Паучья Лилия

— Приятно познакомиться, Чимин, — её пронзительные голубые глаза, кажется, видят насквозь, и парень от неожиданности дёргается. Он инстинктивно делает пару шагов назад, стремясь увеличить расстояние, но уже через мгновение, завидев на чужом лице улыбку, немного успокаивается. Женщина мягко улыбается, открывает дверь шире и сама скрывается в узком коридоре, а Паку ничего не остаётся, как перешагнуть через порог. В нос сразу ударяет терпкий запах мужских духов, который кажется ему знакомым. Чимин в уме быстро перебирает своих знакомых, кому бы мог принадлежать этот аромат, но, как бы ни старался, вспомнить не может. Квартирка маленькая, это заметно даже с прихожей, но веет уютом и теплом. Светло-бежевые оттенки и затейливые фигурки, разбросанные по разным полкам, создают впечатление старинных корейских квартир или, как сейчас модно говорить, в этническом стиле. Пак стаскивает с себя куртку и тянется к вешалке, как замечает уже висящую на крючке кожанку. Зарождается чувство, что где-то он её уже видел, и перед глазами мелькают картинки. Звонкий свист чайника разбивает его мысли, как лодку о скалы, и Чимин смахивает с себя это странное чувство, не считая, что него есть время об этом думать. — Как Вы меня узнали? — спрашивает он, заходя на кухню и окидывая помещение внимательным взглядом. Его внимание сразу же приковывает множество висящих фотографий, и парень невольно засматривается. На большинстве из них запечатлён крохотный мальчик ещё в пелёнках. Это скорее всего его брат. Чимин бегает глазами по жёлтым карточкам, но так и не находит ни одного свежего фото. — Господин Сон, — звучит в ответ, а Пак улыбается — мог бы и сам догадаться. — он предупредил, что ты приедешь. — Да, конечно, — парень по-прежнему не может расслабиться до конца, но всё же, мысленно посчитав до трёх, присаживается на стул, на который жестом ему указывает Сони, и складывает руки в замок. Чимин не решается завести разговор снова, поэтому просто молчит, наблюдая за женщиной. Она достаёт из верхнего шкафчика две белые чашки, наполняет небольшую стеклянную посудину конфетами и заливает кипяток в заварочный чайник. По кухне плывёт запах облепихи. Может ему кажется, но всё выглядит таким крошечным на его фоне, даже сама Сони. Пак чувствует себя огромным и неуклюжим, словно из сказки про великанов. Будто одно неловкое движение, и он сломает узенький обеденный стол или стул, на котором он сидит, развалится в щепки. — Я помню, когда ты был ещё совсем маленьким. У тебя был такой высокий голос, — его тётя оборачивается, снова улыбаясь, и Чимин зеркалит её улыбку. Не ожидал, что она заговорит об этом. — Жаль, что я не помню Вас, — парень немного смущён, но то, что он говорит, правда. — удивлен, что Вы меня узнали. — Тебя выдают твои глаза, — Пак вопросительно вскидывает брови, на что женщина тихо прыскает. — на самом деле, я видела тебя в твоём цветочном магазине. — О-оо, правда? Даже тогда Вы меня узнали? — Чимин подаётся немного вперёд, но улыбка Сони гаснет, а лицо становится серьёзнее. — Почему ты решил навестить меня? — Я не знаю, почему Вы перестали общаться с мамой и тётей, но… — он немного тушуется под внимательным взглядом, пока женщина расставляет чашки на столе. — …мне бы хотелось узнать. Дома я нашёл очень много Ваших фото, правда все они были сделаны до определенного возраста. Что же произошло? Сони переплетает свои пальцы и устремляет взгляд в небольшое окно, занавешенное тюлью. — Я не очень хочу тебя пугать, — не самое лучшее начало, и Пак напрягается. Это становится заметно по сведённым под столом коленям, по тому, как ногти впиваются в кожу, а зубы терзают ни в чём неповинную нижнюю губу, которая и без того пухлая. — но думаю, выхода нет, — последняя фраза звучит немного вопросительно, но её продолжение выбивает воздух из лёгких. — твой отец был влюблён в меня. Чимин замирает, оглушённый этой правдой. Ни в одном из своих предположений и вариантов, которых с момента приезда сюда и встречи с господином Соном было немало, не было ничего похожего. Он перебрал, словно рис, по крупицам голые факты, пытаясь собрать их воедино, но пазл не складывался. Теперь, кажется, необходимая часть была найдена. — Я не была влюблена в него в ответ, мне было всё равно, но твоя мама… — Сони делает очередной глоток и снова смотрит в окно. Её глаза застилает пелена воспоминаний, которые даются ей с большим трудом. Их цвет меняется с голубого на более бледный. Пак протягивает руку и легко касается чужих пальцев. Показывает, что рядом, разделяет боль на двоих. — …она любила его. Знаешь, что-то даже на грани одержимости. Тогда я вспомнила, что бабушка рассказывала мне про способ, который помогает связать себя и другого человека соулмейством. Я не была уверена, что это сработает, но у нас получилось. — женщина благодарно глядит на Чимина, потому что понимает насколько ему тяжело слышать это. Но он всё же здесь. Сидит на крохотной кухне и сжимает руку. Поддерживает. — Моя жизнь с самого начала не была чистой и светлой. Врачи за границей не говорили ничего по поводу цвета моих глаз, ведь до этого не сталкивались ни с чем подобным, а некоторые даже думали, что я в итоге ослепну. Вслух не обсуждали, но слухи ползли быстрее. Я была слишком мала и не понимала слов бабушки о своей особенности. Что вообще может понимать ребёнок в свои неполные пять лет? — она опускает голову вниз. — Вскоре после этого мы вернулись в Корею, и я радовалась, что могу отличаться. Быть диковинкой. А потом мы с твоей мамой сделали, так скажем, обряд, и когда ей исполнилось девятнадцать, у неё и твоего отца появились парные метки. Чимин не может это переварить, словно комок слипшегося риса встаёт в горле и оседает тошнотой в лёгких. Всё это похоже на дикое безумие. Или на сказку, но только он не уверен хорошим ли будет конец. — Поначалу я думала, что это совпадение, но потом мне стали сниться странные сны. Будто кусочки будущего, — её голос заметно дрожит, словно она проживает всё заново. — мне снились несчастные случаи, связанные с твоей мамой. Сначала пустяки, что-то вроде порезанной руки или разбитой чашки, — Сони замолкает и глухо сглатывает. Чимин видит, как она пытается сдержать слёзы, и сам еле сдерживается. Его волной затапливают эмоции, а от тишины, наполняющей комнату, закладывает уши. — мне пришлось сказать ей об этом. Но твоя мама посчитала, что я всё это сделала нарочно, чтобы разбить их любовь с отцом, и забрать его себе. Говорила, что я навела проклятие, и никакие мои слова и доводы не могли убедить её в обратном. Мы поругались и перестали видеться. — Сони поднимается и отходит к окну, смахивая слёзы, бегущие по щекам. — После этого сны прекратились, и мне казалось, всё закончилось, а твоя мама на тот момент уже была беременна тобой, — женщина открывает окно, впускает свежий и морозный ветер в квартиру. Дышит громко, пытаясь прийти в себя. — пусть не сразу, но нам удалось наладить отношения и помириться. Я забеременела, и уже родив своего ребёнка, будучи в больнице, увидела во сне, как твоя мама тонет, а отец разбивается. Мне стало страшно, и я промолчала, решив, что это не больше чем воображение. А через месяц это случилось. Я поделилась своими страхами с Харин, но она решила, что я и вправду во всём виновата, — Сони возвращается за стол и кладёт свои трясущиеся руки на чужие. Плачет совсем тихо, не пытаясь скрыть собственной обиды и боли. — Тётя, Вы в этом не виноваты, — тихо произносит Пак, осторожно сжимая чужую ладонь. — я верю Вам. — он говорит правду, и от всего сердца, хоть эта история сплошное загадочное безумие. Соулмейство в целом — безумие. — Мы заложники своих желаний и порой сами виноваты в этом, — он задумывается, анализирует всё, что узнал. — возможно ли то, что судьба мстит нам? — Возможно? Думаю, так и есть, — Сони кидает виноватый взгляд на парня. — мне казалось, ты возненавидишь меня. — Мне не за что, — ему действительно жаль, что его тётя винила в этом только себя. Чимин уже давно научился трезво оценивать ситуацию, чтобы понять, хоть это порядком тяжело. — у каждого есть доля вины во всём. Не нужно судить об этом так, — на его глазах тоже появляются слёзы. Он поднимается и обходит стол, притягивая женщину в объятия. Плотина рушится и обнажает чувства, с которыми так тяжело справиться. Они стоят в обнимку на той самой маленькой кухне и плачут вдвоём. — Если бы мы знали… — едва слышно сопит Сони и комкает чужую одежду в руках. — …если бы. — Сейчас не время для этого, — ему хочется звучать ободряюще, но голос дрожит, а слёзы сбегают крупными каплями вниз. Ему жаль. Так чертовски жаль. — Но всё не закончено, — Сони немного отодвигается от Пака. Тот поднимает брови и во все глаза смотрит на нее, кажется, только сейчас начиная понимать. По спине холодком бегут мурашки. — Юнги… — Твой парень. Они произносят это одновременно, и слёзы текут с новой силой. — Его метка, как твоё проклятье за ошибку, совершенную нами. Мне снилось два сна, в котором он умирает, — Чимин закрывает рот рукой, чтобы не закричать от отчаяния. — высота и машина, — парень оседает на пол, не в силах держать себя. Сони присаживается рядом. — Но мои сны меняются, — Пак поворачивает голову в её сторону, пытаясь отогнать липкое чувство страха. — вы в праве поменять свою судьбу. Сначала я видела высоту, потом машину. Думаю, мы можем его спасти, но тебе нужно держаться от Чонгука подальше. Я не знаю, что он предпримет. — Вы знакомы с Чонгуком? — Сони в ответ кивает. — Сейчас не об этом. Я знаю, что идёт первым и могу помочь. У меня есть шанс спасти вас всех.