно выделяя последнее слово и не без удовольствия наблюдая, как краснеют чужие щёки. Девушка склоняется в лёгком поклоне, снова демонстрируя кружевное бельё, легко улыбается, и выходит за дверь, всё так же покачивая бёдрами. Но, как только за ней закрывается дверь, в кабинете раздаётся смех. Тиен, как и Юнги, прекрасно знает о тяге своего друга к мужскому полу, но никогда не останавливает Нама, когда тот откровенно заигрывает с её помощницей. Это своего рода игра, которая никогда не надоест. Спустя несколько мгновений между ними снова воцаряется тишина, и первую её нарушает Тиен. — Ты писал мне о своём друге… — она наклоняется, чтобы налить кофе в невысокую чашку, а после подвигает её ближе к гостю. — Да, — Намджун отпивает немного и довольно жмурится. — у тебя отличный кофе. — Спасибо, — девушка улыбается. — но давай вернёмся к делу. За время моего отсутствия у меня скопилось очень много дел, но я назначу встречу твоему другу как можно быстрее. А пока расскажи мне, что ты знаешь? Джун отклоняется на спинку дивана и какое-то время смотрит в потолок. Тиен не торопит его и просто ждёт, ведь знает, что это такой способ собраться с мыслями и сосредоточиться. Спустя пару минут парень поддаётся немного вперёд, укладывая руки на колени, и переплетает пальцы. — Дело в том, что на нём не так давно, примерно месяца два назад, появилась метка, — тихо начинает Нам.— но проблема в том, что он не хочет принимать своего предназначенного. — Тебя окружает так много соулмейтов, несмотря на то, что это редкость, — Тиен улыбается. — и что же, он совсем ничего не чувствует к нему? — она осторожно наливает себе напиток из другого маленького чайника на подносе, и по кабинету разносится специфический запах облепихи. — Он говорит, что возникающие чувства будто вовсе не его. — Его метка цветная? — Намджун пожимает плечами. Ему ничего сказать, ведь он её так и не видел. А спрашивать казалось слишком неправильным. — Понимаешь, есть два вида меток: цветная или же просто очертания. Если метка не имеет цвета, то отношения между этими людьми не такие сильные.— Тиен поднимается и делает несколько шагов к окну, а подойдя, ставит чашу на подоконник, всматриваясь в скрывающееся за высотными домами солнце. — Их отношения скорее платонические, без передачи чувств и физического влечения. Бывали случаи, когда такие пары оставались друзьями. — она отпивает немного чая. — Цветная же метка обозначает действительно сильную связь, настолько, что они способны передавать свои чувства другому. Это происходит зачастую несознательно. Намджун, всё это время сидевший на диване, широко распахивает глаза, осознавая информацию, которую только что услышал. Соулмейство настолько редкое явление, а уж подобные случаи ему и подавно были неизвестны. — Возможно ли разорвать такую сильную связь? — Джун кажется уже заранее знает ответ, но не спросить не может. — Я ещё не встречала людей, которые бы не велись на передачу чувств и пытались бы её разорвать, — Тиен разворачивается и смотрит внимательно. — я думаю, это происходит специально, дабы предназначенные просто принимали свою судьбу. Чувство эйфории на самом деле очень схоже с любовью и их легко перепутать.***
На самом деле Юнги не предпринимает совсем ничего, боясь сделать ещё хуже, чем было до этого. Потому он просто ждёт, пока знакомая Намджуна его примет, а пока его жизнь напоминает какой-то ад. Работа не идёт, дома не всё в порядке и Чимин, хоть и не показывает это, ходит будто в воду опущенный. Мин не понимает, что происходит, да и отвлечься никак не получается, ведь Чонгук сущий дьявол во плоти. А начиналось всё с картонных стаканчиков с кофе на столе и различных сладостей, что, алея щеками, передавала ему секретарша, расположившаяся в холле их офиса. Юнги бы даже сказал, что это мило, если бы это не было так глупо и по-детски. Пирожные и прочая дрянь моментально отправлялась в мусорное ведро безо всякого на то сожаления. Напиток постигала та же участь. При всей своей лени, Мин лучше сходит в кафетерий, что находится на первом этаже здания, чем будет пить кофе от НЕГО. Но, тем не менее, каждый день повторялось одно и тоже. Словно день сурка, чтоб его! Это длится примерно неделю и успевает толком надоесть. Может поначалу это и было забавно, но после очередного кофе и коробки из известной кондитерской приправленного запиской: «Сладкие пирожные для сладкого Юнги», терпение, что до этого и так было на исходе, лопается. Нет, ну серьезно?! Мин хочет найти Чонгука, но он находится как-то сам. — Приветик, Юнги, — легко произносит Чон, когда они встречаются в пустом коридоре. Он произносит это так обыденно, словно они закадычные друзья. Только смотрит исключительно в глаза, и от этого становится как-то не по себе. Ладони снова потеют. — Для тебя, хён. — не то чтобы Мин много о нём узнавал, но пару фактов всё же было. Он из богатой семьи, в эту компанию ему помог устроиться брат, родители за границей, а значит чадо без присмотра. Причём давно. Судя по нахальному поведению, воспитание парня мало кого тревожило, но Юнги почему-то было его жаль. Ребёнок, что не получал любви от родителей, которым видимо никогда не было до него дела. — Ох, — Чонгук выдерживает паузу, театрально вздыхая и вскидывая глаза к потолку. — ну как же я могу называть хёном? Тебя… свою судьбу, — говорит он, возвращая свой взгляд и вытягивая губы вперёд. Сраное эгьё, ну конечно. — Послушай, я не хочу, чтобы ты обнадеживал себя, и скажу честно — ты мне не интересен. Я не верю в это предназначение и мне плевать на это. Я предан и люблю СВОЕГО парня. Не тебя. — Юнги говорит уверенно, голос не подводит его, но сердце стучит быстро и снова возникает эта боль в груди. Давящая и неприятная. — Не говори так! — эти слова моментально гасят весь запал Мина, а следующие и вовсе сбивают с ног. — Я люблю тебя и ты моя судьба! — Ты ребёнок. — Юнги ещё пытается как-то сгладить ситуацию. Он трёт переносицу, в попытке оттянуть время и найти правильные слова, но в конце концов говорит первое, что приходит в голову. — Я не знаю, что делать с тобой и меткой, но я в поиске решения, и, пожалуйста, перестань меня подкармливать, это никак не поможет, — Мин точно знает, что именно он хочет услышать ответ. Ему кажется, что все точки над «i» расставлены, и наконец-то этот цирк закончится. Но всё идёт не по плану. — Может это поможет? — тихий и пугающий шепот против воли гипнотизирует. Юнги даже не успевает ничего понять, как его припечатывают к стенке. Чонгук движется быстро, и вот уже сильное тело вжимается в его, лицо буквально в нескольких сантиметрах, а сильные руки больно скользят по пояснице. — Чувствуй! — губы опаляет чужое и горячее дыхание. — Ну же! Юнги кажется, что он задыхается, а сердце, готовое выпрыгнуть из груди, глухо бьётся о рёбра. Похоже у него просто нет другого выхода. — Отпусти меня! — рычит он и толкает парня в грудь. Впервые за всё время Мину страшно, его сковывает страх, что на фоне других чувств ощущается слабо, но он есть. Чон явно физически сильнее, несмотря на свои мягкие черты лица и детский характер. По щеке прочерчивает путь первая слеза, теряясь между полуоткрытых губ, и Чонгук рассеяно делает шаг назад, пораженно выдыхая. Его глаза широко раскрыты и выглядят до безумия потерянными, прослеживая мокрые дорожки чужих слез. Мин ненавидит себя за это. За то что слаб, когда должен быть сильным. Чонгук позволяет себе один маленький шаг навстречу и даже протягивает руки, но снова чувствует страх и… сочувствие? Глаза Юнги этого не выражают, они скорее похожи на ледяное озеро, но Чон слишком сильно чувствует ЭТО. Чёртово сочувствие! Он бесится и, не сказав больше ни слова, уходит прочь по длинному коридору. Мин, скатываясь по стене, всё ещё эхом слышит стук мужской обуви, отражающихся от стен. Дурацкое сердце по-прежнему отстукивает неровный ритм, а на смену смятению теперь приходит злость и раздражение. Хочется просто выть. Или со всей силы ударить кулаком об хлипкий картон за спиной. Он с силой подавляет в себе это желание, прикрывает глаза, давая возможность успокоиться, и пытается прислушаться к чувствам. Почему каждая встреча с ним превращается в ЭТО? Чонгук же, добежавший до пустого танцевального класса, как подкошенный валится на пол и скребёт ногтями себе по груди. Чужой страх его отпустил, но собственные чувства невозможно так просто отпустить. Эта мешанина мешает дышать, будто вскрывает нутро. Это провал, крах — ждать предназначенного, ждать любви, но в итоге в очередной раз нарваться лишь на безразличие. Его не принимает соулмейт и это бесконечно больно, будто тело пронзает тысяча игл.***
Чонгук просто считает, что им с Юнги нужно стать ближе, и тогда, возможно, тот всё поймёт. Его небольшой план на самом совсем простой. — Это — Чон Чонгук, и с сегодняшнего дня он будет твоим, так скажем, учеником, — господин Кан снимает свои очки и откладывает их в сторону. — надеюсь, вы сработаетесь, — лёгкая улыбка касается пожилого лица. Когда Юнги сообщили, что его вызывает господин Кан, он напрягся. В последнее время работа шла не особо хорошо и это было чревато некоторыми последствиями. От небольшого выговора, до весьма приличного вычета с зарплаты. Как только Мин вошёл в кабинет, то сразу же увидел Чонгука. Тот казался ему очень расслабленным и спокойным, только вот пальцы, сильно сжимающие подлокотники, выдавали волнение парня. На самом деле Юнги всегда чувствовал его появление своим участившимся сердцебиением, но видимо сейчас, из-за слишком нервного состояния, этого не заметил. Если быть честным, после речи господина Кана, Юнги до последнего надеется, что это шутка, потому что такое в его рабочей практике впервые. Но господин выглядит серьёзно, в его глазах нет и намёка на розыгрыш. Он глядит выжидающе, и Юнги остаётся только кивнуть в ответ, по-прежнему не понимая, что происходит. Он быстро переводит взгляд на Чонгука, ожидая увидеть шальную улыбку, но нет. Чонгук смотрит прямо в глаза, пристально, и сердце Юнги снова начинает колотиться, кровь приливает к лицу совершенно не вовремя. Он раскрывает глаза, ощущая этот жар на щеках и, бегло попрощавшись, вылетает из кабинета, слыша за собой чужие шаги. Юнги не привык к такому. Он вообще не из стеснительных людей, явно не тот, кто будет краснеть перед парнем как школьница перед оппой. Это злит его просто ужасно. Он бессилен перед своими же чувствами, которые по факту ему не принадлежат. — Зачем ты ЭТО сделал? — Юнги разворачивается на пятках достаточно резко, что Чонгук чуть было не врезается в него. — Сделал, что? — запнувшись, спрашивает парень и делает большие оленьи глаза, всем своим видом показывая то, что он не в курсе того, о чём его спрашивают. — Прекрати! — Мин злится, подмечая плохо скрываемую улыбку собеседника. — Это! — он указывает в сторону кабинета Кана, пытаясь унять неконтролируемую дрожь во всем теле. — Послушай… — Чонгук пробегается пальцами по волосам. — …дай мне шанс, а? Ты же совсем меня не знаешь. Всё изменится, поверь мне. Судьба выбрала нас не просто так… — Это глупо, — Юнги сглатывает, чувствуя боль в районе сердца. — Возможно не для тебя, но для меня, да. У меня уже есть человек, которого я люблю. — Значит ты любишь его не по-настоящему, — твёрдо говорит парень. — потому что он не твоя судьба. — Да откуда тебе знать?! — Мин неосознанно поднимает голос, практически не в силах себя контролировать. — Ты полагаешь, что соулмейтство волшебство? — и, видя растерянный взгляд, понимает, что попал в точку. — Поверь мне, я уже видел и слышал, как оно ломает. Это ужасно, — последняя фраза звучит уже на грани шёпота. Он пытается вдохнуть побольше воздуха, пока дикая боль давит на лёгкие, но ничего не получается, а изо рта вырываются лишь непонятные хрипы. Глаза напротив чернеют, и Мин чувствует непонятно откуда взявшуюся дикую злость. — Тебе просто нужно время, — удивительно спокойно говорит Чон и уходит прочь. Юнги вдыхает снова, не чувствуя, как боль наконец отпускает, так же быстро, как уходит Чонгук.***
Дверь оглушительно хлопает, от чего Тэхён подпрыгивает на месте от испуга и чуть было не роняет ноутбук со стола. — Эй, у меня чуть сердце не остановилось! — кричит он, прижимая ладонь к груди. — ты мог бы быть потише? Чонгук ничего не отвечает, но по его разъяренному лицу и так понятно, что тот в бешенстве. Парень делает несколько широких шагов, преодолевая расстояние за несколько секунд, подходит к столу и хватает стоящий на нём бокал. Тэ не успевает даже ничего возразить, как Чон быстро опрокидывает его содержимое, которое по вкусу оказывается бурбоном. Вытерев рукавом рубашки несколько стекающих по губам капель, он громко ставит бокал обратно. Настолько, что остаётся только надеяться, что тот останется целым и не украсит своими стеклянными осколками пол. Чонгук опирается локтями, склоняя голову, а после утыкается лбом в гладкую поверхность. Какое-то время только его тихое и слегка неровное дыхание нарушает звонкую тишину комнаты. — Так, полагаю… — чуть погодя всё же подаёт голос Тэхён. — …с твоей стажировкой не всё хорошо?... — Я встретил его. Тэ не спрашивает кого именно, но это и так понятно. Ему казалось, что встретив предназначенного, Чонгук успокоится, войдя в счастливые отношения, и наконец перестанет так яростно ненавидеть себя. Но его голос звучит надломлено, и от этого больно ему тоже. — Что произошло? — тихо спрашивает он, поглаживая напряженную спину широкой ладонью. — Он сказал, что это глупо... — Чонгук старается дышать глубоко. Ну или просто дышать. Воспоминания чужих слов и чувств душат его. Три коротких вдоха, один длинный, но всё бестолку. — ...и что у него уже есть тот, кого он любит, — чужая рука на спине замирает, а в уголках глаз против воли собираются слёзы, но парень говорит себе, что это просто из-за выпитого недавно алкоголя. — Но… — Тэхён не успевает даже ничего возразить. — Я сказал, что ему нужно узнать меня лучше, но кого я обманываю, — Чон смеётся, но получается как-то натянуто и неестественно. — людей интересует моя внешность и деньги родителей. Больше ничего. — Это совсем не так. Это… — Я знаю, да, — он наконец выпрямляется. — совсем не так. Тэхён успевает заметить мокрые дорожки на щеках, блестящие в свете ночной лампы, прежде чем Чонгук распрямляется и чуть ли не бегом уходит в комнату. Тэ срывается с места, барабанит в закрытую дверь, но в ответ слышит лишь просьбу, скорее похожую на приказ, оставить его в покое. И только когда часы переваливают за два часа ночи, он всё же решается зайти. Чонгук спит на кровати, пристроившись опасно к краю. Он всегда спит так, несмотря на то, что на кровати очень много места. Одеяло сползло до ягодиц, обнажая оголенную спину. Тэхён морщится, ощущая свободно гуляющих холодок по комнате, и спешит закрыть окно. После подходит к постели и натягивает одеяло чуть ли не до подбородка. Присаживаясь на корточки, он смотрит на расслабленное лицо парня. — Я бы хотел тебе сказать, — слегка ероша волосы, тихо бормочет Тэ — что любил и буду любить тебя, — пальцы несмело проходят по щеке, и замирают на искусанных губах. Сердце пропускает удар. — но я не имею на это никакого права.